Союз Лета и Зимы

      Святилище Нака — одно из старейших и исторически значимых мест Страны Огня. Храм, расположенный у самых границ Конохи и окружённый лесным массивом, остаётся одним из немногих не до основания разрушенных во время нападения Пейна сооружений клана Учиха. От самого квартала мало что осталось, а за его восстановление никто не брался, не претендуя даже на территорию для новых построек. Среди жителей эта местность считается проклятой, ведь все знают, кому принадлежала эта земля, кто на ней жил и что здесь происходило.       Когда Саске вернулся в Коноху, он вступил в законное право собственности и построил там большой дом в таком же традиционном стиле, как и дома в поместье клана Хьюга, с просторным садом и каменной оградой. Дом с самого начала казался слишком велик для живущего в одиночестве человека без какой-либо прислуги, но даже сейчас, когда Саске женат, дом всё ещё огромен, хотя и с присутствием в нём его жены становится более обжитым и уютным.       С первыми лучами солнца Саске отправляется в святилище Нака, чтобы разобрать старые свитки с историей клана Учиха. Он давно изучает старые записи, делает пометки и исправления. На разбор большей части свитков ему потребовалось немало времени, поэтому теперь, после почти трёх недель регулярного исследования текстов от рассвета до заката и бесчисленных часов до поздней ночи, он начал вести историю собственной жизни.       Он чувствует присутствие Хинаты раньше, чем слышит её шаги и тихую молитву у фонтана перед святилищем. После следует молчание, два поклона, затем пара мягких хлопков ладоней, снова молчаливый поклон и шёпот молитвы. Шорох сандалий по каменной дорожке и деревянному полу обрывается, когда она снимает дзори и входит в святилище в носках.       Как обычно, Хината останавливается у курильницы, и Саске искоса наблюдает сквозь отросшую чёлку, как она проводит палочкой благовоний у живота.       Своим присутствием она нарушает обычай. Несмотря на сведения о происхождении геномов их кланов от одного предка, она не кровная Учиха, а это место священно для его семьи и носителей элитной родословной. Она знает об этом и всё же приходит, но Саске не против.       Обмахнувшись благовониями, она подходит к нему, бесшумно ступая ногами в белоснежных таби по гладкому полу…       Хината ещё недостаточно продвинулась, чтобы по-настоящему проявить себя, но Саске уже очень хорошо знает жену, чтобы видеть её осторожность, вызванную чувством ответственности за две жизни вместо одной. Ему нравится наблюдать за её движениями, и поначалу он этому удивлялся, но она способна заворожить; такой грациозностью обладают только те, кто тренировался с юных лет, каждое её движение лёгкое и плавное, поза правильная, осанка ровная.       Она скользит и останавливается позади него, читает его заметки, разворачивает свитки, пролистывает заплесневелые подшивки и долгое время молчит, наблюдая за его работой. Когда она заговаривает, тихим, но уверенным голосом, Саске признаётся себе — и только себе, — что восхищается её манерами.       — На экзамене ты пропустил бой Наруто-куна и Неджи-нии-сана… Я и сама большую часть провела без сознания, н-но… именно тогда Наруто-кун дал важное обещание: что, став Хокаге, изменит судьбу клана Хьюга.       Саске не раз слышал об этом обещании, и более того, он видел результаты тех самых изменений в клане Хьюга. Трансформация произошла быстрее, чем ожидалось, и хотя ещё есть над чем поработать, определённые улучшения неоспоримы. Саске даже уверен, что подавляющее большинство старейшин Хьюга теперь недолюбливают Наруто, что бессмысленно, поскольку Хокаге обладает не только силой, но и верой своего народа, поддерживающего его решения.       Он не оглядывается на Хинату, чтобы увидеть, как она теребит манжеты рукавов кимоно.       — Мы отступили от былых традиций… и… м-многим сложно это принять… Н-на это нужно время. Обиды… и неприязнь… б-будут неведомы лишь новому поколению… но… такое будущее всё же лучше.       Она улыбается так, как всегда, когда думает о Наруто, со смесью нежности, уважения, благодарности и, возможно, чего-то большего, чему Саске не знает названия. Он чувствует боль, чем-то схожую с ревностью, но сомневается, что в сложившихся обстоятельствах имеется смысл поддаваться этому чувству.       — …Со временем всё станет только лучше… П-прошлое, наполненное ненавистью и жестокостью, не несёт ценности. Как оно может помочь будущему? Я-я… не хочу п-передавать нечто подобное своим детям. — Саске слышит шорох ткани, когда Хината прижимает руку к животу, и замечает, что тот слегка выпирает. — Знание об этом породит лишь больше боли… ненависти и жестокости.       Саске молчит и не шевелится. Хината не видит его лица, чтобы понять, достигли ли её слова его слуха; в плечах его нет напряжения, свидетельствующего о раздражении, а рука замирает над недописанным текстом. Тогда-то Хината понимает, что он слушает, а не просто терпит её, поэтому рискует поделиться ещё одной заключительной мыслью.       — Наруто никогда не просил нас забывать… только прощать. Н-но… зачем помнить плохое?       Она задерживается ещё на мгновение, пока Саске нехотя не возвращается к свитку. Когда Хината, наконец, собирается уйти так же тихо, как и пришла, она ласково проводит ладонью по его плечам. Он расслабляется от этого прикосновения, поворачивает голову и глядит ей вслед.       Саске признаёт, что есть качества, которые ему всё больше нравятся в жене, что при всей кротости она обладает собственным мнением и удивительно сильными убеждениями, которые никогда и никому не навязывает. Она просто излагает суть вещей, предстающую перед её глазами, высказывается искренне и не пытается своевольничать.       Он провожает её взглядом, наблюдает за плавным покачиванием волос, бёдер и резко опускает глаза на свиток перед ним. Почему-то легче не смотреть, когда он окликает её почти шепотом:       — …Хината.       Она без колебаний оборачивается, тряхнув длинными волосами, и смотрит на него выжидающими светлыми глазами.       — Д-да?       Его рука снова замирает, на мгновение Саске задумчиво глядит перед собой и гадает, хочет ли задать Хинате вопрос. Стоит ли и какие будут последствия.       — В твоём клане велись похожие записи?       Она кивает, зная, что он заметит краем глаза, зная, что это не весь вопрос, и ожидает.       — После всех этих изменений… что вы с ними сделали?       Теперь Хината улыбается, но в её яркой эмоции есть лишь намёк на веселье.       — Мы сожгли их, — говорит она тихо, но с ноткой гордости в голосе, который нисколько не дрожит. — Все. Дотла.       Саске поворачивает голову ровно настолько, чтобы встретиться с ней глазами и обменяться понимающим взглядом, выражение его лица меняется, перенимает её улыбку, хотя, как всегда, его улыбка больше похожа на ухмылку, более сдержанная и менее открытая. После того, как он чуть склоняет голову, его внимание возвращается к свиткам, и Хината покидает святилище, её шаги легки, поклон изящный, а на губах играет едва заметная и загадочная улыбка.

***

      Спустя полчаса, вернувшись домой, через кухонное окно Хината замечает столб дыма. Она стоит у раковины и отставляет миску с промытым рисом, чувства гордости и счастья наполняют её, на мгновение овладевают ею, и, несмотря на прошлое Саске и его склонность цепляться за то, что лучше отпустить, она радуется, что не ошиблась в нём.       Какое-то время Хината улыбается про себя, засмотревшись на серые витки дыма, тянущиеся ввысь над верхушками деревьев и растворяющиеся на фоне бескрайнего небосклона.