i want to be good // я хочу стать лучше

Когда Сириус вернулся в гриффиндорскую башню, было уже далеко за полночь. Он чувствовал себя измученным и понимал, что с утра придётся выслушивать Джеймса. Плевать. Сириус и так уже слишком увлёкся мародёрами — настолько, что забыл, кто он вообще такой. Он наследник, несмотря ни на что, и он обязан был поставить Снейпа на место, выбить из него уважение. Может, это было слишком жестоко, но это было необходимо. Он думал, что в гостиной никого не будет, но Римус сидел в кресле прямо напротив портрета. Как будто ждал. — Привет, Лунатик, — выдохнул Сириус. — Джеймс рассказал мне. Сириус пожал плечами. — Ладно. Сделай мне одолжение и прибереги свои претензии до завтра, договорились? — Твою мать, Сириус, это не шутка! — повысил голос Римус, вскакивая с места. — Так это правда? Круцио? Сириус спокойно посмотрел на него. — Да. Он заслужил. — Нет! Никто этого не заслуживает! — Ну, такие правила. Оскорбляешь меня или мою семью — значит заслужил. Снейп мог подумать головой. — О боже, — тихо сказал Римус, недоверчиво глядя на Сириуса. — Ты серьёзно, да? — Повторить, что он сказал, Римус? Он смеялся над тем, что Вальбурга применяет Круцио. Вот я и подумал, если ему так смешно, пусть узнает, каково это, — усмехнулся Сириус. — Но он почему-то не смеялся. Римус покачал головой. — Так нельзя, Сириус. Как ты мог? — А меня интересуют другие вопросы. Например, откуда вообще он знает, что со мной делает Вальбурга? Римус не сразу понял. — Что ты имеешь в виду? — Кому ты сказал? — зашипел Сириус. — Я?! Я никому не говорил! — Да что ты? Даже Эванс? Я прекрасно знаю, что вы меня обсуждаете. Как тебе такой вариант: ты рассказал ей, а она растрепала Снейпу? Как по мне, очень, блять, похоже на правду. Римус молча смотрел на Сириуса, как будто поверить не мог, что он реально это говорит. — Я никому не говорил ни слова, — твёрдо сказал он. — Тогда кто, Римус? Я говорил только тебе и Джеймсу, и Джеймс точно никому не расскажет. — Не знаю кто, но точно не я! Сириус фыркнул. — Ладно. Уже всё равно. Дамблдор не позволит Снейпу болтать об этом. — Стой, в смысле? Тебя не исключили? — Нет. Дамблдор не посмеет исключить наследника, — ухмыльнулся Сириус. — То есть… тебе всё это сошло с рук? — Ага. Римус покачал головой. — Господи, блять, иисусе... ты... — он поднял глаза, встречаясь взглядом с Сириусом. — Ну и что ты сейчас чувствуешь? Сириус пожал плечами. — Не знаю, спать хочу. Ничего я не чувствую, если честно. — Боже, ты реально такой же, как они. — Что? — резко спросил Сириус. — Как кто? — Ты, — медленно произнёс Римус, как будто только что осознал это. — Ты просто очередной Блэк. — Это проблема? — Это… Я не могу называть тебя своим другом после этого, Сириус. Я не могу называть своим другом того, кто пытает людей, а потом даже не жалеет об этом! Весь мир Сириуса рухнул. Перед ним словно щёлкнули выключателем, вся его броня — и холодность, и безразличие — начала трещать по швам. — Не говори так, Лунатик, — прошептал он. — Не говори, что мы просто друзья. Мы оба знаем, что мы давно уже больше, чем друзья. Римус вздрогнул, но потом кивнул. — Мы могли быть, — сказал он, — но я не могу… я не могу этого допустить, Сириус. Сириус заморгал быстро-быстро, чтобы слёзы не полились прямо сейчас, чтобы не расплакаться тут. — Ты можешь, Лунатик, — сказал он так умоляюще и жалко, что самому стало тошно. — Я знаю, что я нравлюсь тебе. И я... я же за тобой пошёл, я хотел найти тебя и поговорить, потому что я устал ждать, я не могу больше... И наткнулся на Снейпа. В уголках глаз Римуса тоже блеснули слёзы. — Я изо всех сил пытался не стать монстром. С пяти лет. Я пытался быть хорошим человеком, я пытался заботиться о людях… — он тяжело сглотнул, но продолжил говорить. — Я... Что я за человек, если сделаю исключение для тебя? — Лунатик, пожалуйста, я люблю… — Нет! — закричал Римус. — Не смей этого говорить! Не сейчас, не после того, что ты сделал! На какую любовь ты вообще способен? Удар ножом был бы приятнее. — Между нами было что-то. В этом году, — прошептал Сириус, и первая слеза пробежала по его щеке, — ты же был счастлив рядом со мной. Ты не можешь это отрицать. — Я и не буду отрицать, Сириус! Это самый счастливый год в моей жизни! Я никогда не рассчитывал ни на что, я знал, что я оборотень, что никто и никогда не захочет быть рядом со мной. А потом появился ты! Веришь или нет, я даже не подумал о том, что ты парень. Это же ты! И ты такой, блять, потрясающий и смешной, и очаровательный, и ты знаешь меня, как никто другой. И по какой-то неведомой охуительной случайности я тебе тоже понравился. И когда я это понял, я был самым счастливым в мире! И, наверное, тогда же я напрочь забыл, что ты Блэк, что тебе плевать на всех, кроме тебя самого! Сириусу больше нечего было сказать. Римус смотрел на него прямо, не отводя глаз, и слёзы текли по его щекам. Ему наверняка было невыносимо больно, но вот только он не сломался. Спустя несколько чудовищно долгих секунд он развернулся и ушёл, не оглядываясь. А вот Сириус сломался. Ноги подкосились, он сел на диван и не смог больше сдерживать горькие отчаянные слёзы. Всё тело его тряслось от дрожи, как будто теперь на него обрушились все чувства разом. Всё, что он сдерживал всю ночь. И теперь в груди нещадно горело, Сириус задыхался от мучительной нечеловеческой боли, она оказалась хуже любого проклятия, страшнее Круцио. Огонь в камине вспыхнул, и Сириус дёрнулся, не узнавая свою собственную магию. Не стало лучше, даже когда он выплакал все слёзы. Обессиленный и уставший, Сириус лёг на диван в гостиной, но так и не сомкнул глаз до утра. Ему не хотелось видеть ни Римуса, ни остальных, поэтому он зашёл в комнату, пока они ещё спали, быстро переоделся и ушёл. День прошёл как в тумане. Сириус ел в одиночестве, садился один на уроках. Только в обед к нему подсела Марлин и как ни в чём не бывало стащила чипсину с его тарелки. — Что случилось? — просто спросила она. Сириус просто покачал головой. — Брось, — улыбнулась она. — Ты мне всё можешь рассказать. — Уходи, Маккиннон. — Не дождёшься, — улыбнулась она. — Ты вообще не должна со мной общаться, — холодно сказал Сириус. — Грязнокровка и Блэк? Никакого смысла. — Грязнокровка, ого. Теперь мы так заговорили? — Нет, я… прости, я… — Всё в порядке, дорогой, — отмахнулась она. — Так что-то случилось? — Я Блэк. И они это знают. Марлин посмотрела на мародёров — они угрюмо ели, не разговаривая друг с другом. — Я думала, они знали твою фамилию. — Это другое. Они меня ненавидят, потому что я сделал кое-что реально ужасное. — Ты можешь рассказать, что именно сделал? Сириус покачал головой. — Никто не должен знать — приказ Дамблдора. Но теперь они ненавидят меня, и я это заслужил. — Они не ненавидят тебя, — твёрдо сказала Марлин. — Они злятся, но они не перестали тебя любить из-за этого. Я никогда не видела такой дружбы. — Ты не слышала, что сказал Римус, — прошептал Сириус. — Я всё испортил. Мы были так близко, Марлс, всё почти уже случилось. Всё было так хорошо, так идеально. А теперь всё кончено. — Всё наладится. — Нет, он сам сказал, что всё кончено. Он забыл, что я Блэк. Следующие две недели стали самыми одинокими в жизни Сириуса. Он больше не был мародёром, но всё равно постоянно искал их глазами в толпе. Парни ходили втроём, угрюмо переглядывались и не выглядели счастливыми. Они молчали, и одно только это напрягало всех вокруг. Время от времени Сириус оборачивался и замечал, что Джеймс печально смотрит ему вслед, но потом они оба отводили глаза. Римус не оборачивался. Сириус не смотрел ему в глаза с той ночи и невыносимо скучал. Скучал по его шуткам и мягкому акценту, по его едким замечаниям и добрым словам, даже по тому, как надменно он обычно закатывал глаза. Но самым чётким воспоминанием осталось то, как Римус плачет в гостиной. Сириус не знал, как простить себя за всю боль, которую причинил ему. Вместе с мародёрами Сириус только спал. Он приходил в комнату поздно, когда все уже легли, и уходил на рассвете. Так было проще. Теперь он общался только с Марлин. И он знал, что Марлин с Лили постоянно ссорятся, потому что Лили, конечно, на стороне Римуса. Он не знал, о чём именно они разговаривают, как много они обе знают про их с Римусом отношения. Просто чувствовал бесконечную вину за то, что ставит Марлин в такое положение. Она отказывалась говорить об этом. Всё изменилось. Лили теперь по-настоящему ненавидела Сириуса и проводила всё время с Римусом, когда он не был с мародёрами. Со стороны казалось, что она утешает его, но по ним вообще сложно судить — оба слишком закрытые и неэмоциональные, чтобы можно было догадаться издалека, о чём они говорят. Сириус сдал последний экзамен. Весь год мародёры планировали, что же будут делать, когда СОВ наконец закончатся, сошлись на том, что нужно запустить фейерверк, а потом пробраться в Хогсмид ночью и напиться. Сириус не знал, пошли ли они в Хогсмид без него. Но фейерверка не было. Он сам не заметил, как снова начал всхлипывать, и Марлин притянула его к себе, чтобы крепко обнять. Они сидели в пустом классе — теперь так проходили все их перемены и свободные часы. Впервые в жизни Сириус пожалел, что не может переместиться во времени обратно на церемонию распределения и попросить шляпу отправить его в Слизерин. Очевидно, что он просто обманывал себя все эти годы, пытаясь доказать кому-то, что он не такой, как остальные Блэки. Было бы намного проще принять себя с самого начала, может, тогда бы не было так невыносимо больно. Шляпа уже тогда знала, что он из себя представляет. «В тебе столько же жажды справедливости, сколько и амбиций; столько же безрассудства, сколько и гордости; столько же храбрости, сколько и жестокости…» Вот что она сказала тогда. Преуменьшение века, блять. Это слишком больно. Сейчас июнь, до каникул всего месяц. Но Сириус не сможет выдержать даже месяц, если каждый день будет начинаться с боли и заканчиваться болью. Сириус лежал на коленях Марлин в гостиной, все уже давно легли спать, но он никак не мог подняться наверх. Сегодня он столкнулся с Римусом в коридоре. Случайно вышло. Они оба не смотрели, куда идут. Римус замер на секунду, разглядывая лицо Сириуса, как будто видел его впервые. Ничего не сказал и ушёл. — О, милый, — прошептала Марлин. — Что я могу сделать? Сириус знал, чего он хочет прямо сейчас. Он не хотел этого так долго, но сейчас это был его единственный выход. — Да. Будет звучать безумно, — сказал он, — но мне просто нужно, чтобы ты мне доверяла. — Продолжай. — Примени ко мне Империо. Всего на несколько часов! До утра! Мне очень нужно, Марлс, очень. Пожалуйста. Она потрясённо опустила глаза. — Что сделать? Ни за что! Сириус, зачем? — Это помогает. Пожалуйста, Марлин, я никому не скажу, просто сделай это. Мне очень-очень нужно просто немного расслабиться, я только тебя могу попросить... — его глаза наполнились слезами в миллионный раз, и ему просто нужно было всё это прекратить. Ему нужно было снова уплыть, ему нужна была эта лёгкость, ему нужно было не думать и не чувствовать. — Нет, — отрезала Марлин. — Нет, ты издеваешься? Я не буду этого делать. Сириус, это непростительное, я не буду его использовать, даже если захочу! Сириус только сильнее заплакал.