Одно и тоже/Same:LogicTeethDemons

Ошибки присутствуют в тебе, как что-то обыденное.

***

Действительно, Допиндер вспомнил его, стоило сказать простое: «Это Человек-паук». Таксист, судя по голосу, испытывал одновременно радость и смущение от внезапного звонка, но без лишних вопросов согласился приехать. Через пять минут Питер и девушка ждали в квартале от места преступления. Желудок до сих пор сводило, но девушке, очевидно, было намного и намного хуже. Он хотел спросить её имя, попытаться отвлечь разговором, когда появился Допиндер. Машина резко притормозила прямо перед ними, оставляя следы заноса и звук скрежещущих тормозов по всей улице. Питер едва успел шагнуть навстречу, как Допиндер выскочил из салона, весело и взволнованно рассказывая, что не получал вестей от Дэдпула аж со времен скачка, поскольку какой-то Ласка постоянно препятствовал попыткам наладить контакт с ним. Он продолжал бы говорить и дальше о радости неожиданной встречи с давним приятелем Дэдпула, если бы не упавший взгляд на дрожащую и тревожно прижавшуюся к Человеку-пауку девушку. Замолкнув и слегка побледнев, Допиндер прошептал: «Ох, блин», велев сейчас же сесть в такси. Допиндер ехал быстро, но не безрассудно, помня о срочности дела и в то же время не желая напугать девушку, постоянно беспокойно поглядывая на неё через зеркало заднего вида. Не имеет значения, понял Допиндер или нет, что именно случилось; Питер в который раз удивился: друг опасного убийцы Дэдпула действительно хотел помочь! Поездка закончилась у входа в отделение неотложной помощи ближайшей больницы Нью-Йорка в Бронксе. Допиндер снова поразил Питера, предложив самому отнести девушку, точно зная, какими проблемами может столкнуться Человек-паук внутри. Будто он уже оказывался в подобной ситуации с кем-то, кто привлек бы внимание, появившись в больнице полностью в костюме… Питер, чьи руки до сих пор тряслись, во рту пересохло, а кожа вспотела от выплескиваемого адреналина и стресса, испытывал огромную благодарность к Допиндеру, как и к Дэдпулу... Однако на этот раз он хотел лично поблагодарить последнего. Поэтому, видя, как Допиндер помогает девушке и не требует платы за поездку, бегом пересек почти пустую парковку и запустил паутину в здание на другой стороне улицы, наутек пустившись к Дэдпулу. Даже раскачиваясь и перепрыгивая через постройки на большой скорости, тревога и странное нетерпение не покидали: сердце бешено колотилось, эмоции достигли предела, на грани слез. Он был уверен, что уже достаточно окреп для справления со всем дерьмом, подкидываемым этим уродливым миром, но сегодняшняя ночь... И Дэдпул, такой уверенный, с твердым голосом, знающий, как поступить… Боже, это потрясло до глубины души. Он снова почувствовал себя молодым в самом худшем смысле этого слова. Это напомнило о той ночи, когда Стервятник так легко выбил из него всё дерьмо, не обращая внимания на молодой возраст, неопытность и беззащитность. Питеру никто не помог, но он выкарабкался и научился притворяться сильным, даже если таковым не являлся, со временем искренне поверив в это… Пока не случился Титан, щелчок, война, смерть Тони, а потом ситуация с Мистерио. Питер проглотил толстый ком в горле, уже приближаясь к месту назначения. По сей день неприятно вспоминать оплошность по отношению к Беку, надежду на дружбу с ним. Если «плохой парень» Дэдпул заслужил доверие, то разве удивительна наивность к Квентину? Квентину, заставившему поверить в свой героизм и трудную судьбу. До сих пор непонятно, как паучье чутье не сработало на ложь Бека: в противном случае по нервной системе выявились бы предупреждающие мурашки в момент первого знакомства. Чутье сработало после раскрытия вранья, а в момент с дронами в Лондоне – отточилось до мелочей. Мысли о минувшем только усиливали беспокойство, поэтому пришлось выбросить «что, если…» и «может быть…» из головы – всё должно прочно остаться в прошлом! Бек умер, напоследок сильно подорвав доверие Питера к новым знакомствам. Но Дэдпула он узнал намного раньше. И ни в прошлом, ни сегодня этот странный тип не вызвал паучьего чутья, несмотря на оружие, висящее по всему телу, и на недавно представшее зрелище с пытками насильника. Они, по сути, незнакомцы, никогда толком не разговаривали, находились по разные стороны закона; однако именно перед ним не возникала необходимость в притворстве, в очередной раз показывая реального себя – уязвимого. Дэдпул буквально… Буквально вприпрыжку шагал по крыше здания, почти в двух кварталах от места, где Питер только что приземлился на здание рядом с переулком. Грудь сжалась от понимания, что, несмотря на все усилия, мужчина снова чуть не ускользнул!  Дэдпул уверенно направлялся в сторону больницы, вероятно, зная расстояние до неё и то, что Паучок намерен вернуться. Он специально покинул место преступления, правильно рассчитав время, чтобы избежать встречи с ним? Решил, что это уловка, с целью сдать его полиции и Щ.И.Т.у?  «Неужели он считает меня врагом?» — мысль, что мужчина не доверяет Человеку-пауку, расстроила. Поэтому Питер бросился вдогонку, перепрыгнув на соседнее здание, не глядя вниз, где наверняка лежало изуродованное тело, и ловко начал ползти по кирпичной стене, стараясь не попадаться на глаза, на случай, если тот попытается сбежать: рисковать, особенно не зная, насколько быстр этот человек, плохая идея. Без каких-либо проблем подобравшись достаточно близко, Питер услышал… пение. Он замедлился, чтобы лучше спрятаться, ползком пробираясь вдоль стены позади Дэдпула, который в данный момент шел и танцевал по плоской гравийной крыше, покачивая бедрами: — «…как малышка Барбарелла, осыпанная звездами, как её зонтик. Она спросила меня, не хотел бы я примагнититься и отправиться в путь к звездам, потому что именно я её интересовал. Словно лазером она стрельнула в меня своими космическими глазами». Разглядывая и слушая опасно вооруженного типа, ростом около 188 сантиметров, который получал огромное удовольствие от чуть более рьяных танцев и фальцетом исполнял припев о какой-то космической девушке, захотелось улыбнуться, несмотря на внутренние переживания. — «Я просматриваю все свои радары, ведь она сказала, что родом из квазара» — в этот момент он сделал крутое вращение на 360 градусов, хрустя гравием под ботинками,  — «сорок тысяч миллионов световых лет отсюда». В руке виднелся плеер, похоже, старой модели iPod. Наушники, возможно, использовал беспроводные под маской. — «Это отдаленная солнечная система. Я попытался позвонить, но их номеров в справочнике нет. Всё равно я спросил у нее номерок». Оказавшись совсем близко, всего в нескольких метрах, Питер соскочил на парапет крыши, молча встал и начал перемещаться вдоль него. Внезапно Дэдпул остановился, и Питер, широко раскрыв глаза от удивления, последовал его примеру. Он с интересом наблюдал, как мужчина, принявшись за следующую часть, исполнял ее фальшивым девичьим голосом: — «Она сказала, шагай в мой транспортер, чтобы я смогла телепортировать тебя вокруг моего небесного тела», — завершая момент, он прижал ноги, колени и стопы друг к другу, поглаживая руками торс и бедра. Питер не успел сдержать вырвавшийся громкий смешок, как Дэдпул мгновенно развернулся с пистолетом, направленным на него. Улыбка исчезла. Впервые в жизни паучье чутье вспыхнуло и так же быстро погасло, стоило Дэдпулу убрать пистолет в кобуру, увидев, кто перед ним стоит.  Желудок опять скрутило от внезапного подъема и спада паники, а руки, оказывается, несознательно поднялись вверх в знак капитуляции. Понимание пришло лишь в тот момент, когда Дэдпул начал напевать мелодию и, как бы невзначай, приближаться, преодолевая разделявшее их расстояние. Питер, борясь с нервозностью, спрыгнул с уступа и медленно пошел навстречу. И сам не зная почему, без сомнений стянул с себя маску, на что мужчина замер, оборвавшись на полуслове. Возникли сомнения в правильности собственных действий: может, он не помнил как выглядит Человек-паук… Но на выразительной маске напротив внезапно нарисовалась ухмылка, а белые линзы прищурились. Дэдпул продолжил петь тем же удивительно приятным фальцетом, окончательно сокращая расстояние и возвышаясь: — «Ведь он посылает меня в гиперпространство, стоит мне увидеть его красивое лицо…». И конечно, не ускользнуло, как ловко ранее поющий о космической девушке Дэдпул поменял местоимение на мужской род. Черт возьми, лицо Питера стремительно покраснело от этого! Он, еле сдерживая улыбку, наклонил голову, позволяя прядям волос упасть на лицо. В животе снова всё перевернулось, на этот раз совершенно новым, приятным образом.  Дэдпул замолчал, глухо ухмыльнувшись и выключив iPod: мелодия, звучащая в наушниках и хорошо слышная с такого близкого расстояния, перестала играть. Между ними теперь царила тишина. Лишь вдалеке слышались звуки уличного движения, легкого ветерка и шелеста деревьев. Внезапно, тягостные чувства от этой ночи вновь нахлынули на Питера: тело напрягалось, стук сердца отдавался в ушах: женские рыдания снова и снова звучали в сознании, стоило вспомнить о ней… И о ровном голосе, уверенных руках и указаниях Дэдпула, помогавшего Человеку-пауку и девушке собраться. В памяти всплыло, как много лет назад Дэдпул отправил его домой в целости и сохранности, неосознанно сравнив это с предательством Бека. Но мужчина, в данную минуту стоявший прямо перед ним и внушающий ощущение безопасности, без надобности прикидываться неуязвимым – не был Беком. Питер не заметил, как глаза начали слезится, пока всхлипывая, не заморгал. Ресницы намокли, а капли слез грозились вот-вот намочить щеки. «Господи, Паркер, не будь таким жалким!» — мысленно обругав себя, он уже собирался грубо вытереть почти пролитые слезы, но не успел: прохладные кончики пальцев в перчатке легонько, без всякого нажима, коснулись его подбородка, прося поднять глаза: — Эй, ты в порядке, Паучок?  Питер снова всхлипнул, не поднимая голову и сведя брови. Он чувствовал, что не может соврать, но не был уверен, искренне нуждается ли Дэдпул в правде. В конце концов, они едва знали друг друга. — Паучок? Не желая отвечать, Питер не нашел ничего лучше, чем сменить тему: — Питер, — прозвучало слишком тихо; пришлось прочистить горло. — Я Питер. Наступила долгая пауза. Дэдпул переступил с ноги на ногу, пока младший наблюдал, как грязные, изношенные, забрызганные кровью ботинки мужчины чуть-чуть двигались по гравию, чьи носки были всего в нескольких сантиметрах от его собственных, более чистых, маленьких и зауженных ботинок – ещё один очевидный контраст в их размерах. И тут Питера выдернули из погружения в очередную туманную пелену грусти: — Хорошо. Ты в порядке, Питер?  То, как он произнес имя, словно это было имя, которое он рад узнать, имя, принадлежащее любимому человеку и звучавшее так по-особенному, заставило Питера посмотреть вверх: сначала на находившиеся на уровне глаз ключицы, а затем, слегка сглотнув и откинув голову, – в белые линзы. Он открыл рот, чтобы сказать ожидаемое "да" на вопрос, но обнаружил, что все слова застряли в горле под взглядом выразительной маски напротив, на которой четко проступали очертания и линии вокруг глаз, свидетельствуя о серьезном беспокойстве. Казалось, мужчине не плевать. Питер абсолютно не хотел повторения истории с Беком, но мысль о Дэдпуле, не предавшем и не причинившим ему вред, мешала поверить, что доверится этому человеку – ошибка… А вдруг так и есть? Вдруг он снова подвергнет близких опасности из-за глупой наивности? Проклятие, он даже успел назвать Дэдпулу свое имя!  Самые ужасные фантазии о последствиях своих слов и действий пробудили новую порцию паники. Он не мог оторвать взгляд от лица мужчины: сердце билось в бешеном ритме, голова раскалывалась, и… …и… ...и затем руки Дэдпула, большие и уверенные, легли ему на плечи: — Переведи дух, малыш, ты сейчас выглядишь очень бледным, — тихим, успокаивающим тоном произнес он, разводя большие пальцы так, чтобы они переместились в холостых движениях по впадине горла Питера и вдоль ключиц. Это прикосновение, смущающее и неуместно интимное для двух незнакомых людей, было не только успокаивающим, но и самым что ни на есть неожиданным. Что-то в этом касании пробилось сквозь паранойю Питера и быстро накапливающийся страх доверия. Почувствовав, как напряжение уходит, и поддавшись тоскливой боли, сдавливающей грудь (боли, которая, казалось, была всегда, но стала еще сильнее после сегодняшней ночи), он поднял руки и обхватил торс Дэдпула. Ладони легли на середину мужской спины, и Питер шагнул вперед, прямо в личное пространство, прижимаясь лбом к груди Дэдпула, жмурясь и сдерживая плач. Однако у него перехватило дыхание, когда Дэдпул убрал руки с его плеч, напрягся и… не обнял в ответ.  Подсознательно Питер знал, что так будет. Кроме того, он всегда любил обниматься и, став Человеком-пауком, стремился наладить связи с другими суперлюдьми в попытке найти того, кто понял бы его. Но каждая попытка заканчивалась провалом, ибо все видели в нем ребенка. Тот же Бек (который просто был засранцем) так думал, умело манипулируя! И теперь отчаянный Питер пытался сблизиться с чертовым незнакомцем! Даже зная исход, было больно от отвержения. Так всегда происходило, потому что: недостаточно хорош, недостаточно взрослый, недостаточно серьезен! Недостатков в нем находили много.  Лицо горело от смущения, лоб, прижатый к спандексу мужчины, вспотел от напряжения. Он должен отпустить Дэдпула, не только в переносном, но и в буквальном смысле. — П-прости,—  выдохнул Питер сквозь стиснутые зубы, крепко зажмурившись и шмыгнув носом, собираясь покинуть личное пространство мужчины и убежать со всех ног от нового унижения. Просто ещё одна дерьмовая ситуация в копилочку с Беком, выставившим его дураком, и Эм-Джей, бросившей с проблемами… — Не надо сожалеть. Ты сделал для этой девушки всё, что мог. Глаза Питера медленно расширились, когда руки Дэдпула обхватили его спину и плечи, окончательно притягивая к своей груди. — Ты никогда не сможешь сделать что-то уродливое – лучше: оно такое, какое есть. Тебе остается лишь помочь. Он говорил ещё что-то обнадеживающее, но Питер сосредоточился лишь на ровном, хотя и несколько более быстром, чем обычно, стуке сердца Дэдпула под тем местом, где прижималась его щека. Сосредоточился на крепких мышцах… Их тела прижимались, не оставляя пространства, и он мог чувствовать бедра, пресс, кобуры и ремни для оружия. Рот старшего в маске нежно прислонялся к макушке Питера, а руки расположились на плече и боку, своими габаритами почти полностью закрывая Питера.   Это объятие не было похожо на то неуверенное от Питера. Оно вообще не походило ни на одно объятие, которое краснеющий снова и снова Питер получал раньше. Нет, его не обнимали, его просто держали. И хотя эти слова не сильно различались между собой, то близость и интимность самого действия – очень. Даже с Эм-Джей он не испытывал таких ощущений. Наверное, потому что она не была почти двухметровым шкафом из твердых мышц... Но вау, ему так приятно сейчас: тепло тела этого человека, тихий голос и стук сердца, слабый аромат одеколона, смешанный с более сильным запахом меди, кожи и оцинкованного металла… Потребовалось некоторое время, чтобы выйти из этой уютной, обволакивающей дымки, и осознать, что ком в горле исчез, желание плакать утихло, а напряжение ослабло. Не изменилось одно – румянец. И не изменится, если они продолжат прижиматься так сильно: его ноги до сих пор между ног Дэдпула, а рельефные мышцы живота только путают мысли. Спандекс действительно не очень толстый. Эти размышления напомнили о собственном облегающем, тонком и откровенном костюме. Интересно, осознает ли это Дэдпул… ведь наряду с другими воспоминаниями о первой встрече, Питер ясно помнил, что тот косвенно упомянул о своем влечении к Человеку-пауку. Тогда Питер был мелким, но сейчас... — Блядь, твои волосы так приятно пахнут. Глаза распахнулись от рассеянного щепота Дэдпула, а лицо приобрело новый яркий оттенок. Несмотря на старания, сдержать глупую улыбку не удалось: — Спасибо. — Щека всё ещё прижималась к груди мужчины. — Могу поделиться названием, если хочешь?  В других обстоятельствах этот разговор создал бы неловкость, но не сейчас, когда дыхание обнимающего Дэдпула до сих пор чувствовалось на волосах. Удручила только его реакция: тихий, пренебрежительный смешок: — Шампунь мне ни к чему, малыш.  После он начал освобождаться из объятий. Питер тоже отстранился, вернее, ему пришлось, ведь это, хотелось или нет, должно было закончиться. Прохладным ночным воздухом обдало тело, а в животе поселилось необъяснимое неприятное чувство. Этот момент между ними был чем-то большим? Или ничего не имело смысла и Дэдпул сейчас собирается уйти?  «Черт, мы даже не поговорили нормально!» — Питер нахмурился, ненавидя себя за то, что потерялся в объятиях, и не сосредоточился на более важном, почти ничего не услышав из сказанного мужчиной! — Ты слишком молод, чтобы так много хмуриться, — Дэдпул постучал по складке между его бровями. — Я не молод, — выпалил Питер, а затем попытался пояснить: — Я молод, наверное, но не… Точнее, я был намного моложе в нашу первую встречу, но… н-не сейчас. — Сейчас не слишком молод, да? —  повторил Дэдпул, встретившись с ним взглядом и наклонив голову.  — Не слишком молод для чего именно?  Алое лицо от этого насмешливого и очень, очень двусмысленного тона, по мере осознания собственных слов и ответа мужчины, стало ещё более ярким. И да, он снова не вник в главное – в разговор, позволив до невозможности нелепым мыслям и чувствам вести и словесной рвотой втянуть в смущающую ситуацию! Что он должен ответить? Это флирт? Будет ли ответный флирт воспринят хорошо? Умел ли он вообще флиртовать? Хотел ли он флиртовать?  Дэдпул серьезен или хочет просто посмеяться над ним? Дэдпул вообще… Дэдпул. Питер избегал зрительного контакта, неловко возился с маской в руке, протирал ладони о бедра и только в последнее мгновение пришедшая мысль принудила поднять глаза: — Тебя зовут Уэйд, верно? —  он никогда не получал подтверждения: так как всегда лично накладывал вето на опросы о нем с кем-либо из Мстителей или на взлом файлов Щ.И.Т. с целью найти информацию. Если резкая смена темы и позаботила мужчину, он никак этого не показал, просто кивнув и сделав шаг назад, поднимая и опуская руки в коротком поклоне: — Уэйд Уилсон, единственный и неповторимый! — выпрямился, отступив ещё на шаг, оставляя между ними больше пространства, что не могло не броситься в глаза. — Но ты ведь знал это, верно? Будучи Мстителем и всё в этом роде. — Ну, да… Или нет, вообще-то, — бровь Дэдпула, а точнее, Уэйда в маске вздернулась в непонимании. — Я узнал твое имя или, точнее, догадался, услышав, как ты назвал его Допиндеру много лет назад. Но я никогда и никому из Мстителей не упоминал о тебе или о нашей встрече той ночью на Кони-Айленд. Мужчина лишь на мгновение скептически уставился на него, словно не понимая такого жизненного выбора (Питер, впрочем, тоже не понимал большинство своих решений), а затем пожал плечами: — Ла-а-дненько. И всё же, я был уверен, что старина Железный Хер, наверняка, предупредит тебя о Дэдпуле. — Подобное обращение к Тони заставило вздрогнуть. — Вся хрень по типу: «держись подальше от этого безумного наемника, ему нельзя доверять!». Уэйд промолвил с легкой иронией, однако тихий, последовавший смешок звучал досадно. Тем не менее, Питер заострил внимание на другом, усердно подавляя неодобрение: переживания из-за смерти наставника, в каком-то роде заменившего отца, никуда не исчезли. Но только установив более или менее удачный контакт с другим суперчеловеком, который, как казалось, не видел в нем ребенка, он был готов уступить и показаться жалким, лишь бы не разрушить идиллию. Поэтому следующее заявление прозвучало умоляюще, чем осуждающе: — Не оскорбляй мистера Старка, чувак. Он был героем. — Да, черт возьми, он был героем, — с энтузиазмом выпалил Уэйд, а потом с таким же энтузиазмом добавил, будто это самая очевидная вещь в мире: — Но это не значит, что он не был хером. Если… если судить по неприязни многих людей к поведению Тони, прессе, нарекающей его высокомерным засранцем, и историям, рассказанным на протяжении многих лет другими супергероями (с юмором, конечно, но от этого не менее правдиво), то да, мистер Старк, пожалуй, подходил под этот ярлык… Даже те терки с Доктором Стрэнджем тому пример. Дерьмо. — Пожалуй, с этим не поспоришь, — прошептал Питер, хотя Уэйд определенно услышал его, потому беспечно промолвил: «С этим никто не поспорит».  После короткого замешательства мысли вернулись к ранее брошенной фразе: — Ты наемник? — Пф, не просто наемник, Пити, а Наемник Мирового Класса: «Каждое задание гарантировано, не торгуется ни о цене, ни о частях тела, болтливый наёмник – Дэдпул!».  Он закончил самопрезентацию и ухмыльнулся,с любопытством наклонив голову:  — А за кого ты меня принял? Питер ненадолго отвел глаза, рассеянно теребя пальцами край скомканной маски, обдумывая данный вопрос, до сих пор не понимая, расстроился ли он от того, что Дэдпул оказался наемным убийцей. — Наверное, за какого-то вигиланта. — Очень-может-быть, что моя профессия частично связана с вигилантизмом, — Уэйд задорно предложил. — Я пизжу и лишаю жизни самых отбитых хуесосов и мерзких преступников в округе, делая улицы немного чище, улавливаешь? Прям по самые яйца нахлобучиваю тех, кого не трогают слащавые модные штанишки, высокородные герои и закон. Он наклонился и немного приблизился к внимательно слушающему Питеру: — По сути, милашка, я выполняю грязную работу: те мерзкие вещи, до которых супергерои и закон не могут добраться из-за всего этого дерьма, связанного с общественным имиджем, коррупцией и бюрократической херней, — поднял указательные и большие пальцы обеих рук, создавая перед лицом Питера форму коробки. — Такие герои, как ты, Мстители, Фантастическая четверка, Люди Икс и прочие херы – вы все работаете в коробке. В рамках. Он отвернулся, продолжая говорить:  — Раз в несколько лет Мстители спасают планету, спасают миллиарды людей, а в особо неординарном случае – триллионы. Они производят большой фурор, восстанавливают свой стадометр и бла-бла-бла, — он повернулся вновь. — В то время как изо дня в день тысячи детей, женщин и мужчин, становятся жертвами торговли людьми ради секса, рабства, наркотиков, генетических экспериментов. Не говоря о том, как часто мне приходится сталкиваться с подобным дерьмом по типу недавно случившегося. Питер молча наблюдал за ним, впитывая каждое слово. По правде говоря, было не трудно воспринять эту информацию: он, увидев сцену с пытками насильника, практически пришёл к такому же мнению о Дэдпуле. — Я недолго пробовал себя в роли героя, Паучок, и это абсолютно не мое. Закончив, мужчина сделал глубокий вдох, а затем выдохнул, каким-то образом легко избавившись от мрачной атмосферы, прежде чем снова улыбнуться: — В любом случае, единственная разница между мной и вигилантом: мне платят за то, чем я занимаюсь. Питер насупился, вглядываясь в гравий под ногами:  — Ранее, во… в-время изнасилования, тот п-парень был... з-заказом? — Этот пиздюк? Ха! — он громко и довольно театрально рассмеялся. — Нет, нет, нет, Пити, этот говнюк просто оказался не в том месте для себя, но в нужное, блядь, время для меня. Сразу стало лучше от осознания, что это было не очередное задание: Дэдпул готов помочь людям вне зависимости от вознаграждения. Этот нюанс был важен для Питера. Как ни странно – очень важен. — Я рад, что ты был там, потому что... — Питер сделал паузу и тихо вздохнул. — Потому что я бы не смог. Я бы опоздал, и если бы ты не... тогда она... — Горло сжалось в узел. — И я не хорошо справился, в отличие от тебя… Боже, ему действительно нужно собраться! Чем таким веет от Дэдпула, что Питер так спокойно показывает себя ноющем неудачником? Какого черта!? — Эй, да ладно, малыш! — дрожащий голос парня заставил Уэйда приблизиться, и от этого жеста Питера обдало странным облегчение. — Как я уже говорил, ты делаешь всё , что в твоих руках, действуешь только в пределах своих возможностей, – и несмотря на все эти старания, жизнь всегда будет по-королевски иметь тебя. Он говорил это раньше? Мозг Питера был так сосредоточен на объятиях, что полностью пропустил мимо себя эту часть. — Знаю, это не ободряющая речь в духе Капитана Америки, но я предпочитаю говорить по фактам: вся эта сахарная хрень только усугубляет ситуацию. Нет смысла готовиться к какому-то дерьму с блядскими навязанными розовыми очками, потому что, милый, оказавшись по уши в этом дерьме, ты увидишь, что в нем нет никакого другого цвета, кроме коричневого. И не насыщенный, сладкий шоколадно-коричневый, как твои милые волосы, а отвратительный коричневый, как отвратительный поток говна, вытекающий из канализации после трехдневного музыкального фестиваля. У Питера хватило сил лишь на легонькую усмешку через всхлип. Он обратил взгляд на Дэдпула, который ещё ближе приблизился, тихо и внимательно наблюдая за ним. Просто наблюдая. Вдруг захотелось увидеть глаза Уэйда... вообще всё его лицо. Увидеть его так же, как он видит Питера – без маски. Он уже собирался попросить снять её, когда мужчина, пристально вглядываясь в лицо Питера с тем же вдумчивым выражением, заговорил: — Святые. Долбанные. Угодники. Как ты можешь выглядеть таким чертовски милым, когда кажешься будто вот-вот заплачешь. Я точно знаю, что это не мой фетиш, но Иисус Христос... — изумленно прошептал, а затем, тряхнув головой, словно пытаясь прийти в себя, серьезно добавил: — Я очень, очень не хочу, чтобы ты плакал, малыш, несмотря на то, что мое либидо сейчас в ахуе. Что я могу сделать? Хочешь, чтобы я снова обнял тебя?  Лицо Дэдпула, скрытое под маской, выглядело одновременно полным надежды и обеспокоенности, и Питер лишь уставился на него, чувствуя, как собственные щеки разгораются от смущения, а рот открывается в удивлении, стоило услышать продолжение: — Потому что, не буду врать, я абсо-блядски-лютно не стал бы возражать. Черт возьми, это было так приятно! Блядь, ты даже подходишь под все мои стандарты, Паучок: красивые каштановые волосы и глаза, идеальная задница и упругое тело! Он особо подчеркнул последнюю часть, оглядев Питера с ног до головы, прежде чем на долю секунды запрокинуть голову и тихо выругаться. — И учитывая всё это, а также что ты заявил, что уже достаточно взрослый, – а это само по себе возбудило меня более чем наполовину, – у меня определенно встанет, если ты снова прижмешься ко мне всем телом. — Он сделал небольшую паузу. — Ну, как тебе идея повторных обнимашек? Уэйд, казалось, закончил… и Питер… вау, – лицо Питера стало горячим, как никогда, походя на помидор. На раскаленный помидор! Он был ужасно не готов к такому, пусть и почувствовал трепет в животе и польщенность от откровенных комплиментов и признания Уэйда в влечении, о котором всегда подозревал. Вся ситуация казалась настолько неправдоподобной! Питер сумел лишь несколько раз моргнуть и натянуть нервную улыбку: — Э-э... это... — пролепетал он, неловко потрогав свободной рукой влажные от пота неопрятные волосы. Что вообще красивого в его обычных, непокорных каштановых волосах, да и в глазах тоже? Черт возьми, они были даже не каштановые, а просто карие! А что касается его задницы… Дэдпул продолжал глазеть, чуть раскрыв рот, пока невесомо не провел пальцами, без какого-либо касания, по губам улыбающегося Питера. — Да, улыбка определённо, определённо лучше слёз. Очаровательна, как картина, — Уэйд кивнул сам себе. Жутко смущенный Питер перевел взгляд с глаз мужчины на его рот и затем на грудь, пытаясь сообразить, что ответить. Какая-то часть с трудом могла поверить в услышанное, а другая, неопытная и никогда прежде не бывавшая в таких ситуациях, хотела знать, как реагировать. Он никогда не был объектом такого откровенного внимания. Тем более мужского. И сам никогда не рассматривал другого мужчину в таком ключе. Но, будучи честным с самим собой, не мог не признаться, что ему нравится. Ему нравится это внимание, ему нравятся пархающие бабочки в животе –впервые со времен влюбленности к Эм-Джей в старших классах. Питер даже не возражал против прилагательного «очаровательный» или «милый», которое Уэйд уже несколько раз произносил в его адрес. Эм-Джей тоже несколько раз называла его милым за эти годы. Фразы вроде «готов блеснуть своей милотой?» и «поторопи свою милую задницу, мы опаздываем», но он всегда думал, что она шутит. Использует просто ради того, чтобы использовать. Точно так же, как когда люди называли его милашкой, иногда в школе, в университете или мимоходом, – и это всегда звучало не как комплимент. Но каждый раз, когда Уэйд произносил это слово... он говорил так, будто действительно так думал. И, эй, «милый» – это просто более изысканное слово для обозначения привлекательности, верно? Единственным человеком, когда-либо называвшем его привлекательным и симпатичным, была Мэй, что, в общем-то, мало о чем говорило. Питер надеялся... надеялся, что Уэйд действительно считает его именно привлекательным. Он желал быть привлекательным для Уэйда. Питер не знал, почему и откуда взялись эти желания, но он точно знал, что Уэйд ему нравится. Иначе давно бы оскорбился на все его знаки внимания. Примерно так и начались увлечения Лиз и Эм-Джей: внезапное осознание симпатии... за которым последовали ужасные, неуклюжие попытки пригласить их на свидание. Боже, с Уэйдом такого не хотелось! Это не может занять год, как в случае с Лиз, или несколько смертей и недоразумений, как в случае с Эм-Джей... Он просто должен... Щелчок. Должен... Щелчок. — …тер, ты в порядке? Ты всё ещё со мной? — Уэйд щелкал пальцами, пытаясь привлечь его внимание. «Черт, я не должен так отвлекаться!» — Да, извини, я просто... очень, очень устал. — Согласен, уже пиздецки поздно. Или рано, — Уэйд пожал плечами. — В любом случае, нас ждут сладкие сны и единорошки, — он тихо рассмеялся и собирался ещё что-то добавить. Но Питер должен взять на себя инициативу, быть немного смелее, перестать удерживать себя от поступков! Делать первые шаги. — Да, поздновато, — быстро бросил Питер. — И так, ты, кхм… не мог бы ты, ну, знаешь... Уверенность, которую он мысленно обрел, улетучилась на расстоянии целых миль, заменившись звуками неудачных подростковых попыток заговорить. Но Уэйд слушал. Слушал так, словно Питер собирался сказать что-то важное. — Эм, так... хм, это э-э-э… кхм, увижу ли я тебя снова в окрестностях города? Снова по городу? Что. Это. Вообще. Было!? Слава Богу, это не школа или университет, где ответом было бы очевидное «да», и он выглядел бы полным тупицей. Нью-Йорк огромен, так что этот вопрос не настолько плох, но всё равно идиотский! Только взяв мысли под контроль, пришло осознание, что Уэйд смотрит на него с непроницаемой маской. И хотя Питер уже чувствовал себя лучше, и не так остро переживал недавно случившееся, нечитаемый взгляд Уэйда сильного напрягал. Однако паучье чутье оставалось совершенно спокойным. Так в чем дело?.. — Ты хочешь этого? — Уэйд с любопытством спросил. — Ты действительно хочешь увидеть меня снова? Питер нахмурился, но понял, почему Уэйд задал этот вопрос таким растерянным тоном. В конце концов, существует масса причин, по которым Человеку-пауку не стоит находиться рядом с вооруженным, очень опасным наемником, находящимся по ту сторону закона. Но все это не имело значения, когда то, что он испытал и увидел в Дэдпуле, нарисовало картину человека с потенциалом стать героем, но который всё ещё хорошо справлялся с ролью антигероя. В конце концов, миру нужны разные герои. Для Питера Дэдпул – просто герой другого типа. Да, Питер совершил много ошибок и дерьмовых поступков, но решение сохранить встречу с Дэдпулом в тайне много лет назад оказалось одной из немногих вещей, которые не ощущались ошибкой – это должно иметь хоть какой-то смысл! Связь, способная внушать доверие, – вот чего так хотелось. Кроме того, Питер впервые в жизни испытал супербыструю влюбленность. В парня. И он абсолютно не против такого опыта. Ведь в этом нет ничего плохого, верно? Может, на этот раз всё пройдет безопасно и надежно? — Да, хочу, Уэйд, я... — Питер сглотнул и почувствовал, как едва остывшие уши снова нагрелись, готовясь признаться в симпатии. Но тут вдалеке послышался слабый, но быстро становящийся громче звук полицейских сирен. — Пора мне съебываться, Паучок. Тебе тоже, кстати: нельзя, чтобы Человека-паука увидели рядом с тем бардаком, который я там устроил, — Уэйд рассмеялся, и Питер с сомнением взглянул в сторону переулка. — Все королевские лошади, вся королевская рать и их мамки не смогут собрать это пятно дерьма обратно, мальчик! Следовало бы встревожиться, но, честно говоря, Питер ожидал чего-то подобного после событий на автомагистрали и на Кони-Айленд. Кроме того, его совершенно отвлекал тот факт, что Уэйд уже уходил в сторону пожарной лестницы, расположенной на краю здания в нескольких метрах от него. Они так и не договорились о новой встрече; мысль снова не видеть Дэдпула в течение многих лет – была невыносима. Внутри всё сжалось от разочарования и страха. Он прикусил губу и сделал полшага вперед, набирая в грудь воздух, чтобы окликнуть Уэйда и попросить о встрече. Но из-за обостренного слуха сирены завыли ещё громче: послышалось, как внизу на улице собираются люди... а удаляющаяся фигура мужчины была уже на другом конце здания. Питер шумно выдохнул: вся тяжесть, сброшенная за время, проведенное с Уэйдом, снова осела в теле. Он судорожно сглотнул и сжал губы, глядя на маску в руках:  — Наверное, не хочет меня больше видеть... Я стал старше, но всё ещё просто мальчишка, — раздраженно пробормотал он. Глаза горели, грудь болела. Вздохнув и фыркнув, Питер натянул маску и прошел несколько шагов, а затем перешел на бег и запрыгнул на следующее здание, увидев вдалеке более высокие постройки, откуда он мог начать прокладывать свой путь через Манхэттен в сторону Квинса.