MGPD Preferences

Знать, что где-то там, пусть и в нескольких тысячах километров от тебя, есть человек, который любит тебя, чертовски приятно. А понимать, что ты чувствуешь то же, приятнее вдвойне. Когда вам с Юлей удается все прояснить, тебе вдруг становится так легко, так приятно на душе, и следующие несколько дней ты практически порхаешь. Все дела выполняются просто и быстро, видео получаются интереснее, чем когда-либо раньше, и тебе даже удается смонтировать что-то неплохое из тех набросков, которые вы наснимали с Юлей. Это видео не получает много просмотров, но ты вполне довольна таким результатом, потому что те немногочисленные комментарии, которые ты получаешь, греют душу. Зрители словно заметили твою нервозность и вполне ощутимую химию между вами двумя, поэтому тебе приходится столкнуться с тем, что большинство комментариев посвящены тому, как отлично вы смотритесь вместе. Юля звонит тебе через пару часов после того, как ты выкладываешь это видео. Она с восторгом рассказывает о своих впечатлениях, хвалит то, что получилось, смеется над комментариями, а ты расплываешься в улыбке, прижимаешь трубку ближе к уху и просто слушаешь. Как же ты чертовски рада слышать ее голос. И в тот момент тебе кажется, что, вероятно, в твоей жизни это будут самые счастливые отношения, лишенные ссор и криков. Только вот ты совсем не учла, что идеальных отношений не бывает. Поссориться все-таки приходится. Хотя это вообще-то даже ссорой не назовешь, скорее просто диалог на повышенных тонах. Ты и сама не знаешь, почему так отреагировала, но, когда ты увидела новое видео Юли, что-то внутри перевернулось. На этот раз она сняла разоблачение на действительно серьезного человека, и ты, досмотрев, искренне испугалась, что ей может грозить опасность. Потому что, если раньше она копала только под мелких толстосумов, то теперь она связалась с ближайшим окружением президента. И кто знает, чем ей может это грозить. — Ты с ума сошла?! — выкрикиваешь ты вместо приветствия. Юля не отвечает пару мгновений, а затем хмуро отзывается: — Видео посмотрела, да? — Посмотрела! И у меня к тебе есть некоторые вопросы! — сейчас дома никого нет, и ты не сдерживаешься, переходя на крик. Потому что… ну, потому что это правда уже перебор, это опасно, с таким нельзя связываться. — Ты видела, как актив подскочил? — в голосе Юли сквозит усталая улыбка. — А не думаешь ли ты, что подставляешься? Это охренеть как опасно, Юль! — Оно того стоит, — девушка пока говорит спокойно, но ты почти уверена, что еще немного — и она взорвется. Когда дело доходит до съемок видео, Пчелкина крайне эмоциональна. — Нет, оно того не стоит! Ты вообще не боишься?! — Чего? — Расправы, Юль! Ты что, правда не понимаешь, что сделала?! — Понимаю, — Пчелкина отвечает неожиданно жестко, и ты приоткрываешь рот, опешив. — Открыла людям правду. — Боже, — выдыхаешь ты и падаешь на стоящий рядом диван, устало потирая лоб. Злишься ли ты на Юлю? Конечно, нет. В конце концов, она просто выполняет свою работу, пусть ее работа и граничит с безумием. Но вместе с тем тот страх, который поселился теперь у тебя в душе, не дает спокойно дышать. Ты невероятно остро чувствуешь, что в любой момент можешь ее потерять, и от этого страшно и больно. — Т/И, я взрослая девочка, я сама справлюсь, — слышишь ты тихий и холодный голос Юли. — Всегда справлялась. — Твой чертов блог когда-нибудь тебя в могилу сведет, — невысказанный опасения все-таки срываются с языка, и ты жмуришься и качаешь головой, но продолжаешь говорить: — Почему тебе нужно заниматься этой хренью? Есть тысячи вариантов для видео, но ты выбрала самый опасный. Ты… — Эта, как ты выразилась, «хрень» хотя бы полезнее, чем глупые смешки на камеру и попытки притворяться слабоумной. Ты замираешь, хмуришься, тупо смотришь перед собой и не можешь найти подходящих слов. Сказанное Юлей бьет в самое сердце, и тебе хочется кричать, но вместо этого ты хрипло спрашиваешь: — Что ты имеешь в виду? — Хотя бы со мной-то идиотку из себя не строй. Ты и сама понимаешь, что твои выплясывания с бубном, глупые челленджи — все это не несет никакой пользы. И никакой художественной ценности тоже. Ты поджимаешь губы, а затем выпаливаешь: — А ты думаешь, эти твои расследования очень ценны? Кому они нужны-то? Только придуркам, которым делать больше нечего! Ты прикусываешь губу, понимая, что сказала, и уже хочешь попросить прощения, но в телефоне вдруг раздаются короткие гудки, а ты, разозлившись, откидываешь его на диван и утыкаешься лицом в ладони. На душе так противно, так мерзко, что хочется расплакаться, но ты сжимаешь зубы и садишься за написание нового сценария. Плевать. Хочет обижаться — пусть обижается. В конце концов, она тоже наговорила тебе не самых приятных вещей, так что ты не одна виновата. И специально звонить ей и просить прощения ты точно не собираешься. Тебя хватает только до вечера. Целый день ты ходишь, как на иголках и пытаешься отогнать мысли о том, что стоило бы позвонить Пчелкиной, но в итоге не выдерживаешь и набираешь ее. Только вот телефон оказывается занят. Через некоторое время ты набираешь Юлю снова, но она снова с кем-то разговаривает. И ты сдаешься, откладываешь телефон, валишься на диван, чувствуя внезапный приступ головной боли, и прикрываешь глаза. Ты не собираешься спать, просто хочешь немного отдохнуть, но кажется, организм, слишком истощенный нервами, решает поступить иначе, поэтому… Поэтому в следующий раз ты открываешь глаза тогда, когда телефон настойчиво звонит где-то совсем рядом. Ты морщишься, поднимаешься на ноги, почти наощупь подходишь к столу, где оставила телефон, и снимаешь трубку, даже не удосужившись посмотреть, кто именно звонит. — Т/И! — слышишь ты взволнованный голос Пчелкиной. — Боже, я тебе обзвонилась! Ты почему трубку не брала? Я думала, что-то случилось. — Юля, — ты расплываешься в улыбке. — Т/И, слушай, мы там наговорили друг другу… Ты прости меня, ладно? Я понимаю, что ты волнуешься, мне не стоило говорить тебе… ну, то, что я сказала. — Юля, — снова повторяешь ее имя ты, а после, тряхнув головой, быстро говоришь: — И ты меня прости. Юль, я знаю, как для тебя это важно, и я действительно не думаю так, как говорила. Это было на эмоциях сказано. Юля смеется, а ты принимаешься посмеиваться вместе с ней. А на душе становится так легко от осознания, что она на тебя не злится, что ты на мгновение жалеешь, что не находишься сейчас рядом с ней. Потому что чертовски хочется ее обнять. — Какие же мы с тобой дурочки, — со смехом говорит Юля. — И не говори. Ты потягиваешься и шумно зеваешь, Юля хмыкает, а затем вдруг спрашивает: — Ты не хочешь ко мне переехать? В Питер? Этот вопрос застает тебя врасплох. Ты точно не можешь сказать, что родители никогда в жизни тебя не отпустят. С самого детства они говорили, что ты начнёшь жить отдельно только после замужества. «Передадим тебя с рук на руки мужу», — с улыбкой говорил папа, когда ты, выпустившись из школы, просила их позволить съехать. «Приличные девушки не живут отдельно», — строго отвечала мама, когда ты снова затрагивала эту тему. В итоге ты просто сдалась. Что ж, дома неплохо. — Слушай, ну… переехать в незнакомый город — это слишком серьёзный шаг, я не уверена, что готова, — тихо отвечаешь ты, а Юля понимающе усмехается. — Ладно. Ладно, я не настаиваю. Но помни, что мой дом всегда для тебя открыт. И ты в ответ на это улыбаешься и киваешь, забывая, что Юля сейчас тебя не видит.