Ничего серьезного

      Окрестности Мировой Язвы были пустынными и опасными. Найти кого-то живого, кто не хотел бы тебя убить — большая редкость. А если здесь таковой и найдётся, то он однозначно сумасшедший, который рано или поздно захочет тебя убить. Крестоносцы и паладины для Дейрана относились к той же категории. Скучные люди, которые живут войной и долгом, размышляя о том, какой должна быть жизнь. Он же просто жил так, как хотел. А теперь он среди этих дураков. Это было похоже на очень не смешной розыгрыш. Или анекдот: «Входят в таверну паладин, крестоносец и граф Арендей. И паладин говорит, что за выпивку будет платить граф Арендей во славу богини Иомедай».       Большая кровавая капля упала на кончик его носа, и Дейран скривился от отвращения. Он вытер рукавом кровь и натянул капюшон на голову, в попытке сохранить свои сияющие золотистые волосы.       Возле Мировой Язвы всегда были аномалии, а потому кровавый дождь здесь был не редким явлением. Упала ещё одна прямо перед его сапогом, а затем небо разразилось этим алым потоком. Густые капли падали вниз, покрывали одежду, падали на капюшон, перед лицом. И вскоре стали образовываться лужи. Вокруг была сплошная мерзость.       Командор шла впереди, внимательно вглядываясь в окружение из-за чего они часто обходили врагов. Тессара не болела таким недугом, как желание искоренить всех демонов, бросаясь в атаку. Она была осторожна. Но не в случае с лужами. Подошва её сапог с чавкающим звуком соприкасалась с кровью, разбрызгивая её в разные стороны. Тессара шла так, будто ей не впервые шагать по крови, сметая на своём пути преграды и достигая цели.       Её стремление и осознание того, чего она хочет достичь, что хочет получить от жизни — вызывало уважение.       И восхищение.       Немного восхищения. Но он ей об этом не скажет и не признается, а то ещё зазнается.       Дорогие сапоги истаптывались с каждым днём. Золотые пряжки покрывались дорожной пылью и грязью. Его обувь совершенно была не предназначена для подобных походов. Благо была и запасная. Среди этой разношёрстной компании Дейран выделялся. Будь здесь сороки, они непременно захотели бы утащить его.       Каждое его утро начиналось с того, что он по привычке пытался подозвать слугу, чтобы ему помогли одеться. И вспоминая, что он сейчас в отряде без слуги, Дейран с тяжёлым выдохом опускал плечи. Не потому что он не мог сам себя обслужить, а потому что это было очередным напоминанием о его неудобствах. В конце концов, когда он просыпался неведомо где с чародейкой-ученицей, которая только освоила заклинание телепортации, одевался-то сам. Но одно дело просыпаться после жаркой ночки, а другое после тревожного сна в палатке из-за храпа его «обожаемых» спутников.       Дейран смотрел на прямую спину командора. Во время вылазок она заплетала волосы в длинную косу. На плечах иногда висел тёмно-синий плащ, который развевался на ветру. Кожаная обтягивающая курточка была во всяких ремешках, которые держали ножи. Даже на ногах у неё были ремешки, держащие небольшие стилеты. Если с ней пойти в какое-нибудь приличное место, где потребуется сдать оружие, то ожидание, когда Тессара вывалит весь свой арсенал, займет очень много времени. И ещё неизвестно сколько лезвий и кинжалов она прячет под одеждой. Он бы взглянул на то, что там прячется под всеми этими слоями одежды.       Сбоку в старых ножнах у неё висел меч — «Сияние», принадлежавший знаменитой, давно почившей, паладинке и героине Яниэль. Которая в одиночку задерживала демонов, когда те повалили на Дрезен. А теперь Голфри поставила перед Тессарой цель — отвоевать Дрезен.       Символично, что хотелось смеяться до громкого и язвительного хохота.       «Сияние» у наёмной убийцы. Ох, простите, у охотницы за головами, которая охотится на отпетых мразей.       Праведные принципы — это такая чушь.       Останавливались они задолго до заката, большую часть времени тратя на поиск хорошего убежища. Хотя безопасности недалеко от Мировой Язвы не было нигде.       Дейран даже нашёл что-то увлекательное для себя в этом крестовом походе. Полуящер Ланн очень забавно реагировал на его подколы. И Дейран не собирался останавливаться в обмене порциями яда с Ланном.       На очередном привале, когда Вольжиф закончил маскировать их общую палатку, а Ланн закончил с готовкой, Дейран недовольно ковырялся ложкой в своей тарелке. Хотя больше подошло бы слово миска. Собачьи условия и собачья еда.       Небо уже почернело и костёр являлся единственным их освещением. Со всех сторон их маленький островок жёлтого света обступала непроглядная тьма. И формировалось напряженность и тревожность. Опасность здесь таится за каждым поворотом, за каждым кустом или валуном. И ощущая на себе чужой взгляд, он чувствовал себя неуютно. Ведь это могли быть и его призраки, и демоны с культистами. Он старался не думать об этом.       — Какая изысканная гадость, — прокомментировал Дейран, рассматривая жидкую субстанцию в ложке, где плавали какие-то странные куски то ли какого-то овоща, то ли куска чего-то, что когда-то бегало и пищало. — Ланн, что это за склизкое нечто в моей тарелке? Сегодня у нас какое-то праздничное монгрельское блюдо?       — В твоей тарелке — да, — ответил Ланн обыденным голосом. Он сидел напротив него, с другой стороны от костра. Его левый ящериный глаз жёлтого цвета с вертикальным зрачком, казался ярким при свете огня. Прям чудище. Но довольно милое, особенно, когда пытается задеть его. — А у всех остальных банальное рагу. Мне хотелось сделать для тебя что-нибудь… особенное.       — Как это мило с твоей стороны. Не думал, что ты решишь поухаживать за мной. Дам тебе совет, как дикарю из подземелья, который наконец-то вылез к людям. У нас на поверхности ухаживания стоит начинать хотя бы с цветов. Это такие растения, которые…       — Я знаю, как выглядят цветы. Ладно, прислушаюсь к твоему совету и поищу для тебя самые ядовитые.       — Можешь просто поплеваться на них. Или ящерицы не обладают ядом? Всё время путаю со змеями. Но для тебя это, наверно, не в первый раз, когда путают с кем-то ещё.       Естественно в его тарелке было такое же рагу, как и у всех. Наивный Ланн наверно подумал, что Дейрана могут задеть его слова и вызывать ещё большее отвращение к этой… походной еде, похожей на блевотину после дорогого и изысканного блюда. Но нет. Монгрельское ли это блюдо или обычное рагу — всё равно это отвратительная и несусветная гадость. Как и весь этот крестовый поход.       Над учёной Нэнио было интересно издеваться, подкидывая ей идеи одну за другой.       — Дорогая Нэнио, знаешь ли ты, что лучшее народное средство от храпа — подушка на лице храпящего. Попробуй как-нибудь, когда кто-нибудь захрапит, — предложил Дейран, чтобы понаблюдать за тем, как кицунэ ночью попробует придушить Сиилу, и наконец-то настанет тишина.       — Как интересно, благодарю за совет! Следующий, кто захрапит, будет подвергнут немедленному экспериментальному исцелению! О, как это увлекательно!       — Нэнио, — вступила Тессара. — Мальчик-аазимар шутит. Этот метод скорее будет убийственным, чем исцеляющим.       — Ради науки стоит попробовать, вдруг Нэнио сделает всё правильно, надавит там, где надо и храпящий тут же исцелится? — продолжил Дейран, невинно улыбнувшись.       — Ты хоть понимаешь, что сегодня никто не сможет нормально спать? — прошипела Тессара, сверля его взглядом своих синих бездонных глаз.       — Зато я отлично высплюсь.       — А ты не думал, что ты тоже храпишь? — спросила Тессара, сложив руки на груди.       — Конечно же, нет. Я не страдаю этим недугом.       — Потому что никто не жаловался из-за того, что спал с тобой в пьяном угаре?       — Тебе стоит поучиться шутить потоньше, либо перестать общаться с Ланном, он научит только плохим шуткам, — ответил Дейран, покосившись на Ланна, который нахмурился в этот момент.       Тессара недовольно сжала губы, чуть выставив вперёд подбородок, и почему-то этот вид показался ему очаровательным. Позже, полуэльфийка невзначай предложила Нэнио воду, которая содержала в себе сонное зелье, судя по тому, как кицунэ дрыхла без задних ног. Или лап. Поди разбери, как правильно.       Паладинка Сиила хоть и любила иногда читать ему нотации, но под них было неплохо засыпать, пока она сама не засыпала и не будила его своим храпом.       — Еще один привал, еще один тревожный сон, прерываемый храпом моих обожаемых спутников. Сиила, может, будешь ложиться подальше… примерно на милю? — спросил Дейран, наблюдая за тем, как Вольжиф маскирует палатку.       Все были при деле, кроме него. Сиила готовила ужин, Уголёк шептала молитву, хотя её молитвы — это скорее насмешка для жрецов, Ланн и Тессара обсуждали кто из них вступит первый в дозор.       — Еще чего, — ответила Сиила, перемешав, варящуюся бурду, которое она назвала походной похлёбкой. — Храп паладина обладает волшебным свойством отпугивать мелких бестий, ты не знал? Полезная и нужная штука, как ни крути!       — Тогда каким образом Ланн всё ещё здесь?       — Точно таким же, как ты, — ответил Ланн, повернув к нему свою голову. — Болота и грязь, наравне с храпом уже давно должны были тебя отпугнуть от любых вылазок за пределы полевого лагеря.       «Кажется у кого-то сегодня плохое настроение?» — усмехнувшись, подумал Дейран, покосившись на полуящера, но его внимание захватил совсем не он. Выбившиеся из косы, чёрные пряди Тессары весьма красочно развевались на лёгком ветру. На стилетах, прикреплённых к её левой ноге, играл отблеск пламени. Утончённая и стройная в своей кожаной броне, она стояла сложив руки на груди, и смотрела в черноту ночи. Готовая в любой момент вступить в схватку.       — Всё познаётся в сравнении, мой чешуйчатый друг, — ответил Дейран, отводя взгляд от командора. — Лучше слушать сольное выступление Сиилы, чем целый армейский хор.       Цветочек Камелия мило отвечала на флирт, но Тессара редко звала её на вылазку. В главном лагере командор ёжилась, когда Камелия холодно улыбалась ей, будто девушку пробирал озноб; на Уголёк без слёз не взглянешь и тяжело было отвесить колкость в её сторону, он даже был удивлён тому, что способен на такое. Тессара собрала вокруг себя разношёрстную компанию, с которой Дейран, не желая признаваться в этом даже самому себе, чувствовал себя неплохо.       Когда выяснилось, что на Тессару готовили покушение и в лагере есть предатель, он сильно напрягся и даже подумал, что ему было бы очень жаль, если бы с ней что-нибудь случилось. Ведь сама командор оказалась не такой врединой, как он думал. Она не просила выполнять обязанности советника, не читала ему нотации, скорее наоборот интересовалась различными случаями, которые происходили на его вечеринках. С врагами она была цинична и саркастична, с друзьями добра и мила. На все его язвительные комментарии в её сторону следовал очаровательный ответ, ставящий его в положение, когда он, как мальчишка, должен оправдываться, что она ни каплю его не интересует. Он пообещал скормить её самым привлекательным, эстетически совершенным жукам. Она пообещала утопить его в эстетически красивом болоте, покрытым цветами.       Тессара совсем не привлекала его. Вот нисколько. Ему не было интересно, как выглядит шрам на её ягодицах, и он совсем-совсем не опускал на них взгляд. По вечерам, когда ему нечего было делать, Дейран наблюдал за тем, как Тессара затачивает и проверяет наконечники стрел. Не потому что она весьма живописно выглядела возле костра, когда в темноте ночи отблески пламени плясали на её светлой коже и отражались в синих глазах. И совсем не потому что она была весьма очаровательной, когда хмурилась, когда оценивала свою работу. А потому что смотреть было больше не на что. Его совсем не привлекала её сила воли и свобода. Её назначили командором, и приняв эту должность, она действовала так, как считала нужным.       А потому, когда командор изъявила желание посетить его старое поместье — Порог Небес, учитывая, что войско расчистило путь и до него, и до Дрезена, Дейран воспринял эту идею с энтузиазмом. Из-за нападения демонов на Кенабрес, он не успел отпраздновать своё День Рождения в этом году и не хватало праздника. Вечеринка в доме полном призраков! Что может быть увлекательней?       В глубине души, он хотел взглянуть ещё раз на своё прошлое и покончить с ним. Доказать самому себе, что ему больше не страшно. И не одиноко. Что ему уже всё равно и он пережил это. А родовое поместье — это просто груда развалин.       Как и сам род Арендей, на остатках влияния которого пляшет и пьёт последний отпрыск.