Давай попробуем

      Авантюрин ненавидит себя. Ненавидит себя за то, что не может ответить Рацио на его широкие жесты и приглашения. Ненавидит свое прошлое за нанесенную даже на подсознательном уровне травму. Годы рабства не прошли бесследно, и штрихкод на шее является далеко не единственным напоминанием.       Авантюрин боится прикосновений к его обнаженной коже. Завернувшись в брендовую одежду с головы до ног, он и не предполагал, что однажды у него самого возникнет потребность перед кем-то ее снять.       Веритас особенный. Внешне холодный, он черезвычайно нежен к партнеру. Он внимательно слушает и всегда принимает его точку зрения, даже если его собственная отличается. Он дарит цветы и подарки, приглашает поужинать вместе и провожает потом до номера, ласково и немного жадно целуя на прощание. В такие моменты Авантюрин хочет — чувствует острую необходимость — пригласить его войти, обвить руками за шею и отвести в кровать. Но желание очень быстро сменяется первобытным ужасом при одной мысли о том, что ему придется раздеться, что Рацио к нему прикоснется и… И что? Он задавал себе этот вопрос не раз и не два. Чего он боится на самом деле? Что Веритаса перекосит от отвращения? Что он причинит ему боль как те, что были тогда? Что бросит его, едва они закончат?       Авантюрин прекрасно понимает, что ни одна из этих вещей невозможна по одной простой причине, имя которой Веритас Рацио. Тогда в чем проблема? Воодушевившись этими рассуждениями, Авантюрин ставит себе четкую цель — переспать с Рацио, чего бы ему это не стоило.       Повод находится в тот же вечер. После совместного посещения концерта Зарянки и вкусного ужина в ресторане отеля, Рацио как обычно предлагает проводить его в номер. Когда Авантюрин открывает дверь и переступает порог, ученый собирается попрощаться, но оказывается втянут в номер. Дверь за ними захлопывается, и Авантюрин, по обыкновению повиснув на шее своего возлюбленного, страстно его целует. Рацио спешно отвечает, хоть и не может сдержать удивленного мычания. Ладонь Авантюрина ложится ему на грудь и с нажимом проводит вниз вдоль пресса, оглаживая рельефный живот. Не успевает он сделать и единого двусмысленного движения, как Веритас ловит его за руку и с подозрением всматривается в разноцветные глаза. — Коктейль был безалкогольным. Зрачки в норме, значит никаких веществ в нем тоже не было. В таком случае, что с тобой? — в голосе слышится беспокойство.       — Я… — Авантюрин пристыженно опускает лицо, однако тут же вновь поднимает взгляд, прикусив губу. Нет, еще рано сдаваться! — Разве ты не этого хочешь?       — Я хочу, — кивает Рацио, — но это не имеет значения, если не хочешь ты. А насколько я успел заметить, ни при первых наших встречах, ни сейчас, ты не был настроен на подобного рода взаимодействия.       Авантюрин хотел было ответить, но прикусил язык.       — Ты не должен заставлять себя, если не хочешь, — Рацио отпускает его запястье, тут же скользнув пальцами по ладони, крепко ее сжимая.       — Дело не в том, что я не хочу, — осознав, что пойман с поличным, Авантюрин убирает руки и утыкается лбом в чужое плечо. — Хочу и даже очень. Просто… не уверен, что у меня получится.       — Из-за этого? — Веритас едва касается татуировки на шее, и Авантюрин тут же дергается, спеша ее прикрыть. Его реакция говорит сама за себя. — Вряд ли ты поверишь мне на слово, но, о чем бы ты не беспокоился, я обещаю, что этого не произойдет. Я никогда не причиню тебе боль. И не оставлю. Не сбегу, потому что сочту тебя отвратительным. — он мягко касается губами светлых волос и обнимает отчего-то дрожащего Авантюрина за плечи. — Ты прекрасен, и я сочту за великое счастье возможность прикоснуться к тебе.       — Давай попробуем, — тихо произносит Авантюрин, прекрасно понимая, что дальнейшие похвалы он не выдержит. — Пожалуйста.       — Хорошо, — Рацио отстраняется, все еще крепко сжимая его ладонь, ведет к кровати.       Он садится на край, слегка тянет Авантюрина на себя, тот послушно опускается к нему на колени и тут же оказывается заключен в объятия.       — Пожалуйста, говори, если что-то будет не так, — вполголоса просит Рацио, и Авантюрин вздрагивает. Он никогда не звучал настолько серьезно.       Чуть сухие губы мягко касаются линии челюсти, неспеша опускаются на шею, словно прощупывая пульс. Сердце Авантюрина бьется так громко, что Рацио не составляет труда тут же сосчитать его. Девяносто шесть ударов в минуту.       Пальцы ученого касаются верхней пуговицы на рубашке, и Авантюрин вздрагивает, но не останавливает, лишь крепче стискивая чужие плечи. Рацио неспешно расстегивает одну пуговицу за другой, пока рубашка не остается висеть на худощавых плечах. Авантюрин заводит руки назад, помогая стащить ее окончательно. Он внимательно наблюдает за чужим взглядом, боясь увидеть в нем отвращение, но видит лишь бесконечную нежность и благоговение. Веритас обнимает его, пальцами исследуя каждый шрам на его теле. Авантюрин чувствует, как щиплет глаза.       — Только не говори ничего, — шипит он, вцепляясь в Рацио как в спасательный круг.       — Не говорить, как ты прекрасен? — Рацио хмыкает.       — Заткнись! — едва сдерживая слезы, Авантюрин царапает его плечи сквозь ткань хитона.       — Молчу-молчу.       Так проходит несколько минут, прежде чем Авантюрин успокаивается и сам тянется к одежде Рацио, безуспешно пытаясь понять как ее снять. Веритас смеется и укладывает Авантюрина на кровать. Он поднимается, в несколько привычных движений избавляется от одежды, оставаясь в одних штанах, и возвращается к Авантюрину, нависая над ним.       Веритас наклоняется ближе и аккуратно ведет дорожку из поцелуев по груди вниз, спускается по животу, едва касаясь губами и замирает над кромкой белых брюк. Руки бережно ложатся на бедра, ведут вверх и медленно расстегивают сперва пуговицу, затем ширинку. Авантюрин нервно сглатывает, чувствуя как возбуждается сильнее — больше, чем может контролировать. Ладонь Рацио ложится поверх бугорка в брюках и Авантюрин запрокидывает голову, с трудом сдерживая стон. Никто и никогда не прикасался к нему так.       — Все в порядке? — голос Рацио уже не серьезный, а скорее спокойный, будто он и так знает ответ. — Нет необходимости сдерживаться, если тебе хорошо. Авантюрин пристыженно мотает головой и прячет лицо в сгибе локтя. Рацио не настаивает.       Он неспеша стягивает брюки, проводит ладонями по стройным ногам от лодыжек до бедер, подмечая, что и здесь есть едва заметные следы старых шрамов. Длинные пальцы подцепляют резинку белья, и Авантюрин напрягается, словно пружина, готовая вот-вот распрямиться. Рацио успокаивающе гладит выпирающие тазовые косточки, нависает над ним, ненавязчиво утягивая в поцелуй. Снова считает пульс. Сто двадцать восемь ударов в минуту.       Сосредоточенный на приятных ощущениях Авантюрин не замечает, как остается нагим. Длинные, чуть шершавые пальцы Рацио обхватывают его член и делают несколько движений вверх-вниз. Авантюрин не может сдержать тихий стон. Веритас улыбается в поцелуй.       С каждым движением чужой руки, авгин все сильнее стискивает пальцами оголенные плечи и четко осознает: ему хорошо. Хорошо, потому что Рацио заботится о нем. Возможно ли, что он… действительно ему дорог?       Он не успевает додумать мысль — удовольствие становится невыносимо сильным, и он запоздало понимает, что вот-вот кончит. Он мычит в губы Рацио и пытается оттолкнуть, уйти от прикосновения, но тот не позволяет ему сдвинуться и на сантиметр, крепко прижимая к кровати.       — Веритас! — едва успевает всхлипнуть Авантюрин, прежде чем выгнуться и финишировать себе на живот.       Рацио удовлетворенно хмыкает и поднимает с пола сброшенный туда ранее хитон. Он вытирает белесую жидкость сперва со своих рук, затем с плоского, быстро вздымающегося живота. Отбросив испачканную ткань он наклоняется и слизывает оставшуюся каплю с соленой кожи, мягко целует торс и поглаживает до тех пор пока дыхание Авантюрина не приходит в норму.       — Веритас… — тихонько зовет тот, щедро заливаясь краской от стыда и неловкости.       — Рин. — мягкая улыбка на обычно серьезном лице Рацио смотрится поистине завораживающе. — Если ты собираешься спросить не собираюсь ли я продолжить, то сразу отвечу: нет. Не сегодня.       — Но… — Авантюрин пытается возразить, но все же решает смириться. Он представлял это совсем иначе, ожидал, что Рацио захочет всего и сразу. Но теперь эта мысль кажется ему смешной.       — Ты потрясающий, — Авантюрин тянет его за руку, предлагая лечь рядом. Рацио поддается.       — Это оценочное суждение, сформированное под действием окситоцина и эндорфинов… — не может удержаться от нравоучения Рацио, но Авантюрин прерывает его коротким поцелуем.       — Я думал так и до этого, — Авантюрин замечает на губах Рацио хитрую улыбку. Ну разумеется он сказал это специально.       — Я люблю тебя, — так просто признается Рацио, и у Авантюрина сердце сжимается от нежности и вины за то, что он пока не может ответить тем же. Он просто прижимается ближе, устраивая голову на мерно вздымающейся груди и крепко обнимает за пояс. К счастью, Рацио понимает его без слов.