Странный образ жизни

Реймонд уже готов выстрелить. Рука — ровная, дыхание лёгкое, левая нога выставлена вперёд. Флетчер смотрит поверх своих пижонских очков, и замирает, что абсолютно нормально в такой ситуации, но совсем за пределом нормы для таких скользких типов как он. Вроде бы замолкает, но глаза и плотно сжатые губы сигнализируют, да что там, кричат о страхе их обладателя. Смит конечно отнюдь не телепат, но в его голову транслируется: «Неужели ты всё же собираешься меня застрелить? Так просто, Рей-Рей? После всего, что с нами было…» Реймонд задирает подбородок, бодрясь, но всё, что он сейчас из себя представляет — его поза, его выражение лица, его мысли и идиотская ситуация, в которую он сам себя поставил, кажется ему до такой степени нелепым, что он невольно издает фальшивый кашель. Застывшее лицо Флетчера потихоньку оттаивает: глаза начинают часто и неритмично моргать, уголок рта еле заметно ползёт вверх одновременно с бровями. Ну вот, момент упущен: всё окончательно превратилось в какой-то театр абсурда. Даже свет от единственной горящей лампы стал казаться слишком ярким. — Да блядь. — шипит Реймонд, обессиленно опустив пушку. — Ага! — Питер не упускает шанс выпустить пар, вложив в свой ликующий возглас максимальную громкость, от которой у Реймонда слегка заложило уши. Если бы на столе стоял бокал, то тот бы того гляди и треснул, — я знал! Есть ли во фразе «Лондон для тебя закрыт, и не смей, блядь, соваться ко мне в дом» что-то непонятное? Сраный Флетчер, думает он. Точно покатался по Европе, отлежал бока на пляжах и отельных койках, накупил себе всякой дребедени (вроде до одури сладкого парфюма, который сейчас пощипывал ноздри Реймонда), а теперь решил заявиться. Словно он просто приехал с затяжного отпуска, а не вышел из тени наперекор данному ему приказу. Или угрозе, тут уж дело в восприятии. — Я знал! — придурок горел желанием конкретизировать свои выводы и выдумки для упавшего обратно в кресло хозяина дома. Больное, болезненное воображение. Что сказал Флетчер? Да ведь нихрена. Ни единого звука не издал. Это в голове что-то зашевелилось, что-то нашептало ему какую-то чушь, чтобы он не убивал несчастного идиота. Какой-то паразит, которого давно стоило протравить, но вместо этого Реймонд его подкармливал. Стейками и коньяком. — Знал что? — вяло реагирует Смит, потирая переносицу. По привычке затыкать ночного гостя не хотелось, хоть тот наверное этого и заслуживал. — Что я тебе ещё полезен, дорогой. — голос Питера как всегда сочился самодовольством, — Должен сказать, я немножко обижен тем, что ты думал об обратном, но ничего, вижу теперь мы на одной волне, да? Реймонд закатывает глаза и отрицательно мотает головой. Ничего он не знал. — Ну ничего, это поправимо. — детектив вальяжно приблизился к креслу со спины. — Сейчас настроимся на правильную частоту. Вытянем твою антенну, м? — пропел он хриплым полушёпотом, с хлопком опустив руку на чужое плечо. Смит почувствовал, как на его щёку брызнула чужая слюна и понял, что его терпение подходит к концу, когда невольно удивился что та не зашипела и не испарилась моментально. — Сука, ну какой же ты мудак! — с раздражением стряхнув с себя руку, Реймонд резко обернулся и грозно выдался вперёд, отчего Питер, подняв ладони перед собой в жесте капитуляции, с деланным спокойствием шагнул назад, в темноту. — Вот, динамик уже выкручен, просто замечательно. — бормочет он, сверкая улыбкой, которую Смит так и не смог расшифровать. Питер Флетчер улыбался всегда, кроме тех случаев, когда ему грозила реальная опасность. Любое другое время он зря не тратил и издевался над простыми, по его мнению, смертными. — Дерьмовая аналогия. — отвернувшись, Реймонд отклоняется на спинку кресла. — Да? –выдерживая ноту наивысшей степени оскорблённости, Флетчер прикладывает руку к груди. — А мне вот нравится. Может и не радио, а сама идея чего-то старомодного… — обойдя Смита, он присаживается на диван напротив. — Что-то простое, строго функциональное. Есть же магия в этом маленьком приёмнике. Вроде стоит себе, никого не трогает. А включишь… Питер прерывается на полуслове, боязливо бросая взгляд на Реймонда, который подозрительно пассивен его с того момента, как отвёл от него пистолет. Да что там, у него на лице вместо привычного «ещё-тридцать-секунд-и-я-тебя-придушу» было… ничего? Флетчер конечно не был экстрасенсом, просто-напросто великолепным сыщиком, но за несколько вечеров, проведенных с Реймондом, он уже научился понимать и читать его настроения, и доселе не сталкивался с подобным. Аномалия? Усталость? Ему бы удирать отсюда по-хорошему, всё же трюк с пистолетом его неплохо припугнул. Это же был трюк? Ещё год назад Флетчер был непоколебимо уверен в том, что если какой-нибудь Микки прикажет убить лучшего детектива Великобритании, то вряд ли его верный пёс Реймонд внезапно заскулит от нежных дружеских чувств. Да он перегрызёт его, пережует и выплюнет, даже и не вспомнив об их милых домашних посиделках с его же немого позволения, выраженного закрытой лишь на один оборот дверью чёрного входа. Он так думал, потому и готовился к смерти все два часа, как они ехали из киностудии после его (весьма удачного, кстати) питчинга. Даже не сопротивлялся особо: подёргал двери, да и Реймонда тоже подёргал, надеясь что тот потеряет управление, ещё пару раз пытался пробить стекло кулаком. Флетчер никогда не был сторонником религии, да и в концепцию фортуны он никогда не верил, но поняв что своими силами из этой машины он не выберется, ему внезапно стала симпатизировать идея о том, что можно получить помощь извне. И в принципе, так и случилось. — Ладно, ты меня всё равно не слушаешь. — Питер с досадой хлопнул по дивану. — Стало быть, уже жалеешь что так некрасиво прервал мою начальную речь? — он легонько кивает на направленный дулом вниз пистолет, всё ещё сжатый в руке Смита. — Милый, если ты хотел показать что рад меня видеть, это можно было сделать немного по-другому. Шумно втянув воздух, Реймонд угрожающе качнул пистолетом. — …но ты у нас большой мальчик и по-другому не умеешь. — спешно добавляет Флетчер, вновь натянув свою фирменную улыбку. — Что абсолютно нормально, до тех пор пока от этих игр никто не страдает. Ведь это игра, да? Теперь настала очередь Реймонда недоумевать. — Обычно такой чепухой страдаешь ты, так что у меня ни малейшего понятия нет о том что ты вообще имеешь в виду. — Смит едва ли не впился ногтями в подлокотники, но вовремя сдержался: он чувствовал, нет, знал, что его изучали, а такие детали обычно не ускользают от въедливых глаз всяких нахальных ищеек. Нет, конечно ему стоило убрать Флетчера. Ещё в самый первый раз, когда его попросил об этом Майкл. Но стоило запереть его в ящике, Флетчер сразу начал говорить. И исключительно по делу, что было ему несвойственно, так что пришлось его выпустить, чтобы выслушать. Несколько выстрелов и того уже и след простыл — убежал под шумок. Майкл отнёсся к этому нормально, но ясно дал понять, что за Питером нужно будет вернуться, едва подвернётся хорошая возможность. И вот, уже спустя несколько недель они проезжают Аллею Звёзд и Реймонда ошарашивает — он не знает, как это сделать. Разумеется у него был план, но он просто не может себе представить, что ему придётся привести его в исполнение. До этого всё казалось игрой — то, как они одновременно собирали материал на Бергера, как Флетчер заглядывал к нему, упиваясь мыслью о том, что он на три шага впереди; то, как они поочерёдно выкидывали козыри из рукавов, которые спустя мгновение превращались в ничто. Обыгрывать детектива было не просто по-странному весело, это вызывало привыкание. Даже идиотская манера общения Флетчера удивительно быстро привязывалась и становилась скорее правилом, а не ставящим в ступор неудобством. Спустя минут тридцать отчаянных попыток выбраться, Питер умолк насовсем. Смит посмотрел в зеркало заднего вида — образ Флетчера, мрачно глядящего в окно, надолго засядет у него в голове. Может, потому что необъяснимая печаль, которую он испытал, значительно превысила удовольствие, которое он должен был получить от своего окончательного и бесповоротного выигрыша. В общем, они бесцельно разъезжали по окрестностям часа два, пока Реймонд пытался договориться с самим собой. Потом просто остановился и выгнал того из машины, потому что в таком деле компромиссов быть не может — либо да, либо нет. Позже, он каждый день думал о том, было ли это «да» или «нет» для него самого. — Ну как же? — Питер деловито скрещивает руки на груди. — Ты может и называешь меня старой жабой, но наверняка сам в курсе, что я, во-первых, не такой уж и старый, а во-вторых, я не тупорылое животное. — сталь, появившаяся в его голосе на последней фразе, заставила Реймонда заинтересованно склонить голову. — Ну и последнее, хоть и не по значению: я всё же гораздо симпатичнее. — Сомнительно. — отбивает он, пряча нервозность в шумном вдохе. — Что из этого? — Флетчер морщится. — Ладно. Где я там был?.. а, к сути. Помариновавшись годик кое-где, я кое-что обмозговал. Знаешь, я ведь очень долго думал, почему ты, Раймондо, отпустил меня тогда. Ещё и так заботливо нашептал мне инструкцию, мол, в Лондон ни ногой. Помнится, я как-то говорил, что из тебя вышла бы отличная жена. Не отказываюсь: умеешь же одними словами согреть в холодную ночь. — он затянул с окончанием последнего слова, будучи не до конца в нём уверенным. — Ночи? На подмигивание Флетчера Смита подмывает вновь пригрозить пистолетом, но это уже кажется ему пошлым и неубедительным, даже со стороны. — Мне казалось, ты собирался перейти к сути. — Ай, вот давай мы с тобой не будем торопиться. — увлечённо проведя рукой по зализанным волосам, детектив закинул ногу на ногу, — не поверишь, но я немного скучал по нашим разговорам. А ты, вижу, уже отвык от моего любимого темпа, дорогой? «Мимо, уебок», — без удовольствия заключает Реймонд про себя. Он всё прекрасно помнил, потому что ничего подобного у него больше не было. Едва детектив был высажен в одном из многочисленных богатых районов, жизнь стала ещё более рутинной, чем была до этого. Несмотря на то что Майкл был к нему ближе всего, Смит не на секунду не забывал о своём месте. Тон общения тому способствовал: неизменно сухой и строго о работе, при случае абсолютное молчание, которое они оба так любили. Нужно ли говорить о том, что после лжи об устранении Флетчера, пришлось отдалиться от начальства? Хотел он этого или нет, по-другому просто нельзя — это предательство. Ради чего? Кого? Вопрос, который возникал у Реймонда каждый день и он не был уверен, что хочет знать на него ответ. К тому же, предположительные причины внезапно проявившейся сентиментальности его пугали: он думал, что это первый признак старения. — Уходи. — отрезает Смит. — Уезжай. Тебе нельзя здесь находиться, я тебе говорил. — А то убьешь меня? Прямой вопрос в сочетании со сверлящим взглядом заставил Реймонда пропустить пару секунд, прежде чем быть готовым на ответ, но едва он успевает открыть рот, как Флетчер продолжает говорить. — Доводилось ли тебе когда-нибудь читать «Осиную фабрику» Бэнкса? — детектив как ни в чем не бывало поднимается с дивана и проходит к кухонному столу. — Я знаю, что ты крайне занят, но ты всё же человек культуры. — Нет, — на выдохе отвечает Реймонд, чувствуя что его ресурсы уже на исходе. Флетчер немного мнётся на месте, поправляя свои любимые очки с оранжевыми линзами. Вообще, в нём будто ничего не изменилось: всё та же вопиющая самоуверенность, выраженная в пританцовывающей походке и улыбке во все зубы, та же страсть к броским цветам — он носил до нелепости яркую синюю водолазку по горло и кремовую кожаную куртку. И седина — она особенно приковывала внимание. Флетчер всё так же не красил ни бороду, ни волосы. Будто бы гордясь. — В таком случае, я думаю что ты не слишком огорчишься если я слегка подпорчу тебе удовольствие. — он опирается на стол рукой, его глаза мечтательно блуждают по потолку, — Знаешь, нет ничего лучше, чем открыть новую книгу, пролистать её в самый конец и прочесть пару заключительных предложений. По удовольствию это как сразу вгрызться в сочный персик, вместо того чтобы его сначала разрезать. В них самый сок, вся суть книги. Она для них написана. — увлечённо прикусив губу, Флетчер замирает на долю секунды, кидая мимолётный взгляд на своего единственного зрителя. Убедившись, что тот ещё следит за полётом его мысли, он продолжает, обходя стол — Так вот, я листаю в конец «Фабрики», и натыкаюсь на примечание редактора, где мне крупными буквами велят срочно вернуться в начало, чтобы не наткнуться на концовку. И что же я сделал? — резко остановившись с поднятым указательным пальцем, Флетчер вновь разрушает четвёртую стену, буркнув, — Спроси меня, пожалуйста. — Что? — несмотря на весь стресс от внезапного визита, Реймонд чувствовал себя удивительно перегруженным — голова уже гудела от потока нужной или не слишком информации. Возможно, Питер был прав: в каком-то смысле, он отвык от его темпа. — Спасибо. — бросает детектив, перед тем как двинуться дальше. — Естественно я открыл концовку. И тут, бац: «Бедный Эрик так рвался домой повидать братика — и вдруг выясняется, что у него есть сестричка». Твою мать, ты понимаешь что произошло? — его ладонь цепляется за спинку ближайшего стула, тянет за неё, с шумом отодвигая. — Слабоумный главный герой оказывается всё это время был девчонкой, и это написано буквально в самом последнем предложении романа. Приехали. Как же я как расстроился, о, пустая трата денег. — сев, Флетчер уставился себе под ноги, словно у него там карточки с текстом, а говорил он с такими паузами и расстановкой, что в это вполне можно было поверить, — Но потом я всё же начал читать с начала и понял, что это далеко не самое главное: всё ещё много интриг, всё ещё десяток возможностей спросить «почему». Скажем, почему тот самый Эрик поехал башкой? Ответ ведь даётся уже не в середине, но ещё далеко не в конце. Мораль? — на вопросе он слишком оживляется, будто это единственное из его речи, что он придумал сам. — Я вижу, книга тебе понравилась. — слетает скорое заключение, полностью игнорирующее вопрос. — К чему ты ведёшь? — Так и есть. — он покачивает головой. — Хоть и мерзковато. Их глаза вновь пересекаются — пусть Флетчер и сидит полумраке, в дальнем углу обеденного стола, Реймонд ясно чувствует странное напряжение, протянутое на несколько метров, адресованное ему. О, ясно. Это та самая секунда перед прыжком или, как бы мог сказать престарелый любитель драмы «пауза перед заключительным аккордом». Смит откровенно злится, но в основном на себя. Он же знал, что так называемые «добрые поступки» — это что-то абсолютно неуместное и безвозмездное, когда дело касается рабочих моментов. Да и добро, оно же относительно. Было ли заботливо по отношению к себе выпускать Флетчера из машины, чтобы весь год думать о неминуемых последствиях и отказываться от ужинов с Майклом и Розалинд из-за невозможности смотреть им в глаза? К тому же, он ведь же совершенно точно отдавал себе отчёт в том, что Флетчер, хитроумный искатель приключений (и наживы), не упустит шанс выдумать себе новое — ведь это то чем частные детективы занимаются регулярно, а так уж вышло, что Флетчер всё ещё жив. А судя по тому что он не видит ничего такого в том чтобы засунуть свои пальцы в печь-барбекю, его может не волновать уровень опасности. Помявшись на стуле, Флетчер коротко выдыхает. — Ты дал мне редакторское примечание. — мягко вступает он. — Совет, предостережение, как тебе удобно. «Не лезь ко мне в дом». — его голос, дразня, резко понижается. — Да? Что ж, как ты видишь, я зашёл. Я прочёл концовку и понял, что у меня всё ещё есть вопросы. И тут несколько вариантов. Либо ты мне наврал и мы только приближаемся к концу. Либо мы не в книге и ты сам не знаешь, каким он будет. «Ну хотя бы без шантажа», — Реймонд немного успокаивается. Одной проблемой меньше. Однако, размытость формулировки даёт пространство для любых манёвров, что настораживает. — Прекрасно. — он кивает, подчёркивая свою исключительную нейтральность. — Долго это придумывал? — Не-ет, только что пришло в голову. — Флетчер отмахивается, как актёр на ток-шоу. — Рядом с тобой у меня прямо разыгрывается фантазия. Он много ему позволяет, слишком много. Ещё год назад одного взгляда хватало, чтобы тот заткнулся, но сейчас Питер явно чувствует свою вседозволенность и Реймонд не знает, что делать с утерянным контролем. Откуда? Откуда столько смелости? — Ты же понимаешь, что если это сделаю не я, то сделает кто-то другой? «Спасибо?» — скрипуче тянет Флетчер, то ли не веря в реальность происходящего, то ли неуверенный, действительно ли это подарок судьбы и снаружи его не ждут приятели его похитителя, чьих имён он не знает и в целом доволен таким раскладом. Уезжая, Реймонд видел застывшую на обочине фигуру в боковом зеркале до тех пор пока не пришлось свернуть. Чем дальше он ехал, тем сильнее в мозгу бился собственный голос, говорящий: «Что ты наделал». — Неужели ты это допустишь?