тупой & нетрогательный

      Коньяк заебись был. Я легко уснул — легко проснулся.       А вот дальше как-то не особо легко всё пошло. Непривычно и всё не так.       В хостеле всем мешаюсь. В толчке долго не сиди. Музыку, ёбаный в рот, выруби. Попиздеть не с кем. Ещё я носки проебал где-то. Кайфовые были: оранжевые, с чёрными толстожопыми лисами… Жалко, блин.       Тоска сплошная, короче. Ещё и Димас работает.       Можно было бы к нему в магазин заглянуть, но меня там охрана хорошо помнит и опять пасти будет. А я ж ничё не пиздил даже в прошлые разы! Ну поставил на все телефоны себя, красавчика, на заставку, ну завёл пару будильников, ну, может, не пару, побольше. Ничё ж не сломал. Кроме фена. Но его если не я, так кто-то другой бы бахнул. Он же на витрине отстойно закреплён был. Пизданулся. Ярик тут ну совсем не виноват. А на их ви-ар очки вообще надо предупреждение вешать, чтоб люди знали, как от них потом штормит. Это я крепкий парень, не блеванул, а так чисто покачало меня немного. А кто-то мог и это… Короче, если б не я, то не задумались бы они, и не убрали б эту тошнильную херобору подальше.       Да и ловить у Димаса на работе, на самом деле, нечего. Тёлочки все занятые, меня игнорят, а Димас ваще, как рубашку эту стрёмную надевает, то сразу в деда занудного превращается. «Ярик, не ори», «Ярик, не трогай», «Ярик, меня сейчас штрафанут». Душнила. Говорю ему: «Тебе воротничок давит, вот ты таким и становишься», а он не верит.       Делать абсолютно нехуй. Вспоминаю, что у меня абон в зал есть. Иду тупить туда. Там и душевая получше, чем в хостеле. И кофе, опять же, халявный. И в толчке никто не мешает, что после кофе пиздец актуально.       Походил, по сторонам попялил: ничё интересного.       Позанимался. Даже не встрял нигде. К штанге только не подходил. Ну, подстраховать-то некому. Одни бабульки на лыжах, да тёлочки с гантельками. Да и нафиг штанга не нужна мне. Я и без штанги нашёл чем себя занять. Прессуху покачал, бицуху. А ещё платформу по приколу было толкать. Не сложно, даже с нормальным таким весом. Лежишь, ногами работаешь и прям чувствуешь, как кровь по телу гоняет туда-сюда. Особенно в нижней части. Хорошо, что днём народу не много и душевая свободна. Плохо, что Юрца за стенкой не было. Не по приколу вот это вот всё…       Сижу на лавке в раздевалке, обсыхаю, думаю.       Понятно, что когда прибухнёшь и классно потрахаешься, ваще весь мир любишь и готов любую херню творить. Пишешь там, например, всякое. Мимо кнопок, блять, мажешь, или не мажешь, но думаешь, что мажешь.       Я так и не понял, получил он сообщение или нет. Если не получил — у нас всё как и было. Вроде, и неплохо. Приду завтра, кайфово время проведу и… В хостел. Ну так вот. А чё я сделаю?       Фу, блин. «А тё я фделфаю?». Терпильное терпильство какое-то. Ярик, яйца только у Юрки есть? Свои потерял, да? Ты ж не жить к нему просишься, а просто время провести. Ну лежали же вчера вдвоём, хорошо было. Это он ломается как девка. Только в какую-то странную сторону, хрен разберёшь же его.       С девчонками всё понятно: подкатываешь, приглашаешь, гуляете, сосётесь. Ну и потом: ты ей розу — она тебя рукой где-нибудь в тихом уголке радует. Ты ей рафаэлок коробку — она уже и чё-нить поприятнее готова сделать. Маме её понравился — ходишь к ним домой борщ хавать. Постепенно всякие ништяки открываются. А тут всё: и отсос без вопросов, и «на, поешь, Ярик». Презы ещё б свои потерял бы где-нибудь, и не выгонял бы на ночь глядя, тогда ваще всё б было в полироли. Больше мне и не надо от него ничего…       Одеваюсь. Майку рывком одёргиваю, потому что на самого себя злости не хватает.       «Больфе и нинада». Ох, Ярик. Если бы приз «Терпила года» отдали бы кому-то вместо тебя, то ты б и это перетерпел? Он там кого-то ещё поёбывает, а ты из-за этого в резине преешь?       Вот не пойму: нафига Юрке ещё кто-то, если есть я? Вот стопроц у него не тёлка. Когда тёлка регулярно в доме водится, то это видно сразу. Они с собой столько всякой херни носят, чтоб этой хернёй территорию метить: тут мы ногти пилим, тут губы мажем, а тут: «Ярик, нахуя ты в тампоны полез?». А там не написано! Я думал конфеты, коробочка похожая. Разбрасывают всякое, а Ярик виноват. А у Юрки ничё не разбросано. И даже ничего аккуратно не поставлено, не повешено и не прибито.       И вот поэтому у меня вопрос: нафига ему ещё один пацан? Я ж всегда в доступе, всегда готов, если надо. Евка говорила, что ей и меня одного много, ну или как-то так. Да, я иногда работаю, так и он тоже. Я и график подстрою. Это ваще не проблема.       И так, по факту, кайфово и ему, и мне. На отсос Юрка не жаловался. Да и на чё пожалуешься? Зубы я при себе держу, языком работаю и руками тоже. И, в отличие от некоторых, без презиков согласен. Да, без горлового, но я ж не порнозвезда какая-то, чтоб до яиц, а то и вместе с ними, заглатывать. Он тоже такого не делает, если чё.       Только вот с аналом как-то… Кхм… Юрка не настаивает, но с первого дня на это намекает. И намазывает, и пальцами водит, и за жопу мацает, и трётся. И приятно ж всё делает, зараза…       От мыслей про Юркины потребности, меня отвлекают уже мои. Утром я, кроме халявной каши в хостеле и чьих-то забытых печенек, ничё и не ел. Выхожу из зала, пиздохаю искать чё б пожрать.       В ЦФЗ я смог урвать только «Съеби, Ярик». Даже гороховый сожрали, сволочи.       Приходится на последние капли самоуважения звонить сеструхе. Ключи-то от дома я на тумбочке оставил. Не забрали. Сам так сделать решил.       Систр мне говорит примерно то же самое, что и Ленка в ЦФЗ, но потом всё-таки передумывает. Конечно, кому хочется, чтоб родной брат ласты от голода склеил прямо на пороге твоей шараги. Ну, шарага так-то и моя. Только бывшая. Не пошли у меня с этим дела. Сказали, что в армии мне должны мозги вправить. Хрен угадали. Мне там только сустав вправляли и пару рёбер чинили. Если б не это, не подъёмы, хер проссышь во сколько, и не челики, у которых нет чувства юмора, то мне б там даже понравилось.       Подхожу к кафешке, которая рядом с шарагой. Пиздюшка Марина ашку у входа курит, мне пакет с пиццей и пирожком протягивает:       — На, нытик, держи, — ой ну а лицо-то попроще сделать нельзя? Брат пришёл, хоть бы улыбнулась для приличия. — На последние взяла.       — Чё нытик сразу? — вгрызаюсь в пирожок. Тёпленький ещё, кайф. — Фпафыбо. — Приобнимаю её, ну как без этого? Она ж старалась. — Я ж с трени, жрать знаешь как охота.       — С какой трени? Опять турники обтирать начал?       — Не, в зале. В Астре который.       — Ммм. Чё? Масик фитнес спонсирует, а пожрать купить не может?       — Бля, эт ты за еду и ништяки давай кому хочешь, — отшатываюсь, чтобы не словить когтями по роже. — Ну чё начинаешь, а? Я ж тебя не трогаю! Хотя ты нихуя не права ваще. Я сам абон купил, — на кредитку, но сам же.       — Ой, не заливай мне.       — Да честно. Ты ж видишь всегда, когда я пиздеть пытаюсь, — реально насквозь меня видит. Как с Дедом Морозом когда-то меня расколола, так и пошло-поехало. Я, бля, тогда держался как мог, но эта мелочь шестилетняя сама себе праздник испортила. А потом ещё и Ярик виноват, что сестру до слёз довёл.       — Ясно. Димас-то в курсе?       — Конечно, он даже со мной ходил, — чё она мне тут лицо кривит? Чё такого, что мы вдвоём в тренажёрку пошли? Я ж не говорю, чё я там делал. Или, бля… — Стопэ. Я про зал, а ты про чё? — она своими куриными придумала, что мы с Димасом к Юрику… — Еба, да ты больная?! Хуль ты ржёшь?!       — Да ну хер вас с Димасом разберёшь, может, уже скучно стало друг другу наяривать, — в смысле? Я ж ей ничё про это не рассказывал, и она не спрашивала. Было ж пару раз и давно.       — Про Димаса завязывай, у него девушка есть. И ваще!.. Вон, за Артурчиком своим следи лучше, — ёп, ну плеваться нихера не обязательно. Даже жвачкой, даже трёхочковым в урну. Девочка, блин, тоже мне. Хер знает, кто её научил.       — Да пошёл он! — аааа, ну понятно теперь. Поцапались. Надеюсь, Артур хоть живой, и его бубенчики ща у нас дома к стене не приколочены, — И ты вместе с ним иди…! — Ой, бля, началось. Разнылась и болото развела.       Обнимаю малыху, плечо под сопли подставляю:       — Обидел тебя, да? — хлюпает, злобно материт гондона. — А чё сразу не сказала? Ой, да не лупи меня, маник попортишь же, — продолжает бубнить и хлюпать. — Да ну хочешь пойду, поясню мудлану… — мотает головой, — Нет? Ну ладно, ладно, — глажу по спине, продолжаю говорить то, чё всегда на сотку работает. — Мудак он. Скотина. Уёбок. Этот… Спермобак с микрочленом. Чё ржёшь, правду говорю, да? — ну, вот и успокаивается уже. Моей куртке и её макияжу пизда, конечно, но зато не плачет.       Маришка к ашке присасывается, кусок пиццы у меня отламывает:       — Мамка ещё теперь бесится. Кредитку ж закрывать надо…       — Эх, да ну закрою, закрою с зэпэхи. Половину.       — Э! Слыш!       — Ладно, всё закрою, — и с голой жопой сидеть буду. А мне ещё и жить где-то надо. — Чё, мамка совсем не в духе?       — Квартиру генералит. Балкон разгребать начала.       — М-даа, херово, — в прошлый раз так она психовала, когда я с шараги вылетел. Главное, чтоб обои переклеивать не начала, как после развода с батей.       — Во-во, херово. Я сама стараюсь дома особо не появляться. Мне ща сковородки скоблить совсем не в тему, — ну хер знает, по мне этими лопатами, что она себе наделала, как раз нагар колупать удобно. — Ты сам-то где живёшь?       — В хостеле пока, — за который скоро оплата закончится, и попиздохаю я обратно к бэйбе, если Димас пустит. Отстоище.       — Ммм… Я думала он хоть хату тебе снял, — ага, думай поменьше, ну не твоё это.       — Марин, ты какого-то мажора представила, от которого мне, как в рекламе казино, на карту деньги прилетают, — пакет из-под пиццы в руках мусолю, вздыхаю. — Не так там всё.       — Ну понятно, — копошится в кармане, протягивает пару купюр. — Держи.       — Хех, а ты говорила последние.       — Слыш, я и передумать могу.       Забираю. Маришу ещё раз обнимаю. Хорошая она, когда не сука.       Уже в хостел иду, приходит голосовое:       «Забыла сказать: жопу мажь получше, а то на велик потом не сядешь»       Отправляю ей стикер с нарисованным хуем. Советчица, ёп. За своей жопой пусть следит. А у меня просто мышцы побаливают. Это после трени нормально так-то.

***

             В хостеле всё такая же тоска. Я заебался играть в телефон. И в телеге все каналы перелистал. Димасу кучу картинок прислал. Он бы хоть на одну, сука, ответил. Но он же с Анжелкой. Занятой, ёпт.       Надо спать, а я всё ворочаюсь, улечься не могу. Мне уже сосед с нижней койки всечь пообещал, если не перестану. Нервный, блин.       Забиваю на попытки уснуть, иду в душ. Представляю, как Юра на коленях стоит и мне отсасывает. Рукой по члену вожу, а второй ягодицу наминаю. Он так во время минета делает. Как-то незаметно для себя уже пальцами между булок оказываюсь. Не то. Самому себе, без смазки: ощущения, как жопу чешешь. И мыслей, чтоб ещё куда-то углубляться, ваще никаких. Не знаю, чё и как Юрец там делает, но у меня явно руки не под это вот заточены.       Справляюсь с тем, что получается безотказно, и иду не особо довольный спать.

***

      Весь следующий день шевелю педалями как могу. Во-первых, стараюсь без задержек и с улыбочкой всё довезти, чтоб на чай получить хоть что-то. А во-вторых, я — долбоёб. Ноги всё ещё болят, ездить вдвойне не в кайф. Всё ж легко в зале было, вот чё они ноют, суки такие?       К вечеру, конечно, уже разогреваюсь, да и денег вместе с теми, что сеструха дала уже хватает, чтоб ещё пару ночей провести не в бэйбе и пожрать не просрочку. День прям нормальный, живём.       Иду к Юрке. Чувствую, что устал, но готов ко всему, чё ни предложит. Вот он всё кайфово делает, может, мне понравится?       Юрец встречает. Про сообщение — ни слова. Значит, не получил. Или получил, но говорить не хочет. Но когда он на пороге такой большой, тёплый и полуголый, мне совсем не до этого. Потом.       Повисаю на Юрке, вместо того, чтоб обнять. Ну устали ноги, сбоят немного. А ему и не тяжело: он меня руками крепко обхватывает и приподнимает. Я сначала ойкаю, потом айблякаю.       — Ты чё? — ставит меня на пол.       — В зале вчера был, — тру жопу, как будто не в зале был, а на пидор-пати. А это всё из-за сидушки у вела, неудобная.       — М-м, — мыкает он, как будто самый умный и знает, чё там было! А было не так!       — Да ничё не «м-м». Нормально всё. Сегодня ещё весь день на доставке гонял. Ща, в тёплой погреюсь и нормально будет.       — Окей.       А меня под душем совсем морит. Выхожу, зеваю:       — У тебя кофе есть? А то я чёт, — пасть от зевка раскрывается так, что аж трещит, — не выспался.       — Не поможет, если спал плохо.       — А чё поможет?       — Поспать.       — Бля… Ну не обламывай только, а? У меня ж такой сегодня день был, прям нормальный. Я и на двое суток в хостеле денег набрал, и на пожрать даже, — вот что он носярой фыркает? И чё я распизделся? Я ж не за этим пришёл.       Сам беру смазку, презы с полки, Юрке флакон вручаю:       — Давай, как в про-ошлый ра-а-аз, — опять зевота накатывает. Да ну что ж такое-е! И нафига он в телефон полез? От меня экран прячет. Чё он там? Меня домой, а какого-нибудь фембойчика сюда? А вот нихера!       Влезаю к Юрке на колени, игноря всякие «Ярик, да подожди». Получается не так ловко, как было бы, если б не болели ноги, но цель достигнута — телефон шмякнут на пол. Я так и планировал. И оказаться на животе жопой вверх я тоже хотел. Всё как надо, блять.       — Ты сразу устроился, чтоб я тебя выпорол? — Юрка как-то очень напряжно-мягко гладит мою задницу. А ещё более напряжно сдавливает мне причиндалы, которые оказались прям между его бёдер.       — Не-не, пороть не надо, — мотаю головой, вяло дрыгаю ногами, — я стоя с полной сумкой не очень хорошо езжу, — а вот у него на коленках лежу, на самом деле, очень хорошо: уже совсем всё хочу, на всё согласен. А Юрка не только зад, но теперь и ляжки мнёт. Болюче так. Садюга. У него от этого член колом стоит. И у меня так-то тоже, но садюга всё равно он.       Юра наконец-то перестаёт меня пытать, просто вдоль ног поглаживает:       — Так полегче должно быть.       Вместе с блядским выдохом из меня рвутся и мои блядские мысли:       — Полегче будет, если ты мне засадишь…       — Ты точно дошутишься, — проводит пальцем мне между ягодиц.       Лицо горит, в висках пульсирует, и стрёмно, и хочется так, что сейчас разорвёт. Говорю самое здравое, что приходит в голову:       — Только смажь получше, а то мне на вел завтра.       — Тебе ко скольки? — я ему про смазку, он мне про время. Вот где логика у человека?       — К четырём. А чё?       — Давай не на диване, в ванную идём.       Я так кайфово лежал, что кое-как встать получилось. Но держусь, уж раз настрой есть, то нефиг обламываться.               Залезаю в ванну, неловко перетаптываюсь, прикрываюсь, как будто не сексом собираюсь заниматься, а на медосмотре стою. Юрка мои руки своей ладонью накрывает, немного придавливает:       — Ярик, не то место прячешь.       — Ничего не прячу, — руки на бёдра к Юрке перекладываю, его к себе притягиваю.       Он меня лицом к стене разворачивает, упираюсь руками в плитку, сглатываю слюну. Одной Юра мне от груди вниз проводит, своей к спине прижимается, по бедру гладит, поднимает мою ногу на бортик ванны. Мышца потягивается, ноет, но как-то даже приятно. Проводит скользкими пальцами между ягодиц надавливающими медленными движениями. Мне кайфово ровно до того момента, пока он не начинает в меня проникать. Ассоциации совсем не секс. Дышу часто, жмурюсь, резко покрываюсь мурашками. Второй рукой Юра берётся за мой немного погрустневший член, перебирает по нему пальцами, сжимает крепче, делает короткие небыстрые движения. Зубами тянет за мочку уха, целует шею, переходит на плечо, и я откидываюсь на него и понемногу отвлекаюсь от того, что именно он там делает с моей задницей.       Пока я привыкаю к этим странным, растягивающим чувствам, Юра с нажимом входит поглубже, двигает пальцем внутри. Зажимаюсь, дёргаю ногой из-за совсем невнятного ощущения, нихера не понимаю, хочу ли это ощущать дальше. Но стоит этому чувству пропасть, понимаю что мне ебать как надо ещё. Поворачиваю голову, Юрка смазано целует меня, вталкивает язык и одновременно проникает сзади, только уже двумя влажными пальцами, начинаю постанывать, когда он делает ими мне особенно хорошо.       Дрочу себе уже сам, щекой упираюсь в стену, моя задница хлюпает от смазки, пока в неё проникают то два, то три пальца. Юра убирает мою руку с напряжённо подёргивающегося члена, укладывает мне на ягодицу, говоря над ухом: «Шире разведи». Мозг у меня в кашу, не особо понимаю кого и куда шире, но что-то делаю, куда-то развожу. Юрка пристраивает свой член, надавливает, вскальзывая внутрь. Дышу так часто, что сохнет во рту, кружится голова. Он останавливается, поглаживает меня по животу, лобку, берётся за мой член, рвано дыша мне в шею, часто двигая рукой доводит меня до оргазма. Спускаю ему в руку, ощущая, как сильно сжимаюсь на его члене. Он выходит из меня, проникает снова, делает это всё чаще, кончает, распирая меня изнутри.       Пытаюсь вылезти из ванны — понимаю, что я после такого ни до какого хостела не дойду:       — Юр, ты вот чё хочешь делай, а я сегодня тут ночую, — красава. Заявил так заявил.       — Окей, хочешь в ванной ночевать? Велкам, — я ж не это имел в виду, чё он мои слова перевирает, зараза?       — Бля, да ты чё, озверел совсем?       — С тобой точно озвереешь. Я тебя вместе с твоим перетреном спать думал отправить, пока ты тут задом мне светить не начал, — ха! Значит, не зря светил.       — Да какой перетрен? Я раз сходил всего! — если б нормально на диване продолжили, то и за стенку бы сейчас держаться не пришлось.       — Значит, в хостел, да?       — Кхм… — тянусь, поскрипываю, ноги резко гудеть начинают. — Чёт у меня и правда мышцы все ломит, не дойду, наверно.       Юрка с ухмылкой смотрит на мои потягухи, вместе с полотенцем мне мои носки, оранжевые с лисами, протягивает:       — Не забудь забрать.

***

      Юрка выдаёт мне подушку, да ещё и второе одеяло. Как будто мы оба широкие и под одним поспать не можем. Выключает свет, укладывается с края дивана, на бок. Я, видимо, должен с другого края лечь, но он вообще себя видел? Человек-дакимакура кингсайз.       Не выдерживаю, придвигаюсь. Потом ещё. И ещё.       Юрка разворачивается:       — Ярик, угомонись?       — Бля, ну… Не могу, нравишься мне, — он молчит, мне ему уже по лбу настучать хочется, — Я тебе писал, удалил. Ты, наверно, не увидел. Вот говорю, короче.       — Видел. И видел, что ты удалил. Давай спать? — отворачивается.       Охреневаю и луплю его по спине:       — Да какой спать?! — подскакиваю, сажусь подальше, на всякий.       — Ты опять на пол хочешь? Или сразу в подъезд? — даже не поворачивается, бубнит в подлокотник.       — Хорош прикидываться, Юр. Я ж вижу, что ты не сука какая-то… Не выгонишь же.       — Надо бы. Но не выгоню. Ложись уже.       Ворчу, но укладываюсь, руку, ногу на него закидываю, а он их сбрасывает. Поворачивается:       — Тебе говорят «не надо», ты лезешь, — а я показываю, что мне надо, а он отбрыкивается!       — Не нравлюсь — так и скажи.       Юрка выдыхает слово «мозгоёб», вот о себе ж явно думает, я-то по-нормальному хочу.       — Ярик, если до тебя это сразу не дошло, то нравишься. Но это ничего не меняет. Спи давай, мне завтра в зал надо успеть перед работой, — отворачивается, заматывается в одеяло.       Поворачиваюсь к Юрке спиной, притираюсь поближе задом. Так не ворчит, не дрыгается, нормально ему. И мне удобно, тепло. Но не нормально. Херня какая-то.