Цветик семицветик

***

Раннее утро. Не смотря на то, что солнце еще не показалось на горизонте, в коридоре квартиры Федора Нечитайло уже не спали люди. Зевающие клоны, некоторые из которых были завернуты в одеяла, толпились в проходе, ожидая дальнейших действий. Вару, стоявший среди остальных, привычно наблюдал, как мужчина с недовольным и усталым лицом собирался в суматохе, спеша подбирать одну вещь за другой, складывая их в сумку. Его, в отличие от них, ждал трудный день — сначала школа, потом работа. Такой график никак не мог сочетаться с их бездельем целыми днями. И хоть иногда они пытались облегчить ему жизнь небольшой уборкой или попыткой приготовить хоть что-нибудь съедобное, мало помогало хозяину квартиры. Поэтому день у бедолаги все еще был загруженным на много часов вперед. — Так, еда у вас еще есть, Вару, не проказничай. Габриель, не отвлекай других. Куромаку, проследи за остальными. — Выпалив все на одном дыхании, Федор делает небольшую паузу, чтобы набрать воздуха в легкие, уже стоя на самом пороге. Внимательно оглядев других, взгляд остановился на Вару. Тот стоял спокойно, изредка зевая. Видимо, с утра у него нет сил буянить даже у него. Вчерашний вечер закончился совсем не так, как желал Федор. Хотелось провести время за обычной, неактивной игрой, но даже он не всегда бывает всесилен. Настолько вымотался за выходные, что под конец сохранения разума оставалось желать лучшего. Он даже не вспомнил, что тогда случилось. В голове смешались фрагменты недовольного Вару и мрачные лица остальных. Вот всегда он отличался тем, что не умел держать язык за зубами. Сколько себя помнил, даже в детстве постоянно говорил то, что думал своей матери и остальным. Видимо, этот случай тоже не стал исключением. И как бы сам-пятый ни старался выглядеть непринужденно, недовольное и грозное выражение лица выдали его с потрохами. В отличие от него, он все еще помнил, что было вчера, и возможно, теперь Федор занимал самую низкую ступень в его перечне потенциальных союзников. Мужчина снова посмотрел на толпу спешащим взглядом, не забывая осмотреть каждого из них. Кто-то смотрел настороженно, другие — с сожалением или какой-то заботой. Вару смотрел скучающе. Скучающе и безразлично, словно его совершенно не волновало происходящее. Разумеется, ведь пока для главного шутника не было повода посмеяться над кем-то или совершить какую-либо пакость, пятый просто ожидал. Но Федор все равно чувствовал вину за содеянное. Каким бы Вару ни был плохим, в споре всегда виноваты двое. Не важно, кто начал и кто закончил. Факт остается фактом. Нельзя было просто уйти на работу, оставив вопрос нерешеным. Он и так многое упускал из жизни своих клонов, но если еще и поссориться с кем-то из них… В голове промелькнула мысль, что это не приведет ни к чему хорошему. — Мы будем скучать, — не выдержав, Феликс шмыгнул носом, прервав всеобщую тишину. Федор слегка приподнял уголки губ, пытаясь передать своим видом хорошее настроение остальным. Взгляд снова невольно наткнулся на Вару, который хоть и не заметно, но пытался делать вид, что ему все равно. Скучал бы он по нему? Хотя, о чем это он вообще думает. Клон не знал и не испытывал такого чувства. Когда сам Вару жил в достатке, и его самовлюбленное эго было довольно, волновало ли его вообще остальное? Наверное, нет. Но Федору казалось, что если он так и не смог бы выдавить из себя эти извинения, разве бы стало лучше? Исчезла ли бы звенящая тишина в коридоре и испепеляющий взгляд пятого? Слегка ступив вперед, Федор неловко топтался возле толпы. Все никак не решался уйти и оставить как есть. Казалось, такая незначительная вещь, такие простые слова, а привело это все у совсем не простым размышлениям и чувству вины. Ну, и сам мужчина был настолько простым человеком, что никогда не вдавался особо в раздумье про себя и терзания разума. Привык быть тем, кто он есть, и всегда думал, что другие люди принимают его слова и поступки. Всегда говорил то, что думает, и вероятно, иногда, был слишком прямолинейным. В голове даже не возникало мыслей о том, что есть люди, которых он мог бы обидеть своей прямолинейностью, задеть. Но Разве пятый был обижен? Да и самого Вару вряд ли можно было так просто задеть. Хотя при взгляде на него совесть в голове кричала громче, а желание извиниться усиливалось в два раза быстрее. Подойдя ближе к Вару, он замер, старательно избегая чужого взора. Но, собравшись с мыслями и заставив себя посмотреть ему в глаза, мужчина почувствовал сопротивление и непонимание в ответном взгляде. На лице клона читалось противоречие и внутренняя борьба. Он явно удерживал желание отойти от него как можно дальше, при этом выглядя озадаченным. И Федору оставалось только стоять рядом и надеяться, что ему удастся произнести эти простые два слова. Прости меня. Удивленный, Вару не сразу понял, что речь адресована ему. После небольшой паузы он открыл рот, чтобы ответить, но затем сразу же закрыл, осознав, что сказать он совершенно не знает. — Прости, за вчерашнее, — произнес Федор, срывающимся голосом. — Просто устал очень. Сорвалось. Но… Ты тоже виноват! У тебя совсем не смешные шутки, Вару! Взгляды остальных сковывали тело. Нечитайло тяжело взглатывает, ожидая самого худшего. Пятый молчит. Словно собирается с мыслями, и возможно, даже обдумывает ситуацию. Но спустя время Федор видит знакомую ухмылку и совершенно непонимающий взгляд. — Ты еще на колени встань, — хмыкнул Вару слегка напряжённо. Провал. Очередной провал. Неужели он даже не задумался над его словами? Хотя, чего ожидать от этого шутника… Но может… попробовать ещё раз? В голову пришла неосуществимая, странная идея. Собственный разум противоречил навязчивым мыслям, но… Руки сами по себе потянулись к чужому телу и не смелым касанием притянул к себе. — Я просто хочу сказать, что мы не такие плохие, как ты думаешь. Над нами необязательно пошло шутить и разыгрывать глупыми приколами. Мы все готовы с тобой нормально общаться, и даже принять тебя, если ты этого захочешь, — собственный голос запинался, в то время как он дрожащими руками прижимал Вару к себе, зарываясь головой в темно зеленые кудри. Боковым зрением он чувствовал, как клоны наверняка широко по раскрывали рты от удивления в упор пожирали их взглядами. Федор сам с себя был в шоке. Просто иногда, как самому старшему нужно идти на отчаянные меры. И если это хоть как-то заставит пятого задуматься, он готов пойти на эти крайние меры. Он потерял счет времени, стоя в чужих объятиях. Вару не спешил возвращать касания, и казалось, что в этой неподвижной позе он превратился в каменную статую в его руках. Скорей всего, не ожидал такого исходу. К пятому трудно было прикоснуться. Он всегда был нелюдимым и не любил прикосновений, за исключением тех что были нужны для разных шуток или приколов. Он обычно старался держаться на расстоянии от других, а при любом контакте с остальными в лучшем случае морщился. или осыпал проклятиями. Пятый — единственный, кто не выносил близость с остальными. И возможно, Федор совершил огромную глупость, попытавшись обнять и вразумить самого проказливого клоуна, полностью отбившегося от рук. Но в душе он надеялся, что хотя бы часть слов дойдут до Вару. На удивление, он не ощутил грубого толчка в спину или насмешливой шутки. Рядом с ухом он чувствовал сбившееся дыхание и жар чужого тела подле себя. Может стоило отпустить его? Бросить эту глупую, ужасную затею. В душе теплилась надежда, что хитрец хотя бы задумается над своим поведением. Но было ли в силах Федора вразумить самого наглого и хамоватого клона? Очевидно что нет. Ведь в ту же секунду Вару приблизился ближе к его лицу, слегка сжав его тело и со всей знакомой интонацией издевательски прошептал: — А зайти дальше силы воли не хватило? — провоцирующие прошептал он возле мочке уха, гаденько хихикая. Вару никогда не измениться. Как бы не хотелось. Мания величия всегда останется рядом с ним, сколько бы времени не прошло. На что вообще надеялся Федор? На то, что едва одно изменение заставит Вару задуматься над собой и пошлыми шутками, которые он частенько отпускает на других? Как же это было глупо и безрассудно. Федор поморщился, легко вывернувшись из чужих сжатых рук. Вару не сильно сопротивлялся, поэтому выбраться получилось просто и быстро. Но на душе остался тяжелый осадок. Он никогда не поймет, почему Вару ни разу не задумывается над тем, что он делает. Да, он прекрасно помнил, что пятый использует свои издевки лишь в качестве юмора, и, скорее всего, никого не хочет обидеть, а может, даже и вправду рассмешить. Но от каждой подлой шутки и издевки в душе зарождался комок обиды и непонимания. Отойдя назад, он слегка неуверенно оглядел остальные, почти соприкасаясь спиной к входной двери. — Я просто хотел… Ладно, забудьте. Неважно. Остальные смотрели напряжённо, иногда посылая взгляды на спину пятого клона. — Куромаку, сколько время? — поспешно спросил идущий, хватаясь за голову. Тема разговора сменена, но не забыта. — По моим подсчетам, стрелки часов говорят о начале шестого. — Вот черт, опаздываю, — в отчаяние простонал Федор, схватившись за пряди волос. Моментально вскочив, он судорожно начал собирать оставшиеся вещи, в спешке бормоча себе под нос разные ругательства. — Так, я пошел. Не ссорьтесь, пожалуйста, и не разнесите мою квартиру. Я на вас надеюсь, — и после последний раз посмотрел на компанию, он привалился около входной двери и, и в то же мгновение выскочила на лестничную площадку. С соответствующим хлопком двери клоны разом стушевалась, бросая на пятого грозные взгляды. — Да что вы на меня смотрите то? Что я сделал то? — Как ни в чем не бывало, поинтересовался пятый. Он как всегда ничего не понимал.

***

Этим же же утром, многие клоны после ухода хозяина квартиры разбежались в разные стороны, спеша выполнить свои важные дела. Никто не хотел обсуждать что либо и ссориться с самого утра, поэтому каждый решил заняться собой и лишний раз не тревожить остальных. Кто то ушел досыпать, но были и те, кому сон попросту не шел, как бы они не пытались. Одной из ранних пташек являться Вару, которого если разбудишь, то уже просто из вредности не захочет ложиться обратно. Поэтому с недовольным выражением лица пятый направлялся на кухню, в надежде увидеть там хоть что то новое и веселое, способное рассмешить его. Но и тут его ждала неудача. Приглушенная темнота на кухне заставляла неприятно съеживаться, а прохладный ветер, сквозящий из форточки, громко застучать зубами. Но самым главным разочарением было лицо Куромаку, спокойно сидевшего с газетой в руках. Рядом с ним покоилась чашка с пакетиком от чая внутри, видимо, еще не использованный. Вот черт. Хотелось ему сказать, но Вару знал, как зубрилка не любит русскую брань и все, что с ней связано, а после своего поведения вчера, и, если вспомнить инцедент сегодняшнего утра, лучше всего прокрасться тихой мышью и, желатольно, не быть замеченным, иначе новой порции и недовольств зубрилки не избежать. Последнее, что ему хотелось сейчас слушать, были наставления от этого зануды. С утра не хотелось портить себе и настроение. И как бы не хотелось убрать эту гнусную мину с лица Курилки, Вару сдерживал себя и, прошмыгнув к верхним шкафам, спокойно заглянул внутрь. — Да опять нечего есть! Вы все людоеды что ли? — не удалось сдержать недовольный выкрик, и, стукнув кулаком по столу, Вару яростно простонал. — Мне нужны углеводы, еда. Я так сдохну с вами, если продолжать питаться воздухом! Вот никогда ему не везет. Сначала эти цветы, потом странное поведение остальных. Он скоро свихнуться с ума. Совсем не знает, что дальше ожидать от жизни. Хотя даже это не заставляло его расстроится и опустить руки. Он в конце концов великий король Варуленда, и не такое проходил. Немного помолчав, Вару бросил неудобный взгляд на невозмутимого Куромакку. Мужчина уткнулся носом в середину газеты, полностью скрыв лицо за бумагой. Кто вообще сейчас читает газеты, в их время? Конечно же их зазнайка, думающий, что старые технологии все еще полезны и всеми способами пытается это доказать. Например, теми же газетами, с которыми он постоянно ходит в обнимку по дому. Обычно читает что-то про войну или новости. И Вару всегда считал, это пустая трату времени. И его мнение не изменилось даже сейчас. Глаза наткнулись на знакомую кружку и последний чайный пакетик. Придется действовать своим неподражаемым умом и хитростью. — Что читаешь? — пытаясь изобразить искренность, протянул Вару, приблизившись вплотную к чужому лицу, он коварно улыбнулся. Выглянув из-за газеты, Куромаку слегка удивленно посмотрел на него в ответ. — Я не думаю, что твой интеллект позволят разобраться в статье, — спустя некоторое время ответил он и после вернул внимание к интересующему его объекту. — Пф, а кто то еще говорил, что я грубый, — хмыкнув, Вару сново бросает взгляд на злосчастный пакетик чая. Послышался шумный вздох. Резко сложив бумагу пополам, Куромаку сердито заглянул ему в глаза. — Ты думаешь я не понял, что ты задумал, валет пик? — хмыкнув, спросил мужчина. — Тебе не хватает остроумия для подобных планов. — Да ты жадина, думаешь ты бы отдал мне этот несчастный пакетик чая? — взъевшись, возмущено надулся Вару — Отдал бы. — Чего? Он негодующе отрезвился, слегка качнувшись в сторону. — Отдал бы. Мы не глупы, Вару. Мы не равняемся на тебя, и понимаем, что делаем и когда. Мы знаем что такое доброта, а не полностью отдаемся своему предназначению. И мы друг другу помогаем, а не утраиваем третью мировую войну при любой возможности. Да я хочу отдать тебе этот чертов пакетик чая просто потому, что бы ты понял, что можно совершать не только пакости, но и добрые поступки! — шикнув, Куромаку сделал глубокий вздох, и успокоившись, потянулся к нужной вещи. — Держи. Я не надеюсь, что ты хоть что то поймешь из этого, но мы с Федором хотя бы попытались объяснить тебе в отличие от остальных, пусть и такими глупыми способами, — встав из-за стола, второй отряхнул брюки от невидимой пыли, направился к выходу с газетой в руках. — Вару… — обернувшись к нему, Куромаку остановился в проходе. — Не будь эгоистом. И оставил его одного в комнате вместе с испорченным настроением. *** Суматоха началась с утра и длилась до сих пор. Многое носились туда-сюда, выполняя мелкие поручения по дому. Домочадцы все же решились провести время вместе и посмотреть вечером скучную мелодраму по телевизору, а потом не спать до поздней ночи. Это должна была быть обычная ночевка, которая должна была пройти идеально идеальна по мнению остальных. Конечно, в этом приторном мире для него не было места. Вару хмыкнул, наблюдая, как сожители спешат туда-сюда или же ссорятся по незначительным причинам, забыв про него. Ничего. Ему плевать на всё, что происходило с ним. Он обязательно добьется внимания, и не важно, какие болезненные точки ему придется задействовать. И никакие сладкие речи Федора и Куромаку не заставят его измениться. И уж тем более проклятые цветы.