Фрагменты

А чего это ты раскомандовался? Не буду я такого слушаться! Вот захочу и уйду от тебя! © (м/ф «Маша и Медведь»)

Мурашова дулась на него с утра. А если точнее — со вчерашнего вечера. Если еще точнее — с того самого момента, как он предложил молоденькой стажерочке из аналитического отдела ее подвезти. Мура тогда выскочила из ИВЦ как ошпаренная кошка, перед этим посмотрев на командира как на предателя. Точно также на него Бизон смотрел, когда Батя, придя навестить его в госпитале, незаметно умял все пирожки, испеченные специально для Бориса хорошенькой медсестрой. С Бизоном, правда, было попроще — ему для извинений хватило и «шашлычок под коньячок». С Мурашовой оказалось сложнее. Особенно когда вдогонку к своему прошлому «косяку» Булатов не к месту включил командира и на встречу с одноклассниками ее не отпустил. Точнее, отпустил, перед этим запретив все, ради чего, собственно, эти встречи и существовали. «Никакого алкоголя, завтра на службу! Никаких мини-юбок, на улице минус двадцать! Никаких ухажеров одноклассников, я, между прочим ревную за тебя беспокоюсь!» В общем, Мурашова обиделась не на шутку. Даже завтрак не приготовила. И чаю не заварила. И от утренней «разминки» с видом оскорбленной невинности увернулась. Мол, что это, товарищ командир, за неуставной харассмент! Вроде как ее халатик длины ультрамини на харассмент никак не тянул… Но до белого каления дорогой командир довел несчастную Мурашову, когда нашел себе другой объект для воспитания в лице новенького бойца Умановой. А ее, Муру, показательно перед всеми отчитал и оставил в Центре. Наряды отрабатывать. И думать над своим поведением. Мура и думала. То есть делала то, что влюбленной и обиженной женщине в принципе противопоказано. Додумалась до того, что новая выскочка «дочка» того и гляди уведет у нее командира. И всю мужскую часть «Смерча» в придачу. Вон как все забегали, желая перевоспитать этого трудного подростка!       — Это ты сейчас себя ведешь как трудный подросток! — вторично отчитал ее контр-адмирал уже дома. Видимо, обиделся, что остался без ужина. А Мура, в свою очередь, обиделась на него.       — Уйду я от тебя, — пробурчала напоследок. Булатов на это отреагировал как настоящий умудренный семейной жизнью мужчина. То есть притворился глухим. Сказано — сделано. Пообещала — выполняй. Мура обещание сдержала. Ушла. В соседнюю комнату. На целых два часа. Ну а что? Она ж не виновата, что одной, да еще у окна, зимой спать холодно! Вот согреется и уйдет. Обязательно. Только сначала за харассмент чуть-чуть отомстит… Раза два. Или три. Чтобы у бабника бесстыжего дорогого командира на всяких там стажерок даже смотреть сил не осталось… — Мурашова, может, мне вам нагрузку в спортзале удвоить? Нет… лучше утроить. — А может, нам сегодня вообще не ложиться? — Мурашова, уймись! Пошутил я…