Rise and fall

На дворе конец XIX – начало XX века. Тройственный союз уже сформирован, Антанты ещё нет: Российская и Британская империи пока не подписали договор о взаимопомощи. Мир на грани войны, какую свет ещё не видывал. Одно неправильно сказанное слово может начать катастрофу. Королевство Италия находится среди тех, кто желает – нет, жаждет – переустройства мира. Он, как и Австро-Венгрия с Германской империей, не доволен своим положением на геополитической арене и считает, что заслуживает большего. У каждого из членов Тройственного союза есть свои причины находиться в нëм. С Францией у Германской империи личные счëты из-за спорных территорий. Австро-Венгрии хочется господствовать на Балканах, где мешает ей это сделать Российская империя. К слову о нëм, в последнее время разногласий между этими двумя становится всё больше и больше. Никто из них не идёт на уступки, все в первую очередь заботятся о своëм благополучии. Немец поддержал желание австровенгерки – на том и сошлись. Отношения арийца и славянина уже исчерпали себя. Они давно расстались. В это же время между Шварцем и Вольфой пробежала искра. Со временем оба поняли, что у них очень много общего. Хотелось чаще видеться, проявлять больше нежности и заботы друг к другу. Очевидно: лёгкая симпатия переросла в любовь. От рождения у Австро-Венгрии имеются проблемы со зрением. По мере взросления она видела всё хуже и хуже. Ситуацию усугубляли войны, в которых имперка получала различного рода травмы, даже если и выходила победительницей. За это еë прозвали «слепой». У Джульетты на фоне всего этого развился комплекс неполноценности, но близорукая не показывала это никому... Никому, кроме Густава. Тот еë поддерживал и подбадривал в ответ. Германская империя сам по себе довольно холодный, безэмоциональный, упрямый, жëсткий, моментами вспыльчивый, грубый, высокомерный и жестокий, но когда рядом оказывается любимый человек, то в миг меняется на заботливого, спокойного, терпеливого и мягкого. Межличностные отношения в Союзе весьма нестандартные. Пока два арийца особо не скрывают своей привязанности друг к другу, итальянец ощущает себя третьим лишним. Пусть его это и не расстраивает, но достаточно раздражает. Вольф бесит Франко: у них тоже есть спорные территории. Фабио не нравится, что его земли – Трентино, Триест и Южный Тироль – находятся во владении этой выскочки. Для Королевства Италии решающим фактором в его политическом сближении с Германской империей стало резкое обострение колониального противостояния с Францией, захватившей в 1881 году Тунис. Вдобавок, по договору он обязан вступиться за эту слепошарую дуру в случае, если на неë нападут. Впрочем, его худшие опасения сбылись. На территории Австро-Венгрии давно кипят межнациональные и межэтнические разногласия и конфликты. Будущий фашист мысленно называет эту женщину «вторым больным человеком Европы» – первым, конечно же, является Османская империя. В общем, славяне недовольны своим положением в империи и мечтают о собственном государстве. Всë, что может предложить Джульетта – автономную республику наравне с Австрией и Венгрией, но так же под своим контролем, и выдвигает кучу невыгодных, в особенности, для Сербов, условий. Естественно, такое положение дел не остаётся без последствий. С момента образования военного блока из трёх европейских изгоев-неудачников прошло больше десяти лет, а ситуация в мире не улучшается. В противовес Тройственному Союзу сформировалась Антанта. В еë состав входят Россия, Франция и Британия. Фабио отчëтливо понимает, что, скорее всего, войну развяжет либо Германская империя, либо Австро-Венгрия. Провокации идут со всех сторон. Каждый ждёт, пока чужая сторона проявит открытую враждебность по отношению к другой, чтобы спокойно выставить еë агрессором, а себя жертвой. «Если вся эта чертовщина начнëтся по вине нашей дорогой стервы, то я за неë заступаться не стану. Пусть «Ромео» втягивается в этот конфликт ради своей Джульетты, – мысленно приговаривает в голове Фабио. – Ха, а ведь будет вполне романтично, если оба сдохнут в один день». Всё-таки войну на два фронта немецкий народ не потянул бы даже с союзниками, тем более, против сильнейших держав не только во всей Европе, но и на целом материке, даже с учётом того, что Российская империя сдаёт свои позиции. В этот «тихий» период перед войной глобального уровня у Шварца и Вольф родился сын. Он оказался незапланированным ребëнком. «Незрячая» успела овдоветь до отношений с германцем. От предыдущего брака у неë остались две дочери. Церковь относится к подобным женщинам с лëгким пренебрежением. Да, в целом их не притесняют, но репутация таких высокопочтенных дам страдает. До обычных женщин, потерявших мужа, мало кому есть дело. Даже без учëта этих негласных правил, ребëнок, рождëнный вне брака, будет отвергнут обществом – в большинстве случаев. Воплощения в целом стараются не заводить потомство: чаще всего дети в будущем свергают родителей с их места. Редко, когда переход власти происходит добровольно. Иногда случаются исключения, как, например, с Великобританией: у него целых четыре сына. Густав никогда не горел желанием стать отцом. Более того, он испытывает неприязнь к любым детям и считает, что их нужно воспитывать как собак – то есть, дрессировать. Понятное дело, имперец не обрадовался рождению ребëнка, тем более в такое время. На носу война, которая может начаться в любой момент, а ему приходится играть роль заботливого папашки, ведь на мать расчитывать нельзя. Если кто-то узнает, от кого у Германской империи сын, у Джульетты могут возникнуть проблемы, поэтому он всем говорит, что одна из любовниц понесла. Об этой легенде известно всем, кто знаком со Шварцем, но практически никому не раскрыта правда. Франко, как приблежëнный союзник, удостоился такой чести. Кроме него, больше этот секрет не знает ни одна живая душа. Так летели дни, месяцы и годы. Мальчик рос здоровым, похожим внешне на мать и внутренне на отца: белокурый, голубоглазый, с аристократично-бледной гладкой кожей. Воплощения страны рождаются полностью похожими на обычных людей. Только по вступлению в должность проявляются нечеловеческие черты, такие, как окраска в цвет флага. Но у них всё ещё сохранялась человеческая маскировка, которую они могут активировать по желанию, и которую так активно и часто используют в повседневной жизни для своей же безопасности, да и удобства тоже. В людских обличиях всё-таки ходить удобнее.

***

Фашист на всю жизнь запомнил тот день, когда впервые увидел малыша. Одним довольно пасмурным прохладным вечером все трое находились в одном из кабинетов Рейхстага. В мрачную комнату с серыми стенами и тëмной мебелью свет проникал плохо из-за туч. Дополнительные источники освещения не включали. Кажется, им и так было комфортно. Или они просто не хотели будить спящего младенца на руках женщины, сидевшей на чëрном кожаном диване. Сам хозяин помещения стоял спиной к гостям, молча глядя в панорамное окно, являющееся выходом на балкон. «Сапожник» – а именно так прозвали Королевство Италию в кругах элиты из-за формы его полуострова – сидел рядом с женщиной и рассматривал ребëнка, завëрнутого конвертиком в пелëнку. Искал черты родителей на лице наследника. Решившись нарушить тишину, спросил: – А как вы его назвали? – Пока никак. Мы понятия не имеем, кем он вырастет: республикой, федерацией, герцогством, королевством, – ответил глава семейства, нервно теребя штору. – Рейхом. У Вас же так называют период наивысшего расцвета германского государства. Да, Второй Рейх? – подколол Франко. – Кайзеррейх, раз уж на то пошло, – грубо, сквозь зубы выдавил из себя собеседник. Он не особо любил прозвище «Второй» в свой адрес. – Ну или так. Как скажешь, – итальянец не желал нарываться на разборки с немцами, тем более здесь и сейчас. – А человеческое имя у него хоть есть? Дали? – Нет, ещё не придумали. Мне, если честно, всё равно, как этого щенка будут звать, лишь бы слух не резало. – Что, даже кличка собаки подойдёт? – усмехнулся итальянец, желая разрядить обстановку и понять, насколько сильно арийцу плевать на своего сына. – Да хоть кошки, – отмахнулся главнокомандующий. Джульетта до этого момента не проронила ни слова, так как с самого начала их романа ей было известно о неприязни еë возлюбленного к детям. Устная договорëнность между ними гласила, что в случае беременности Шварц возьмëт всю ответственность на себя и заберëт ребëнка до его совершеннолетия. Делалось это во избежание неприятностей. Тут Королевство смекнул. Ведь в случае чего это может быть козырем в рукаве. Стоит упомянуть о том, что имперец имел свои планы на наследника. Несколько лет назад Российская империя обзавëлся потомком. Александр точно так же, как и Густав, не обрадовался появлению нового члена семьи. Однако отнëсся к такой ситуации более спокойно. Романов долго не мог придумать имя для мальчика. В итоге остановился на Владе. Позже Романов младший слегка изменит его и сменит фамилию после революции, но это случится нескоро. Поскольку оба имперца теперь имеют детей с не очень сильной разницей в возрасте, почему бы не воспользоваться шансом и не попробовать наладить контакты через них? Шварц опасается войны на два фронта, так как Российская империя и Третья Французская республика обязались помочь друг другу в случае проявления агрессии со стороны Германии к одному из них. Благо, Великобритания пока ещё ни с кем из них не подписал никаких соглашений о взаимовыручке.

***

Дни сменяют ночи, недели летят словно минуты, а атмосфера в Европе только накаляется. Преемнику Второго Рейха исполнилось восемь, а потомку имперской России двенадцать. Вполне себе возраст для знакомства и заведения новых связей на будущее, как показалось правителям двух государств. Тем более медлить опасно. Будь у кого-то из представителей монархии дочка вместо сына, посватали бы сразу после рождения младшего или младшей, но судьба уберегла двух будущих врагов от этой участи. Одним солнечным июньским утром Александр Романов пригласил сына на разговор и пояснил, что от него требуется. – Просто подружись с ним, я прошу. У нас сейчас много проблем, и новый вооружëнный конфликт нам не нужен. Мне и так сейчас приходится договариваться с Японской империей по поводу островов на Дальнем Востоке. Если он нападëт на нашу территорию, то переброска войск станет проблемой. Языковой барьер не должен стать препятствием на пути, поскольку все олицетворения с рождения знают латынь. Можно сказать, это встроенная функция, от которой нельзя избавиться. К тому же Влад изучает немецкий с шести лет на равне с французским и только недавно принялся за английский. Немцы уже находятся в дороге и через пару дней должны будут прибыть в Петербург.

***

По приезду мальчишки почти сразу нашли общий язык. – Доброго дня, позвольте представиться, Владимир Романов. Можно просто Влад, если Вам так удобно, – протягивает руку будущий революционер, не забывая перед этим поклониться. Гость, недолго думая, делает ответный жест. – И Вам доброго дня, моë имя Дитрих... Шварц, – с небольшой паузой называет свою фамилию блондин, явно нервничая. Глаза пацана перед ним излучают дружелюбие, неведомое до сей поры немцу. Такие же светло-голубые, как у него, но с сероватым оттенком. Такое ощущение, словно две льдинки рядом поставили. Но льдинки холодные, а этот взгляд очень тëплый. Владимир несомненно выше Дитриха на целую голову и более спортивного телосложения в связи с тяжëлыми физическими нагрузками на предвоенной подготовке перед армией. Сам Дитрих ничем не выделялся. После того дня ребята начинают неплохо общаться и вести переписку. К сожалению, ситуацию на геополитической арене их зарождающаяся дружба не изменила. Постепенно встречи сходят на нет, и им остаётся только писать друг другу письма. С наступлением войны летом 1914 года связь со славянином прервается. Они находятся по разные стороны баррикад. Правда, тогда ещё никто не знал, что это только Первая мировая. Никто понятия не имел о том, что в этом же веке произойдёт вторая – более жестокая и кровавая. Пока что все говорят «Великая война».

***

Королевство Италия, как и обещал себе, принял нейтралитет, несмотря на договор с Германской империей и Австро-Венгрией. – Пфх, кто бы сомневался? Как я и предполагал, устроила заварушку она, а расхлëбывать нам! – проговаривает мысли вслух мужчина в тëмном костюме, сидя в кресле и держа в руках газету, пока на столе перед ним в свете настольной лампы лежат документы. – Этот Второй больной человек Европы вот-вот сдохнет! И что тогда? Останусь только я и Густав! Российская империя уже вступился за сербов, Франция с Британией тоже объявили войну. Германия не потянет два фронта уж точно! Как ни крути, ситуация патовая! Мне нужно сплотить народ вокруг себя, а не настраивать против! – Королевство откровенно срывался на крик. – Перейду к Антанте, тогда придëтся сотрудничать с Францией; вступлю на сторону «голубков» – вероятнее, сдохну. Ещё не известно, чем всё закончится и как мне будут припоминать этот союз, – монарх громко выдохнул. Он принял лучшее для себя решение – остаться в нейтралитете до поры до времени, а там видно будет, на чью сторону лучше перейти. В общем, выбрал тактику США – не вмешиваться, пока не станет очевиден исход.

***

Дела у Германской империи идут далеко не как предполагалось. План Шлиффена провалился. Они с французами осели в окопах, никак не продвигаясь. На востоке прибавляются потери. В море господствует Британский флот. К 1915 году целью Густава и Джульетты становится разгром Российской империи и выведение его из войны. Александру приходится сражаться не только с ними. В 1914 году Османская империя объявляет славянину войну, но у него ничего не получается. В апреле пятнадцатого страны Антанты предлагают Фабио присоединиться к ним, обещая выгодные для него условия. Выпадает шанс забрать свои территории у Австро-Венгрии. Ради приличия он берёт время на размышления. На самом деле ему действительно следует хорошенько всë обдумать и взвесить, ведь война – это всегда потери и риски. Рассуждает итальянец недолгого. Больше тратит время на формирование очередного военного плана. Буквально через месяц появляется новый очаг огня на границе Австро-Венгрии и Королевства Италии. Однако итальянские войска не добиваются успехов в военных действиях. Война на итало-австрийском фронте носит позиционный характер.

***

Как только Европа начала напоминать жерло активного вулкана, старший немец посылает младшего на границу с Францией. Дитрих проходит ускоренную подготовку в армии и отправляется на поле боя. Очевидно, его никто не спрашивал. До того рокового дня парень ни разу ни с кем не бился на смерть. Всю свою сознательную жизнь блондин учился, часто рисовал, увлекался дизайном одежды. Юнец не сопротивлялся Господину. Слово представителя монархии – закон. Густав запрещает обращаться к нему как к родителю на людях. Постепенно сын и вовсе перестаёт считать его семьëй. Относится к тому как к воспитателю, учителю, опекуну и в первую очередь Господину и имперцу, чьему распоряжению перечить нельзя. Будущий нацист думал, что это нормально. У его единственного друга практически идентичная ситуация. Пока ариец сидит в окопах, весь грязный, уставший и напуганный, коммунист находится в ссылке сперва в Австро-Венгрии, а позже в Швейцарии. Отчасти младшему немцу обидно, что Влад сейчас где-то там, далеко от линии боевых действий. Как так: немец, единственный потомок Германской империи, пребывает в зоне обстрела, в то время как «Сибиряк» прячется среди таких же арийцев? В глубине души, само собой, «чистокровный» рад за русского. Никому из двоих не нравится оставаться на разных сторонах. Оба хотят скорейшего окончания этого безумия. В первый день нахождения на поприще молодой немец впадает в ступор, пока его не приводят в чувство. Бледнолицый не понимает, не помнит, как и когда оказался здесь. Сколько прошло дней, недель, месяцев с начала кошмара? В момент, когда пуля пролетает в миллиметре от него, перед глазами проносится вся жизнь: обиды, взлëты, падения, успехи и неудачи. Приходит осознание: «А если мы проиграем? Что тогда? Что со мной сделают? А с отцом? Что будет с моим народом? Мы вообще выживем? – он помнит несколько солдат из отряда, которым некуда было возвращаться, которые умерли. – Я же ещё столько не успел сделать, увидеть, сказать. Нет! Я не умру! Не здесь! Не сейчас! Не в этом столетии! Не от французов, англичан или тем более русских! И уж подавно не от кого-то ещё!» – стискивая крепче оружие в руках, юноша не щадит никого. Ярость накрывает с головой. Страх смерти становится триггером. Любовь к Родине, к народу, к истории придаёт сил. Когда российская армия начинает сдавать позиции, сына имперца переводят на восточный фронт. Там он уже добивает войска противника.

***

В 1917 году по России проходит волна революций. Возглавляет их вернувшийся обратно в страну Владимир Романов с целью свержения царского режима и передачи власти в руки народа, возглавляемого советом. Александр сопротивления не оказывет. Отрекается от престола по собственной воле, если это можно так назвать. Во главу страны встаёт Временное правительство. В срочном порядке Влад встречается с Густавом и сообщает, что Россия выйдет из войны в одностороннем порядке, отдавая Германии часть территорий. Революционеру не нужны лишние проблемы.

***

Дитрих возвращается в Берлин после выхода Романовых из Антанты. Ужас близится к концу. По прибытии домой задумается: «Неужели всë настолько плохо, что Влад принял такое решение? – светловолосый хмыкает. – Так даже лучше». Несмотря на уход русских, германские батальоны на западе терпят сокрушительные неудачи. Больше Дитриха не отправят в армию. Империя решает не делать этого. Может, из жалости? Может, не хочет угробить единственного продолжателя рода и дела? А может, на то есть другие причины? Младший немец продолжает своë обучение как раньше, пишет картины, чтобы успокоиться, и чаще бывает в саду. С отцом практически перестаёт общаться. В начале Густав редко, но разговаривает с ним и отдаёт приказы. Чем сильнее близится конец, тем меньше они видятся. Делает вид, словно никакого сына у него нет. Есть только ученик, за чьим воспитанием приходится следить. Дитрих поступает так же, чувствует себя сиротой при пока ещё живых родителях. Мать не знал с самого рождения. Ведëт себя как гость в собственном доме. Где-то в подсознании надеется на победу, но, очевидно, это только мечты. В этом же году против Германии выступают США на стороне Антанты.

***

6 января 1918 Владимир Романов занимает место Александра Романова. Объявлена Российская социалистическая Федеративная советская Республика (РСФСР). Через полгода красноармеец застрелит имперца. Дитрих рад за старого друга. Лишь беспокоится о том, что в истории никогда раньше не существовало социалистических стран. Неизвестно, чего можно и нужно теперь ожидать от такого. В ноябре уже завершается Великая Война. У Густава Шварца происходит сердечный приступ. Второй Рейх пал, как и его союзники. Наступает новая пора для германского народа. Впрочем, не только для него. На политической карте мира появляется множество новых государств. Место Германской империи занимает Веймарская республика. Все немецкие колонии делят между собой победители. Дитрих вынужден принимать последствия. Его лишают всех завоёванных территорий. На похоронах новое олицетворение не плачет из-за смерти единственного знакомого ему родственника. Парень рыдает от досады, ведь теперь нормально жить юноше никто не даст. Когда на кладбище не остаётся ни одной живой души, кроме охранника, Королевство Италия подходит к могиле со словами: – Нужно лучше выбирать союзников, – и кладёт цветы на свежую землю.