i want to be good // я хочу стать лучше

Март перетёк в апрель, а апрель — в май, но ничего особенного не произошло. Мародёры отпраздновали дни рождения Джеймса и Римуса, Сириус подарил первому набор для ухода за метлой, а второму — одну из старых дорогущих книг, на которую он заглядывался в Хогсмиде. А так, все четверо просто спокойно проводили время и ждали грозу, чтобы уже после увеличить количество и качество пранков. Пока ничего нового они не планировали, потому что Макгонагалл ещё не отошла от тарелок, но всё равно подсовывали драже-вонючки в сумки ничего не подозревающих слизеринцев или использовали заклинание желеобразных ног в переполненных коридорах. Досадно, что до сих пор не было грозы. Сириус, Джеймс и Пит каждый день произносили заклинания, ставили будильник, чтобы не забыть, но это продолжалось так долго, что казалось, оно не закончится никогда. Римусу пришлось пережить ещё три полнолуния в одиночку, и ни одно из них не было лёгким. С каждым месяцем он казался всё более измученным и израненным. Смотреть больно. На выходных обычно Сириус ускользал, чтобы повидаться с Бенджи. Он старался думать об этом не слишком часто, потому что вызывало оно целый груз странных чувств, исследовать которые не хотелось. Они были слишком разными — волнение, трепет, бунтарство. А ещё затяжное чувство вины, причём оно возникало не из-за того, что Сириус продолжал скрывать всё от друзей, а из-за того, что он вообще это делал. За пределами Хогвартса жизнь бушевала ещё хлеще. Дженкинс столкнулась с растущей критикой со стороны Визенгамота за её неспособность справиться с Волан-де-Мортом и пожирателями смерти; ничего так и не было сделано после нападения вампиров в феврале. Никто из пожирателей смерти не был арестован. Вообще никто. С самого начала войны. А успех Волан-де-Морта имел последствия даже в школе. Многие слизеринцы в открытую громко начали поддерживать его взгляды, а оскорбления вроде «грязнокровка» и «полукровка» стали обычным делом. Сириус вспомнил, как на первом курсе не смог сдержаться и проклял Розье за такие слова в сторону Римуса. Но всех проклясть не получится, а эти оскорбления стали приемлемыми. Со временем. Римус тоже не молчал. Он не проклинал никого, конечно, но закатывал глаза, предлагал отвалить или посылал, а потом уходил, не оглядываясь. Римус как-то научился позволять оскорблениям отскакивать от него. Однажды Сириус прямо спросил, как ему удается оставаться таким хладнокровным, и он просто ответил: «Почему мне должно быть не насрать, что думают обо мне эти грёбаные фанатики?». Сириусу не было насрать. Никогда. Каждый раз ему приходилось физически сдерживать себя, чтобы не набрасываться на людей в коридорах и не начинать с ними дуэли. Чтобы не подойти к Регу и не закричать ему прямо в лицо. И особенно, чтобы не использовать никакие проклятия с материнских уроков на Снейпе или Розье. А Римус мог просто уйти в сторону или вернуться к разговору о пранке, как будто ничего не произошло. Джеймс тоже злился, но Сириус со временем понял, что гнев Джеймса сильно отличается от его собственного. Джеймс в такие моменты становился настоящим праведником и начинал разглагольствовать о том, что гриффиндорцам нужно держаться вместе и биться единым фронтом против чистокровных фанатиков, чтобы они получили по заслугам. Сириусу хотелось злиться так же правильно, но он зверел и мог только мстить, швырять заклинания и проклятья. Ему было плевать, будет ли он настолько плохим, как те, на кого он хотел заслуженно напасть. Всё время ему приходилось сдерживать себя, чтобы эти желания не вылезли наружу.

;; ;;;

Никто не удивился тому, что май начался с отстранения Дженкинс. Утренние газеты принесли эти новости одновременно на каждый стол за завтраком. ВИЗЕНГАМОТ ГОЛОСУЕТ ЗА УВОЛЬНЕНИЕ ДЖЕНКИНС И ЗАМЕНУ ЕЁ МИНЧЕМОМ Прошлой ночью фракция наиболее либеральных членов Визенгамота, возглавляемая Серафиной Боунс, вынудила провести голосование, которое отстранило Дженкинс от должности министрессы магии. На посту её заменил Гарольд Минчем. Министр Минчем считается гораздо более решительным, нежели Дженкинс, поэтому мы надеемся, что его идеи смогут переломить ход войны против Того-Кого-Нельзя-Называть. Его первым распоряжением на посту министра была перестановка в кабинете министров — примечательно, что он предложил своему другу автократу Барти Краучу должность главы департамента магического правопорядка. В своём обращении к «Пророку» г-н Минчем заявил: «Для меня большая честь быть избранным моими коллегами на эту должность в такое важное время. Магическая Британия может быть уверена, что я не повторю ошибок предыдущей администрации, которая позволила Волан-де-Морту и его последователям сеять ужас по всей стране. Мы сделаем всё возможное и одержим над ним победу. Сириус бросил взгляд через стол: все ещё читали. — Кажется, хорошие новости, — задумчиво пробормотал Джеймс. — А ты как думаешь, Сириус? — спросил Римус, поворачиваясь к нему. — Ты в политике лучше нас разбираешься. Остальные тоже повернулись. — Минчем определённо верит в равенство крови, — осторожно сказал Сириус, — и ни один из его ближайших советников никогда не будет работать на Волан-де-Морта, я уверен. Но он бескомпромиссный идеалист. У него какие-то странные взгляды на законодательство, слишком авторитарные. Хотя, может, во время войны это наоборот плюс. Блэки предпочли бы оставить Дженкинс, чем иметь дело с Минчемом. Римус медленно кивнул. — Тогда подождём и посмотрим. Предсказания Сириуса оказались верными. В первую же неделю Минчем и Крауч удвоили число дементоров, охраняющих Азкабан, и отменили юридическую защиту для тех, кто арестован по подозрению в пособничестве пожирателям смерти. И ввели для них «магически усиленный допрос». Меры были суровыми и карательными, но большинство людей, и в особенности редакторы «Пророка», считали, что это того стоит, потому что либеральная политика уже позволила Волан-де-Морту укрепить свои позиции и завоевать такую огромную власть. Слизеринцы, очевидно, были недовольны переменами. Многие из них утверждали, что действия Крауча и Минчема нарушают права волшебников. И на самом деле так и было, но слизеринцам всегда было плевать на справедливость. Они просто не хотели проигрывать. Напряжённость в школе достигла пика к середине мая — дню финального в году матча по квиддичу между Гриффиндором и Слизерином. Ни для кого он не был просто игрой. Это была война, которую нужно выиграть любой ценой. Когда Сириус вышел на поле в сопровождении Джеймса, он увидел на трибунах бесконечную красную волну. Почти весь Пуффендуй и Когтевран решили поддержать Гриффиндор. Только единицы оделись в зелёное, все они, конечно, члены «священных двадцати восьми». Они прекрасно понимали, почему так поступают. И Сириус только мог понадеяться, что никто из них не учится с Бенджи. Он сам еле справлялся с фанатиками дома, хоть и был чистокровным. Сириус заставил себя оторвать взгляд от трибун и посмотрел на слизеринцев. Морвейна пожимала руку их капитану, костяшки пальцев обоих побелели от напряжения. Регулус стоял в конце шеренги. Всё ещё самый маленький в команде, он высоко держал голову, хоть и нервничал. Сириус снова вспомнил, как ему никогда не удавалось скрыть свой страх. Да и вообще выглядеть угрожающим, как это умел делать любой другой Блэк. Даже Сириус умел — он делал это прямо сейчас. А потом выпустили снитч, бладжеры и квоффл. Сириус взмыл в небо, догнал бладжер и тут же ударил им слизеринского охотника. Игра стала жёсткой сразу же. Слизерин нарушил правила трижды за пятнадцать минут игры, и гриффиндорцы понимали, что им надо менять стратегию. Сириус первым опустился до уровня противника и начал швырять бладжеры во всех подряд, даже в тех, у кого не было квоффла. И вскоре другие гриффиндорцы тоже забили на свою гордость. Через час игра превратилась в хаос. Не получалось провести и восьми минут без криков мадам Трюк, которая постоянно назначала штрафной бросок или пенальти. Морвейна перестала ругаться на своих за нарушение правил, а Сириус всерьёз хотел уже оставить бладжеры в стороне и просто отлупить слизеринцев битой. Единственными игроками, которые ни разу не нарушили правила, были Джеймс и Регулус. Джеймс не мог опуститься до этого и играл достойно даже в таких условиях. Рег просто наблюдал. Сириус следил за ним постоянно, не упуская ни на секунду из поля своего зрения. Регулус просто парил выше всех остальных, делал петли и высматривал снитч. Именно поэтому Сириус сразу понял, когда Рег что-то заметил — он перешёл от рандомных петель к жёсткой стойке и мгновенно наклонил свою метлу по диагонали вниз и полетел к воротам. И поймал снитч. Сириус даже не попытался остановить его. Может, он и не смог бы — рядом не было бладжеров, а Регу не пришлось далеко лететь. Но Сириус даже не пытался. Он не знал почему. Может, он боялся причинить брату боль. Может, он даже слегка гордился тем, что Рег сумел выиграть такую грязную тяжёлую игру. Может, именно из-за того, что игра оказалась такой грязной и тяжёлой, Сириусу казалось, будто бы он сражается против своего брата на настоящей войне, а он не был к такому готов. Какой бы ни была причина, он просто позволил Регу поймать снитч. И Гриффиндор потерял свой шанс на кубок. Никто не злился на Сириуса, потому что никто и не понимал, что он знал, что он позволил Регу выиграть. Сириус не понимал, правильно поступил или нет. Может, он такой же отвратительный брат, как и Регулус. Может, их такими воспитали. Но пока им удавалось держаться на том минимальном уровне приязни, чтобы терпеть друг друга, а не презирать.