MGPD Preferences

Тебе приходится подтолкнуть Мэтта, когда он восторженно ахает, стоит только Хольту снять халат. И ты даже не уверена, что именно приводит его в больший восторг — неплохая фигура Хольта или его электрический позвоночник. Мэтт замирает, разглядывая Хольта, даже рот раскрывает, а ты сжимаешь зубы и пихаешь его в бок. Он, впрочем, на это даже внимание не обращает, поэтому следом ему прилетает увесистый подзатыльник, и только тогда он наконец сдвигается с места. — Не знаю, кто вам такую красоту смастерил, но выглядит стильно, — хмыкает Мэтт, подходя ближе и прищуриваясь. А ты удивляешься, как контрастируют между собой Мэтт и Хольт. Мэтт бледный, даром что живет в Австралии всю свою жизнь. У него рыжие кудрявые волосы, которые он, кажется, никогда даже не пытается расчесывать, и светлые глаза, а фигура его не идет ни в какое сравнение с отчетливо вычерченными мышцами Хольта. Мэтт похвастаться развитой мускулатурой не мог никогда. В сравнении с ним Хольт выглядит, как чертова модель из новомодного журнала. Хольт вообще по сравнению со всеми выглядит как модель. И друг это, видимо, тоже замечает: — Родной, ты где так накачался? — он нисколько не стесняется, касаясь трапециевидных мышц мужчины, и усмехается, когда ты посылаешь ему страшный взгляд, и обращается к тебе: — А что? Родная, ты его видела? — Простите его, — быстро говоришь ты Хольту. — Он правда хороший специалист, просто немного несдержанный. Ты выделяешь последнее слово, вызывая у Мэтта новый смешок. — Это просто она у нас ханжа, — отзывается он и наконец переключает внимание на позвоночник. Ненадолго, впрочем, потому что почти сразу же снова отвлекается, замечая тарелку с фруктами на столе. Он тянется к винограду, и тебе приходится подскочить к нему и одернуть его за руку. У Мэтта, кажется, отличное настроение, и он совсем не настроен на работу. — Господин Хольт, — начинаешь было ты, но он тебя прерывает: — Август. — Что? — Зовите меня так. Так мне… привычнее, — спокойно говорит он. Хольта поведение Мэтта, кажется, совсем не смущает. Напротив, он, кажется, получает удовольствие, наблюдая за твоим смущением и замешательством. — Да, конечно. Август, мы с моим другом отойдем ненадолго, если вы не против. Нам нужно поговорить. Хольт ничего не говорит, но кивает и отмахивается, мол: «Вперед, я вас не держу». А ты хватаешь Мэтта, все-таки успевшего урвать несколько виноградин, под локоть и тащишь к выходу. Когда вы оказываетесь за пределами комнаты, ты снова отвешиваешь ему подзатыльник и шипишь: — Ты чего меня позоришь? Что за клоунаду устроил? — Можно подумать, ты меня не знаешь, — хмыкает Мэтт, закидывая в рот одну из прихваченных с собой виноградин. — Ты можешь просто спокойно осмотреть его позвоночник? — Так там осматривать нечего, — пожимает плечами друг. — Я, еще когда близко не подошел, уже все увидел. Тому, кто ему эту бандуру делал, руки бы оторвать и больше не подпускать к людям. — Что ты имеешь в виду? — хмуришься ты. — Ой, только не говори, что ты сама не понимаешь, — качает головой Мэтт. — Во-первых, он вживлен грубо, парню повезло, что его не перекосило всего. Во-вторых, эта хрень его тело просто уничтожает. А в-третьих, она и сама уже на износе, еще немного — и развалится. — Мне показалось, что она совсем новая, — возражаешь ты, вызывая новый смешок у Мэтта. — Тебе показалось. Нет, красивая гирлянда, конечно, светится, все такое, но их обычно на стены или на елки вешают, а не в спину вставляют. Ты поджимаешь губы. Сомневаться в словах Мэтта у тебя нет причины. Он, конечно, тот еще балбес, но свое дело знает хорошо. — С этим можно что-то сделать? — хмуришься ты. — Сложно сказать, — Мэтт даже разом становится серьезнее. Он хмурится, запускает руку в волосы и задумчиво их ворошит, а затем пожимает плечами: — Я могу попробовать что-то придумать, но не здесь. У меня на работе и ресурсов больше, и руки лишние есть. Поговори с ним, узнай, сможет ли он на время приехать в Австралию, когда мне это понадобится. Но пока ничего обещать не могу. Дело сложное, сама понимаешь. Ты задумчиво киваешь. Мэтт — твоя последняя надежда. Ты не знаешь никого, кто справился бы с этой задачей лучше него, и если у него не получится… что ж, тогда ты точно сделала все, что могла. И почему ты вообще не махнула на это рукой? — Что, понравился? — слышишь ты насмешливый голос друга и поднимаешь глаза. Он смотрит на тебя с каким-то странным пониманием. — Кто? — Ну, этот парень, Август. — С чего ты это решил? — еще сильнее хмуришься ты, на что Мэтт беспечно пожимает плечами. — Я очень проницателен, — он прищуривается и добавляет: — Ты вот ему точно нравишься. — Ага, сотню раз нравлюсь, конечно, — скептично отзываешься ты. Ты, наверно, последний человек, который мог бы понравиться Хольту. Такие, как он, обычно выбирают девушек из высшего эшелона — либо очень состоятельных, либо потрясающих моделей. Ты себя ни к той, ни к другой категории отнести не можешь. И думать о том, что Хольт из всех девушек мира мог бы выбрать тебя было бы глупо. Хотя почему ты вообще об этом задумываешься? Разве ты сама что-то испытываешь по отношению к нему? Тебе кажется, что нет. — Я тебя на улице подожду, — с какой-то странной усмешкой говорит Мэтт, и тебе очень хочется запустить в него чем-то тяжелым. Ты возвращаешься к Хольту, не зная, с чего начать разговор. Он, впрочем, кажется, и сам все понимает. — Ничего не выйдет, да? — на его лице спокойная улыбка, и ты невольно задумываешься, сколько уже разочарований он пережил, если он так спокойно принимает очередную возможную неудачу? — Я бы так не сказала, — отвечаешь ты. — Мэтт обещал попробовать. Он толковый парень, я в нем уверена. — Но никаких гарантий, конечно же, нет? — Август на тебя не смотрит. Он берет в руки халат и надевает его, а затем тянется к тарелке с фруктами. — В жизни вообще редко бывают какие-то гарантии. Твой ответ, кажется, его вполне удовлетворяет. Он поворачивается к тебе, держа в руке тарелку с фруктами, и ты не успеваешь понять, как это происходит, но через пару мгновений она выпадает у Хольта из рук и фрукты рассыпаются по полу. Август ругается себе под нос и нагибается, чтобы поднять одно из откатившихся яблок, к которому тянешься и ты. Вы едва не сталкиваетесь лбами и так и замираете — занеся руку над чертовым яблоком, ваши лица в нескольких сантиметрах друг от друга. Вы выпрямляетесь одновременно и почему-то вместо того, чтобы отойти друг от друга, остаетесь на том же расстоянии. Ты изумленно выдыхаешь, глядя ему прямо в глаза, а он приоткрывает рот, чтобы что-то сказать… Ты даже не понимаешь, когда Хольт вдруг касается твоих губ своими. По твоему телу проходит небольшой разряд тока, и ты вздрагиваешь. В ту же секунду Август вдруг резко отстраняется от тебя и отворачивается: — Извините, я… не знаю, что на меня нашло, — быстро говорит он, не глядя на тебя. Ты хочешь что-то возразить, но Хольт прерывает тебя прежде, чем ты успеваешь что-либо сказать: — Вам нужно идти. Ты не споришь. Ты все еще не можешь объяснить себе, что только что произошло между вами, но ощущения мягких губ Хольта на твоих тебя никак не покидают. И ты не хочешь признавать, но кажется, Мэтт был прав. В очередной раз.