Obsession is the worst thing

      — Кстати, я недавно закупился новой бандурой, чтобы разнообразить освещение. Look! — Парень откатил компьютерный стул немного в сторону от одного из мониторов, на который была прикреплена веб-камера.        Сзади него стояли две неоновые напольные лампы, а к стене с божьей помощью прикреплена светодиодная лента. Яркий свет ядерно-зеленых цветов вполне гармонировал с необычным имиджем Су Бона, более известного под псевдонимом «Танос».        В последнее время парня настигала сплошная череда неудач. Еще недавно он с позором проиграл рэп-батл, так как в последнем раунде забыл строчки собственной песни, а пару недель назад и вовсе вскрылось, что он по уши в долгах! В силу своей ветрености он вложил почти все сбережения в новую криптовалюту, что оказалось плохой идеей.        В связи с затруднительным положением в области финансов и карьеры, парень решил разнообразить свою деятельность и начал вести прямые трансляции. Это дело приносило ему хоть и пока что не очень большой, но какой-никакой доход. Онлайн изначально был неплохой за счет его медийности в сфере музыки, а деньги с донатов позволяли платить за жилье.        Он вернулся в прежнее положение посередине между тремя мониторами. Теплый свет настольной лампы упал на угловатое лицо, пока темные глаза следили за сообщениями, быстро всплывающими сбоку экрана.        — Ну что? Как вам, чат? — откинувшись на спинку стула, что снова затемнило его голову, Су Бон с крайне важным видом затянул в рот пар из ярко разукрашенного вейпа.        Бегая взглядом по мелькающим комментариям, он успевал анализировать реакцию аудитории.        В какой-то момент парень нахмурил густые брови и издал недовольный, хрипучий вздох. Он бросил источник никотина куда-то в угол заваленного стола, с рывком наклонился и в пару кликов мышки заблокировал пользователя, подметившего кривое положение ленты.        Он повернулся лицом к экрану, на котором был показан вид с веб-камеры и аккуратными движениями пальцев поправил фиолетовую прическу. Прямо в этот момент заиграла короткая музыка. Искусственный голос озвучил вопрос: «Ку. Ты еще месяц назад говорил, что собираешься стримить на заброшке в Ёндоке. Так когда будет стрим?»        Су Бон на секунду замер в одном положении и взглянул на текст доната. Затем, не меняя безразличного выражения лица, отклонился в сторону и потянул за собой микрофон.        — Я поеду туда где-то недельки через две, — он небрежно копошился в проводах и каких-то сторонних вещах, в поисках телефона. — Понимаете, brothers, меня пригласили на несколько дней в Тайланд для участия в одном проекте. Это не займет много времени, но стримы я проводить не буду.        Наконец найдя смартфон, Су Бон посмотрел на время.        — Нам пора закругляться, guys — его лицо хоть и приняло удивленное выражение, но тон голоса оставался таким же.        Рэпер вновь переключился на свое изображение, а затем, посмотрев в камеру, растянулся в довольной улыбке.  ***       — В какой ты там Тайланд собрался? — Нам Гю подпирал голову одной рукой, другой листая в телефоне посты про последние неудачи рэпера. — После твоего позора с тобой даже за деньги работать не будут.        Парень нервно, в то же время злобно бормотал себе это под нос, вспоминая последние фразы Таноса об отъезде.        В маленькой, душной комнатке единственным источником света являлся экран старого ноутбука. Темные шторы, едва прикрывавшие окно над кроватью, были задернуты. Посуда и банки из под пива, коими был заставлен весь стол, напоминали миниатюрный городок, жителями которого являлись дохлые мошки.        С громким стуком положив смартфон рядом с клавиатурой, парень поставил локти на стол и закрыл лицо руками.        — Целых две недели, — он то ли жалобно, то ли устало выдохнул, при этом издав какой-то странный гортанный звук. Ладони плавно перешли в область выше лба, растянув кожу и оттянув брови вместе с верхними веками.        Быстро дергающаяся нога заставляла весь стол ходить ходуном. Бегая глазами по деревянной поверхности, Нам Гю думал лишь о том, что не будет иметь никакого контакта с Таносом еще как минимум четырнадцать дней. С одной стороны его радовало, что он не увидит это смазливое, высокомерное лицо ни в своем клубе, ни в толпе людей на улице в центре Сеула. С другой же чертовски расстраивало.         Начиная с их первой встречи, личность Су Бона вызывала в голове Нам Гю самые разные, противоречивые друг другу, но в то же время абсолютно понятные чувства. Его ужасно раздражало снисходительное отношение парня к окружающим. Должность промоутера в клубе вынуждено подкидывала почти еженедельные встречи с артистом, которые он так ненавидел, но с нетерпением ожидал.        Он до последнего думал, что испытывает крайнюю неприязнь. Что при первой же возможности, когда рэпер снова искривится в ехидной гримасе, он как щенка вытащит его за шкирку в туалет и разукрасит его смазливое, но блядски красивое лицо. Он сопротивлялся до последнего, пока осознанно не принял то, что сам ищет его глазами в той самой толпе, что целенаправленно ждет встреч каждую неделю, что мониторит его социальные сети и под очередным выдуманным предлогом крутится в любимых ресторанах Су Бона.        С неприятным шаркающим звуком он отодвинул стул назад. Отпихнув валяющуюся на полу одежду в сторону, Нам Гю вышел в коридор. В квартире стоял плотный мрак, в том числе и на кухне. Одержимость порой заставляет человека идти на необъяснимые поступки, в том числе и покупку маленькой однушки в центре Сеула. (Дабы быть ближе)        Все еще потирая болящие от яркого света экрана глаза, он небрежно нащупал в темноте чайник, чуть его не уронив. Ловким движением пальцев он щелкнул по кнопке и вода медленно начинала бурлить. Парень с силой ударил по выключателю, в следствие чего светлую, неубранную кухню осветила дешевая лампочка без люстры. Среди грязной кружки и пустой миски, в которой до недавнего времени находились какие-то крекеры, на столе валялась пачка сигарет. Достав одну, Нам Гю отрыл в настенном шкафчике зажигалку и уже через считанные секунды вокруг его лица бабочкой кружил и клубился дым.              Одержимость порой заставляет человека идти на необъяснимые поступки. Она как медленно наступающая метель. Сначала дует легкий ветерок, а затем и глазом моргнуть не успеешь, как ранее мягкое дуновение уже сбивает тебя с ног. Она действует как яд. Только отравляет не тело, а разум. Одни только мысли об объекте стимулируют выработку окситоцина.        Особенно сильно она действует на более импульсивных и горячих людей. Новость о возможной встрече, контакте, коммуникации заставляет нервно дергать ногой, безжалостно обкусывать губы и сжимать кулаки до тех пор, пока на ладонях не останутся красные отпечатки ногтей. Как бы человек не старался противиться этому, аккуратно извиваться вокруг и легонько потирать угловатые плечи парня, только лишь ощутить на себе взгляд темных, холодных глаз —  дело обычное и уже довольно приевшееся.        Самое страшное, это когда жгучее желание мешается с самой глубинной ненавистью. Бесконечные попытки выбить внимание среди всех остальных, как хищник безжалостно дерется за добычу, сделаться удобным и нужным заставляют чувствовать себя униженным. Отвращение не только к себе, но и к объекту вожделения застывает тяжелым комом в груди, перекрывая доступ кислороду. Неприязнь к высокомерию, себялюбию всегда дает о себе знать, заставляя противоречивые чувства выплескиваться наружу через истерики и ковыряние кожи на руках. Но только стоит костлявым пальцам с аккуратным, ярким маникюром пробежаться вдоль широкой ладони для рукопожатия, как мимолетный экстаз мигом выбивает остатки негативного мнения из головы.