MGPD Preferences

— Доброе утро. Ты приподнимаешься на локтях, оборачиваешься и сонно смотришь на улыбающегося Дубина. Тот стоит на входе в собственную комнату с подносом в руках и неловко переминается с ноги на ногу, почему-то не решаясь войти. — Доброе утро, — ты расплываешься в ответной улыбке и садишься на кровати. Будь ты в своей пижаме, наверняка бы смутилась, но из дома ты благополучно сбежала, а Дима вчера великодушно отдал тебе одну из своих футболок, поэтому теперь тебе достаточно комфортно и ты даже не чувствуешь необходимости прикрыться. Хотя мама наверняка бы посчитала это верхом распутства. Воспоминания последних часов всплывают в памяти, и ты сжимаешь зубы, но продолжаешь улыбаться, пусть и улыбка выходит теперь натянутой. Дима, кажется, замечает это и чуть хмурится, наконец входя в комнату и аккуратно ставя поднос на кровать рядом с тобой. Ты усмехаешься, разглядывая симпатичную яичницу, посыпанную какой-то зеленью, и два пластика бекона рядом, а затем принюхиваешься, понимая, что в чашке снова тот облепиховый чай, который Дима наливал тебе вчера вечером. Парень неловко разводит руки в стороны и почему-то виновато улыбается: — Чем богаты… Надеюсь, Вы не против яичницы. Ты благодарно киваешь и осторожно переставляешь поднос себе на колени. Тебе немного стыдно, что Дима притащил тебе завтрак прямо сюда, в кровать, но отказываться было бы, наверно, неприлично, поэтому ты осторожно подковыриваешь вилкой яичницу и отправляешь небольшой кусок в рот. — Если хотите, я принесу Вам хлеб, — улыбается Дима, и ты быстро мотаешь головой. — Не надо, спасибо, — ты задумываешься на мгновение, а после добавляешь: — И Дим… Может, на ты? Учитывая произошедшее… — Конечно! Дубин заметно краснеет, а ты осторожно касаешься его руки, заставляя вздрогнуть. Кажется, он даже заливается румянцем еще сильнее, и ты не сдерживаешь смешка. — Дим, ну я же не кусаюсь. — Прости, — тихо отвечает парень. — Ты просто… Ну, ты правда очень красивая, и я до сих пор поверить не могу, что ты здесь, рядом со мной, в моей квартире. Дубин, кажется, сам пугается сказанного, резко подскакивает и чешет затылок, издавая какие-то нечленораздельные звуки и, видимо, пытаясь подобрать нужные слова, чтобы сгладить неловкость, а ты смеешься. — Ты тоже красивый, Дим. Правда. Парень недоверчиво прищуривается, становится совсем красным и быстро выскакивает из комнаты, бросив напоследок: «Я пойду на кухне приберусь!» А ты тихо посмеиваешься, все еще не до конца понимая, за что в твоей жизни появилось такое чудо. Дима — действительно замечательный парень. Он добрый, отзывчивый, милый. И черт, кажется, он правда тебя уважает… И, возможно, немного побаивается, но с этим вы, пожалуй, постепенно сможете разобраться. Единственное, что преодолеть будет сложно — это твою мать. Если ей не понравился Дима, то вряд ли что-то изменится со временем. Ты мысленно одергиваешь себя. Дима никогда напрямую не говорил, что хочет с тобой серьезных отношений. Так почему ты размышляешь так, как будто у вас уже свадьба на носу? Да, для начала стоило бы разобраться, кем вы вообще хотите быть друг для друга, вероятно. Быстро поев, ты подхватываешь поднос и идешь в кухню, замечая, как Дима стоит у окна и что-то бормочет себе под нос. Твоего появления он, кажется, не замечает, и ты замираешь, не решаясь пройти дальше, и вслушиваешься в его тихий голос. — Боже, я просто трус… — Дим? Он вздрагивает и резко разворачивается, а ты неловко переступаешь с ноги на ногу, поудобнее перехватываешь поднос и улыбаешься. Дубин вдруг начинает суетиться. Он подскакивает к тебе, забирает поднос из рук, едва не роняя его, и подходит с ним к раковине. — Дима, спасибо тебе, — тихо говоришь ты, садясь на табуретку. Тот кивает, не поворачиваясь, и ты сглатываешь, не решаясь задать вопрос. Почему-то на тебя накатывает смущение, ты даже краснеешь немного, а затем, наконец собравшись с мыслями, выпаливаешь: — Дима, кто мы друг другу? Он замирает. Ты сглатываешь, думая, что зря задала этот вопрос, потому что Дима молчит, не оборачивается и медленно моет посуду, словно пытаясь оттянуть момент, когда придется ответить. — Дим? — снова обращаешься к нему ты. Ты видишь, как напрягаются его плечи, как движения становятся напряженными, рваными, и вздыхаешь. Это то, чего ты боялась. Вероятно, он просто действительно не хочет серьезный отношений с тобой, так? — Я… Ты видишь, как он тяжело вздыхает, прежде чем развернуться. — Я просто не знал, что ответить, — тихо говорит Дима, а ты киваешь. — Нет, я все понимаю, — быстро говоришь ты. — Правда. Я просто подумала, что мы могли бы… — Быть вместе? — Дубин сглатывает и смотрит тебя напряженно, словно твой ответ — самое главное, самое важное, что он может теперь услышать. Ты отводишь глаза и киваешь, а Дима даже подскакивает на месте, резко оказывается рядом, падает на табуретку и смотрит тебе в глаза, улыбаясь: — Нет, я… Если вы… То есть… Он жмурится, хлопает себя ладонью по голове, словно пытаясь так собраться, снимает очки и тихо говорит: — Я просто не думал, что Вы… ты захочешь, чтобы мы начали встречаться… стали парой… Ну, то есть, я был бы не против, но ты… Вы… Ты улыбаешься и хихикаешь, накрывая его руку своей. Он снова вздрагивает, а потом аккуратно переплетает ваши пальцы. — Так значит… мы вместе? — Получается, так, — усмехаешься ты. Он выдыхает и кивает. А затем вдруг резко мрачнеет, оглядывается на раковину и снова напрягается, но твою руку не отпускает. — Из-за чего ты вчера поругалась с мамой? Ты широко раскрываешь глаза, не решаясь ответить. А что сказать? Что мама в очередной раз решила попытаться научить тебя, как жить? Что ей сразу не понравился Дима? — Не важно. — Важно, — твердо отвечает он. — Если это заставило тебя сбежать из дома почти ночью… это важно. Ты вздыхаешь. — Мы с мамой… вообще не особо ладим. У нас очень разные взгляды на жизнь. Ты чуть сжимаешь руку Димы, приоткрываешь рот, чтобы добавить что-то еще, а после сама пугаешься того, что сказала: — Нет, ты только не подумай ничего, она у меня правда хорошая, мне с ней очень повезло, и она обо мне заботится. Может, это я не права, потому что я действительно перебарщиваю иногда. Он прикусывает губу, щурится, словно думая о чем-то, а затем говорит, быстро глянув на часы. — Значит, так. Мы с тобой сегодня еще обязательно об этом поговорим, но сейчас мне нужно на работу. И если ты хочешь, то можешь оставаться жить здесь столько, сколько нужно, — он усмехается и добавляет: — Обещаю, домогаться не буду. И ты торопливо киваешь. Нужно будет только некоторые вещи из дома забрать…