Фрагменты

Март дышит свежестью; сияет ослепительной синевой и теплым солнечным светом. У Багиры сияют глаза и улыбка лучится каким-то запредельным, легкомысленно-светлым счастьем. Рита кружится по залу в чужих руках, буквально порхая — такая радостная, такая красивая, такая весенняя… И безнадежно чужая. Они опоздали.       — Да, Булатов, пролетели мы с тобой как фанера над Парижем, — Шальной невесело усмехается, отводя взгляд от танцующей пары; разливает по стопкам водку. — И что она в нем нашла, щенок ведь совсем… Булатов, может быть, и хотел бы согласиться, но нужно отдать дань справедливости.       — Да ладно тебе, щенок… Между прочим, не считая Бизона, мой лучший боец.       — А я думал, у тебя все бойцы лучшие, — хмыкает Шальной, привычно теребя козырек фуражки.       — Ну, это само собой… А вообще, главное, чтобы у Багиры было все хорошо. На это и возразить нечего. Только и остается, что горечь их общего поражения запивать алкоголем — а еще немножко завидовать. Тому, кто решился, не испугался, не отступил, рискнул и выиграл, хотя, казалось бы, шансов не имел в принципе.       — Разумеется, — хмуро соглашается Шальной, глядя на пылающий в вазе букет ярко-красных тюльпанов. И думают они с Булатовым сейчас почти об одном: он — о том, что ни разу за все время их несостоявшегося романа не дарил ей цветов; Батя — о том, что почему-то так и не смог запомнить, что Рита любит именно тюльпаны, хотя на память не жаловался никогда. Все таскал ей бордовые розы, может быть потому, что именно их всегда дарил своим бесчисленным дамам сердца… А Кот все знает и помнит. Помнит, какие она предпочитает цветы; и марку любимых духов; и сколько ложек сахара нужно в чай. И не забывает утром напомнить, чтобы прихватила зонт, потому что к вечеру обещали дождь; и спящую после ночного дежурства укрывает пледом в комнате отдыха; и вместо «спокойной ночи» пишет эсэмэску, чтобы не засиживалась с отчетами допоздна; и чуть ли не силой тащит в медблок, заподозрив, что простудилась… С напором, отчаянной пылкостью, искренностью он готов биться за нее до конца — с кем угодно, с людьми, с чужим мнением, с жизнью и смертью, с самой судьбой. Бороться и побеждать. Доверять и не опасаться предательства. Вдохновляться на подвиги. И всегда возвращаться, зная, что верят и ждут… В любви нет места для сомнений. В правде нет места для страхов. А во взаимности нет места для боли. Он не боится чувствовать. И показывать свои чувства не боится тоже. А значит, и ей бояться не нужно. Впервые в жизни не нужно бояться любить.