Однако, это решает все проблемы!

Все они единодушно пришли к согласию провести несколько дней в бункере. У Сэма и Дина не было срочных дел или расследований. Габриэль что-то планировал, но деталей не раскрывал. Кастиэль несколько раз пытался застать его врасплох, чтобы поговорить, но тот его избегал. Вместо этого бо́льшую часть времени Архангел проводил с Сэмом. После их беседы Сэм испытывал иную нервозность в присутствии Габриэля. Архангел, похоже, питал к нему особую симпатию, и Сэм не знал, как к этому относиться. К тому же он не был уверен в степени этой симпатии. Сэм долго ощущал фантомное прикосновение его ладони к своей щеке, даже после того, как Габриэль покинул комнату. И это заставило его взглянуть на типичные флирты Архангела под другим углом. Мысль о том, что Габриэль мог быть в нём заинтересован, была… тревожной. По множеству причин. Сэм старался игнорировать это и вести себя как обычно. К присутствию Каса он привык, но это было другое. Наличие в бункере причудливого Архангела заставляло его нервничать, а осознание скрытого подтекста в поведении Габриэля только усложняло ситуацию. Габриэль, в свою очередь, старался немного десенсибилизировать Сэма. Не желая оставлять его вариться в собственном соку. Если бы он считал, что Кастиэль или Дин могли быть полезны, то позволил бы разобраться с проблемами Сэма им. Однако оба настолько глубоко погрязли в собственных, что ни один из них не был в состоянии помочь Сэму. Поэтому Габриэль начал с малого. Следил, чтобы Сэм нормально питался, не давал ему часами просиживать в комнате. В общем был своим обычным ярким и обворожительным «я», стараясь вызвать хотя бы лёгкую улыбку. Упорство и усилия дали свои плоды. Сэм всё ещё чувствовал себя неловко рядом с ним. Но, по крайней мере, больше не дёргался, когда Габриэль плюхался на диван подле. Хотя всё равно чуть отодвигался. Маленькие шаги. Это был тонкий баланс между тем, чтобы продвинуться вперёд, и тем, чтобы вовремя отступить. Сэм должен чувствовать, что контроль остаётся за ним. Первый раз, когда он услышал искренний смех Сэма — громкий, раскатистый, а не просто хмык, — Габриэль почувствовал настоящий прогресс. Ведь внутренние раны были одновременно ментальными и метафизическими, и исцеление одной помогало другой. Прошло три дня, прежде чем Сэм стал спокойно проходить мимо него, а на четвёртый день он уже плюхался на диван, где сидел Габриэль. Архангел замечал, потому что отслеживал каждый маленький прогресс. Охотник же расслаблялся неохотно. Правда заключалась в том, что до того, как воскрешение пошло не по плану, Сэм вполне неплохо относился к Габриэлю. Он лучше Дина понимал, что произошло в отеле. Хотя обида за «День сурка» никуда не делась, даже это можно было простить из-за обстоятельств. Если бы не случайная одержимость, Сэм, возможно, даже наслаждался бы обществом Габриэля. В глубине души он находил его забавным, остроумным и занимательным. В присутствии Архангела становилось легче, тьма отступала. Но кошмары всё равно циркулировали. Они преследовали Сэма годами. Сначала Люцифер, а теперь к ним добавились воспоминания о Кевине, а иногда и о Дине. Сцены кладбища, где собственными руками избивает брата до смерти, не нуждались в формировании — они просто всплывали. И хотя во снах не было золотой вспышки Гадриэля, они всё равно оставляли его разбитым. Он ощущал себя беспомощным животным, запертым в собственной голове. Его не волновало, что Габриэль освободил его и что одержимость была вынужденной для обоих. Он всё равно был в ловушке. На четвёртую ночь после воскрешения Архангела Сэм метался в постели. Кошмары накатывали один за другим: образы Люцифера, клетки, Гадриэля и повреждённой благодати того. Кто-то потряс его за плечо, разбудив. На мгновение он ухватился за руку, думая, что это Дин, но, почувствовав меньшую ладонь, мягко касающуюся его головы, резко отпрянул. Глаза широко распахнулись от страха. Наполовину прибывая в кошмаре, он отшатнулся, сжавшись в углу, дрожа и не в силах отделить сон от реальности. Даже узнав золотистые глаза Габриэля, он продолжал трястись от страха. Архангел наблюдал за изменением на лице Сэма с потрясением и грустью. Выделялся страх и паника, смешанные с узнаваемостью. Не имело значения, что это был именно он. Не имело значения, какого прогресса они добились. Сэм боялся его, и не нужно быть гением, чтобы понять, почему. Просто Габриэль никогда не осознавал, насколько всё плохо. Он хотел что-то сделать — утешить, протянуть руку. Однако любое действие только усугубило бы ситуацию. Сейчас Сэм был на первом месте. Желание подойти ближе, несмотря на очевидное стремление того отдалиться, казалось эгоистичным. Поэтому он встал и отступил, подняв руки в жесте, показывающем, что он не представляет угрозы. Но не ушёл. — Сэм, взгляни на меня, — его голос был тихим и мягким, чтобы привлечь внимание. Конечно, Сэм уже смотрел на него, но ему нужно было, чтобы тот сосредоточился. Дождался, пока Сэм по-настоящему сосредоточится на нём, взяв себя в руки. — Я уйду, хорошо? Но позову твоего брата. И дам тебе минуту, чтобы прийти в себя. А потом ты должен поговорить с ним, ладно? Он не дал Сэму времени ответить. А скорее, не позволил ему начать спорить. Парень был далеко не в порядке, как бы сильно ни пытался это скрыть. И нуждался в поддержке. Пара стуков в дверь, несколько коротких слов — и Дин уже мчался по коридору. Габриэль не задержался, чтобы подслушивать.

* * *

На следующий день Габриэль держался на расстоянии. Что было ужасно раздражающе. Сэм откатился к состоянию неловкости в его присутствии, а после увиденного, Габриэль не хотел больше давить. Бедный малыш был до чёртиков напуган. Перед глазами Габриэля всё время стоял тот рыдающий, сломленный Сэм, которого он застал, в момент невольной одержимости. Только теперь он понял, что это было реакцией не только на произошедшее, но и на его присутствие. Поэтому, когда за завтраком Сэм вздрогнул, он не удивился. И вот так всё вернулось к изначальной точке. Вот только на этот раз Габриэль не знал, с чего начать и куда двигаться дальше.