Фрагменты

      — Борь, ты же меня не бросишь? Ума вскидывает голову, в полутьме пытаясь различить выражение лица командира. Осторожно ведет прохладной ладошкой по его широкой мускулистой груди, замирая — сердце под ее рукой стучит сбивчиво-гулко.       — Что, надоел уже? — интересуется Бизон со смешком, решительно притягивая ее к себе. Чуть наклоняется, опаляя горячим дыханием. — Нет, Уманова, все, поздняк метаться, никуда ты от меня не денешься. Пять лет меня изводила, а теперь соскочить думаешь? — хмыкает, слегка касаясь губами виска. Олеся не успевает ответить. Тарасов собственнически подминает ее под себя, опрокидывая на пол палатки. Такой настойчивый. Жадный. Они вместе уже полгода — а ему страшно до сих пор. Страшно, что мог опоздать и ничего не узнать. Страшно, что у нее могло прорасти что-то совсем не к нему. Страшно, что все это вдруг может закончиться… Но когда Ума робко обнимает его горячими руками за плечи, Тарасов бояться не в состоянии. Думать, впрочем, тоже. Мыслям нет места сейчас — нет и не может быть. Существует только она — маленькая смешная Умка. Ее обветренные теплые губы, ее осторожные объятия, ее тихий смущенный смех. А еще рассеянно-хрустальный свет звезд, бесстыдно заглядывающих в палатку, горы, обступающие со всех сторон, отблески догорающего костра, ветер, приглаживающий травы, запахи цветов, ночной свежести, сочного лета… Есть они. И есть безоговорочное сумасшедшее счастье, тайное, запретное… бесконечное.

---

Ума просыпается в пустой палатке одна. Может быть, ей все приснилось? Приснился его жаркий шепот, сильные руки, по-медвежьи неловкая нежность. Разговоры до рассвета, молчание, смех, смутные планы… Приснилось?.. Но губы еще хранят жар нетерпеливых напористых поцелуев. А когда взгляд натыкается на белоснежный букет эдельвейсов, улыбка расцветает на лице будто сама собой. С этих цветов все началось — и теперь продолжается. И никаких слащавых признаний, никаких громких обещаний не нужно — это и есть признание, обещание и зарок. Немое, но такое отчетливое — он помнит. Помнит ее самоубийственное молчание. Помнит ее хроническую любовь. Помнит, что мог ее потерять. Он помнит все… И это громче любых признаний. В груди больше нет места болезни и смертоносным цветам. Только любви. Только взаимности.