Письма в Лиссабон

После возвращения в монастырь, Серхио старался не упускать Ракель из виду. Он боялся, что она может просто раствориться на его глазах, поэтому любую свободную минуту он проводил с ней, постоянно касаясь женщину и шепча ей, ранее несвойственные, ему вещи. Когда она читала или просто наслаждалась солнцем на лежаке в саду, он постоянно маячил где-то рядом, задавая ей глупые вопросы или же просто суетясь вокруг неё. Сначала Ракель думала, что он чувствует вину за всё, что наговорил во время ограбления и пытается таким образом замолить свои грехи, но позже она услышала его пьяную болтовню с Палермо, где он чуть ли не плакал от страха вновь потерять её. Так, она решила понемногу сместить его фокус на страхе и теперь подшучивала над ним для разряда обстановки. — Я тебя вижу. — повысила голос Ракель, спуская с носа солнечные очки, когда он стоял неподалеку и делал вид, что собирает с куста ягоду. — Я не прячусь. — натянуто улыбнулся он и вернулся к своему делу, просто трогая ветки и листья. — Будешь следить за мной — придумаю тебе задание, чтобы ты перестал выглядеть маньяком из куста. — рассмеялась блондинка. В ответ он лишь фыркнул и направился в монастырь, пытаясь сосредоточиться на вечернем уроке по дальнейшей безопасной жизни. Новенькие, прибывшие в монастырь быстро нашли себе занятие — Манила стала настоящей няней для маленького Цинциннати, Алисия заперлась в комнате с Викторией и изредка выбиралась поесть или поговорить с Профессором. И только парнишка Памплона втайне был занят разработкой плана по завоеванию сердца Лиссабон. Он не переставал думать о том, как горяча эта женщина. Его будоражила мысль о том, какой она может быть в жизни — взрослая, опытная, уверенная в себе. В классе она всегда стояла рядом с Профессором, а не сидела за партой, как остальные, что добавляло ей авторитета. Если ей доверяет Профессор, значит, она, определённо, особенная. *** — Если что-то непонятно или есть личные вопросы — обращайтесь. Монахи обещали ужин через час. — напоследок хлопнул в ладоши Маркина. Как обычно, банда начала перешёптываться и медленно подниматься с мест, переключаясь на новые темы для разговора. Складывая свои бумаги, Серхио краем глаза заметил, как Памплона подошёл к Ракель и принялся вместе с ней протирать доску. Одарив парня удивлённым взглядом, она бросила тряпку и прежде, чем выйти из класса, незаметно коснулась плеча своего мужчины. — Профессор? — стряхивая мел с рук, Матиас подошёл к мужчине и привлёк его внимание. — Слушаю. — Я слышал, что у вас были определённые правила… Ну… — он замялся, явно смущаясь своего вопроса. — Никаких личных отношений. — Были. — кивнул он, всё ещё не понимая, к чему он клонит. — Ограбление окончено, значит… Это правило больше не действует? — в глазах парня читалась надежда. — Учитывая, что почти все так или иначе связали себя личными отношениями внутри группы, я думаю, что теперь оно не имеет смысла. — незаметно усмехнувшись, чтобы не вгонять в краску собеседника ещё больше, Серхио кивнул, не имея представления, о ком говорит, или скорее молчит, молодой человек. — А вы? — неожиданно осмелел тот. — А я женат, Памплона. — гордо и немного соврал Профессор и поспешил выйти из класса. Он был не намерен обсуждать свою личную жизнь, по крайней мере, не на трезвую голову. Достаточно того, что в монастыре была отвратительная звукоизоляция. *** За ужином, банда, как обычно, не переставала смеяться и болтать. Звук стучащих приборов и разливающегося вина придавал небольшому дворику монастыря, освещённого гирляндами, атмосферу семейности. Ракель и Серхио не были любителями проявлений чувств на публике, однако не заметить их стреляющие друг в друга взгляды и неловкие прикосновения рук под столом, было невозможно. Моника отдыхала после истерики своего сына, у которого лезли зубы, поэтому, Ракель держала мальчика на своих коленях. Предлагая тому овощи или хлеб из своей тарелки, она поглаживала малыша и строила ему рожицы. Вместе они смеялись и будто были в своём мирке, за которым со стороны с улыбкой наблюдал Серхио. За другим концом стола, потерявший уверенность и немного выпивший Памплона, изливал душу своим товарищам. — Я смотрю на неё и перед глазами картина, как она заламывает тебе руку. Я даже в кино не видел зрелища горячее. — обратился Матиас к Рио. Богота и Палермо переглянусь, тихо посмеиваясь. Они не бы не упустили момент поставить в неловкое положение всех членов тайного любовного треугольника. — И чего ты ждёшь? Мы ещё в банке говорили тебе, как следует, пофлиртовать. — усмехнулся Богота, наливая себе виски. — Я это и сделал. Она не поняла намёков и лишь посмеялась. А потом мы пели Белла Чао и тут уже не до подкатов. — вздохнул паренёк. — Я давно знаком с ней. — хитро улыбнулся Рио. — Ещё с Монетного Двора. Она…Женщина. — Я не знал, что она была с вами уже тогда… — нахмурился Матиас. — Думал, Профессор подобрал её где-нибудь, как нас всех. — Подобрал не то слово. — рассмеялся Денвер. — Скорее, забрал. — Или переманил. — добавил Хельсинки. — Тебе что, мама запрещает пользоваться интернетом, недоумок? — съязвил Палермо, удивляясь глупости парня. Неужели тот не знал, кто такая Ракель Мурильо? — Или ты был в кругосветке последние пару лет? — О чём ты? — не понимающие смотрел на мужчин Памплона. — В любом случае, я спросил Профессора — правило «никаких личных отношений» больше не действительно, так что, у меня есть шанс. — Даю тебе миллион, если прямо сейчас и при всех начнёшь флиртовать с ней. — хлопнул в ладоши Рио. — Два, если пригласишь на свидание. — добавил Палермо. — Три, если предложишь уехать с ней вместе с тобой, когда мы покинем Италию. — облизнулся Богота. — Четыре, если встаёшь на колени и просишь её руки. — подытожил Хельсинки. — Если она соглашается на любое из ваших предложений — вы все должны мне по пять! — загорелись глаза Матиаса. — По рукам. — чокнулись бокалами мужчины, предвкушая настоящее шоу. Воркуя с Цинциннати, Ракель не подозревала, что на другом конце стола разразился настоящий спор на её сердце. Она была слишком увлечена ребёнком, скучая по своей дочери. Болтовня с Манилой и поглаживания Серхио её колена отвлекали женщину, поэтому она даже не слышала о чём разговаривают остальные члены банды. Положив руки на стол, Серхио кашлянул и уже было хотел предложить Ракель уединиться, как неожиданно к ней обратился Памплона. — Лиссабон? — окликнул её Матиас, одаривая широкой улыбкой. Та лишь повернулась и кивнула. — Не хочу быть наглым, но в курсе ли ты, что запрет на личные отношения больше не действителен? Не понимая, Ракель вновь кивнула, переводя взгляд на Серхио, который нахмурил брови и смотрел на парня. — А это значит…? — А это значит, что ты волен делать всё, что тебе захочется, не нарушая правил безопасности, Памплона. — ответила Ракель, надеясь, что он не начнёт флиртовать с ней прямо здесь. Вероятно, у Серхио остановилось бы сердце. — А это значит, что мы можем отправиться на пляж и выпить по джин-тонику! — подмигнул он, наблюдая, как в удивлении раскрылся её рот. — Я найду лучший пляж для нашего свидания. — Для нашего…чего? — с усмешкой выдавила из себя Ракель. Смех Денвера и кашель Серхио от застрявшего в горле кусочка моцареллы нарушили повисшую тишину. Палермо довольно откинулся на стуле, поджав губы. Он бы надеялся, чтобы это кто-нибудь снимал на камеру. Глоток воды заставил Маркина прийти в себя, его лицо залилось краской, а руки невольно сжались в кулаки. Он никогда не ревновал Ракель, на Филиппинах в её окружении не было мужчин, поэтому он даже подумать не мог, что когда-то испытает это странное, едкое чувство. Желание прямо сейчас подхватить её на руки, перекинуть через плечо и увезти на край света боролось с желанием узнать, что будет дальше. Увидев его нервозность, Ракель поджала губы, сдерживая смех. Мысль о том, что чувствует сейчас Серхио забавляла её, он открывал для себя новое чувство, которое, явно, возвышало её ещё больше в его глазах. Паника граничила со злостью, Ракель видела в его лице смятение и недовольство, однако, как бы ей не было смешно, она не собиралась давать ему поводы для ревности. И, уж тем более, скрывать, что давным-давно связала свою душу с ним одним. Блондинка отпустила рвущегося в песочницу Цинциннати и снова повернулась к пареньку. — Спасибо за предложение, Матиас, но я не заинтересована в этом. — отрезала Ракель, одаривая того мягкой улыбкой. — Почему? Мы могли бы узнать друг друга поближе, поехать куда-нибудь вместе, как только закончим дела здесь. — пожал плечами тот. — Ты слышал её, Памплона, ей это неинтересно. — подал голос Профессор, готовый взорваться. — Я очень уважаю Вас, Профессор, но сейчас это не Ваше дело, Вы сами сказали, что личные отношения теперь разрешены, будьте добры не мешать мне. С раскрытыми ртами банда наблюдала за происходящим. Не хватало только попкорна. — Матиас, ещё раз. Я уверена, что ты неплохой парень, но… — Но я на все сто подхожу тебе! Мы бы круто смотрелись вместе! — он не оставлял попыток. — Ты бы очень круто смотрелся рядом с её дочкой и матерью. — снова вмешался Маркина. — С мужем, думаю, тоже отлично. — С какой ещё дочкой и мужем? На её пальце нет кольца, Профессор, не пытайтесь обдурить меня, только потому что тоже на неё запали! Я был первым! И вообще, Вы женаты, занимайтесь своей женой и не мешайте мне строить личную жизнь! — рассмеявшись, Серхио выставил обе руки в воздух. — Ты слышал его, не мешай ему строить личную жизнь, любимый. — наконец, женщина повернулась к Серхио и улыбнулась. — Нет… — выпучил глаза Памплона, осознавая, каким идиотом он выставил себя при всех. Вытянув губы, Ракель наклонилась к Серхио и тот немедленно поцеловал её, обозначая смельчаку, что ему ничего не светит. Под громкие крики и улюлюканье банды, она улыбнулась своему почти мужу, чувствуя, как усиливается его хватка на её руке. — Не могу поверить, что вы все издевались надо мной! — крикнул Памплона. — Вы знали, что она жена Профессора и молчали? — Ты, вероятно, слепой и глухой. — похлопал его по плечу Палермо, наливая в свой бокал вина. — Мы выпьем за эту парочку или нет? С хохотом банда встала со своих мест и протянула бокалы в центр, пока Серхио и Ракель стояли в обнимку. — Думаю, теперь я буду не просто следить за тобой, но и целовать каждый раз, когда вижу. Никто не может думать, что ты свободна. — прошептал он ей на ухо, попутно целуя волосы. — Ты становишься собственником. — хихикнула Ракель, утыкаясь носом в его грудь. — Не люблю делиться своим. А ты моя. Наклонив её лицо ближе к себе, он крепко поцеловал любовь всей своей жизни, пока издалека доносился свист и аплодисменты.