i want to be good // я хочу стать лучше

Всё вокруг будто затянуло туманом. Словно Сириус нырнул глубоко под воду и сейчас чувствовал только пустое спокойствие и смутно понимал, где он и с кем. Точно он знал только то, что одет в свою самую парадную мантию и вокруг какое-то торжество. Вокруг различались Яксли, Кэрроу, Булстроуды и остальные из «священных двадцати восьми». Мать с отцом стояли по обе стороны от него, Регулус — как всегда у матери под боком. Кай Нотт подошёл к ним ближе. — Вальбурга! Орион! Для меня большая честь принимать вас, добро пожаловать. Сириус, как дела в Хогвартсе? «Вежливо поздоровайся», — послышался ободряющий голос в его голове. — Добрый вечер, Кай, — услышал он свой ответ. — Спасибо за приглашение. В Хогвартсе очень интересно. — Хорошо, очень хорошо, — усмехнулся Кай, возвращаясь к своим родителям. — Напитки вы можете взять в баре. Развлекайтесь, скоро будут танцы. — Спасибо, Кай, — сказал отец. «За мной», — повторил голос в голове, и Сириус последовал за родителями. Он чувствовал себя так легко и свободно, что почти парил. Сложно сказать, сколько прошло времени — он здоровался со знакомыми и друзьями семьи, пожимал руки, кивал, поддерживал разговоры, Регулус странно косился, но Сириусу было всё равно. Громкий голос время от времени прорывался через замутнённый ум и подсказывал, что делать. — Так ты в Гриффиндоре, да? Держу пари, туда берут всех подряд, — говорил ему Винсент Паркинсон, глава семьи Паркинсонов. «Согласись, — подтолкнул голос, — продемонстрируй правильные ценности». — О да, — ответил Сириус. — Полон грязнокровок и полукровок, это и правда позор. Смутно он мог вспомнить, что не хотел этого говорить, но ничего не имело значения. Он чувствовал, что вот-вот уплывёт. — Чёртов Дамблдор, — проворчал Паркинсон. — Это возмутительно, что ему позволили управлять этим местом. — Разумеется, — согласилась мать. — Но времена меняются, Винсент, я уверена, ты в курсе. Важно, чтобы все понимали, что на вас можно положиться. Паркинсон неловко поёрзал. — Знаю, сначала мне было не по себе, Вальбурга, но не сомневайтесь во мне. Паркинсоны верны Тёмному Лорду ещё с июня. По понятным причинам не могу говорить об этом открыто, но, когда придет время, мы сделаем всё, что потребуется. — Рада это слышать, — ответила мать. — Так, Сириус, мы ещё не разговаривали с Булстроудами. Сириус послушно последовал за ней и заговорил с Маркусом Булстроудом. Ничто не казалось реальным, и он просто расслабился, растворяясь в спокойствии. И даже не осознал момент, когда они начали собираться домой, пока не очутился на площади Гриммо. — Что с тобой? — прошептал Регулус. — Ты странно себя ведёшь! — Я в порядке, — в замешательстве ответил Сириус. Он всё ещё стоял в коридоре, расслабленный и спокойный, слыша, как где-то вдалеке переговариваются родители. — Ладно, мы уже дома, Вальбурга, останови это! — Не думаю, что нам нужно делать это прямо сейчас, Орион. Разве таким наш сын не нравится тебе больше? «Сириус, — прошептал ему голос, — поблагодари родителей и ложись спать». — Мама, отец, спасибо за прекрасный вечер, — сказал Сириус. — Думаю, я пойду спать. Доброй ночи. Он взлетел по лестнице в свою комнату, забрался в кровать и заснул блаженным сном. Может быть, прошли дни, может быть, недели, Сириус не был уверен. Время было ненастоящим. Он просто плыл, плыл, плыл, пока мир двигался вокруг него. Сидел за столом в своей комнате и не делал совершенно ничего, только бесконечно фланировал в своих пустых лёгких мыслях. Иногда голос возвращался и тогда он шёл ужинать или разговаривал с гостями. Но это никак не отвлекало — ощущалось всё так же свободно. Никаких обязанностей, никаких забот. Просто свобода. — Привет, Сириус. О, мать здесь. Как долго она уже здесь? — Думаю, с тебя достаточно. Уверена, урок ты усвоил. Она направила на него палочку. — Фините инкантатем. Сразу же чудесное чувство испарилось, и реальность обрушилась на Сириуса. Что за… что? Он в шоке посмотрел на мать. Она использовала Империо на нём, на своём собственном сыне, с тошнотой осознал он. Мерлин, как долго? Мать посмотрела на него без тени сожаления на лице. Ничего не изменилось и в её выверенной манере поведения. — Надеюсь, теперь ты понимаешь, что если не будешь вести себя как послушный наследник, мне придётся тебя заставить, — благочестиво сказала мать. — Toujours pur, Сириус. А теперь переоденься, ужин через двадцать минут. Сириус посмотрел на свою мать; он злился, он был в ярости, но не мог заставить себя кричать или плакать. Тело как будто больше не принадлежало ему. Мать вышла из комнаты, а Сириус так ничего и не сказал, даже не двинулся с места. Он чувствовал себя таким пустым, таким использованным. Он так долго сражался, и за что? Мать выиграла. Она применила непростительное, и ей было всё равно. Отец знал и просто позволил ей это сделать. Все подозрения оказались правдой. То, чего Сириус всегда боялся, теперь стало очевидным; они его не любили. Не из-за того, что он всех раздражал и приносил неприятности. Они просто его не любили. Пустое тело для неё было лучшим сыном. Лучше, чем он. Сириус был слишком истощён, чтобы ругаться, слишком истощён, чтобы плакать, он просто спустился вниз. Поздоровался с родителями, кивал, поддерживал разговор, а потом снова поднялся наверх. Какой был смысл ругаться? Он проиграет, он всегда будет проигрывать. Он взглянул на календарь — Мерлин, восемнадцатое августа. Прошло больше месяца. На столе лежала огромная пачка нераспечатанных и проигнорированных писем, скорее всего от мародёров. Джеймс наверняка в панике. Надо ответить ему, но сил просто не было. Ни капли энергии. Сириус тупо лежал в кровати совершенно без сил. Хотелось спать. Хотелось, чтобы мозг отключился снова, как было на протяжении месяца, но теперь он работал на полную — и мысли бесперебойно крутились по кругу. Непрощённый, нелюбимый, плохой сын. Как же он ненавидел свою мать. Точно так же, как и она его. Нелюбимый, нелюбимый, нелюбимый сын. Такой, какого невозможно полюбить. Следующую неделю он провёл в полой скорлупе. Рано вставал, ел, читал, ужинал, ложился спать. Больше ничего не делал. Не мог спорить со своей семьей, не мог говорить с Регулусом, не мог писать своим друзьям. Для этого потребовалось бы слишком много усилий, а ему уже нечего отдать. Чтение позволило часами проводить время в одиночестве без лишних мыслей. Он не хотел думать. Какая-то его часть мечтала об ещё одном Империо. Так жить было бы проще. И чтобы спрятаться, он забился в углу домашней библиотеки и обложился стопками книг. Быстро Сириус прошёл весь учебный план второго года, а затем и третьего. Он читал о том, как функционирует Гринготтс, как разводят драконов. Читал обо всём, что могло бы отвлечь хотя бы на несколько часов. И однажды наткнулся на книгу «Волчье беззаконие: Почему ликантропы не заслуживают права на жизнь». Звучало интересно. Через несколько часов, когда книга было наполовину прочитана, он понял, что это скорее монолог автора, чем реальные факты. Но Сириус уже начал, так что теперь просто дочитает. И он открыл пятую главу — «идентификация ликантропа». Ликантропы — самые опасные тёмные существа для волшебников. Они не только злобные, кровожадные существа, неспособные к сочувствию. Даже вне полнолуния они могут маскировать свою истинную природу, проникая в среду обычных волшебников. К счастью, в этой книге есть несколько советов, как определить угрозу и вычислить оборотня. Как только оборотни будут идентифицированы, обратитесь к главе шестой: «истребление ликантропа», чтобы узнать, как действовать дальше. Самый очевидный признак того, что кто-то, кого вы знаете, может быть оборотнем, — это их поведение перед полнолунием. Скорее всего они будут страдать от сильной усталости и боли, которую невозможно скрыть, поскольку их человеческое тело ослаблено, чтобы подготовиться к превращению в свою истинную звериную форму. Ещё один признак — шрамы. Оборотень — дикий зверь, он вымещает гнев и на себе самом, и на других. У ликантропа скорее всего будут шрамы и другие травмы, которые магия не может исцелить. Если шрамы получены в период полнолуния, выводы очевидны. Наконец, как бы они ни притворялись, оборотни не люди. Они могут имитировать человеческие эмоции, но истинное сочувствие невозможно для… Сириус захлопнул книгу. Это не могло… Римус не мог быть… Сириус побежал в свою комнату и схватил календарь. Когда Римус заболел? Примерно в день рождения Джеймса и в свой собственный. Когда в те месяцы было полнолуние? Он быстро пролистал страницы. Второго ноября… и двадцать девятого марта. Может, совпадение? У Римуса были шрамы, он всегда переодевался в ванной и носил одежду с длинными рукавами. Но почему? Он скрывал ещё больше шрамов? Внезапно всё показалось таким очевидным. Конечно, ему, Джеймсу и Питеру не удалось выяснить, что происходит с Римусом; они никогда не найдут ответ в «1001 магической болезни». Ответ всё время был прямо перед ними. Сириус замер. Римус оборотень. Римус оборотень. Его Римус оборотень. В этом же нет никакого никакого смысла. Его Римус любит Битлз, потому что слушал их со своей мамой, ему нравится писать эссе, и он часами рассказывает о маггловских вещах. Он не кровожадное тёмное существо. И он точно не безэмоциональный. Римус один из самых добрых людей, которых когда-либо встречал Сириус, второй настоящий друг в его жизни после Джеймса. Римус помог Питу с домашним заданием, когда все остальные сдались, Римус хотел быть другом Сириуса даже после того, как он оскорбил его в первые же часы знакомства. Римус нравился даже Эванс. Так что нет, Римус не похож на оборотней, о которых читал Сириус. Но он оборотень, улики на лицо. Сириус внезапно вспомнил свою первую ночь в Хогвартсе. Когда он узнал, что Римус полукровка, сразу же испугался и почувствовал отвращение. Но всё, чему его учили о полукровках, оказалось враньём, ведь так? И это выяснилось быстро. Он решил, сейчас то же самое, только на этот раз ему надо разобраться со своими собственными предрассудками. И в целом, он уже разобрался. Он уже знает Римуса. Он мародёр. Римус его лучший друг. Это всё, что имеет значение.