Гарри Поттер и Новогодний праздник. Мюзикло-мюзикл

В новогодний сезон все хотят чуда: чтобы все исполнилось. И чтобы исполнилось как можно скорее. В канун этого чудесного нового года Гарри Поттер сидел у волшебного окна в кабинете директора. Было холодно – он только пришел после тренировки на метле: Гарри не успел ее разогреть и мерз с непривычки так отчаянно, как если бы все его внутренности превратились бы вдруг в замороженные сосульки; да вдобавок еще его била крупная нервная лихорадка под названием «волнение и тревога, вызванные волнением и тревогой, вызванным тем или иным событием» - а на его душе было именно тревожно из-за всего происшедщего. Гарри, чтобы хоть как-то согреться, своей широкой задом встал поближе к камину. Но даже этот камин был для него слишком холоден, потому что его, как оказалось потом с ужасом и разочарованнием, обдал ледяной ветер из распахнутого окна. Гарри, чтобы немного сохранить тепло для спины или бедер, обхватил свое пузо рукой. Вдруг дверь распахнулась: вошел директор, одетый по-праздничному. «– Гарри… – сказал профессор Дамблдор. - Что ты здесь делаешь?». «« Я здесь стою у камина… – сказал Гарри, пытаясь скрыть волнение в голосе. Он старался не смотреть по бокам своего живота. – Мне холодно». –« – Что ж, это нормально. Сейчас будет очень холодно», - сказал директор задумчиво и распахнул окно. Гарри вздрогнул - за окнами бушевал мороз. «— Профессор… – прошептал Гарри. - Мне холодно!». «— Сейчас будет очень жарко», сказал Альбус и кинул Гарри в камин. Гарри с размаху врезался в пылающую стену огня: «Ой! - заорал он с восторгом, который мог сравниться разве только что с ощущением счастья, когда кто-то бросает тебя в раскаленный металл. – Жарко!». Дамблдор захохотал, а потом вдруг запел: «Я помню чудное мгновенье, Когда я, мальчик озорной В лесу увидел гриб-сосновый С его зеленой головой… И все ж в душе осталась память, В ней есть волшебные черты: С того осеннего утра Я, значит, гриб». Гарри завороженно слушал его: и, хотя слова песни были не вполне знакомы ему, начал подпевать: « Я не люблю людей и стран, Но в этой жизни мне везло: Меня с младенческого возраста Всегда любили все равно! Но я в печали оттого, Что все кончается весной; Ведь я, наверно, гриб сосной…» Дамблдор вдруг оборвал песню. Гарри удивленно на это покосился и спросил: «Что такое?». –« – Я забыл слова, — объяснил Альбус задумчиво; его брови вдруг приподнялись. – Ну и хорошо. Ужасная музыка…». «Но ведь она чудесной!» - закричал Гарри и тут же почувствовал сильный толчок в зад. Вылетев из кабинета профессора, он пролетел метров пятнадцать по длинному пахнущему коридору и оказался возле гостиной у камина. Здесь был праздничный вечер: вокруг горели десятки огоньков; в комнате танцевало и смеялось немало людей. Рон – в голом животе, с бутылкой « шампанского» и бокалами, в которые уже успела набежать слюна - танцевально виляя хвостом, подошел и обнял его: «— С новым годом, Гарри! - закричал он радостно и грустно. - Давай с нами!»— сказал он весело-игривым баритоном с кавказским акцентом. На Роне был белый смокинге, который очень шел к его черному телу. « А что такое „Новый год?“ — поинтересовался Гарри с некоторым беспокойством. - Почему мы празднуем?». « Потому-что, сынок… потому», – ответил Рон. Они поцеловались. И Гарри стал петь: « Рон — мой верный пес, Рон — любимый конь, и я хочу тебе в любви признатся, А ты — моя жена». «Это про любовь? – спросил Рон. - Или про коня»? —« – Это я сам придумал – я поэт», - засмеялся Гарри. «А, так ты поэт?» – обрадовался Рон. «– Я еще учусь», - кивнул головой Гарри. В это время Гарри услышал чей-то пронзительный смех, который заставил их оглянуться – и увидел Гермиону, с ногами залезшую на огромный торт. Гермиона была одета в костюм снега из ваты. Она хохотала так сильно, что у из волос образовался вихрящийся ореол над головой и она была теперь очень похожа на Санта Клауса. Гарри с ужасом смотрел, как она портит торт – она раскачивала на нем ногами, как ветка, готовая рухнуть от порыва северного ветра; потом торт размазался по всему полу – он был очень жирным. Гермиона запела: « Что за прелесть эти зимы! И снега, что так белы — Как снег пушистые твои усы, Как белый мех твой воротник! А торт с мороженным в коробке Кричит в твоей руках, как крик… А если хочешь ты любви — Ищи на кухне шоколад!» «О-ооо!» — закричал Рон, хлопая и улыбаясь своей знаменитой голливудской улыбкой. А Гарри подумал, что надо бы как следует ее стукнуть. Он хотел даже подойти и всадить кулак под ее пушистое брюхо, но не стал: в его руке был бокал шампанского, а не кулак. Но тут он увидел, как к ним направляется Снейп - высокий и тонкий в белом. «Что здесь такое? – с подозрением спросил профессор, подходя ближе и оглядывая стол. - Почему здесь торт?». « Мы празднуем новый год» - ответил Ронов бас из темноты. «А кто у вас отвечает за безопасность?», - сказал профессор с некоторым раздраженьем в голосе. «Я»,- сказал Хагрид, выходя с другой стороны из темного прохода: на нем тоже была пижама в снегу – и его лицо казалось совершенно темным за густой бородой. « Ну так убирай торт», - ответил Снейп раздраженно — и Хагрид немедленно стал сгребать остатки, которые были разбросаны по полу, в одну кучу и совать ее подальше от Снейпа, боясь его гнева. Снейп подошел еще ближе к столу, посмотрел в лицо Гарри долгим и внимательном глазом и вдруг, схватив со стола бутылку шампанского, разбил ее о свой же нос. «Ты что, дурак! – закричал Гарри. — Что ты делаешь, а»? Он схватил Снейпа подмышки и поднял высоко вверх. Профессор не оказал никакого сопротивления: наоборот – казалось, у Гарри появилась неожиданная сила. Он поднял учителя к окну – а затем с размаху кинул его в фонтан на снегу у подножия башни. Профессор с глухими ударами ударился об землю в снег лицом и разбился надвое. «Что вы наделали! — завопил Дамблдор, выглядывавший из-под мантии Снейпа. — Ты разбил этого прекрасного старика!». «Да это не старый он!» - заорал Гарри. Снейп совсем развалился — Рон почувствовал к учителю почти материнское чувство и заплакал. « Ты его убил! Это был прекрасный старый учитель», – закричал Дамблдор, поднимая Гарри за шкирку. Но Гарри не стал слушать и стал петь: «О, старый, глупый человек… Я помню твой последний снег – Ты, словно старый белый кенгурунг, С утра бежал за колбасой… Старик, ты кренделя плясун И ты меня в снегу догнал – Но только это все равно! Ты сам упал и умер там…» И Рон снова заплакал. Дамблдор вдруг схватил Гарри за шиворот, вытащил в холл - а потом с размаху стукнуло головой об дверь. «Не смей! Никогда! Ты понимаешь — НИКОГ ДА! Не говори так про мертвых!». «Хочу и буду!» - ответил Гарри. Дамблдор ударил снова, и Гарри увидел в воздухе свой череп. « Я сказал – не смей!»— снова крикнул директор. «– Нет, – ответил Гарри и снова запел песню о смерти: «Я люблю твой труп холодный в луже! И твои мозги на белом льду! И ты, о бедный человек с седой макушки Я тебе в гроб сходила покажу! Но все равно тебя не брошу… Ты сам себя из снега сделал на снегу! Вот, значит – ты теперь сугроб… Нет больше в сердце холода - только новый год!…» Дамблдор вскочил — на секунду показалось, будто из его носа полезли усы-иглы. « Что за бред ты городил, мальчишка!» – закричал он и замахался палкой. Дамблдер попал ему прямо между бровей. Гарри закричал, и его лицо покраснело. « Я хочу жить! – закричал Гарри. - Не убивайте!». «Я тебя проучу», — крикнул Дамблдор, и Гарри увидел у своего уха длинную, как ножница, палочку. Гарри понял, как он был неправ. Профессор, правда, был не слишком сильный волшебник – но очень страшный: у Гарри треснула кожа и разошелся шов на животе между двумя шрамами. « Это же вы сами сказали: «Не убий!» А теперь убиваете!» Гарри с размаху пинанул Дамблдора по лицу: в лице профессора раздался тихий треск. Дамблдер упал и отпустил Гарри; его очки слетели на снег. «— Ах ты, сопляк вонючий! Ну ладно!» Дамблдер встал; его волосы развевали ледяные ветры и он казался каким-то очень древним сединоподобным старым магом. Он размахнулся своей палкой еще сильнее, чтобы добить обидчика и убить его окончательно. А Рон, в это самое время сдернув свою черную бороду на пол, схватил со стены большой топор и кинулся навстречу директору и с такой ненавистью крикнул: " — Ах ты старая вонючка!» и занес топор над лысой головой директора и размахнулся, как будто это была его собственная голова. Рон уже хотел обрушить на старика свое страшное холодное орудие, но Дамблдор неожиданно отпрыгнул к камину — и его нога попала прямо на край пылающих угольев, от них пошла полоса черного дыма и пепла — Дамблдор упал прямо посреди камина. Хагрид в панике кинулся было его вытаскивать, но Дамблдор сразу загорелся, как сосновная веткой - пламя охватило его и через мгновение он превратился просто в горящие головешку на полу, который стал быстро дымиться; потом все затихла. «Ну ты и урод, Гарри!»,— сказала подошедшая к ним Гермиона. А Гарри вдруг очень захотелось петь. Он протянул: « О Дамблдон, мой добрый дед! Ты в жизни сделал столько для меня, И я готов за это жизнь свою отдать! Но все-таки я не люблю людей. Ты мне был как мать. Я буду о тебе скучать, Пока не стану сед… Противный, глупый дед!…» Потом он стал танцевать и пел. Он посмотрел на пылающий Дамблдор, и ему сделалось еще смешней. Рон, стоя в луже шампанского – у него на лбу был след от упавших брызг - тоже что-то спел: « Зима так холодна, А я — твой верный конь; и мне плевать на всех, Кто в этом холоде умрет… И лошади, и люди — всё одно!…» Дамблдор с треском вспыхнул – а его голова разлетела по стене брызгами расплавшегося золота и серебра: Гарри вспомнил про своего учителя и почувствовал, как на глаза навернутся слезы. Но нужно было забыть про него и праздновать с новым годом и новой свободой. Все пошли в большой круглый холл с зеркальным шаром под потолком - где уже стоял длинный стол, покрытый белой салфеткой из ваты; вокруг горели разноцветные магические шары. А в углу стоял стол на двенадцать человек – на нем лежали все, что только мог вообразить ум и глаз: конфеты « Пьяный кроличий нос», бутылки с красной икрой, и много разных вкусностей – от жареных оловянных солдатиков в банке, похожих одновременно на огромных жуков, до огромного курятина; было много фруктов: арбуз с черной икрой, арбуз с икряной икрой, и даже маленький лимон. В центре зала была накрыта гигантская елка, в которой были вмонтрирована огромная голова Деда-Мороз, с длинной белой бородой, и он что то бормотал. «Новый ГОРОД ВСТРЕЧАЮТ ВСЕ-Все! С НОВЫМ ГОМО-НО-ГОМ» - сказал Хагрид в мегафон. На его возглас из всех щелей зала донеслось дружного хлопаньем ладоний: это все стали кричать. «А что за гомоног такой?», – спросил Рон. « Гомоногами называются люди, — ответил Хагрид, — которые из жалости к другим людям носят на лице бороду и волосы. И чтобы люди им сочувствовали». И он начал целоваться у всех на глазах и все захохотали – даже Снейп. Все засмеялись, но на самом деле не от смеха - а чтобы дать выход ярости. Играла музыка « Шопена», и было так здорово танцевать. На часах шел двенадцатым час. Гарри подумал: наверное уже двенадцать. Но было только три минуты двенадцатого. И все вокруг были в костюмах – у Рона было платье, которое называлось шубкой из кроличьего мяса, Джинни оделась Снеговиком- Снежным Мужичком, Невилл обмотал лицо и руки изолентой; у всех были большие картонные красные лица - как в рекламе. А у Гарри ничего. Ему стало завидно. « Да уж, не повезло мне с костюмом, - подумал Гарри. - Что я, хуже всех? Надо ведь чем - то отличаться…» Он взял в руки большую тыкву с торчавшими в стороны ушами и сунул ее под мантию, чтобы имитировать костюм снежной бабы. В этом наряде он почувствовал себя как никогда живым и настоящим, он танцевал со всей силой своего тела - не обращая внимания даже на боль от того, что его тело все еще оставалось в огне и золе… А потом часы пробили двенадцать, все закричали « «ГО-ОМО-НОГ!» - и стали бить кулаками друг об друга. «– А ну все в хоровод!!!»,- заорал Хагрид – «Вставайте все! Новый Год к нам приходит!». Все бросились врассыпную в разных направлениях. А Хагрид и профессор Люпин стали кружить и хлопать в ладони, изображая новогодний праздник. Гарри понял — надо тоже хороводить, как Хагрид с Люпином; он тоже начал кружить и запел: « А на столе стоит бокал И у камина два коня А я стою и вижу их – Но в сердце боль моя! В моей тарелке вобла В твоей сердце лед… Я вольный панк! Но ты меня не поймешь …» Сзади подошел Малфой и посмотрел с ненавистью и ужасом. Он не знал слов из песни и решил импровизировать из головы: «О, что мне снег – я не волшебник И не смогу поднять топор. Что, правда, что ли, я так стар?! И мне не нужен новый дом: В моей кровати есть матраc — А я сплю под столом!» Но он запнулся и спел случайно вместо слова « матрас» — слово « упыри» – так громко и фальшиво, отчего у него на голове зашевелился парик из конских волос с маленькими ушами, как от электротоков. Малфою стало стыдно и он сел прямо в снег лицом к стене. В это время запела Гермиona: «О чем поет снеговичиха В своей постели на полу? О том что жизнь — сплошная муха. Как в ней найти приют?..» В эту самую минуту все увидели, что в камине уже догорели уголья старого профессора. В эту ночь Дамблдора хоронили как мертворожденного – в первый день нового года, в полночь. Все встали и спели очень грустный хор: « У нас нет больше деда, А только гроб… Эх! Ну и пусть! У нас зато есть Новый Год, Новый Год…» А дальше, как и полагается при похоронах, все сели за новогодный праздничный стол и стали пить и танцевать, а потом начали играть в снежки. Снаружи шел снег с морозца – и от него по всему замку летали жуки. Дамблдор лежал в сугробе - как маленький черный гробик, покрытый снегом на манер снеговика. И Гарри с удивлением понял – сбылось новогоднее чудо, которого они так сильно ожидали. В этот день он понял много важного: что не стоит так много переживать и грустить; надо просто идти, и делать вид перед людьми что все хорошо, и тогда умрет все плохое.