Незаконченный гобелен

      Когда Демьян родился, мир уже перевернулся. Он застал свою молодость, слушая кухонные разговоры о больших погромах на площади Москвы, о сотнях погибших и тысячах раненных. Демьян не знал своего отца, мама говорила, что он погиб в одном из лагерей. А затем она лупила его, обвиняя в том, что он совсем не понимал. Мама хотела, чтобы у нее родилась дочь, а не Демьян. Уже учась в школе, он узнал, что раньше миром управляли мужчины. Но после мировой войны, длившейся мучительных девять лет, мужское население развитых стран значительно сократилось, и на опустевшие места, которые раньше занимали мужчины, пришли женщины. А мужчин с тех пор стали беречь и держать в семьях, теперь с рождения воспитывая совсем для другой роли.       Когда женщины заняли девяносто процентов мест в правительствах, их мир наконец-то пришел к благополучию.       Но Демьян все продолжал недоумевать: отчего же тогда их семья так неблагополучна? Почему его отец погиб в лагерях? За что его била мама? И откуда все эти рассказы про погромы, которые шепотом передавали друг другу ученики их царскосельского лицея?       Когда он встретил Нинель, ему было восемнадцать. Она пришла за новой шляпой в салон, в котором он работал модистом. Нинель была обворожительной, с красивым овалом лица и глубокими черными глазами. Если бы она не была богатой графиней, Демьян непременно пригласил бы ее к себе в манекенщицы.       Нинель была на восемь лет его старше. Он прекрасно знал, что связываться с ней не стоило – он из семьи обедневших и опозоренных дворян. Но она вскружила ему голову.       一 Я люблю тебя, милый, 一 шептала она ему на ухо в минуты близости.       Ее ласковые слова окутывали его словно мягкая вуаль. Они проникали в уши, и под этой завесой Демьян не мог разглядеть спрятанные внутри иглы. Мелодия ее голоса действовала на него как морфий, и когда Демьян, наконец, очнулся, он уже весь истек кровью. Ему ничего не оставалось, кроме как добить самого себя исключительно из чувства милосердия.       Демьян проснулся в темном месте. Он лежал на скамейке со связанными руками и, как он догадался, мешком на голове. Сильно пахло сушеными травами. По едва уловимому ухом шуму он понял, что в помещении он находился не один.       一 Сбросим его в Смородину? 一 предложил кто-то, говорящий визгливым мужским голосом.       一 Что б он там сварился-то? Сеня, нет, слишком быстро. Самоубивца надо скормить змею. А что? И чудовище желудок набьет, и мы накажем поганца за дерзость! 一 ответил ему второй голос, женский, но старушечий.       Демьян услышал шаркающие шаги, кто-то подходил ближе, еще секунда, и с него сорвали мешок. Изображение перед глазами сильно расплылось. Сощурившись от яркого пламени свечи, которую старуха держала в руках, он некоторое время еще приходил в себя.       一 Не спишь? 一 удивилась она. 一 Очень хорошо, люблю заслушиваться криками молоденьких мальчиков. Жаль даже тебя, такого красивого, хотя уже испорченного.       一 Так пожалейте меня, 一 немедленно предложил Демьян, рассматривая старуху.       Она была тучной, одетой в слишком яркое платье без пояса. Волосы у нее были черные, с сильной проседью, распущенные и нерасчесанные, на широкой шее гроздьями висели красные бусы. Надутое лицо искажала недовольная гримаса с искривленными губами.       一 А за что тебя жалеть? 一 позади нее оказался старик, которого назвали Сеней. 一 Ты сам погубил свою душу, малыш, ни о каком прощении не может быть и речи.       В противовес старухе он был высоким и худым, морщинистое лицо его выглядело обманчиво глуповатым и неуверенным, однако в глазах изредка поблескивали неприятные огоньки. Скосившись в его сторону, Демьян пришел к мысли, что Сеня мог бы стать очень искусным актером. Среди них двоих опасный холодок шел именно с его стороны.       一 Тебе хоть годков двадцать есть? 一 спросила старуха.       一 Только двадцать и есть, 一 ответил Демьян, оглядываясь по сторонам в поисках чего-нибудь, что могло бы помочь ему сбежать.       Комната, в которой они находились, была небольшой и скорее напоминала чулан. На стене и правда сушились пучки трав: медуницы, зверобоя, иван-чая и пижмы. Удивительно, но страха он не чувствовал. Должно быть, он действительно умер, так как даже осознание того факта, что он связанный находился в неизвестной комнате с мешком на голове, а двое мрачных стариков обсуждали над ним расправу, его совсем не пугал.       一 Бедная наша госпожа, столько сил и времени потратила на твой гобелен, а ты оказался таким неблагодарным, 一 деланно всплакнул Сеня, промакнув глаза носовым платочком. 一 Уж Валенька о тебе позаботится, правда, Валенька? Скормишь его змею?       一 Отож, 一 поддержала старуха, упирая руки в боки и игриво улыбаясь, 一 Калинов мост тебе все равно не перейти, так может, перед тем, как станешь ужином, покувыркаешься со мной? Давненько у меня не было такого молоденького красавца.       Скорчившись от отвращения, Демьян почувствовал пробегающий вдоль спины озноб. Старик со старухой грозно нависли над ним, свет свечи отбросил на их лица отвратительный тени. Извернувшись, Демьян с силой пнул старуху в колено, та взвыла и уронила свечу на деревянный пол. Ее длинная юбка тут же вспыхнула и загорелась.       一 Валенька! 一 закричал старик.       Воспользовавшись смятением, Демьян вскочил на ноги и помчался из чулана прочь. Веревка стягивала запястья не слишком прочно, и он смог быстро избавиться от пут. Что было сложнее, так это понять, в какую сторону бежать. Находясь без освещения, Демьян бросился вправо, больно ударившись об стену, но быстро придя в себя, двинулся вдоль нее на ощупь. Шел он недолго, вскоре до него донеслись слабые звуки, словно работал какой-нибудь механизм или станок. Направившись на звук, Демьян увидел в проходе тусклый свет – двери были отворены. Войдя внутрь, он оказался в просторной зале, освещенной огромной, многоярусной люстрой с более, чем пятьюдесятью свечами.       Демьян ахнул. Зала была полностью заставлена ткацкими станками, за которыми сидели работницы и пряли узорчатые ткани. От стен эхом отдавался характерный постукивающий звук.       Все стены залы были завешаны ткаными картинами и коврами. Более того, длинные, украшенные узорами ткани свисали прямо с потолка, лежали на полу и стояли на деревянных постаментах. У ног прядильщиц были разбросаны клубки ниток, некоторые из которых успели запутаться и перекрутиться в яркое цветное месиво.       Сильно пахло цитрусами. Пройдя вдоль прядильщиц, не обращающих на него никакого внимания, Демьян подошел к стене с тканями и увидел на полу чаши, наполненные яркими и спелыми плодами апельсинов.       «Откуда здесь столько апельсинов?», 一 нахмурился он.       一 Добро пожаловать в Дом Плодородия, 一 раздался сзади громкий, но доброжелательный голос.       Дернувшись, Демьян поднял голову и повернулся. Вышедшая из ткацкого ряда женщина на вид казалась чуть старше тридцати, с не слишком женственным лицом и красно-оранжево-желтыми, будто в них плескалось само пламя, глазами. Она была одета по-славянски: в темный кафтан с прорезями в рукавах для рук, богато украшенный рисунками цветов и фруктов; лоб перевязывала широкая лента с височными кольцами, а длинные волосы были заплетены в густую косу. Демьян вдруг подумал, что, хотя одежда женщины и была роскошной, он смог бы сшить для нее более подходящий современный наряд.       Она подошла ближе, и щекочущий нос цитрусовый запах усилился. Демьян зашмыгал носом.       一 Апельсины – символ изобилия и плодородия, бессмертия и удачи, чистоты и целомудрия, знак истинной любви, 一 сказала женщина, оглядывая чаши с плодами.       一 А еще апельсин иногда изображают в сценах грехопадения человека, 一 изогнул бровь Демьян, 一 видел их собственными глазами в картинных галереях.       Женщина не ответила.       一 Зачем сбежал от моих слуг? Почему вдруг стал отчаянно цепляться за себя после того, как сам же и прервал свою жизнь?       一 Порезать себя – это одно, а быть сваренным в реке или скормленным змею – совсем другое!       一 Думаешь, слишком жестоко? 一 женщина посмотрела на него с сомнением.       Демьян закатил глаза.       一 Разве не очевидно? Единственный вред, который я причинил, был направлен на себя самого. Я никогда не воровал, не обманывал, никого не убивал! В церковь ходил исправно. Ну, разве что прелюбодеянием занимался. Но я сам себя за это и наказал.       Повернувшись, женщина двинулась к одному из постаментов, на котором, накрытая белой простыней, очевидно стояла одна из картин.       一 Ты очень дерзкий, Демьян. Посмотри на этот гобелен.       Схватив за край, женщина сорвала с постамента простыню. Демьян ахнул. Это была очень необычная тканая картина: в импрессионистском изображении будто десятки разных лоскутов многообразных форм и материй образовывали мужской силуэт. Однако гобелен был весь разодран.       一 На твоем пути выпало много испытаний, но я воплотила для тебя прекрасную, счастливую судьбу. Уже к тридцати годам ты должен был стать знаменитым кутюрье и жениться на дочери богатой купчихи, владеющей текстильными фабриками. По большой любви у вас бы родилось трое замечательных детей, а ты бы смог перевернуть мир моды в империи. Нинель ничего бы не оставалось, кроме как ходить в платьях, сшитых по твоим фасонам, слушать сплетни влюбленных в тебя поклонниц и не иметь возможности забыть тебя до самой своей смерти. Но ты выбрал другое окончание своей истории, Демьян: порезать себя из-за трагической любви к девушке, с которой ты даже не был связан красной нитью. Теперь посмотри на меня и скажи: ты все еще рад, что наказал себя?       Слова женщина прозвучали в сознании Демьяна словно гром. Он закусил губу, зажмурившись. Воспоминания безвозвратно ушедшей жизни калейдоскопом всплыли в голове: яркие платья, шляпки, соленые от пролитых слез мечты, чувственные речи Нинель и ее жалящие поцелуи. Ругань матери о том, какой он никчемный и бесполезный. Демьяну показалось, что он сейчас задохнется. Он действительно такой, каким она его считала.       一 Тогда зачем я вообще с ней встретился?! 一 закричал он.       一 Не пройдя испытаний, невозможно добиться успеха. А в творчестве важны эмоции, ты и сам это знаешь, 一 спокойно ответила женщина.       Она покачала головой, будто бы была в нем разочарована. Не выдержав, Демьян вдруг согнулся и заплакал. Уже после смерти узнать, что умер зря и все потерял?       一 Почему? Зачем? 一 взвыл он, падая на колени. 一 Мне было невыносимо терпеть такую боль, я думал, что меня разрывает на части! Как я мог это преодолеть?! Я был опозорен! Ты! Ты сама-то хоть раз любила кого-нибудь? Как ты могла дать мне такое испытание? Эта женщина растоптала меня! Теперь лучше сбрось меня в кипящую реку!       一 Гобелен еще возможно починить, 一 продолжила женщина, подняв руку и притронувшись к разорванной ткани.       Демьян замер, рыдания застряли в горле, и он неуверенно поднял на нее заплаканное лицо. Он не верил ей.       一 Я зашью его. И ты сможешь начать все сначала. За определенную плату, разумеется.       За плату. Все еще роняя слезы, Демьян злобно загоготал.       一 Ты дьявол? Предлагаешь мне сделку в обмен на мою душу и вечное служение? А твои слуги, там, в чулане, это черти, ведь так?       Женщина нахмурилась, одарив его озадаченным взглядом.       一 Я главная рожаница плодородия, имя мне Тамара. Я служу богу Роду, создателю всего сущего, а прядильщицы в этом зале – мои работницы. Что касается Есения Ладиславовича и Алевтины Даровны, которых ты встретил, то здесь ты прав – они черти. Так что будь осторожен со своими словами, в любой момент они могут сбросить тебя в Смородину.       Демьян сглотнул. Он слышал о рожаницах от матери.       一 Ты то самое божество, которое приходит к новорожденным детям и прядет судьбу?       一 Можно сказать и так.       一 В таком случае, что за плату ты хочешь от меня получить? Посадишь меня за станок и заставишь работать на тебя, раз уж я умею шить?       一 Мужчинам запрещено этим заниматься, 一 ответила Тамара, оглядывая свою большую залу.       Все девушки работали сосредоточенно и молча, ни одна из них даже не соизволила поднять голову, чтобы послушать их разговор.       一 Тогда что?       Тамара вздохнула.       一 Видишь ли, сейчас я плету гобелены только для людей с великой и очень сложной судьбой. На это у меня уходит много времени и сил. Как ты думаешь, если каждый как ты будет запутываться и идти против божественного замысла, то какой вообще смысл в моем труде? Хотел бы ты, чтобы кто-нибудь пришел к тебе на помощь и направил тебя до того, как ты решил окончить свою жизнь самостоятельно?       Подойдя ближе, Тамара протянула руку и мягко положила ее на голову Демьяна, погладив. Он вдруг подумал, что в свете люстры женщина казалась загадочно-красивой и притягательной. Он схватил ее ладонь и прижал к своей щеке, вдыхая жар ее кожи. От соленых слез щеки зудели, и он был так вымотан, что почти тут же погрузился в небытие.       А когда вновь проснулся, то обнаружил себя сидящим в кресле своего салона. На запястьях отвратительно красовались вскрытые вены, но боли Демьян не чувствовал. Он готов был даже поверить в то, что все ему приснилось, однако, выйдя на улицу, заметил, что весь окружающий его мир теперь был пронизан цветными нитями. Его зрение изменилось.       А рядом с салоном его ждала Тамара.       一 Слышала, вы хорошо шьете, господин Черкасов. Оденьте меня по последней моде, прошу вас.       Демьян хмыкнул.       一 Разумеется, госпожа. Прошу вас, заходите скорее внутрь.

***

      一 Почему тебе не нравится Новый Год? 一 поинтересовался Матвей, любуясь украшенной искусственной елкой.       Тамара пожала плечами и выдала депрессивно:       一 Потому что это значит, что мне надо прожить еще один год. И этот цикл будет продолжаться до бесконечности.       На этом Матвея словно бы еще раз осенило: Тамара прожила очень много лет до его рождения и продолжит свое существование даже после его смерти. Он пробудет с ней лишь маленький отрезок ее жизни, но вся его жизнь будет связана с ней.       Сто жизней до тебя прожила и столько же проживет после тебя. Ты для нее миг, равный взмаху ресниц, но она для тебя – вся твоя жизнь, от рождения и до самой смерти.       Правильно сказала тогда бабушка Катя. Матвей впервые посмотрел на Тамару по-другому. И увидел. Под улыбчивой и самоуверенной маской разглядел накопившуюся за годы усталость. Заряд аккумулятора, благодаря которому Тамара еще могла функционировать, будто вечно находился в пределах двадцати-тридцати процентов, и чем раньше наступала ночь и на улице становилось холоднее, тем сонливее была Тамара. Она вставала утром и не высыпалась, приезжала с работы вялая, сразу уходила в душ, оставшийся вечер находилась в себе и вновь проваливалась в бесполезный, не приносящий отдыха, сон.       Матвей находился рядом, тихонько наблюдая. Молча варил ей кофе по утрам, развешивал в шкафу закинутую на спинку стула одежду, ночью старался всегда обнять ее, как бы давая ощутить свою поддержку.       一 Может, у тебя ферритин низкий? 一 прошептал Матвей и запнулся.       Тамара ведь не была человеком. Могла ли она вообще быть подвержена таким проблемам, как недостаток белка или железа?       一 Я не пойду сдавать анализы, 一 спокойно ответила Тамара, утыкаясь в подушку и накрываясь одеялом.       Конечно, это было очевидно.       Тамара не человек. Окончательно принять этот факт оказалось слишком сложно. У нее нечеловеческое тело. Она не может ходить к врачу и сдавать анализы, не может обратиться к психологу и рассказать о своих проблемах. По мере приближения тридцать первого декабря Тамара сильнее впадала в уныние.       一 В следующем году тебе исполнится двадцать шесть, 一 сказала она, когда до нового года оставалось три дня.       一 Да, 一 кивнул Матвей, рассматривая сильный снегопад за окном.       В следующем году ему исполнится двадцать шесть. А у него до сих пор нет детей.       Стоп. Матвей вздрогнул. В голове вдруг возник критически важный вопрос, который он побоялся озвучить вслух.       Может ли Тамара родить ребенка?       Отрицательный ответ получить было до невыносимого страшно. Матвей очень хотел детей, без этого он вообще не представлял свою жизнь. Если для них это невозможно, в таком случае, чем он будет заниматься до своей старости? Если ответ Тамары будет отрицательным, то… придется ли Матвею развестись с ней и найти обычную фертильную жену? Человеческую женщину.       Развестись с Тамарой… от одной только мысли об этом у Матвея заледенели на руках пальцы. За эти пару месяцев, что они провели вместе, он уже успел к ней привыкнуть. Они даже совершили много неприличных вещей, он видел ее без одежды, трогал ее тело, а она его.       Они сделали все, кроме самого главного.       Если они не проведут совместную ночь, значит ли это, что Матвей может развестись с ней и заново жениться без потери своей репутации? Его честь все еще находилась при нем.       Матвей поежился. Он действительно не был готов к тому, чтобы прожить вместе с Тамарой до самой своей старости. На самом деле, в глубине души ему было жутко. Услышав шокирующее признание, его мозг выбрал стратегию отрицания реальности. Если это не обсуждать и не думать об этом, то можно притвориться, что все по-старому. И они просто обычная женатая пара. Как и все. Это ощущение на какое-то время сильно успокаивало Матвея, а потом он снова осознавал реальность, оглушающую его обухом по голове.       Но он так и не знал ответ на свой вопрос.       Тридцать первого декабря Тамара помогала ему намазывать на брускетты творожный сыр и класть сверху рукколу со шпинатом, растопила в духовке камамбер с желтыми черри и нарезала вяленую чавычу. Матвей готовил черную пасту с креветками и свежий салат с гранатом. Они никого не пригласили и сами никуда не поехали, даже к родителям Матвея. Тамара выглядела так жалко, что он даже не решился ей это предложить. Вспоминая себя в скверном расположении духа, он и сам не любил, когда друзья пытались его куда-то вытащить.       В новогоднюю ночь они решили посмотреть фильм. Матвей оставил выбор Тамаре и впервые за вечер увидел на ее лице улыбку. На душе сразу же потеплело. Схватив пульт, она повалилась на диван и включила отечественную картину. Положив поднос с закусками, Матвей сел рядом.       一 Это мой любимый новогодний фильм, представляешь, сюжет построен так, что герои празднуют Новый год почти все два часа, думаю, что не менее десяти раз, 一 рассказала она, насаживая на вилку половинку консервированного персика и смакуя его.       一 Сколько?! 一 удивился Матвей.       Он наблюдал, как за длинным столом, заставленным всевозможными яствами и бокалами с шампанским, сидят несколько героев. Главной героиней фильма оказывается статная и роскошная, но несколько вульгарная блондинка Маргарита. Они празднуют Новый год и помолвку ее сына с красавицей стюардессой.       Маргарита сообщает зрителю, что женщинам ее клана в Новый год доступна возможность использовать еще один час: тринадцатый или двадцать пятый. А еще в эту ночь она ждет звонка, и если телефон зазвонит, ее должны обязательно позвать.       По ходу сюжета красавица стюардесса разбивается при крушении самолета, а ее горячо любимый жених, чтобы не сойти с ума от горя, женится на ее родной сестре. Не в силах забыть возлюбленную, он заставляет свою новую жену надевать вещи погибшей и называет ее сестринским именем. По мере того, как их брак страдает без любви, семейный дом, в котором они живут всем кланом, с каждым годом теряет свой блеск, зарастая ветвями деревьев и словно бы покрываясь инеем. Припрятанные в сундуках под снегами ассигнации тоже сыреют и гниют.       Посмотрев фильм, Матвей почувствовал, что остался в замешательстве. Картина оказалась сложной для понимания. Ему казалось, что он воспринимает главный посыл где-то на уровне чувств, но собрать все свои ощущения в цельные мысли не в состоянии.       一 Чьего звонка каждый новый год все так ждет Маргарита? И что за тринадцатый час, который ей доступен? 一 спросил он озадаченно.       Тамара вдруг нагнулась к нему и поцеловала в висок.       一 Она ждет звонка любимого. А тринадцатый час позволяет обмануть смерть и сбежать.       一 Маргарита пользуется им в конце фильма, когда оказывается на станции метро?       一 Да, 一 кивнула Тамара, 一 ей единственной из всего своего клана удалось это сделать. Она сбежала и, наверное, встретит там того самого.       Матвей нахмурился.       一 Почему это твой любимый фильм?       В ответ она лишь пожала плечами.       一 Не знаю. Он красивый.       После полуночи тишину квартиры нарушили хлопки взрывающихся фейерверков, на улицы высыпали люди, громко поздравляя друг друга, хохоча и запевая песни. Снежные хлопья мягко и беспечно кружили в воздухе, зимнее небо в ночи казалось красно-коричневым и светлым, какое никогда не бывает летом. В квартире было тепло, Матвей нежился в объятиях Тамары, бессмысленно наблюдая за мигающей елочной гирляндой. Красно-синие пары огоньков сменяли желто-зеленые, ускорялись и замедлялись, то полностью затухая, то вдруг зажигаясь полным рядом.       一 Я сейчас должна быть не здесь, знаешь? 一 тихо сказала Тамара.       一 А где?       一 В ночь с тридцать первого на первое можно сотворить новогоднее чудо. Раньше мы с Аксинией любили загадывать что-нибудь глупое и абсурдное, а потом принимать в этом участие. В этом году ей придется сделать это одной.       Матвей приподнял голову.       一 Новогоднее чудо? Что это значит?       一 Это значит, что можно сотворить нечто необычное, вопреки любым законам.       一 И что это может быть?       Тамара задумалась.       一 Можно обмануть смерть и сбежать.       一 А можно родить ребенка? 一 он нагнулся над ней, рассматривая в темноте очертания ее лица.       一 Рождение ребенка не является чудом.       Даже в полумраке Матвей различил, как она улыбается. Он собрался с духом.       一 Даже для тебя?       一 Ах, вот, что ты имеешь в виду, 一 догадалась Тамара.       Но больше ничего не добавила.       一 Тамара, ответь мне, 一 настойчиво попросил Матвей.       一 Ты правда хочешь ребенка?       一 Да, правда. Я хочу двоих или троих.       一 Сколько?! 一 вдруг выпалила она. 一 Ты с ума сошел, Матя! Зачем тебе столько? Хочешь основать свою династию?       Матвей мягко толкнул ее в бок.       一 Мне просто нравится, когда детей много, представляешь, каждый из них будет содержать в себе частицу тебя и меня, они будут похожи на нас, а еще будет очень интересно узнать, у кого к чему будут предрасположенности: один математик, другой музыкант, третий… предприниматель! Дома будет всегда шумно, весело, будем жить дружно и поддерживать друг друга. Разве ты никогда об этом не думала?       Тамара покачала головой.       一 Матвей, если они будут одновременно частью тебя и меня, то они не будут обычными, ты же понимаешь, верно?       Его снова резко осенило. Точно. Тамара же не была человеком. И еще она снова увернулась от его вопроса. Почему она так сильно не хочет на него отвечать?       一 С Новым Годом! Ура! 一 воскликнул Гордей, чокаясь бокалом.       一 Поздравляю! 一 подхватил Филимон.       Аксиния засмеялась, проливая на себя часть шампанского, Демьян позволил себе скромную улыбку, скрывая внутри себя радость момента. Они выпили свой первый бокал игристого, окончательно провожая старый год и приветствуя новый, полный надежд и желаний. Они все жили уже очень долго, зная, что с годами жизнь по своей сути не меняется, однако все так же продолжали в предвкушении ожидать следующего цикла, пребывая в приятной иллюзии, что в новом году они выполнят все поставленные цели и исполнят некоторые желания.       Демьян хотел бы в будущем году, наконец, завершить свою службу.       Если Тамара к тому моменту еще будет в состоянии завершить свою часть сделки. Все ее думы сейчас были посвящены Матвею. Демьян злился, что даже Новый год она решила встретить с ним.       В небольшом зале ресторана, где они праздновали, стоял полумрак. Тусклый желтый свет потолочных ламп и торшеров в сочетании с мебелью прошлого века придавали заведению старомодный тон. Он усиливался, когда Гордей включал большое радио с антенной, и оно, ловя некие потусторонние волны вещания, играло старую музыку и воспроизводило давно закрытые передачи. Они сидели у барной стойки, разложив на ней закуски и фрукты, еще одна бутылка игристого ожидала в ведерке со льдом, рядом с ней стоял наполовину пустой штоф с водкой. В углу зала мерцала богато украшенная игрушками и гирляндами живая ель.       Они находились во втором зале, доступном только для работников их брачного агентства «The Red Thread of Love», но был и еще один, просторный и более привлекательный, где они устраивали тематические вечера и вечеринки для пользователей своего мобильного приложения Once, созданного для того, чтобы найти для себя того самого партнера, предназначенного тебе судьбой. Естественно, работающего не без помощи Демьяна, ловко перебирающего нити судьбы и подбрасывающего нужную анкету нужному партнеру. Тамара занималась более глобальными задачами: разбирала гобелены и трактовала их (читать судьбы на тканом рисунке могли только рожаницы), а Гордей продвигал само агентство. Филимон, как самый непосредственный член их команды и, проще говоря, человек, которому нельзя было доверить сложную ответственную работу, организовывал те самые тематические вечера и вечеринки.       Аксиния же выступала только лишь в роли бесплатного консультанта и помогала с гобеленами в отсутствие Тамары, потому как сама она не принадлежала к Дому Плодородия, а значит не могла связывать нити людей друг с другом и дарить любовь.       Демьян кивнул, когда Филимончик наполнил ему новый бокал шампанского. Тот сидел на высоком барном стуле, одетый, как обычно, фривольно и неподобающе для приличного парня. Даже сам Демьян, периодически подзабивающий на косынку и носивший только шапочку бини, не позволял себе оголять область от груди до шеи.       Филимон был старше него, но Демьян понятия не имел насколько. Несмотря на свое развязное поведение, кроме грязных подробностей своей сексуальной жизни, Филимон больше ничего о себе не раскрывал. У Демьяна было много к нему вопросов: кем он был при жизни, чем занимался, как умер, что у него за сделка с Тамарой, и, самое главное, почему он ведет себя как дешевая шлюшка. Он также заметил, что больше никто, кроме него самого, словно бы не замечает откровенное, недопустимое в обществе поведение молодого парня. А ведь Филимончик по виду едва дотягивал до восемнадцати.       一 Что, не проводишь новогоднюю ночь на очередной оргии? 一 злобно осклабился Демьян, отпивая из бокала немного шампанского.       Несколько дорожек пузырьков стремительно убегали вверх, растворяясь в воздухе.       一 Ох, нет, сегодня же семейный праздник, я хотел провести его с вами, 一 улыбнулся Филимончик, двигая бокалом по часовой стрелке, отчего золотая шипучка внутри закручивалась в небольшую воронку. 一 Тем более, после прошлого раза у меня все так болит, что сидеть нормально не могу.       Демьян прыснул.       一 Избавь меня от подробностей. То есть, я правильно понимаю, что все твои девочки, о которых ты так часто и много рассказываешь, решили этот день провести со своими семьями, куда ты совсем не входишь? Не кажется ли тебе, что ты для них просто дешевая игрушка?       Ему показалось, что Филимончик на мгновение застыл, оцепенев, но быстро пришел в себя и поспешил с ответом:       一 Ничего, зато все остальные дни в году принадлежат мне.       Демьян покачал головой. Этого мальчишку было не пробить, его невозможно было задеть или вывести из себя. Как бы Демьян ни старался, Филимончик в ответ на каждую колкость умудрялся найти позитивный ответ.       Продолжить им не позволила Аксиния, громко поставившая на стол рюмки.       一 Предлагаю выпить. И у меня даже есть тост.       Откупорив штоф, она наполнила каждому по рюмке и, обхватив свою за коротенькую хрустальную ножку, поднялась со своего места:       一 Сегодня нас четверо. Да, раньше мы собирались впятером, и было весело, но годы идут, все в этом мире подвержено изменениям. Наша боевая подруга Тамара вышла замуж, а я тоже давно не отмечаю праздники вместе с моими… коллегами. Что я хочу сказать, дорогие мои... я люблю вас, просто знайте это. Не отступайте от своих изначальных целей, и все будет хорошо. А если не получится, то мы с Тамарой всегда вам поможем. Вы для нас и правда стали как родные. С Новым Годом!       Они звонко чокнулись и выпили. Гордей и Филимончик сердечно благодарили за добрые слова и признавались в любви в ответ.       一 Ой, у меня же еще есть в запасе одно новогоднее чудо! 一 крикнула Аксиния.       一 И на что ты его потратишь? 一 поинтересовался Гордей, продирая пятерней непослушные рыжие волосы.       Взгляд у него уже был блестящий и плывущий. Он всегда быстро пьянел. Аксиния рассмеялась.       一 Пусть этой ночью случится что-нибудь необычное!       一 И это все? 一 возмутился Демьян. 一 Это же чудо, как ты можешь потратить его на что-то столько незначительное?       一 Да-да, 一 согласился Гордей, бессмысленно улыбаясь, 一 в прошлом году она потратила чудо на солнечный день первого января, помните?       Аксиния продолжала смеяться.       一 Но я так сильно хотела прогуляться, а обещали метель. Мне это было важно.       一 А ведь могла бы получить мужчину своей мечты, 一 вмешался Филимончик и икнул.       一 Только не начинай, 一 Демьян раздраженно закатил глаза.       Вдруг в дверь постучали. Они замолкли. Демьян недоверчиво повернулся в сторону высоких дверей, которые, как предполагалось, были скрыты от взора простых людей. Озадаченная Аксиния подошла ближе и отперла замок, открывая одну из створ. В ресторан ввалился запыхавшийся молодой парень, держащий на руках годовалого ребенка.       一 Простите, извините меня, 一 залепетал он, оглядывая их испуганными глазами, 一 на улице снег, я задержался... а такси не приезжает. Я заметил свет у вас в окнах... можно мне переждать у вас, пока машина не найдется? У меня маленький ребенок...

***      

      一 Поздравляю тебя с Новым Годом, сынок! 一 в трубке отозвался голос мамы. 一 Как вы отпраздновали?       一 И тебя тоже с Новым Годом! Да, так, тихо-спокойно, были дома, никуда не ходили. А вы? 一 ответил Матвей.       Было раннее утро, Матвей проснулся от звонка матери, желающей поскорее поздравить своего любимого сына. Ей повезло, что накануне они легли сразу после полуночи, потому как мама, как обычно, даже не подумала о том, что своим внезапным звонком могла застать их врасплох и разбудить посередине сна.       一 Мы тоже. Вплоть до последних дней разбирали мамину квартиру, убирались, чтобы потом сдать. А что ей стоять, правильно? Пусть хоть деньги приносит. Если бы ты знал, Матя, сколько там вещей! Книги, вырезки из газет, старые иностранные деньги, несколько сервизов, пять радиоприемников, целый шкаф закруток... но больше всего – фотографий. Альбомов десять, не меньше! Представляешь? Нам придется почти все выкинуть.       一 Почти все? 一 удивился Матвей.       一 Ну да, 一 призналась мама, 一 я хотела оставить, но папа наш сказал: зачем нам столько фотографий людей, которых мы даже не знаем. Надо оставить один альбом только с нашей семьей, а остальное на мусорку.       Матвей задумался. Папа был в чем-то прав, с его утверждением поспорить было тяжело. Мама вздохнула, разделяя его мысль, и, резко погрустнев, добавила:       一 Я вот думаю, Матя, обо всем этом, и мне как-то странно на душе от моих мыслей. Представляешь, всю жизнь вот так копишь, обрастаешь вещами, фотографируешь памятные события и дорогих людей, чтобы в один момент умереть и ничего из этого с собой не забрать. Все это физическое остается в этом мире и отправляется на свалку, даже памятные события. Потому что памятными они были только для моей мамы, а для нас, так, черно-белые картинки.       Матвей молчал, вслушиваясь в ее задумчивый грустный голос. От этого разговора ему вдруг стало некомфортно.       一 Ты знаешь, Матя, я еще подумала, а зачем это все, зачем я сама храню столько вещей. Все, что после меня останется, это ваши с Ярой воспоминания обо мне, и я буду жива только до тех пор, пока вы будете меня помнить, Матя. Пожалуйста, вы уж не забывайте обо мне, ходите в церковь хоть свечку поставить.       一 Мама, что ты такое говоришь! 一 возмутился Матвей.       Горло сдавило, он проглотил подступивший ком и сделал глубокий вдох. В глазах стало горячо.       一 Ну, я тоже не вечная, сынок. Похорони нас с папой вместе, хорошо? Что бы он ни говорил, я не отпущу его даже после смерти.       一 Ладно, мама, мне пора готовить завтрак, пока, созвонимся еще.       Матвей отключился, быстро швырнув телефон на диван, побежал в ванную и, закрывшись, спустился по стенке и заплакал. Побоявшись, что Тамара может его услышать, он включил в раковине воду. Мамины рассуждения о смерти вывели его из колеи, и он еле сдержался, чтобы не зареветь при ней. Он не хотел представлять их смерть, не хотел хоронить их. Все, что от них останется после смерти, это бесполезные вещи и с каждым годом бледнеющие воспоминания. То же самое он оставит и Тамаре. Он уйдет, а она навсегда останется здесь.       Через сколько лет Тамара забудет его и найдет себе другого мужчину? А сколько уже у нее было до Матвея?       Он смертен. Как и все люди. Ему никогда не удастся избежать смерть, даже если она кажется такой далекой и туманной, ее не миновать. Он будет лежать в гробу так же, как бабушка Катя, а вокруг будут плакать родственники и друзья.       Хотя бы ребенка. Он мог оставить Тамаре хотя бы ребенка, но она, должно быть, не хочет быть привязанной к нему после смерти мужа. Ей будет проще продолжать жить, не нося такой груз за своей спиной.       Утерев слезы и успокоившись, Матвей вышел из ванной и направился на кухню. Достал из холодильника остатки еды и, разогрев, накрыл на стол.       一 Доброе утро, 一 из комнаты вышла Тамара, когда он уже успел сварить кофе и накрыть на стол.       Заспанная и растрепанная, одетая в тонкую просвечивающую майку и трусы макси, она выглядела соблазнительно. Матвей поймал себя на мысли, что хотел бы сейчас опуститься на колени и покрыть поцелуями ее красивые ноги. Смутившись, он отвернулся.       一 Доброе, садись завтракать.       一 Сначала умоюсь.       Тамара прошла в ванную и закрыла дверь. Послышался звук воды.       В дверь позвонили.       Вздрогнув, Матвей взял телефон и посмотрел на время. Сейчас была только половина десятого, и кто только мог заявиться к ним в такую рань первого января? Открыв приложение, где можно было посмотреть вывод видео с входной камеры, Матвей увидел стоящего на лестничной площадке Демьяна. Тот закатил глаза и раздраженно улыбнулся прямо в объектив камеры, сложив пальцы в форме «v». Матвей поспешил открыть дверь.       一 Привет, 一 поздоровался Демьян, тут же разуваясь и вешая куртку на плечики в гардеробе.       Делал он это так обыденно, словно бывал у Тамары дома тысячу раз. Или даже жил. Наблюдая, как тот спокойно прошел на кухню, Матвей в который раз убедился, что принять свободное поведение друзей Тамары для него было сложным. Медленно выдохнув, он предложил Демьяну завтрак. Тот охотно согласился.       一 Ты очень вкусно готовишь, даже бутерброды, 一 признался Демьян.       一 Спасибо, 一 сухо ответил Матвей.       Он вдруг спохватился, что Тамара заходила в ванную в одном нижнем белье, а значит, в нем же она и выйдет. Или вообще в одном полотенце, так как, судя по звукам, она решила принять быстрый душ. Этого он допустить не мог. Пулей метнувшись в комнату, Матвей вытащил из шкафа ее штаны с худи и побежал к дверям, постучался. Никогда не запирающая двери Тамара быстро открыла ему, и он вошел. Она действительно принимала душ, ее блестящее от влаги тело было покрыто мыльной пеной.       一 Я принес тебе одежду, 一 сказал Матвей, покраснев от смущения.       一 Зачем? 一 не поняла она.       一 Потому что пришел Демьян. Ты не можешь выйти в одном полотенце.       一 Демьян?! 一 переспросила Тамара. 一 В такую рань? Что-то случилось?       Матвей пожал плечами. Быстро ополоснувшись, Тамара выпрыгнула из душа.       一 Мой мальчик принес мне одежду, чтобы другие мальчики не смогли увидеть меня в неподобающем виде? 一 широко улыбнулась она, вытираясь. 一 Я давно догадывалась, что ты ревнивый, просто стараешься этого не показывать.       一 Ты можешь говорить потише? 一 шикнул Матвей.       Он старался не смотреть на ее обнаженное тело.       一 Блин, ты мог бы еще шубу принести, чтобы полностью меня закрыть. В худи будет жарко, принеси лучше футболку.       一 Нет, 一 отрезал Матвей, продолжая пялиться на мокрую плитку ванной.       Прозрачная капля, долго не задержавшись на вертикальной поверхности, стремительно бросилась вниз. Матвей сглотнул. Растерев руками глаза и щеки, будто все еще пытаясь приободриться, Тамара взяла из его рук одежду.       一 То есть штаны и кофту ты не забыл, а нижнее белье? После душа я всегда надеваю свежее.       Цокнув, Матвей нахмурился.       一 Я уже не пойду за ним, Демьян заметит.       一 Ну и что? Ты думаешь, он не знает, что я хожу в трусах, как и большинство населения нашей планеты? Тем более, мы с ним знакомы много лет, как ты думаешь…       一 Я не хочу об этом думать, 一 честно признался Матвей.       Он почувствовал прикосновение к своему подбородку. Мягко повернув его голову, Тамара быстро поцеловала его и обняла, прижимаясь к нему голым телом. Когда она поцеловала его в шею, Матвей почувствовал, что его бросило в жар. Коснувшись пальцами ее спины, он ощутил под подушечками влажную и прохладную кожу.       一 Спасибо, что позаботился обо мне, 一 вполголоса сказала она, 一 сегодня впервые за несколько дней мне стало лучше.       Матвей в ответ поцеловал ее в щеку.       一 Одевайся. Кофе, наверное, уже остыл.       Когда они вышли из ванной, Демьян смерил их странным взглядом. Матвею показалось, что он был недоволен, увидев их вместе.       一 Доброе утро, дорогой, 一 поприветствовала его Тамара, проходя к столу и слегка приобнимая его за плечи.       Матвей напрягся всем телом, но ничего не сказал. Сунув кружку Тамары в микроволновку, он подогрел кофе и отдал ей.       一 Есть разговор, 一 сказал Демьян, стрельнув взглядом на Матвея, как бы сообщая, что следующая коммуникация предназначена не для его ушей.       Тамара поймала его взгляд.       一 Настолько? 一 удивилась она.       Демьян кивнул. Повернувшись к Матвею, Тамара извиняюще перед ним улыбнулась.       一 А ты хочешь тоже в душ сходить?       一 Хорошо, 一 обиделся Матвей.       Он даже и сам не понял, на что обиделся. Но после слов Тамары почувствовал себя так неприятно, что хотелось одеться и уйти, хлопнув дверью. Взяв полотенце и сменную одежду, он направился в душ. Дверь прикрыл аккуратно, чтобы совсем не выглядеть глупым ребенком. Сглотнув ком в горле, Матвей включил воду и залез в ванную.