Фрагменты

— Ма-ам, а как вы с познакомились с папой?

— Я драматично рыдала на скамейке в парке, а твой отец не смог пройти мимо…

Дура, господи, какая же она дура! И какой только черт дернул сунуться, тем более спустя столько времени… Коты — они же порода известная, ну на что рассчитывала, идиотка несчастная, что он с порога обнимать бросится?! Да у него за то время, что «расстались друзьями», в постели, наверное, не один десяток баб перебывало… Последняя мысль была уже нарочной, мстительной — но Мура ничего не могла с собой поделать, так ее жгла обида. Да, не ревность, а именно обида — надо же, столько времени хвостиком за ней бегал, добивался, пытался заполучить ее внимание, а потом раз — и как отрезало. И когда случился перевод на Север, простились спокойно, по-дружески, без надрыва — а тут вдруг эта командировка… Женя и сама не знала, зачем по пути в аэропорт свернула совсем в другую сторону, зачем нашла нужный дом и даже поднялась к нужной квартире… Кот удивился. Не растерялся, не обрадовался, всего лишь удивился. И внутрь приглашать не спешил. А Мура, скованная внезапной неловкостью, не сразу заметила и эту странную реакцию, и женские туфли у порога, и форменный плащ на вешалке… А теперь, сидя в пустом парке, Мура отчаянно ревела и даже сама не знала, из-за чего. Грусть по прежнему «Смерчу», необоснованная, несправедливая обида на Ваську, который ей ничего не был должен, да и тяжелое, непростое задание… Все навалилось как-то разом — а ведь известно, что нет лучше средства от стресса, чем слезы…       — Что, день не заладился? — раздался рядом чей-то голос, и на свободное место присел незнакомый парень. — У меня вот тоже… Может, по бокальчику?..

***

Бокальчиком не обошлось. Утром, с трудом открыв глаза, Мура едва не застонала от боли в висках. Где уж тут вспомнить, что вчера было, если голова раскалывается так, что пошевелиться больно…       — А я ведь предупреждал: опытные алкоголики никогда градус не понижают, — весело произнес стоявший в дверях красивый парень с бутылкой минералки в руках. — Держи, горе луковое… От воды немного полегчало. И способность соображать потихоньку начала возвращаться — а вместе с ней накатили и панические вопросы. Кто это? Где она? Что вообще было? И было ли… Ужас какой! Надраться до беспамятства, да еще и не имея на это уважительной причины…       — А… ты вообще кто? — осторожно и деликатно спросила Мура, желая прощупать почву.       — Паша, — безмятежно представился хозяин квартиры.       — Теперь все понятно, спасибо, — кивнула Женя и ойкнула от боли, снова ударившей по вискам. — А как я здесь оказалась?       — Приехала на такси, — последовал исчерпывающий ответ.       — А что было до? — не сдавалась Мурашова, желая любым способом расколоть этого партизана. «Партизан», задумчиво почесав бровь, после весьма длительной паузы поинтересовался:       — А тебе с какого момента? Когда ты плакалась мне обо всех своих несчастных любовях, начиная от мальчика Сережи в пятом классе и заканчивая каким-то адмиралом? Когда мешала виски с шампанским? Когда учила охранника правильно «выключать» дебоширов приемом в шею? Или когда сломала стул об голову несчастного бармена, который хотел предложить тебе пирожные и кексы, а ты неправильно расслышала вопрос? Женя в ужасе закрыла лицо рукой.       — Надеюсь, я хотя бы к тебе не приставала? — набравшись мужества, все-таки спросила наконец, с ужасом ожидая новых подробностей о своем моральном падении.       — Пыталась, — кивнул знакомый незнакомец. — А потом увидела, что в соседнем помещении есть караоке, и решила освежить весь репертуар Аллегровой, начиная с «Шальной императрицы» и «Младшего лейтенанта» и заканчивая «Все мы, бабы, стервы». Это был последний гвоздь в крышку гроба. Мура со стоном спрятала лицо в ладонях, гадая, что теперь делать с человеком, имеющим на нее столько компромата.       — Ладно, принесу тебе таблетку от головы и пойду яичницу на завтрак пожарю, — словно угадав ее мысли, попятился к двери Паша. — Тебе с колбасой или с помидорами?.. В тот момент лейтенант Мурашова даже не подозревала, что это и есть начало большой любви…