MGPD Preferences

Ты мычишь, когда яркий свет ложится тебе на лицо, и накрываешься одеялом с головой. Ты ведь каждый вечер закрываешь шторы, а Андрею постоянно лень их открывать. Что изменилось сегодня? — Дрюш, задерни шторы, я еще немного посплю, — просишь ты, приподняв одеяло, и снова накрываешься. — Боюсь, пришло время проснуться, — слышишь ты хмурый смутно знакомый голос. Это точно не Андрей. Ты резко раскрываешь глаза и садишься, продолжая прикрываться одеялом. Свет бьет в глаза, и ты щуришься, пытаясь рассмотреть человека, стоящего при входе в комнату. Этим человеком оказывается высокий мужчина с темными растрепанными волосами, отросшей бородой и напряженностью во взгляде. Он выглядит… угрожающе. Ты немного отползаешь назад, чувствуя, как начинает раскалываться голова. Ты не помнишь, что произошло прошлой ночью. Неужели… между вами что-то было? — Вы кто такой? — спрашиваешь ты, неосознанно делая голос ниже, чем на самом деле. Это всегда происходит, когда тебе страшно и ты пытаешься «напугать» потенциальную опасность. Ты помнишь, как пришла в бар. Помнишь, как опрокидывала рюмку за рюмкой. Но все, что происходило дальше — смешалось в едва различимую картинку. И разобраться в ней — дело практически невозможное. Мельком бросив взгляд на часы, ты вздрагиваешь. — Господи, я же опаздываю! Ты порываешься встать, но тут же одергиваешь себя и сильнее сжимаешь одеяло. И только потом понимаешь, что ты практически не переодета. Единственное, чего не тебе сейчас нет — это обуви. А значит… А значит, едва ли между вами с этим странным мужчиной что-то было. Это осознание приносит приятное облегчение, и ты выдыхаешь, наконец отпуская одеяло и резво вставая с кровати. От неожиданной смены положения тебя ведет, в голове вспыхивает боль, и ты мычишь и опускаешься обратно на кровать, прикрывая лицо руками. Свет по-прежнему бьет в глаза, пусть и не так невыносимо болезненно, и больше всего ты хочешь снова спрятаться под одеяло. — Пап, держи, — слышишь ты детский голос и убираешь руки, разглядывая мальчика не старше двенадцати. Кажется, он еще не успел причесаться после сна, поэтому отросшие волосы торчат вихрами. Он смотрит на тебя без опаски — напротив, он кажется очень заинтересованным неожиданно появившейся в их доме женщиной. Мальчик передает мужчине стакан с чем-то прозрачным, вероятно, с водой, и мужчина подходит ближе к тебе. Ты хмуришься, сдерживая порыв снова прикрыться одеялом и вжаться в спинку кровати. Руки дрожат, когда ты забираешь у мужчины стакан. — Игорь, таблетки где? — строго спрашивает у мальчика мужчина, и тот торопливо залезает рукой в карман и вытаскивает небольшую коробочку. Мальчик, Игорь, неожиданно резво оказывается рядом с тобой и протягивает ее тебе. Ты благодарно киваешь, стараясь улыбнуться, и, одной рукой держа стакан, другой раскрываешь коробочку и вытаскиваешь одну таблетку. Название тебе не знакомо, но ты почти уверена, что это обезболивающее. — Что произошло? — хрипло спрашиваешь ты у мужчины. — Игорь, иди собирайся в школу, — говорит тот, и мальчик кивает, покидая комнату. Затем он садится рядом с тобой и говорит хмуро, не очень приветливо: — Знаете, не стоит пить в баре из стаканов, предназначенных для незнакомых мужчин. Ты подозрительно смотришь на стакан в своих руках и на всякий случай принюхиваешься. Вроде, никаких специфических запахов нет. — Учить меня будете? — хмуришься ты. — Поздно Вас уже учить, — хмыкает мужчина. Ты быстро проглатываешь таблетку, невольно поймав себя на мысли, что жизнь и правда тебя ничему не учит, и запиваешь ее водой, молясь, чтобы обезболивающее подействовало как можно быстрее. Если ты не только опоздаешь, но и придешь в неподобающем состоянии, заведующая тебя сожрет. — У нас же ничего не было? — на всякий случай интересуешься ты, поворачивая голову, чуть поморщившись, когда резкое движение снова отзывается болью. Мужчина хмыкает. — Было. Чистая и светлая любовь, разве не видно? — он многозначительно оглядывает тебя с ног до головы. Ты неловко усмехаешься и передаешь мужчине стакан. — И все-таки… что именно произошло? — Вы выпили алкоголь из моего стакана, — просто отвечает мужчина. — Кажется, туда был подмешан наркотик или что-то вроде того. Ты шумно выдыхаешь и смотришь на него со смесью страха и непонимания. — Наркотик? Зачем кому-то было подмешивать Вам наркотик? Вы… Кто Вы такой? — Думаю, Вам пора, — хмуро говорит мужчина. Константин. Воспоминания о произошедшем тягучей патокой проникают в мозг, и ты по кусочкам восстанавливаешь картину произошедшего. Вспоминаешь и то, как он представился. — Вы опаздываете, разве нет? — хмурится мужчина, поднимаясь на ноги. — Да, — выдыхаешь ты, неторопливо вставая следом. — Провожать не буду, выход найдете сами, — бросает мужчина. — Мне еще сына кормить. Ты киваешь. Вообще-то это не слишком по-джентельменски, но мужчина в сложившихся обстоятельствах и не обязан вести себя с тобой каким-то особенным образом. В конце концов, ему пришлось притащить тебя к себе, ты провела ночь на его кровати, — и господи, ты очень надеешься, что он нашел какое-то другое место для сна! — и возиться с тобой еще и сейчас… Ты бы и сама не стала это делать, вероятно. Выскочив на улицу, ты вздыхаешь и оглядываешься по сторонам. На работу ты уже бессовестно опоздала, поэтому стоит ли теперь торопиться? Тебя в любом случае ожидает долгая лекция о неподобающем поведении от заведующей. И не важно, что за годы работы ты опоздала всего дважды. Максимум — трижды. «А ведь у него не было жены, — вдруг ловишь себя на мысли ты. — Иначе бы он не принес меня к себе. Интересно, она в отъезде или они развелись?» Ты трясешь головой, пытаясь отогнать от себя эти неожиданные, абсурдные мысли. Какая тебе разница, что происходит в личной жизни у абсолютно незнакомого тебе человека? Еще и бандита, судя по всему. Ну а кому еще стали бы подмешивать наркотики в напитки? Еще и то, каким напуганным выглядел бармен, когда Константин вошел в бар. Точно бандит. И выглядит совсем как бандит. Ты вспоминаешь, как он представился ментом, и невольно начинаешь сомневаться в его словах. Был у тебя один знакомый мент, так он всегда начинал злиться, когда его так называли. А тут Константин сам так представился. Не странно ли? Интересно, его ребенок в курсе того, чем занимается папа? Или Константин и ему рассказывает байки про милицию? Бедный мальчик. Хотя лучше так, чем жить, как живут твои воспитанники или и вовсе слоняться по улице. Да, ты абсолютно точно не веришь в то, что Константин может быть ментом. Ну не ведут себя так милицейские, не выглядят они так. Но даже если ты права… что ж, у него хотя бы есть благородство.