Черная бабочка

      — Приветствую всех. Меня зовут Ким Тэхен, тысяча девятьсот девяносто девятого года рождения, родился и вырос в Сеуле, буду теперь учиться с вами, — ровно произнес новенький и поклонился перед классом.              — Отлично, Тэхен. Садись вон за ту парту возле окна.              Парень кивнул, подправил свой кожаный портфель, а после, чуть наклонив голову, двинулся к указанному месту. Чонгук прищурился, внимательно смотря на теперь уже новенького одноклассника, подмечая про себя, что тот выглядел как типичный зубрила или ботаник. Его кудрявые черные волосы падали ему на на лицо, закрывая весь лоб, крупные очки прочно сидели на носу, скрывая глаза; белая рубашка хорошо выглажена и заправлена в такие же идеально поглаженные брюки. Чон скривил губы, рассматривая новенького. Сам он находился на последней парте в среднем ряду, а Ким сидел ближе к концу на первом. Но Чонгук все равно прекрасно мог разглядывать его. Абсурд был в том, что до этого Тэхена за партой сидел тоже круглый зубрила, который перевелся недавно в другую школу. Хотя, какая разница, одним больше, другим меньше. Гуку было на них не то чтобы все равно. Нет. Они его раздражали до жути.              Чонгук не рассчитывал сегодня идти в школу, но с пацанами они собирались лишь вечерами в гараже, а дома днем делать было нечего. Отец снова ушел в длительный запой, а мать свалила на работу, это означало, что папаша обязательно приведет своих друзей-собутыльников домой и устроит балаган. Школа хоть Гуку и не нравилась, но здесь можно было немного отвлечься от домашней суеты и посмотреть на нормальное общество его сверстников, к которому Чон никогда принадлежать не сможет. Не только из-за печального материального положения семьи, но и из-за своего неуправляемого маргинального поведения, к которому не склонно большинство подростков. Раньше эти самые сверстники обзывали Чонгука, смеялись над ним, показывали пальцем и грубо отзывались о его семье. Но стоило Чону войти в пубертат и найти защитников на улице, как все поменялось. Он вытянулся, раздался в плечах, возмужал, и вместо затюканного парня из него вышел озлобившийся на общество хулиган. Как его еще терпели в школе и не отчисляли за прогулы и плохие оценки, Гук не понимал. Жалко, наверное, было парня, родители которого не усмотрели за ним.              Чонгук ненавидел многих: счастливых детей на детской площадке; подростков, которые жили в ногу со временем, радовались всяким мелочам и строили планы на будущее; взрослых, которым было не наплевать лишь на себя и свою семью. А еще Гук ненавидел людей, которые сильно отличались от него, особенно всяких умников, у которых имелись богатенькие родственники. Они, не знающие бедности и нищеты, всегда смотрели свысока на простых людей, а рядом с такими, как Чонгук, и стоять рядом не хотели, брезгливо кривясь. Чон хорошо видел их презрительный взгляд, и ненавидел еще сильнее.              Этот самый Тэхен выглядел хорошо и престижно, одежда на нем казалась качественной и из хороших материалов, портфель из настоящей кожи, как и импортная обувь. Когда Ким достал мобильный из кармана и быстро посмотрел что-то в экране, Гук узнал в нем последнюю модель айфона. Такие телефоны редко можно было встретить в школе, ведь не у всех на такое имелись деньги. А у семьи Кима они точно были. Тэхен облокотился на стол, а ладонь приложил к щеке, и Чонгук заметил аккуратно стриженные ногти и длинные музыкальные пальцы. А еще кольцо на среднем, которое явно было дорогим.              Тэхен словно почувствовал на себе посторонний взгляд и обернулся, встречаясь глазами с Чонгуком. Тот дерзко усмехнулся, не отворачиваясь и лучше рассматривая новенького. Он показался симпатичным, хоть и носил нелепые стариковские очки и дебильную и вовсе не идущую ему прическу. Хотя, какая разница, как он выглядел. Зубрила и есть зубрила. Поэтому Гук взмахнул вверх голову, говоря парню молча «чего надо?» Ким же поджал свои пухлые губы в форме сердца, отвернулся и уставился в открытую книгу.              Такого невежества Чонгук к себе давно не испытывал. Новенькому обязательно нужно объяснить, как надо вести себя с ним — королем улиц и грозой школы, и как правильно смотреть, подчиняясь. А еще показать ему его законное место. Да, Чонгук обязательно это сделает, сто процентов.              Чон перестал качаться на стуле и сел нормально, не раздражая больше учителя своим поведением. Он посидел еще немного за столом, утыкаясь то в сворованный для него пацанами телефон, то глядя на скучных учеников в классе, а когда прозвенел звонок, Чонгук соскочил со стула. Новенький вновь заинтересованно посмотрел на него, и Гук окинул его холодным взглядом, после чего покинул кабинет. Сейчас с Тэхеном разбираться не хотелось. У Чона нашлись дела поинтереснее.              

***

             Рисование — это искусство, которое позволяет человеку выразить свои мысли, чувства и воображение на холсте или бумаге. Каждая картина, каждый рисунок — это уникальное произведение, созданное из глубины души художника. Когда он берет в руки кисть или карандаш, то погружается в мир своих фантазий и мечтаний. Линии, цвета, тени начинают танцевать под его руками, словно магия, превращая пустой лист в произведение искусства. Каждое движение кисти наполнено энергией и страстью, каждый штрих приносит новую жизнь на холст.              Чонгук осторожно водил кистью по поверхности, нанося нежно-голубой цвет. В помещении играла спокойная и умиротворяющая музыка, которая вдохновляла и привносила нужную атмосферу для любимого хобби. Вроде бы это был какой-то известный композитор, Чон точно не знал, так как включил первую попавшуюся подборку классической музыки. Гук действовал аккуратно, задумчиво, просчитывая каждую деталь в своем рисунке. Он оставлял штрихи масляной краской на когда-то белом холсте и преобразовывал все в красочную картинку.              Когда парень закончил наносить голубой, то чуть отошел назад и довольно засмотрелся на свое творение, мягко улыбаясь. Совсем недавно он начал рисовать красный маяк, который стоял на маленьком каменном острове посреди бескрайнего океана. Об остров бились синие мощные волны, но почти не задевали маяк. В голубом небе сновали чайки, кружа стаей, а где-то вдалеке, в небе, портилась погода и набегали тучные облака. Чонгук нарисовал только половину, никуда не торопясь. Почему выбор был именно таким, он не знал. Захотелось и все. А может быть потому, что маяк ему приснился, и парень им сильно впечатлился. Гук даже от любопытства глянул сонник и обрадовался, потому что маяк во сне означал семейное благополучие и давал надежду на лучшее. Хотелось бы в это активно верить.              Чонгук открыл в себе способность к рисованию, когда еще учился в начальной школе. Он хорошо видел фигуры в пространстве под разным углом, у него была отличная зрительная память, а еще Чон прекрасно подмечал даже малейшие детали, которые многие пропускали. И конечно, Гук рисовал не так, как другие дети, линии у него выходили плавные и правильные, а изображения, которые он срисовывал, получались очень правдоподобными. Учитель по рисованию говорила ему, что у него определенно есть талант и в будущем он станет величайшим художником. Знала бы она, кем в итоге стал Гук, ужаснулась бы. Но все-таки талант у парня имелся, только повторно он начал использовать его уже когда работал на Ванхо.              Рисование успокаивало его и ограждало невидимой стеной от той грязной и развратной жизни, в которой Гук варился. Искусство привносило краски в жизнь и давало хоть какое-то разнообразие, а также шанс отвлечься от скуки в выходной день. Именно благодаря деньгам Ванхо Чон начал как-то развивать свое творчество и даже изредка продавать свои картины, но не потому, что так хотел денег. Просто их некуда было девать, а дома и так все было ими увешано. Он и Чимину успел художества подогнать, и брату, и даже Ванхо. Мужчина, кстати, Чоном гордился и больше относился к нему не как работодатель и сутенер к проституту, а как к сыну. Да, странное, конечно, сравнение, ведь по факту сын его — первоклассная шлюха, а он ее хозяин. Но все же Ванхо любил Чона и многое ему позволял, да и деньгами не обделял, платил исправно. Именно Ванхо был первым мужчиной парня, лично ему все показал и рассказал. Чонгук и за это был ему благодарен, так как сам он тогда являлся неопытным птенцом в плане секса с мужчинами. После их первого раза, почти шесть лет назад, больше они не спали.              Чонгук уже хотел продолжить, как его телефон засветился, неприятно вибрируя. Чон подошел к нему и заглянул в экран. Чонин.              — Алло, — произнес Чон, прикладывая телефон к уху.              — Привет, Чонгук-и, я тебя не отвлекаю? — послышался на той стороне радостный голос брата.              — Нет, я сейчас свободен, — Чонгук улыбнулся. — А сам ты сейчас что делаешь, не на работе?              — Ага, как раз на ней, — ухмыльнулся Чон-старший. — Как дела-то у тебя? Что-то мы давно с тобой не общались. Здоровье как, не болеешь хоть?              — Все хорошо, спасибо, — улыбнулся Чонгук. — У тебя как?              — Да тоже неплохо.               — А как там Джину? — от мыслей о девочке на душе потеплело.              — Все хорошо. В садик ее сегодня отвел, — потом Чонин резко замолчал и лишь спустя секунд пять сказал то, что Гук в принципе и ожидал от него: — Слушай, тут такое дело, — тон его голоса стал тише и уже не отдавал весельем. — Я не просто так звоню тебе…              — Я уже понял, — выдохнул Чонгук и обреченно посмотрел на недоделанную картину. Резко стало на душе как-то холодно. — Сколько нужно?              — Семьсот тысяч вон. Я отдам сразу же после получки, просто сейчас…               — Да, я помню. Хорошо. Сегодня отправлю, — Гук уже предполагал, что брат ничего ему не вернет, но не стал на этом заострять внимание. Лично для него такая сумма была мизерной и для родственника не было жалко. Он готов был дать больше, если бы Чонину было нужно. Но тот не просил, а Гук умалчивал о своем заработке, так как не хотел лишних вопросов.              — Спасибо, братишка, — снова приободрился Чон-старший. — Кстати, когда в гости заскочишь?               — Давай на следующей неделе, если вы не будете заняты?              — Хорошо, договорились. Ох, мне уже бежать пора. Спасибо еще раз, что выручил. Люблю тебя, — бегло произнес парень.              — Я тебя тоже. Пока, — а после отключился.              Вот и весь разговор с братом. Чонгук убрал от себя телефон и задумался, засмотревшись в одну точку. Они с Чонином общались, но не так близко, как хотелось бы, хотя даже такого общения Гук добился сам, своими силами, доказав брату, что он изменился и уже не тот, кем был прежде. Во времена его юношества они вовсе прекратили любые контакты, ведь Чонгук тогда сильно хулиганил, и Чонин знал об этом и не хотел иметь дело с мелким уголовником. Да и Чон-младший в те темные времена плохо относился к брату, ведь завидовал лучшему и нереализованному будущему; ненавидел то, что Чонин нормальный, а он нет; и беззаботная жизнь родственника вызывали в нем злость и агрессию.              Чонин всегда жил лучше, чем Чонгук, и даже сейчас, когда тот был по уши в долгах. Бабушка воспитывала Чона-старшего с младенчества до совершеннолетия, сделала из него полноценного члена общества, счастливого гражданина с нормальным характером и поведением. Она вырастила его чуть ли не в райской оранжерее, где нет забот и проблем, а все прекрасно и красочно. Чонин хорошо учился, потом благодаря успехам поступил в университет своими силами, где встретил любовь, с которой начал жить вместе. Пока Чонгук строил людей в парках и за гаражами, Чонин налаживал свою личную жизнь. После окончания учебного заведения он сначала поработал в офисе, а после решил работать на себя, открыл маленькую лавочку и начал продавать японские диковинки, которые скупал где-то по дешевке. В это время у него родилась дочь, Джину, и Чонгук в двадцать лет стал дядей.              Но все хорошо не могло быть вечно. У Чонина настала темная полоса, из которой он не мог выбраться и по сей день. Бизнес прогорел, он влез в долги, и казалось, что никто не мог ему помочь, так как сумму парень должен был достаточно большую. И вдруг он вспомнил, что у него, оказывается, есть младший брат, который крутился в темном бизнесе, поэтому обратился к нему за помощью. Чонгук же, уже тогда став прилично зарабатывающим эскортником, деньги имел, и не маленькие. Конечно, зарабатывал он не таким криминальным способом, каким Чонин себе представлял, но зато вреда никому не приносил и больше не скитался по улицам. То, что он по факту являлся проститутом, Чонгук родственнику не говорил. Чонин догадывался, конечно, так как Гук стал выглядеть очень ухоженно, стильно и опрятно, но предпочитал закрывал глаза и не лезть в жизнь брата. В любом случае после того, как Гук принялся охотно помогать, Чонин стал с ним общаться прямо как в детстве, чему младший был очень рад. Все же с родственниками связь должна быть, да и кто еще у Чонгука останется, когда мама уйдет в мир иной? Никто. Только Чонин.              Через час Чонгуку пришло сообщение от Ванхо, что у него в восемь будет клиент и на встречу надо подъехать в какое-то незнакомое место на окраине города. И снова с Чоном проведет вечер состоятельный мужчина. Чонгук негативно на это не отреагировал, но в душе засело незнакомое ранее волнение. Переживания были не от того, что зад вновь придется подставлять и играть роль хорошего мальчика, а из-за того, кто именно мог вызвать Чонгука.              После встречи с Тэхеном прошло всего ничего, и у Гука пока не было клиентов, да и в прошлый раз все кончилось лишь самоудовлетворением эскортника, не больше. Только Тэ ясно дал понять, что сейчас от парня не отстанет. Он захочет отомстить за свое прошлое и унизить Чонгука по полной. Но как это будет происходить, Гук пока не представлял, лишь догадывался, что, скорее всего, Тэхен будет придумывать всякие отвратительные извращения. Конечно, Чонгук не был готов к этому морально, да и физически тоже. Никаких извинений и смирения Ким не принимал, что усложняло ситуацию. Повторное появление Тэхена в жизни Чонгука означало одно — спокойная жизнь закончилась, а самая жесть ждала беднягу впереди. Но если Ким так хотел отомстить, то ладно, Чон ему позволит. Чонгук ведь сам виноват в своей судьбе.              Он тщательно помылся, нанес на лицо маску, а на безволосое тело вкусно пахнущий крем. Вообще такая работа обязывала хорошо следить за собой, ведь он продавал свое тело, в первую очередь, состоятельным людям, а уже после шли в обиход его навыки и умения. Обычно клиенты желали видеть в нем что-то идеальное и прекрасное, в отличие от большинства других людей, и Гук давал им это. Чон часто сидел на правильном питании, диетах и при этом ходил в зал, чтобы держать тело в форме, так как многие клиенты хотели видеть в постели спортивного и подтянутого человека. Волос на теле парня, кроме головы, не наблюдалось: он еще в первый рабочий год избавился от них благодаря лазерной эпиляции. Маленькие шрамы и ранки так же были удалены с помощью медицины. Чон в первый год часто посещал всяких косметологов, врачей, психологов и прочих, которые приводили его в порядок. И сейчас Чонгук своим видом и поведением, конечно, напоминал что-то прекрасное и совершенное. Главное, Ванхо ни разу не пожалел, что вложил большие деньги в парня, ведь он давно окупил сам себя.              Чонгук был готов ехать, куда ему сказали, надев на себя тонкие кружевные стринги и кожаную портупею, которая красиво облегала его талию и грудь. На ноги, как его и просили, он натянул черные чулки, а на шею надел кружевную повязку, сочетающуюся с нижним бельем. Свои чуть длинные волнистые волосы он аккуратно уложил, а потом, заметив себя в зеркале, натянуто улыбнулся. Сверху Чонгук надел обычную деловую одежду, никак не выдающую в нем проститута, который поехал на встречу. Только в уши он вставил серьги-гвоздики.              Добираться до нужного дома оказалось не так долго, как он предполагал, но когда Чонгук вышел из такси и увидел перед собой какой-то дешевый и непримечательный отель в закоулке дома, то удивленно раскрыл глаза. Давно его не вызывали в подобные злачные места. Чонгук поправил верхнюю одежду, придал сам себе уверенность, выпрямился и вошел внутрь. Там пахло какой-то затхлостью и плесенью, было темно и заставлено многими вещами не первой свежести по бокам комнаты. Гук остановил себя от того, чтобы скривить лицо, и подошел к стойке регистрации. Там сидел какой-то старичок и читал газету, а возле него тихо играло радио. Когда Чон подошел ближе, хозяин его даже не заметил, поэтому Гук громко прочистил горло. Но и тогда администратор не обратил внимание на парня, игнорируя его. Поэтому Чон произнес:              — Уважаемый…              — Да вижу я тебя, — прокуренным голосом протянул мужчина и свернул газету, хмуро взглянув на парня. — В пятнадцатый?              — Что? — не понял вопроса Чон.              — Тебе в пятнадцатый номер? — спросил администратор и оглядел Гука, вдруг улыбаясь. — Судя по твоему виду да.              — Н-наверное, — слегка неуверенно сказал парень.              Мужчина небрежно положил засаленные ключи на стол, и Чон, чуть замявшись, аккуратно их взял, стараясь явно не показывать свою брезгливость.              — По лестнице поднимайся на второй этаж и иди по коридору прямо. На дверях есть значки, не заблудишься.              Чонгук кивнул, поджал губы и направился к номеру. Пока он шел по лестнице, все скрипело и дребезжало, и иногда Гук замечал слой пыли на предметах. К запаху парень уже более-менее привык, и от него хотя бы не тошнило. Этот отель был даже не на одну звезду, а скорее в минус пять. И что за садист вызвал его в такое место? Хотя Чон уже догадывался, кто это сделал, и от этого становилось еще более пугающе.              Когда он нашел нужный номер и открыл его ключом, внутри его встретила чуть ли не полнейшая темнота. Чонгук напряженно сглотнул, но прошел дальше, закрывая дверь. В комнате стояла полная тишина, словно Гук был тут один, поэтому он уже хотел спросить, кто здесь находился, как низкий бас раздался по помещению, пугая парня:              — Раздевайся.              Конечно, Чонгук сразу узнал говорящего, для этого даже не надо было напрягать мозг. Чон стянул с себя одежду и остался в одном нижнем белье, красиво выпрямившись. Вдруг свет в комнате зажегся, и то ночной и неяркий, и Гук увидел в кресле Тэхена в деловом костюме. Он сидел свободно, закинув ногу на ногу, и расслабленным равнодушным взором впивался в парня и поджимал симпатичные губы. Но не только ненавистный мужчина находился здесь и сейчас любопытно наблюдал за проститутом. На большой двуспальной кровати возле стены сидел еще один человек и являлся полной противоположностью опрятного с виду Тэ. Одежда его выглядела помятой, грязной, засаленной, да еще и рваной; спадающие на лицо длинные черные волосы гостя были спутаны, с колтунами и частичками пыли; борода также была вся в грязи и крошках, будто человек вообще не умывался. Чонгук застыл, глядя на этого бродягу и не понимая, что он тут забыл. Хотя именно этот оборванец так походил этому дряхлому захламленному месту.              — На сегодня твоя задача обслужить этого человека, — произнес Ким и холодно улыбнулся, когда заметил растерянность на лице эскортника. — И все в лучшем виде, сучка, прямо как ты умеешь.              — Ты серьезно? — с надеждой посмотрел на него Чонгук, в глубине души надеясь на шутку. Только вот ухмылка мужчины говорила об обратном.              — Я вроде не клоун, — его голос продолжал отдавать сталью. — Давай, приступай.              Гук поджал губы и снова шокированно посмотрел на незнакомца. Тот вызывал лишь отвращение и брезгливость. Господи, такое Гук, наверное, точно никогда в жизни не забудет и от этого не отмоется. Все, что сможет после этого вечера — примет хороший душ, срочно посетит врача, сдаст анализы и постарается забыть. Потому что спать с бродягой ему никогда не приказывали. Он подошел ближе и уже хотел опрокинуть мужчину назад, чтобы залезть сверху, как Тэ позади приказал:              — Подрочи ему и оседлай так, будто это твой лучший любовник.              Чонгуку захотелось вызвать приступ рвоты и выплеснуть все на Тэхена, но он лишь послушно кивнул и натянул на свое лицо кокетливую улыбочку. Неопрятный мужчина упал на такую же нелепую и вонючую кровать, пока Гук умело гладил чистыми руками его грудь и опускался к потрепанным рваным штанам, бегло расстегнул ширинку и вытащил неприятный половой орган, от вида которого Чону чуть плохо не стало.              — Чего молчишь? — прервал тишину Ким, отчего Чонгук вздрогнул. — Ты же опытная шлюха, так веди себя как профессионал. Так ни у одного клиента не встанет на твой тощий зад.              Чонгук проглотил неприятные слова и решил все-таки сыграть в эту игру одного актера. Если этого так хотел Тэхен, то пусть так и будет. Он сделает все, что ему сказали, и не покажет свои слезы и негодование по поводу низкого положения. Чон фальшиво шире заулыбался и провел по стволу мужчины, отчего тот чаще задышал и чуть дернулся.              — Вам приятно… господин? — тихо спросил Чонгук и томно посмотрел на бродягу, глаз которого почти не было видно из-за волос. Но тот все равно кивнул и облизал тонкие потрескавшиеся губы. — А так? — Чон задвигал рукой чаще, надавливал на вены и почти не смотря на член, так как от его вида к горлу подкатывала тошнота. От бомжа пахло то ли протухшей рыбой, то ли немытым много месяцев телом, то ли еще чем похуже, ведь неизвестно, в каком мусоре тот копался. И где Тэ вообще нашел этого человека? Незнакомец сипло и протяжно простонал, и Чон понял, что делал все правильно. — Ох, вы такой большой, господин и крепкий, просто прелесть, — Гук надавил пальцем на головку и размазал по ней выделения. — Уже не терпится почувствовать вас в себе, м-м…              Другой рукой он гладил тело бродяги, активно проникая под старую одежду и нежно и страстно касаясь кожи, принося этим самым искусное наслаждения. В один момент эскортник полностью стянул вытянутую не первой свежести кофту, оставляя клиента по пояс обнаженным, чтобы наклониться ниже и поцеловать мясистую темную грудь. Бездомный захрипел в экстазе оттого, как хорошо Чон ему дрочил и трогал губами тело, и задышал часто. Гук же дошел до живота, тщательно скрывая в себе омерзение от запаха и вида несимпатичного грязного мужчины. Чонгук точно помоется после этой встречи, и не единожды или лучше в баню съездит, чтоб уж наверняка привести себя в порядок.              — Сучка, у меня есть для тебя кое-что, — вновь отвлек парня Ким. Чонгук приподнялся и посмотрел на него, замечая маленький пакетик в руках клиента. — Ты послушно себя ведешь, а значит, заслужил награду. Используй это, — он повертел вещь, и до Чона дошло, что это могло быть. — Давай же, бери, — Гук оторвался от клиента и уже хотел подойти к Тэ, как тот остановил его: — Нет уж. Ползи ко мне на коленях, как настоящая сука. Покажи, какой ты хороший мальчик.              У Чонгука от таких слов холодок внутри пробежал, а сердце забилось быстрее. К щекам прилил легкий предательский румянец. Как-то страшно стало и стыдно вдвойне за себя, но парень все равно покорился, сполз с постели и, медленно переставляя ноги, двинулся в сторону Тэхена на четвереньках. Он полз тихонько, но про себя думал о том, как же жалко выглядел со стороны, будто какой-то раб или собака. Когда Чон полностью дополз до Кима и сел перед ним на колени, тот приказал:              — Подними голову, — Чонгук послушался и посмотрел большими яркими глазами на мужчину. В Тэхене отчетливо виднелось презрение, а на губах расползлась ядовитая ухмылка. — Ты такой милый, когда не скалишь зубки. Природа тебя точно не обделила внешностью, — Ким хмыкнул. — Согласен с хозяином?              — Да, господин, — спокойно произнес Гук и стыдливо опустил глаза.              — Зови меня хозяином, — потребовал Тэхен.              — Хорошо, хозяин.              — Молодец, — мужчина дотронулся презервативом в пакетике щеки парня и провел по ней, поглаживая чистую нежную кожу. Когда он коснулся губ эскортника, то заставил их приоткрыться, и когда Гук подчинился, то Ким засунул этот пакетик ему в рот. — Бери и используй это, если так боишься заразиться всякой бякой.              — Спасибо большое, хозяин, — поблагодарил Чонгук, не вынимая вещь изо рта.              — Иди, как и пришел, медленно и красиво.              Гук кивнул и замедленно развернулся задом к клиенту, чтобы также осторожно на коленях поползти обратно к бродяге. За презервативы он искренне сказал спасибо, так хотя бы от какой-то заразы можно было спастись. Или же Тэхен сам брезговал бомжом, ведь после без защиты трахать нелюбимого парня не особо-то захочется. А Тэ, как Чон понял, трахаться хотел без всего вообще, каждый раз глубоко в него кончая.              Когда Чон сделал маленький шаг вперед, Тэ опять остановил его:              — Стой. Поверти своей попкой, — лицо вмиг покраснело, а кончики ушей залило красной краской, но Чонгук сделал то, о чем его просили, изящно и плавно выгибая спину. Тэхен облизнул губы и наклонился, цепляя ниточку стринг и оттягивая в сторону, глядя на сжатую дырочку. — Ох, что за блядский вид. Когда ты избивал меня и ходил после хорохорился перед своими отбитыми друзьями, я даже предположить не мог, кем ты станешь в будущем. Думал, сгниешь где-то в тюряжке или скончаешься под забором от наркоты, — Тэ дотронулся до входа и просунул палец внутрь, оттягивая края и раскрывая Гука. Чонгук сжался на автомате и закусил губу, так как стало немного больно и непривычно. Но от мужчины он не отодвинулся, позволяя входить в себя так, как тот хотел. — А ты стал шлюхой, причем не какой-то заправской и спидозной, а достаточно дорогой, роскошной я бы сказал. Знаешь, сколько ты стоишь, сучка? — Ким глубже просунул палец, доходя до простаты, и внизу живота у Чона чуть потеплело. — Уверен, даже в своей бандитской шайке ты таких денег не видел, — он подгладил комок железы, и Чонгук от приятных ощущений приоткрыл рот, тяжело задышав. — Все же я ошибся, твой зад очень даже ничего, зачетный. Члены принимает только так, как и пальцы, — Тэхен вытащил палец, а после звонко шлепнул парня ягодице. Чонгук вздрогнул от неожиданности. — Иди, выполняй свою работу, шлюха.              И Чонгук, проглатывая комок обиды, пополз к бродяге, чтобы заползти на него, быстро надеть на него спасительный презерватив и, вызвав вновь эрекцию, подготовить уже себя. Палец Тэхена вошел в него легко и четко, поэтому Гук, чуть растянув себя и намазав вход смазкой, пристроил член мужчины к себе и опустился на него. От непривычного положения все заныло и запульсировало, хотя, благо, половой орган этого бродяги был меньше, чем член того же Намджуна, поэтому потерпеть можно было. Мужчина хрипло застонал, когда теснота парня обхватила его всего. Чонгук приподнялся и опустился опять, насаживаясь и трахая себя чужим членом. К сожалению, плоть попадала не совсем по правильной траектории, но хотя бы не приносила сильную боль. Только Гук менять положение не хотел и даже не планировал. Ему было неприятно прикасаться к клиенту, не то чтобы с ним спать в разных позах.              — Не слышу твоих довольных стонов, сучка, — произнес позади Тэхен.              Чонгук из-за этого специально простонал и закусил соблазнительно нижнюю губу, стараясь быстрее двигаться на мужчине и скорее довести его до пика. Бродяга положил руки на его ягодицы и впился в них грязными пальцами с отросшими ногтями, пытаясь слиться с парнем и впечатать в себя. И Чонгук давал ему это, позволяя управлять собой. Конечно, для достижения оргазма скорости было недостаточно, но Чонгук все равно поскуливал плаксиво:              — Ах, господин. Так хорошо!              — Нравится тебе? — Тэхен поднялся с места и подошел ближе, встав за спиной парня. Он прижался грудью к его голой напряженной спине, и движения Чона чуть замедлились от трения об одежду господина. Ким коснулся головы парня, потерся виском о влажные волосы Гука и горячо произнес на ухо: — Тебе приятно, когда тебя трахают, да? — он положил руки на соски Чонгука и сжал их пальцами, отчего Чон громче простонал. Его собственный член от таких манипуляций с чувствительным местом чуть привстал. — Нравится, когда тебя имеют в зад и пользуются тобой?              — Д-да! — захныкал Чонгук, продолжая прыгать на члене мужчины. Руками он оперся о его рыхлый большой живот, чтобы хоть как-то держаться и продолжать приносить удовольствие клиенту.              — Какой ты развратный, ужас, — Тэхен касался губами мочки уха, а пальцами продолжал теребить маленькие коричневые соски. — Тащишься от того, как тебя ебет какой-то жирный дед. Так никакая ты не элитная шлюха, а дворовая потаскушка, что будет спать со всеми подряд за деньги. Даже с бомжом. Я ведь прав?              — Да, хозяин! — простонал Чон, постепенно теряя рассудок.              — Вот твое настоящее место, сучка! В этом задрипенском отеле, в старом вонючем номере и с бомжом-алкоголиком в постели, что будет иметь тебя во все щели.              Ненавистный мужчина одной рукой обхватил шею Гука и сжал ее слегка, теснее к себе прижимая. Чон почувствовал ягодицами его большое возбуждение, отчего чуть закатил глаза. Горячее дыхание статного клиента так отчетливо попадало на Чонгука, и почему-то от этого Чон начинал возбуждаться лишь сильнее. Бродяга под ним, на котором скакал парень, тоже пытался двигаться и помогать эскортнику, но не совсем удачно получалось. Из-за тяжести тучного тела ничего у него не выходило и все, что он мог — кряхтеть и как желе расплываться на постели. Только для Гука его будто бы не существовало, словно мужчина вообще растворился и исчез. Его член совсем не попадал по простате и только растягивал парня, делая его вход свободнее. Чонгук почему-то думал, что небольшой член бродяги подготавливал его к настоящему половому гиганту — к Тэхену.              — Ох, крошка, я совсем не заметил твой миленький и ни на что не способный член, — Тэ обхватил свободной рукой его приставшую плоть и сжал. Чонгук выгнулся и чуть замер, протяжно застонав. — Зачем он тебе, ведь им даже пользоваться не нужно? Зачем шлюхе член, если есть принимающая дырка?              — Ах, хозяин! — проскулил Чон и присел на орган бродяги полостью.              Мужчина под парнем громко простонал прокуренным голосом и наконец-то кончил. Чонгук ощутил теплоту в себе и выдохнул с облегчением от того, что на человеке был презерватив. Бродяга устало развалился на постели, не двигаясь, а его член все еще находился в Чоне. Тэхену такая картина не очень нравилась. Он сам поднял расслабленного Гука с опавшего полового органа и опустил на кровать рядом, надавливая ему на спину. Чонгук раскрыл широко глаза, уже предполагая, что Тэхен сейчас начнет что-то делать сам. Но все оказалось по-другому.              — Вставай, — Ким шлепнул незнакомого человека по ноге. — Делай то, о чем мы договаривались.              Мужчина тяжело поднялся и подполз к Гуку сзади. Эскортник испуганно дернулся, но Тэ продолжил давить на спину, блокируя его движения. Чонгук задышал часто и быстро, не зная, что с ним хотят совершить, но когда мясистые толстые пальцы дотронулись до его бедер и раздвинули ягодицы в стороны, то он жалобно и просяще простонал. Вдруг мокрый язык коснулся его входа и начал вылизывать, да еще так умело. Чон пораженно уставился вперед пронзительным взглядом, чувствуя, как мужчина, которого он объездил недавно, трогал его и лизал припухшие края ануса, одновременно с этим проталкиваясь в него пальцами. Конечно, это было приятно, чего уж врать. Член дернулся, и Чон простонал. Ему редко отлизывали клиенты, ведь для многих это являлось чем-то противным и негигиеничным, да и он сам это не особо любит. Но все-таки определенный экстаз этот процесс приносил, да еще какой, что хотелось еще и еще.              — А теперь тебе лучше? — поинтересовался Ким и провел по чуть вспотевшей спине парня, затрагивая портупею и натягивая ее, глядя, как она обхватывала нежную кожу. Чонгук задрожал от удовольствия и промычал. — Не слышу!              — Да… — заплетающимся языком протянул Чон.              — Громче, сучка! — ледяным голосом произнес клиент и сильнее потянул ремень.              — Да! — закричал Чонгук и выгнулся, чувствуя юркий язык глубоко в себе.              Тэхен дошел до его головы и схватил за черные чуть влажные от пота локоны, оттягивая их назад и поднимая парня выше. Тот заскулил и подался назад, насаживаясь на лицо бродяги и желая, чтобы тот просунулся дальше. Член сочился предэякулятом и хотел, чтобы его касались. Поэтому Чонгук отчаянно попросил:              — Х-хозяин… можно я… ах… прикоснусь к себе?              — Ох, нет, шлюшка, нельзя, — саркастично протянул Тэхен. — Попробуй только кончить раньше, чем я трахну тебя в зад, завтра с постели не встанешь.              — Но… — Чонгук слезящимися глазами посмотрел на Тэхена и захныкал. — Я не могу…              — Терпи, ты ведь мужчина, — уже ласковым голосом выдал клиент и помассировал кожу головы, доставляя Чону дополнительное блаженство.              Чонгук жалобно и разбито смотрел на него, потому что Ким не отпускал его голову, продолжая следить за эмоциями бывшего врага. Бродяга ласкал языком разработанный вход и все сильнее кружил голову Гуку. Но не только от этого Чонгук сходил с ума. Пронзительный взгляд черных глаз проникал внутрь тела, завладевал нутром парня и выворачивал душу наизнанку. Разве нормально, что когда-то бывшая жертва так жадно и вожделенно глядела на своего хищника? Разве адекватно вел себя пассивный подчиняющийся Чонгук рядом с таким властным и сильным доминантом, который раньше сам от всех прятался? Разве нормально, что Чонгук от извращенных приказов больше возбуждался? Может, он действительно сучка, течная и дающая всем? Еще никогда Чонгуку не было так странно и захватывающе одновременно, и над ним так жестко не издевались в постели и не ставили эксперименты. Чон думал, что в его голове есть какие-то грани и рамки нормальности, но пришел Тэхен и сломал эти невидимые стены.              — М-м, я не могу, — не выдержал заплаканный Гук и закатил глаза. — Х-хозяин…              — Ну что за непослушная сучка, — словно устало протянул Тэхен и отошел, отпустив, наконец, эскортника. — Жди меня и себя не касайся!              Но Чонгуку было так хорошо, что плохо одновременно. А еще он так хотел прикоснуться к себе, что чуть ли не скулил. Тэхен вернулся через минуту, убрал бродягу от Чонгука, потерся своей плотью о чуть раскрытую дырочку и провел по ее краям головкой, размазывая возникающую из члена смазку.              — Хочешь почувствовать меня в себе? — спросил Тэ и закусил губу, смотря на развратную картину. — Хочешь почувствовать член своего дорогого и любимого хозяина?              — Хочу, — проскулил Чонгук и повертел аппетитными бедрами.              — Ты такой жалкий, Чонгук. Так унижаешься сейчас передо мной, своим когда-то любимым мальчиком для битья. Нравилось тебе точить об меня кулаки? Нравилось унижать меня за школой, избивать толпой, плевать в меня и тушить об меня окурки? — Гук на это ничего не ответил. Тэхен же погрузил махом в него член, вошел во всю невероятную длину, отчего Гук дернулся и протяжно промычал. — Руки вверх, сука! — прозвучало жестко. Эскортник подчинился. Тогда Тэхен надел наручники на тонкие запястья и приковал их к кровати. Положение тела Чону вовсе не нравилось, но сказать он ничего не мог против. Перед глазами вновь пролетело позорное прошлое, уже тогда был замечен стойкий и непробиваемый взгляд Тэхена, что побитым волком смотрел на своего мучителя. — А, кстати, ты до сих пор куришь или твой работодатель запретил тебе? Хотя, о чем я спрашиваю, ты выглядишь как дорогая кукла. Конечно, Ванхо о тебе печется и о твоем здоровье тоже. И правильно, хорошие мальчики ведь не курят. А ты сейчас невинный такой, податливый. Тебя будто подменили. Ты точно Чонгук или ты его брат-близнец? Признавайся, где тот ублюдок, что мучил меня целый год в школе, пока из-за издевательств мне не пришлось перевестись?              — Я… — попытался сказать Гук, но слезы брызнули из глаз, и он сильно сжал их, как и дрожащие от моральной боли губы.              Он опять вспомнил прошлого себя, когда берегов вообще не видел. Ему тогда было без разницы кого бить, над кем шутить и глумиться. Он ненавидел всех людей, которые жили нормально и смотрели на бродяг, вроде Гука, искоса и с отвращением, как на какое-то дерьмо. Чонгуку было тогда всего пятнадцать лет, а он уже вел себя как настоящий уголовник. Действительно, если бы не Ванхо, Чонгука сейчас и на свете бы не было. Пропал бы где-то, и никто не вспомнил о нем. Отец умер от рака печени, мать парализовало, и она почти не соображала, а у брата была своя семья, и на младшего ему, в большинстве случаев, было плевать. Чонгук всегда был одинок и никому не нужен. Как и сейчас. Хотя, так правильно даже. Такие гниды должны мучиться вечно.              Тэхен трахал его быстро, входил под нужным углом, часто задевая простату, но Чонгук почти не стонал, всхлипывая и плача. Возбуждение накрывало его от стимуляции простаты, но спадало сразу, когда Чон начинал лить горькие слезы. Ему хотелось домой, чтобы скрыться там ото всех и вся, поскорее уснуть и впасть в прекрасные сны. Хотелось спрятаться под одеялом, как когда-то в детстве, когда родители устраивали скандал на весь дом и кричали друг на друга. Хотелось наглотаться таблеток и забыться навсегда. Но реальность была совсем другой, и ее надо принимать.              Вдруг Тэхен шлепнул его по ягодицам, оставляя красные отметины после себя.              — Почему замолчал? — он шлепнул еще раз, только уже по другой. — Хочу тебя слышать. Твой голос реально охуенный для парня, — вновь удар, отчего Чонгук сжал кулаки и зажмурил глаза. — Хотя, смотря на твое положение сейчас, не уверен, что ты к ним относишься. Шлюха, давалка!              Тэхен вошел в него особенно глубоко, утыкаясь головкой в простату, отчего Чонгук вымученно застонал, а слезы сильнее потекли по лицу, пачкая плохо выстиранные простыни. Неожиданно Ким расстегнул наручники и освободил руки эскортника. Чонгук немного растерялся, как вдруг его перевернули, теперь он лежал на спине, и Тэхену было отчетливо видно лицо. И, конечно, мужчина заметил заплаканное лицо своего бывшего буллера и то, в каком ужасном состоянии он сейчас находился. Гук испугался, уставился огромными глазами на удивленного клиента и попытался закрыть руками лицо.              — Убери руки, — серьезно сказал мужчина. Чонгук не послушался его, сильнее надавливая на лицо и плача навзрыд, подрагивая. — Чонгук!              — Я… н-не м-могу…              — Я хочу посмотреть на тебя, Чонгук. Давай, пока я насильно это не сделал.              Чонгук убрал от себя руки, громко всхлипнул и разбито посмотрел на Тэхена. Тот пристально на него уставился и никак не отреагировал. Ну хоть двигаться в нем перестал, что уже хорошо, потому что морально Гук уже не мог выносить этот вечер. Пальцами парень вытер предательские слезы и натянуто и так фальшиво улыбнулся, что самому от себя стало противно.              — Простите, хозяин. Я не хотел плакать. Не знаю, что на меня нашло.              — Что случилось? Правда глаза колет? — напрямую задал вопрос Ким и все впитывал в себя горькие эмоции проститута, больше язвительно не улыбаясь.              — Д-да, очень, — не стал отрицать Чонгук и всхлипнул. — Вы во всем п-правы. Я такой ж-жалкий и ничтожный. Я шлюха и д-достоин унижения за свои поступки в п-прошлом, — Чон зажмурился и сильнее заплакал. — Если б-бы я знал, как все исправить и з-загладить вину, я бы сделал в-все. П-правда-правда.              Тэхен молчал и все впивался в него неясным взором. Чонгук не мог успокоить слезы, которые текли из глаз, и хоть он пытался их остановить или хотя бы замедлить, но удавалось это плохо. Эмоции, которые так долго скрывались в нем, нашли выход. Жаль, что сделали это не в том месте и не в том положении.              — Черт, всю малину испортил своим нытьем, — наконец, высказал мужчина и вытащил из парня свой опавший член.              Тэхен принялся шуршать одеждой, видимо, собираясь, пока Чон лежал и плакал. Через несколько секунд он осознал, что не должен рано отпускать клиента, ведь его заказали на всю ночь, поэтому он подскочил на кровати и пораженно уставился на Кима. Тот уже натянул брюки и теперь тянулся за рубашкой. Было заметно, что он остался неудовлетворенным.              — Хозяин, разве мы все? — удивился Гук.              — Да. На сегодня все, — подтвердил Тэ.              — Но у нас еще столько времени. Вы еще много чего можете сделать со мной…              — Успокойся, киска. Меня плачущие мальчики не возбуждают. Только в следующий раз такую истерику не устраивай, а то совсем меня разочаруешь, — Тэхен накинул рубашку на свое подтянутое крепкое тело и потянулся к пуговицам. — Одевайся, отвезу тебя домой.              — Не стоит, — попробовал протестовать эскортник.              — Стоит. Давай быстрее или в таком виде тебя в машину затащу, — ухмыльнулся клиент. — Хочешь, чтобы твой голый зад увидел весь район?              Чонгук поджал губы и встал с кровати. Он натянул обратно на себя подобие трусов, после надел брюки, рубашку и скрыл под одеждой весь разврат. Гук только сейчас вспомнил, что бродяга куда-то незаметно делся, словно его и вовсе не было. И как Чонгук не заметил его уход, даже удивительно? Они с Тэхеном не разговаривали, спустились вместе вниз, вышли на улицу и в тени переулка Чонгук заметил черную Феррари. Тэ первый подошел к автомобилю и встал возле него, бросая взор на Чона. Тот замялся.              — Тебе особое приглашение нужно? — ровно спросил Ким.              — Иду, — кивнул Чон и подошел к машине, быстро открыл дверь и сел возле водителя.              Великолепный дорогой салон автомобиля был хорош, а изысканный стойкий аромата духов Тэхена, царящий в нем, создавал атмосферу роскоши и утонченности. Чонгук внимательно осмотрел машину, оглядел коробку передач, кожаные сидения, руль и отметил для себя простор и удобство. Тэхен, видимо, очень хорошо зарабатывал, раз мог позволить себе машину класса люкс, да и сам Чонгук стоил немалых денег. Если Тэ собрался часто его заказывать, значит, был успешным бизнесменом.              Ким сел рядом и завел автомобиль.              — Говори адрес, — четко потребовал.              Чонгук тихо ответил, и Тэ кивнул. Они наскоро выехали на дорогу, а Чонгук уставился в окно. На самом деле, как опытный эскортник, он должен был часто разговаривать с гостями, находить тему для общения, ведь время он проводил не только в постели с клиентом, но и вне ее. Только вот с Тэхеном темы резко потерялись. Да и о чем можно было говорить с человеком, который его ненавидел? Чонгуку тоже было бы сложно.              Ночной город был окутан таинственной атмосферой, когда улицы превращались в мерцающие реки света, а звезды, словно алмазы, украшали черное полотно ночного неба. Под светом фонарей здания и мосты обретали новую жизнь, их контуры становились более яркими и четкими, словно они оживали и начинали рассказывать свои загадочные истории. Чонгук смотрел вдаль и тяжело вздыхал. Было как-то грустно на душе и печально. Снова на грудь начало давить одиночество и в неприятном смысле исключительность парня.              Когда они подъехали к зданию, Чон уже хотел покинуть салон, как мужчина остановил его касанием к его руке:              — Насчет того бродяги. Это тоже человек по вызову, как и ты, но он больше актер ролевых и сексуальных игр. Поэтому он нормальный, ненастоящий бомж.              Чонгук поджал губы и кивнул.              — Хорошо, господин. Я могу идти?              — Да, — расслаблено выдохнул Ким и отпустил его руку.              — До свидания и хорошего вам вечера.              Он покинул машину, зашел в двери подъезда, но, постояв там несколько минут и дождавшись, пока Тэ уедет, вышел снова на улицу. Ночь была прекрасной и завораживающей. Легкий ветерок развевал чуть потрепанные волосы эскортника и привносил в беспокойную душу хоть какое-то умиротворение. Гук быстро вызвал такси на свой настоящий домашний адрес, и пока ждал машину, то вытащил пачку Мальборо из кармана и закурил.