Черная бабочка

      — Сегодня хорошая погода. Такая, м-м, осенняя, но достаточно теплая, — произнес Чонгук, глядя на безоблачное небо и улыбаясь. — Легкий ветерок, наполненный свежестью; деревья только начали покрываться золотисто-красным одеянием, а птицы постепенно собираются в стаи, чтобы улететь зимовать в теплые края. Просто чудесное и волшебное время. Но иногда оно наводит на меня тоску, грусть и одиночество. Знаешь, когда-то давно я не задумывался об этом, для меня все времена года были как одно целое. Но сейчас... — Парень тяжело вздохнул и опустил взгляд на землю, одновременно начиная теребить край черного плаща. — Чем старше становлюсь, тем сильнее погружаюсь в апатию и хандру, особенно начинается это осенью в дождь, сырость и слякоть. Я почти всегда один: дома, в спортзале, на улице, в магазине, в больнице и в салоне красоты. Даже на работе я мысленно один, ведь никто не знает, какой я внутри и что из себя представляю. И никогда не узнают, ведь им это не надо, а я не даюсь. Зачем, если я всего лишь тело для них всех? Тело, что тупо болит, — горько проговорил он. — Спасает меня общение с Чимином, игры с маленькой племяшкой, теплый чай по вечерам и посиделки перед телевизором за просмотром фильма и сериала. Ну или катки в интересных играх, помнишь, я говорил про них? Хотя… — Чонгук усмехнулся, — вряд ли знаешь, про что я рассказывал, ведь ты никогда не играла в подобное. Хах, и не знаю, была ли у тебя вообще когда-нибудь апатия осенью и зачем я тебе все это говорю сейчас. Не знаю, мам. Не знаю…              Чонгук посмотрел с грустью на женщину, которая сидела на инвалидной коляске рядом с его скамьей и смотрела пустыми черными глазами вперед. Она не шевелилась почти, зрачки ее еле двигались, а дыхание было очень замедленным и тихим. Чон оглядел ее худое, укутанное в теплые вещи тело, и натянул свою привычную легкую улыбку на лицо, без интереса смотря на кустарники, которые располагались рядом. Они сидели в парке среди небольших густых деревьев, еще зеленых кустов растений, пения птиц и трепета ветра. Гуку тут нравилось, ведь рядом с молчаливой родительницей он находил умиротворение и покой.              — Недавно я встретил одного человека, — вдруг сказал он, не желая держать все в себе, — моего одноклассника Ким Тэхена, если ты его помнишь... — Женщина привычно промолчала. — Мы с ним не очень ладили в школе… Точнее, вообще не ладили, так как я любил его задирать. Он сейчас директор огромной строительной фирмы, представляешь? Я в свое время думал, кто его отец, раз у него большое состояние, а вот как оказалось. Тэхен занял место отца в компании, но, мне кажется, как руководитель, он хорош и без чужой помощи. Есть в нем какой-то твердый стержень, — улыбнулся Чон и невольно покраснел, вспоминая то, как мужчина командовал и владел им, будто своей собственностью. — Тэхен помнит наши разногласия десять лет назад, и до сих пор на меня зол. Не знаю, как он способен так долго держать на меня обиду, я бы давно отпустил. А он не может. Конечно, все люди разные, и я не исключаю, что или он злопамятный, или я действительно очень сильно задел его. Хотя… если вспоминать те времена, я реально вел себя как отбитый хулиган. Я много чего плохого делал, чего ты не знала, мама.              Ветер подул сильнее, прогоняя мысли и освобождая тем самым загруженную голову. Чонгук опять поднял глаза к небу, замечая лениво застилающие небо тучи. Он глубоко вздохнул и усмехнулся. Прогноз погоды, видимо, не врал, когда предупреждал о дожде ближе к вечеру. А начиналось все так хорошо. Женщина тихо промычала, привлекая внимание, и Чонгук посмотрел на нее.              — Устала? — Мама медленно перевела на сына глаза, и тот ей тепло улыбнулся. — Ладно, пойдем в палату. Хватит на сегодня прогулок.              Когда маму парализовало несколько лет назад, Чон уже начал работать на Ванхо и неплохо зарабатывать. На тот момент отца не было на свете, с матерью он общение не поддерживал, да и не хотел из-за обиды за несчастливое детство. Но когда родительницу схватил инсульт, отчего половина мозга у нее перестала работать, то кто-то должен был за ней ухаживать. Врачи нашли контакт Чонгука и позвонили, сообщив неприятную новость. Чон понимал, что кроме него никто ненавистной матери не поможет, ведь брат ее знать не хотел, а кроме Гука никаких родственников и не осталось. Чонгук тогда долго думал, что делать с недееспособной женщиной, ведь к себе домой он ее забрать не мог из-за работы и значительное время ей уделять тоже. Бросать маму одну не хотелось, ведь, несмотря на холодное поведение в прошлом и равнодушие к сыну, она родила его и кое-как воспитала. Да и, в любом случае, она его родной и близкий человек, и оставлять ее в беспомощном состоянии было по-скотски.              Поэтому Чонгук остановился на пансионате, выбрав один из лучших в стране, который находился за Сеулом в лесистой местности. Денег у него хватало, обслуживание здесь оказалось хорошим, человеческим, да и маме вроде бы нравилось. Все расходы Чонгук взял на себя, ведь Чонин даже слышать о женщине не желал. Сначала Чонгук ездил очень редко, но постепенно оттаял к ней, привык, что мама теперь под его опекой, и присутствовал у нее уже где-то раз в две недели. Он ее выгуливал, разговаривал с ней, читал книги, но она всегда молчала и лишь иногда мычала и медленно двигала зрачками. Чонгук привык высказываться маме, делиться собственными мыслями, жизненными ситуациями и переживаниями, говорить о счастливых моментах и проблемах. Хоть женщина ничего не отвечала, но она могла подолгу смотреть на него и просто слушать. Слышала ли она сына и понимала ли она хоть что-то, Гук не знал, но он все равно не прекращал беседовать с ней, ведь находил в этом некое внутреннее спокойствие.              Чон отвез маму в палату, увиделся с ее врачом, который сказал, что с женщиной все хорошо и каких-то ухудшений здоровья нет, и уже хотел поехать домой, но вдруг заметил в главном коридоре Тэхена. Тот разговаривал с другим врачом пансионата, и они медленно шли по санаторию. Маску он стянул на подбородок, что и позволило безошибочно узнать мужчину. Тэхен выглядел как всегда серьезно, будто находился на какой-то важной встрече.              Неожиданно Ким перевел взгляд и резко столкнулся с Чоном, который не успел как-то прикрыть лицо. Сердце застучало быстрее в груди, а по телу побежали мурашки вместе с дрожью. Мужчина смотрел на Чонгука, явно удивляясь его присутствию в таком необычном месте, а сам Чон слабо кивнул головой в знак приветствия, но поспешил скрыться. Он натянул медицинскую маску чуть ли не до глаз и спешно направился на улицу. Только за время, которое парень шел до своего автомобиля, чувствовал на себе фантомный взгляд Тэхена. Лишь в машине Чонгук смог нормально собраться и все обдумать.              Они не виделись с Тэхеном вот уже почти неделю после той оргии в сауне, не списывались и даже не назначали примерное время будущей встречи. У Чонгука было чувство, что Ким забыл о нем из-за личных проблем или же чувствовал себя виноватым за прошлый раз. Чонгуку после этого пару дней было больно передвигаться, но сейчас все прошло, да и Чонгук чувствовал себя посвежевшим, отдохнувшим и готов был дальше активно работать. Опыт, конечно, был не очень приятным, но по-своему запоминающимся. Не то чтобы его захотелось повторить, но ощущения были острыми, а пертнеры не оказались какими-то извергами. Но сегодня, увидев Тэхена, Гуку вновь все вспомнил и уже не мог выбросить этого из головы. Черт, а ведь Чонгук сам только что неосознанно напомнил о себе Тэхену.              После встречи с мамой идти в спортзал или куда-либо еще не хотелось, предчувствие подсказывало, что раз Ким заметил сегодня парня в пансионате, то обязательно вызовет его к себе вечером. Прошла уже неделя, и вряд ли Тэ будет тянуть время и не пользоваться своим правом на использование Чонгука. Не за такие деньги и не Тэхен точно. И только Чонгук принял душ и уже думал скоротать время за компьютером, как ему написал мужчина с желанием встретиться. Это вновь вызвало приятный трепет в животе и ускорило сердечный ритм. Но от прочитанного дальше Чонгук слегка покраснел. Тэхен сказал, что заедет за Чоном сам, вызывая тем самым панику вперемешку с предвкушением. Гук сразу попросился приехать самостоятельно, ведь не хотел называть свой реальный адрес, но мужчина поведал ему, что уже в курсе, где расположено настоящее жилье парня. Чонгук предпочитал скрывать свою личную жизнь от клиентов, поэтому те не знали даже настоящего имени. Но появился Тэхен и начал ломать все устоявшиеся правила парня.              Чонгук, как всегда, хорошо подготовился и был готов к выходу в свет. Точнее к Тэхену. И зачем он каждый раз надевал на себя хорошие вещи, ведь ради Кима, который в итоге скажет все с себя стянуть, можно было не запариваться из-за одежды? Да и, может, интерес у мужчины пропадет, если увидит парня в какой-то не сексуальной спортивной одежде и без легкого еле заметного макияжа. Но Гук любил стильную одежду, которая подчеркивала его фигуру, поэтому на встречи с клиентами одевался прилично и опрятно. Он надел серую рубашку, черные брюки с высокой талией, маленькие серьги-гвоздики и уложил волосы. Если мужчина сам захотел заехать за ним, то все труды Гука точно были не напрасны.              Тэхен приехал вовремя, хотя Чонгук хотел немного потянуть время и собраться с мыслями. Удивительно то, что Ким сразу же подъехал к нужному подъезду, привлекая внимание зевак своей дорогой тачкой. Чонгук, который уже стоял возле подъезда, выпрямился, уверенно подошел к машине и уже хотел сесть на заднее сиденье, но мужчина сам открыл переднюю дверь. Гук поджал губы и сел, куда ему сказали. За рулем расположился Тэхен, что удивило парня, ведь тот был без своего водителя.              — Здравствуйте, господин Ким, — по привычке сказал Чон, удобнее умещаясь в автомобиле и смотря большими глазами на, как всегда, хорошо выглядящего солидного мужчину.              — Сегодня будем на «ты». Для тебя я Тэхен, — спокойно проговорил он, чем поразил парня.              — Хорошо. Тогда… привет, Тэхен, — немного нелепо выдал Чонгук, улыбаясь еще чуть скованно, и Ким бросил на него насмешливый взгляд.              — Привет, Чонгук, — и он быстро вырулил со двора, выезжая на нормальную дорогу.              Они быстро ехали куда-то, рассекая по вечернему Сеулу. Вдруг маленькие капли начали капать на стекло машины, покрывая ее влагой, и Ким тут же включил дворники. Чонгук смотрел вперед. Вечерняя дорога в городе напоминала золотую ленту, сверкающую на фоне усталого горизонта, где последние лучи солнца нежно касались зданий, окрашивая их в теплые оттенки. Асфальт, усыпанный мелкими каплями дождя, отражал огни уличных фонарей, словно звезды, опустившиеся с небес на землю. Гул автомобилей сливался с мягкими мелодиями, доносящимися из открытых окон уютных кафе.              — Хоть погода сегодня не очень приятная, но все равно на улице красиво и завораживающе, — вдруг вырвалось у Гука, отчего Тэхен любопытно на него посмотрел, останавливаясь на светофоре.              — Любишь вечернее время? — спросил он.              — Да. Закат — это удивительное явление. И очень впечатляющее, — вздохнул Чон и переместил глаза на мужчину, который ни на мгновение не отрывал взгляд от него. — А ты?              — Я тоже люблю закат, особенно такой, как сегодня. И даже дождь его нисколько не портит… — Он посмотрел вперед. — Раньше я часто наблюдал за ним. Небо вечером наполняется удивительными оттенками: от нежного розового до глубокого пурпурного, перемежающимися золотыми и оранжевыми всполохами, а облака обретают новую форму и цвет. В общем, это поразительно красиво, — Тэхен тепло улыбнулся, отчего в груди парня вновь екнуло, — и романтично, — Ким пронзительно посмотрел на парня, и румянец прилил к щекам Гука.              После того, как Чонгук поджал губы и перевел стеснительный взор на дорогу, Тэ поехал вперед. Чонгуку вновь стало как-то неловко возле бывшего одноклассника, который за столько лет превратился из серой мышки в такого статного мужественного молодого человека. От Тэхена приятно пахло одеколоном, а сам он источал уверенность и эстетичность, пока вел автомобиль и серьезно смотрел на дорогу. Чон искоса поглядывал на него и впечатлялся тем, как же их обоих изменило время. Тэхен будто выиграл эту жизнь, ведь его судьба была хоть и непростой в подростковые годы, но сейчас он имел лишь самое лучшее: модельную внешность, престижную работу и огромное денежное состояние. Про Чонгука и говорить нечего — он смог начать хорошо жить лишь тогда, когда стал проститутом. Картина маслом: буллер, который начал продавать свое тело, и мальчик для битья, который стал его богатым хозяином.              — Как ты узнал мой адрес? — поинтересовался вдруг Чон.              — Спросил у таксиста, который тебя отвозил, — ровно ответил Ким.              — Оу, п-понятно, — кивнул Чонгук чуть заторможенно. Странно, ведь парень таксисту говорил ложный адрес специально, дабы Тэ его не вычислил. Но продолжил все равно, как ни в чем не бывало: — Только никому его не говори, пожалуйста. Нам нельзя распространять личные данные, — соврал парень, так как на самом деле это было правило самого эскортника. Гук просто предпочитал разделять личную жизнь и работу. На работе он Джей с фальшивой жизнью и ложной личностью, а дома — типичный интроверт Чонгук, полная противоположность своему альтер-эго.              — Вообще никакие? — Тэ поднял брови.              — Ага, от этого могут возникнуть проблемы, — кивнул Чонгук, а Тэхен хмыкнул.              — Ладно.              Дальше они ехали молча. Ким слушал какой-то джаз по радио, а Чон смотрел задумчиво на дорогу. Интересно было, что на этот раз придумал для него его господин. Но ответ пришел сам собой, когда они заехали на парковку известного в городе ресторана. Чон пораженно приоткрыл рот. Он бывал здесь когда-то с клиентами, но понимал, что это место с хорошей живой музыкой и великолепными блюдами, посещают лишь очень обеспеченные люди. Их сопроводили сразу же за их резервированный столик недалеко от сцены.              — Заказывай, что хочешь, — произнес Тэхен, когда они уселись на места.              — Спасибо, Тэхен, — ответил Чон и открыл меню, но пожелал продолжить разговор, как обычно делал со всеми клиентами, чтобы они не чувствовали себя неловко с ним: — Ты часто тут бываешь?              — Нет. Я предпочитаю другой ресторан, попроще и покучнее, но сегодня захотелось посетить этот, — будто равнодушно выдал мужчина.              — Интересно, — улыбнулся Чонгук. — Это все ради меня?              — Можешь так думать, — усмехнулся Ким и подозвал к себе официанта легким движением руки.              Когда они оба сделали заказ, то сначала им принесли напитки. Тэхен отпил из своего бокала красное вино, поглядывая на парня, который заказал себе имбирный чай с дольками лимона. Чонгук пока решил не пить алкоголь, после прошлого раза ему было настолько плохо, что его подташнивало весь день. Поэтому, что бы Тэ не придумал для него, Чон это вынесет на трезвую голову. А пока он пил свой чай, мужчина не отрывал от него взора. Заинтересованный пронзительный взгляд мужчины будто в душу проникал, а каждый миг, проведенный в этой странной тишине между двумя недружными когда-то одноклассниками, пока вокруг сновали безликие люди, все сильнее наполнял волнением и предвкушением.               — Ты любишь джазовую музыку? — поинтересовался Чонгук, прерывая неловкую тишину.              — Да, — просто ответил мужчина и глянул на еще пустующую сцену. — Мой любимый жанр. Я не люблю современную попсу, которая долбит по ушам.              — Но ведь не вся современная музыка такая, — подметил Гук. — Сейчас есть много жанров и все они по своему хороши. Поп, хип-хоп, рок, ар энд би, классическая музыка, кантри.              — Да, но джаз — это что-то особенное, — вздохнул Тэ. — Что-то необычное.              — Поэтому мы тут, да, чтобы послушать живую музыку? — опять решился Чон, отчего бывший одноклассник опять загадочно улыбнулся.              — Не оставляешь попытки выяснить, почему я привел тебя сюда, а не трахнул как обычно где-нибудь в офисе или в отеле? — Чонгук покраснел, и уголок его губ тоже приподнялся. — Хотел познакомить тебя с моей любимой музыкой и сам ею насладиться.              — Оу, хорошо. Интересный опыт для меня. Я слышал как-то джазовую музыку но не скажу, что меня это сильно впечатлило. Но, может быть, сегодня это изменится, тем более в твоей… необычной компании, — честно выдал Гук, а Тэ хмыкнул и отпил вино из бокала.              Им принесли разнообразную еду, которую они заказали. Чонгук не захотел сильно налегать на еду, поэтому взял какой-то салат и легкий суп. Ему нужно было держать фигуру в форме. Тэхен же заказал себе мясную тарелку и еще какое-то интересное блюдо итальянской кухни.              — Сильно плохо было в прошлый раз? — задал вопрос Ким, отрезая сочный кусок мяса и засовывая его в рот. Чонгук сначала не понял и насупился, и мужчина уточнил: — От алкоголя, раз ты пьешь сегодня чай, хотя прошла неделя?              — А, ну да, не очень хорошо, — чуть нелепо улыбнулся Гук и опустил глаза к тарелке. — Пообещал себе пока не пить, да и я не любитель алкоголя, если честно.              — В Корее и не любитель выпивки? — поразился бывший одноклассник, внимательно смотря на Чона.              — Да. Побочек неприятных от него много.              — Просто надо знать меру и все, — добавил Тэ. — И никаких побочек не будет.              — Может, так и есть, — пожал плечами Гук. — А вы… ой, то есть ты, нормально себя чувствовал после той нашей… посиделки? — полюбопытствовал парень, сначала неловко краснея от ошибки. Было непривычно обращаться к мужчине неформально из-за их разного положения в обществе.              — После оргии, говори своими словами, — проговорил клиент, и Чон вздохнул. — У меня устойчивый организм, его таким не возьмешь, — усмехнулся Тэхен. — Насчет Намджуна не знаю, но вроде выглядел как огурчик, на свое состояние не жаловался.              — Это твой друг, да? — решил расспросить Чонгук, продолжая медленно и аккуратно есть.              — Да, мы работаем вместе. Он мой главный заместитель.              — Я так и понял по вашему занимательному разговору, — ухмыльнулся Чон.              — Подслушивал? — спокойно спросил Тэ, и когда Гук слегка растерялся, то бросил: — Очевидно, что да, хотя мы и не скрывались.              — Прости, — зачем-то сказал Чон, чем рассмешил мужчину.              — Не извиняйся за такую ерунду, мы говорили не какую-то сверхсекретную информацию. Сейчас проблемы небольшие в компании, а так… ерунда все. Проблемы есть всегда и в любой отрасли.              — Это какие?              — Не думаю, что тебе будет интересно такое, да и вряд ли ты поймешь, — ровно ответил Тэхен и откинулся назад, любопытно глядя на парня. — Расскажи лучше о себе.              — Что именно? — насторожился Чон и быстро потянулся к кружке, чтобы отпить немного чая.              — Что ты делал сегодня в пансионате? — не медлил мужчина, заинтересованно рассматривая парня. — Было довольно-таки необычно встретить тебя там.              — Да ничего особенного, — скованно улыбнулся Чонгук и опустил глаза на тарелку, ковыряясь в салате. Он начал тянуть время, надеясь, что Ким переведет тему или скажет что-то другое, но тот молча ждал. — Надо было кое-кого проведать.              — Кого? — не унимался Тэ.              — Одного человека… — Ким опасливо прищурился. — Это неважно.              — Неважно даже для меня, твоего дорогого и любимого одноклассника? — твердо выдал мужчина, отчего по телу Чона пробежал холодок.              — Это личное, Тэхен. Я не могу это сказать, — тихо пробормотал Чонгук. — Я ведь говорил уже.              — А что в этом такого секретного? — ядовито усмехнулся Тэ и слегка наклонил голову, под другим углом глядя на эскортника. — Ты вроде не агент под прикрытием, а я не полицейский на допросе. Я никому про твою запретную жизнь не расскажу.              — Нет, я не могу сказать… Прости. Я могу сделать все, что ты пожелаешь, и рассказать обо всем на свете, но не про свою жизнь. Она — большое табу.              — Мне плевать на все остальное, — резко бросил бывший одноклассник. — Ты ведь не думал, что я, проводя с тобой время и хорошо зная твое прошлое, не стану расспрашивать тебя о жизни? Это было бы странно, согласись? — Чонгук поджал губы и ничего не ответил, вызывая раздражение у клиента. — Я и так прекрасно знаю твое криминальное прошлое, ведь был чуть ли не активным участником, — осклабился Тэ. — Удивительно, конечно, как ты докатился до такой опущенной жизни, и я бы хотел узнать всё и, возможно, понять тебя, простить и отпустить. Я думаю, что имею на это право. Я, конечно, уже догадываюсь, что сломало тебя и сделало совершенно другим, но пока свои теории оставлю при себе.              Чонгук все еще молчал, а музыканты уже разместились на сцене и теперь играли спокойную умиротворяющую музыку, располагающую к интересной светской беседе. Некоторые столики недалеко также были заполнены посетителями, и никто не обращал внимания на двух молодых людей, между которыми стояло напряженное молчание. Чонгуку бы отшутиться и придумать что-то для отвода глаз, но он не знал, что сказать бескомпромиссному властному Тэхену, который скоро вовсе прожжет в нем дыру испепеляющим взором.              Чону больше не хотелось тут находиться. Он снова захотел домой под свой теплый махровый плед, в уютную атмосферу спокойствия и тишины, где бы он включил что-то на телевизоре, и это бы отвлекло от всего происходящего. Да, Чонгук мог рассказать Тэхену правду о своей жизни, но не хотел. Он никому не рассказывал всю подноготную, даже своего лучшему другу Чимину, и выделять среди всех встречных Тэхена не хотел тоже. Тем более изливать душу Киму, который сейчас мстил за издевательства в прошлом и которому наверняка было плевать в душе, какие проблемы были у ребенка, который его когда-то насиловал. Бил, издевался, унижал. Разве жертве не все равно на насильника? Даже если нет, то какая разница? Насилие есть насилие, это само по себе страшное дело, поэтому какая разница, какая жизнь у Чонгука? Очевидно, что она несчастливая, раз он пошел в эскорт. Жалеть его не надо, он сам во многом в своей жизни виноват и теперь стыдится этого.              — Не могу, — протянул Чонгук и тяжело вздохнул, все еще не смотря на мужчину. — Прости, но я о таком никому не говорю. Я ездил в пансионат к близкому человеку и тоже удивился, когда увидел тебя там.              — Что, так сложно сказать правду? — перебил тишину мужчина.              — Очень…              — Не любишь, чтобы в твою душу лезли? — Чон слабо кивнул головой. — И потом не скажешь?              — Когда «потом»? — это вдруг вызвало дерзкую улыбку у Гука. — Когда мы сблизимся?              — Да.              — Ты уверен? — едко осклабился парень и поднял глаза на серьезного мужчину.              — Что мы сблизимся — да.              — Мы и так близки, нет? Ты меня трахаешь с кем угодно и как удобно, а я добровольно выношу все. Все наши встречи проходили бурно и разнообразно, уже достаточно близко для проститутки и клиента? А в душу к себе я лезть не позволяю никому. И ты не станешь исключением, даже если у нас с тобой когда-то было несчастливое совместное прошлое.              Чонгук замолчал, видя, как у Тэхена заиграли желваки на скулах. Чон его разозлил. Ну и ладно. Гук, конечно, погорячился, высказав свои мысли, но он от своих принципов не оступится. Пусть Тэхен насилует его, бьет, отдает на растерзание другим людям, но Гук не сломается. Открыть душу кому-то — это значит сломаться. Он уже совершил ошибку однажды и по своей глупости и наивности рассказал клиентке о себе, а та его высмеяла и унизила. Сейчас — никто не посмеет. Клиент — это только клиент, не больше.              — Я тебя понял, — стойко произнес Тэхен и неожиданно поднялся с места. — Пошли.              — Куда? — поразился Чонгук, но привстал тоже. — А как же представление?              — Плевать на него, — бросил он и направился на выход, оставляя круглую сумму денег на столе.              Чон удивился такому решению, извинился перед официантом и посетителями за шум и тут же последовал за мужчиной. Тэхен ожидал его на улице под козырьком ресторана и курил, закинув на себя легкую куртку. Чонгук неторопливо к нему подошел, ожидая от недовольного Кима вымещение на нем ненависти и злобы. Только Тэ молча уставился на него и продолжил дымить. Солнце уже окончательно скрылось за горизонтом, а тучные облака затянули небо, с которого еще капала влага.              — У тебя права есть? — поинтересовался Ким, переводя внимание на парня.              — Да.              — Отлично, тогда поведешь ты, — он резко бросил Чонгуку ключи от Феррари, и у того молниеносно сработала реакция, ведь он поймал их на автомате и сжал в руке.              — Ты серьезно? — спросил шокированный Гук, а клиент пожал плечами, продолжая монотонно курить.              — Вполне, — спокойно ответил мужчина. — Я уже выпил, а ты сегодня трезвенник. Вот и отвезешь нас.              Чонгук выпучил шире глаза, но все же кивнул, хоть и неуверенно. Да, он водил машину, у него был темно-серый Мерседес, на который он накопил, но использовал его только если ездил по личным делам, а не по работе. Когда Тэ закончил курить, то Чон направился к его автомобилю, быстро преодолевая путь под дождем. Только Чонгук сел на место водителя, а Тэхен рядом, он тяжело вздохнул, рассматривая приборную панель. Вроде все понятно.              — Сможешь вести сам или тебе помочь? — с хитринкой в голосе спросил бывший одноклассник, глядя оценивающе на Чонгука, которого впервые видел за рулем.              — Справлюсь, — четко сказал парень и завел тачку.              Машина зашумела, а после Чонгук, привыкнув, прибавил газу и тронулся, постепенно выруливая с парковки на оживленную дорогу. Тэхен сел удобнее и смотрел вперед, пока Чон постепенно приспосабливался к автомобилю и вел еще достаточно неуверенно. Гук никогда не катался на спортивных машинах, но механику понимал, поэтому постепенно начал добавлять скорости и привыкать к незнакомым ему условиям. Еще ни один клиент не просил вести его тачку, тем более такую дорогую.              — Куда едем?              — В сторону парка Бухансан, — произнес Ким, откидываясь назад и расслабляясь.              — Что сейчас там делать, ночь почти? — поразился Гук, а мужчина ответил спокойно:              — Просто поезжай и все.              Чонгук лишь удивленно кивнул и прибавил скорости.              Машина ехала по ночному городу, огни улиц мерцали, отражаясь в блестящих каплях все еще идущего дождя. Незначительный шум двигателей глушился под звуки мягкого джаза, который лился из динамиков, наполняя пространство какой-то атмосферой ностальгии и грусти. Чонгук смотрел на дорогу, стараясь особо не думать о странностях всего происходящего. Когда они выехали с оживленных узких улиц на трассу, Тэхен посмотрел на профиль парня и прервал умиротворенную тишину между ними:              — Значит, ты считаешь, что мы и так близки с тобой и дальше физического контакта не зайдет?              — Ну… да, — ответил слегка растерянно Чон, не ожидая, что мужчина заведет эту тему.              — Хорошо, — Тэхен вдруг протиснулся ближе и положил свою большую широкую ладонь на ногу парня. — Тогда сделаем вот что, — он провел по ней, нажимая на кожу через ткань брюк. — Не хочешь по-хорошему, киска, будет по-плохому. Играться с тобой я не собираюсь и ждать, пока ты соизволишь открыться мне, тоже. Или ты рассказываешь про себя нормально, или я довожу тебя до оргазма прямо так, — Чон выпучили шире глаза, когда массивная рука переместилась выше, доходя до паха и начиная поглаживать.              — Ты сумасшедший, — выдал Чонгук, бросая шокированный взор на мужчину.              — Может быть, но я хочу знать правду и добьюсь ее сегодня любыми способами, — осклабился мужчина и придвинулся ближе, крепче сжимая чужую плоть. — Не останавливайся!              Чон стиснул зубы и сильнее обхватил руль, держа его прямо и пытаясь не сбавлять скорость. Тэхен не отставал и специально мял член парня через штаны, надавливая на головку. Искры удовольствия начали проноситься по всему телу, а предательское тепло скапливаться внизу живота. Тэхен точно сошел с ума раз решился на подобное, а когда Ким расстегнул ширинку парня и достал начинающий возбуждаться член, Гук в этом убедился.              — Тэхен, хватит, — Чон положил руку на мешающее запястье мужчины и попытался его остановить. — Мы можем разбиться или врезаться в кого-нибудь, — предупредил он, паникуя.              — Ты знаешь, как это остановить, — усмехнулся Тэхен и удобнее уместил ладонь на органе, водя по нему. — Но останавливаться нельзя, киска! Или мало тебе не покажется.              — Пожалуйста… не надо…              Но бывший одноклассник не послушал, а наоборот усугубил ситуацию. Он наклонил голову и взял член в рот, глубоко заглатывая. Гук от шока широко выпучил глаза и вытянул губы в букве «о», стискивая до побеления костяшек руль. По телу пронеслись мурашки вперемешку с наслаждением, что отдавалось в кончиках пальцев. Пожар в теле из-за действий мужчины разгорался все ярче.              Ким водил по члену языком и глубже погружал его в себя, мастерски отсасывая Чонгуку, что у того чуть колени не начали подгибаться от ощущений. Конечно, от таких манипуляции парень возбудился и уже не хотел куда-то ехать. Хотелось схватить Тэ за волосы, зарыться в его идеальную уложенную шевелюру и самому направлять голову, чтобы тот не отстранялся. Просить еще и еще, пока не прихватит окончательно. Мужчина будто читал его мысли, поэтому задвигался активнее, облизывая головку языком. Дождь продолжал капать на стекло, и дворники быстро убирали их; дома проносились рядом, как и поток машин вместе с идущими по тротуару людьми. Чонгук все еще держался за нитку разумности и не смел давать волю оргазму.              — Блять, — вырвалось у него, когда он резко затормозил на светофоре, где загорелся красный. Он сделал это так резко, что машина сзади недовольно ему посигналила. — Чего ты добиваешься? Ах… Тэхен! — Чон все же схватил мужчину за волосы и потянул наверх, но тот назло опустился вниз, утыкаясь носом в гладкий лобок и быстро двигая языком. — Я сейчас съеду, понял? — За такое Тэ слегка стиснул зубы, принося парню резкую боль, и тот прошипел. — Ай, больно!              Снова загорелся зеленый, на который Гук не сразу отреагировал, отчего ему вновь посигналили, но уже несколько машин. Чонгук резко взял себя в руки и двинулся, яростно нажимая на газ и увеличивая скорость. Машина рванула вперед, а у парня начала кружиться голова. Он ехал, но уже непонятно куда и не соображал нормально от наслаждения, которое доставлял ему Тэхен. Огни вечернего города проносились все реже, а дождь смазывал картинку перед глазами, как и застилающая дымка экстаза.              — Не могу больше, — проговорил заплетающимся языком Гук и постепенно начал снижать скорость, но Тэ снова сжал зубами головку, причиняя острую боль. — Перестань! — маленькие слезы образовались в уголках глаз, дыхание было настолько спертым, что окна запотели, а в салоне осталось немного воздуха. — Ты изверг!              Но Тэхен не останавливался ни на мгновение, доводя парня до пика удовольствия, и организм явно ему в этом способствовал, ведь хотел со всем покончить. Только пока Чонгук не мог этого сделать, находясь на стрессе из-за того, что все еще вел чужой автомобиль. Тэхен — поехавший, однозначно, ведь такие трюки проводить — неадекватно для любого человека. Ким своими действиями создавал аварийную ситуацию, в которой участвовал Гук. Случись что, именно Чон будет виноват, ведь он за рулем машины, а не Тэ.              Когда Тэхен вытащил член изо рта и начал облизывать лишь за головку, Чонгуку скулить захотелось, и он окончательно не выдержал и сдался. Плевать стало на ту невыносимую правду и на свое горькое прошлое. Если Ким так хотел знать правду, то пусть так и будет. Только почему-то слезы сильнее полились из глаз. Парень протяжно простонал и стиснул одной рукой волосы Тэхена, выдавливая еле как из себя слова и всхлипывая:              — Хорошо, я все расскажу, сделаю, как ты хочешь!              И Тэхен остановился мгновенно, лениво вынимая член изо рта и поднимая голову. Он выпрямился и посмотрел на проститута, кладя широкую ладонь на возбужденную плоть парня и все еще слегка сжимая. От этого Чонгук закусил губу.              — Говори, — потребовал бывший одноклассник и усмехнулся.              — Ч-что? — плаксиво спросил Гук.              — Все. Хочу все о тебе знать! — он надавил на член, и у парня задергалась нижняя губа. — К кому ты ездил сегодня, как попал в секс-индустрию, как из подзаборного отброса стал элитной шлюхой.              — Л-ладно, но можно я съеду на обочину… пожалуйста? — плача, выдал эскортник и стиснул руль, который чуть намок от вспотевших ладоней Чонгука.              — Хорошо, но без шуточек. Я всегда смогу придумать что-то другое для тебя, киска, — и для убедительности он лизнул щеку Чона, вызывая у того яркую дрожь.              И Чонгук, наконец, сбавил скорость и съехал с дороги, лишь сейчас замечая, что они выехали за пределы города и находились на окраине, где стояли лишь небольшие частные домики. Только автомобиль остановился, как Тэхен вновь быстро задвигал рукой по члену, а Чонгук выгнулся, доходя до пика и бурно кончая в руку своего господина. Когда он окончательно пришел в себя, а усталость от стресса и пережитого оргазма охватили его всего, то он ощутил, как подступил ком к горлу. Тэхен сидел рядом и ждал, внимательно следя за парнем. И поэтому Гук, переборов себя, все-таки начал говорить:              — Хочешь знать все обо мне? Хорошо. Я расскажу тебе, но каких-то комментариев после слышать не хочу, — он нервно сглотнул слюну и продолжил: — Я ездил к своей парализованной маме. Ее схватил инсульт несколько лет назад, и так как ухаживать за ней было некому из родственников, то я отправил ее в пансионат. Ее у себя оставить не мог из-за работы, да и мой директор не одобрил бы этого, отец умер от цирроза печени, а брат знать маму не хочет. Она была плохой матерью, не следила ни за мной, ни за братом, он так вообще воспитывался бабушкой, — Чонгук смотрел на безлюдную улицу и тяжело вздохнул. — Мое детство и юность не были образцово-показательными, как у большинства сверстников. Отец был пьяницей и безработным; мама, равнодушная и холодная тиранша, работала уборщицей и тянула на себе подобие семьи; старший брат Чонин жил отдельно. Мы вообще жили очень бедно и понятно, что многие дети издевались надо мной в садике и в начальной школе, не общались и избегали. В школе меня подкалывали, плевались в спину, задирали, обзывали, иногда избивали. Ни мать, ни отец не обращали внимание, как мне было плохо, и лишь ругались между собой. Для них я был пустым местом. Без понятия, почему мать не отдала меня бабушке, раз ей было плевать на меня по большей части, — Гук горько усмехнулся. — Ну да ладно. Я предпочитал проводить время на улице, там познакомился с такими же, как ты говоришь, отбросами общества и начал с ними зависать. Когда меня однажды избили в конце начальной школы, я понял, что так продолжаться не может. Я начал давать сдачи, пытался стать увереннее, сильнее, чтобы больше никто не смел меня обижать и издеваться. Но я не заметил, как сам превратился в монстра… Ну, ты знаешь, что из этого вышло. Я, пытаясь побороть зло, сам им стал. Я завидовал нормальным семьям и… я завидовал тебе… — Чонгуку было стыдно смотреть в глаза молчаливому Киму, поэтому он виновато опустил глаза и тихо продолжил: — Я знал, что ты из хорошей обеспеченной семьи, и очень завидовал тебе, поэтому задирал тебя и унижал перед другими… А дома, оставаясь в одиночестве, плакал, потому что мысленно осознавал, что делаю что-то неправильное. А еще я тебя ненавидел… очень сильно. Ты красиво выглядел, хорошо учился и вел себя, в то время как я… был обычным хулиганом, недостойным счастливого будущего. И его у меня и не было даже в мыслях. Я понимал, что все шло ко дну, но уже не мог остановиться. Это как ехать на поезде без тормозов: вроде бы понимаешь, что скоро перевернешься, но затормозить никак нельзя. Вот и я не мог… — Слезы сильнее потекли по лицу, постепенно капая на одежду, и Чонгук смахивал их, но они все равно продолжали идти. — Меня выперли из школы, я подался в криминал и чуть не попал в тюрьму, но… Ванхо заметил меня и предложил работу… грязную работу. Это и было моим тормозом. Да, я побоялся сгинуть в тюрьме окончательно, поэтому выбрал… жизнь проститутки… — печально ухмыльнулся Чон, вытирая слезы. — С маргинальной семьей я перестал общаться, только с Чонином захотел поддерживать связь, постарался начать новую жизнь, но… когда папа умер, все равно пришлось вернуться к прошлому. Помог с похоронами и опять удалился, но опять же до поры до времени, так как через полгода маму прихватило и… все. Жалко мне ее стало, она же родила меня, кое-как воспитала, поэтому я стал заботиться о ней. Отправил ее в пансионат и сначала думал, что не буду особо обращать на нее внимание, но… как-то стыдно за себя стало. Мне вообще за многие вещи стыдно, включая то, как я вел себя в школе, как избивал тебя, унижал, заставлял делать… неприятные вещи. Я знаю, что тебе не нужны извинения от меня сейчас, но… — Чонгук впервые за весь свой пронзительный монолог посмотрел на Тэхена и всхлипнул. — Прости меня, Тэхен, пожалуйста, прости… — Он плакал, но не мог остановиться говорить: — Я так виноват перед тобой, перед другими униженными ребятами, перед учителями, которые верили в меня, и бабушкой, которая думала, что я обязательно вырасту хорошим человеком и не буду, как свои родители. Если бы мог, я бы обязательно все исправил, но время не вернешь. Поэтому сейчас я замаливаю свои грехи, помогая матери и брату.              Когда Чонгук закончил, то снова опустил глаза вниз, все еще громко всхлипывая и плача навзрыд. Он только что перед своей бывшей жертвой расковырял и так кровоточащую рану. Так морально больно и мучительно ему, кажется, еще не было никогда. Чонгук рассказал то, о чем хотел забыть, вычеркнуть из памяти и не вспоминать. И у него это хорошо получалось, пока прошлое не настигло его и не окунуло с головой в тот кошмар. Пока Чонгук плакал, Тэхен сидел молча и смотрел на него темным взглядом, не двигаясь и белея с каждой секундой. Чон сквозь землю хотел провалиться и забыться.              — Ох, Чонгук… — тихо произнес Ким, но Чонгук прикрыл глаза ладонями и перебил его:              — Пожалуйста, только ничего не говори. Да, у меня было не лучшее детство, но жалеть меня не надо. Сейчас со мной все хорошо. Я сытый и одетый. Я стал другим и сейчас в жалости не нуждаюсь.              Тэхен все еще смотрел на парня и, видимо, не знал, что сказать. Да, он действительно залез туда, куда ему не нужно было. И Чонгук, вытерев глаза, всхлипнув и улыбнувшись натянуто, выдал:              — Мне продолжать поездку или как? — задал вопрос он и посмотрел вперед на темную дорогу. — Ты все узнал, что хотел?              — Да, но…              — Давай без «но». Мы будем сегодня трахаться или нет?              Гук серьезно посмотрел на Тэхена, который выглядел так, словно у него только что перед глазами жизнь перевернулась или канула в небытие. Под глазами странным образом залегли тени, лицо осунулось, а уголки губ смотрели вниз. Да и в глазах будто погасла искра, которая раньше горела ярким пламенем. Чонгуку вдруг не по себе стало от этого взора, но он продолжил давить:              — Ну?              — А ты хочешь этого? — приглушенно спросил мужчина.              — Неважно, чего хочу я. Важно лишь то, что хочешь ты, — пресек его Чон. — Ты — мой клиент, я обязан тебя обслуживать. Я — уже не тот Чонгук, которого ты когда-то знал.              — Вот как ты заговорил, — выдохнул Ким, и этим окончательно выбесил парня.              — Нет, так нет, — он быстро открыл дверь машины. — Тогда на сегодня все, — а после он вышел из автомобиля и пошел обратно в сторону города.              Дождь капал на лицо юноши, смывая слезы, смешивая их с холодными каплями. Чонгук шел по обочине, не замечая, как дороги и фонари расплывались непонятным пятном. Каждая капля казалась отражением его внутренней борьбы, каждого момента, когда он чувствовал себя потерянным и забытым. Эмоциональная боль разрывала его изнутри, словно острые камни, впившиеся в грудь. Гук слышал, как Тэхен кричал ему, но, не обращая внимания ни на что, шел вперед и плакал. Плакал от осознание, в кого же он превратился за всю его недолгую жизнь.               Тэхен проехал рядом и открыл окно, говоря громко и перебивая громкий ливень:              — Чонгук, сядь в машину.              — Нет, я сейчас вызову такси, не надо меня подвозить, — запротестовал Чон и обхватил себя руками. Волнение и ужас окутал его вместе с отчаянием и горечью.              — Чонгук!              — Отвали! — крикнул Чонгук и побежал вперед.              — Блять, — только и успел сказать Тэхен и прибавил газ.              Он остановился впереди и резко вышел из машины, преграждая путь парню, отчего тот врезался в него. Тэ крепко стиснул его в цепких руках, не давая Гуку убежать.              — Отпусти! — заныл Чонгук и начал вырываться из этих непонятных ему объятий, дергаясь, но Ким все равно его не отпускал, фиксируя в одном положении.              — Нет, ты поедешь со мной! — высказал Тэхен, а после тише добавил: — Я отвезу тебя домой.              — Нет, не поеду, — все дергался и мотал головой Гук, начиная снова плакать навзрыд и отчаянно сопротивляться. — Не поеду!              Мужчина вдруг прижал его к груди, крепко обнимая и обхватывая дрожащее тело руками. Чонгук уткнулся ему в грудь носом и сначала принялся толкать мужчину, чтобы вырваться и убежать. Но Тэхен не отпускал, не давая тому найти выход. Чонгук пару раз стукнул его, а после ощутил, как резко все силы покинули его, а слабость взяла вверх над слабым организмом. Истерика не отпускала, и Гук, не ведая, что творит, схватился руками за мокрую куртку мужчины и теперь сам уткнулся в его грудь, находя шею и зарываясь в нее в надежде на спасение и поддержку. Слезы градом лились из глаз, и все, что парень мог — беспомощно рыдать на плече своего одноклассника, которого терроризировал когда-то. Тэхен лишь поглаживая его по спине и молчал, пока Гук снова начал изливать ему душу, скуля и вздрагивая переодически.              Дождь лил так сильно, словно небеса умоляли землю о пощаде. Капли, ударяясь об асфальт, разлетались тонкими волнами, подобными нитям напрасных надежд. Улица пустовала, и лишь тени фонарей мелькали меж струями, создавая таинственные узоры, будто неведомый мастер рисовал на холсте ночь. Время замерло в этой дождливой симфонии, а сердца двоих мужчин бились в унисон с ритмом капель, напоминая о том, что даже в самые темные вечера можно найти искры света, только стоит всмотреться в бескрайние теневые горизонты.