Фрагменты

      — Тебя как зовут-то, Мата Хари? Ну, по сегодняшним документам. Булатов с насмешливым прищуром изучает взглядом свою невольную спутницу. Широко распахнутые глаза-незабудки и золотистые локоны могли бы обмануть кого угодно, наверное, даже такого опытного бойца, как Батя — если бы за час до внеплановой командировки он своими глазами не увидел бы досье на эту дамочку, успевшую изрядно покуролесить на территории самых разных стран. Но на наемницу, без шума и пыли уложившую нескольких выдающихся политических деятелей, не действуют ни лучезарные улыбки, ни безграничное обаяние Бати. Профессия у нее такая — не доверять людям, а уж мужикам-то в особенности.       — Аннет, — цедит сквозь зубы.       — Анечка, значит, — конвоир улыбается еще шире и с явной ехидцей. От этой усмешки и без того отсутствующая симпатия к нему уходит в минус бесконечность.       — Аннет, — упрямо поправляет Анна сквозь зубы.       — Я и говорю — Анечка. Анна сжимает губы и отворачивается к окну. Если бы не наручники, которыми противный мужик предусмотрительно пристегнул ее к батарее, Аннет непременно продемонстрировала бы этому мужлану, как следует обращаться с девушками, особенно с девушками, прошедшими хотя бы мало-мальски приличную подготовку.       — Вам нравится местная природа? — мужлан, опровергая свое прозвище, всячески старается вовлечь ее в светскую беседу.       — Очень, — Аннет улыбается самой обворожительной улыбкой, мысленно прикидывая, со скольких ударов смогла бы вырубить этого, несомненно прекрасно подготовленного, спецназовца. — Особенно без фальшивых русских туристов на фоне.       — А вам палец в рот не клади, — и посмеивается, зараза. С этаким похабным намеком. Аннет только закатывает глаза и поудобнее, насколько это возможно, устраивается на полу. Мужлан заботливо подстелил у окна худое гостиничное одеяло, а перед этим не менее заботливо обыскал свою спутницу на предмет шпилек и прочих подручных средств, которыми можно открыть хоть наручники, хоть сейф в кабинете у президента. И правда, отлично подготовлен, зараза…

---

Судно для переправки прекрасной шпионки в дружественную страну придет не раньше утра — и это время им надо как-то пережить. Вдвоем и никаким образом не засветившись. И когда навязчивый портье в пятый раз за вечер начинает ломиться в дверь с вопросом «не нужно ли чего уважаемым гостям», Булатов только раздосадованно вздыхает. Затем стягивает футболку, демонстрируя безупречную прорисовку мышц — Аннет в последний момент опускает ресницы, скрывая невольную заинтересованность. В конце концов, даже по работе спать с интересными мужиками гораздо приятнее… Мысль обрывается прогнившей нитью, когда мужлан наклоняется к Анне и целует — крепко, долго, и, следует признать, очень и очень мастерски. Так, что даже захватывает дух — немного, совсем чуть-чуть.       — Какого черта?! — задыхаясь, шипит Аннет, когда он наконец отстраняется. Очень хочется начать демонстративно отплевываться, но это, похоже, будет для него лишь очередным поводом посмеяться над ней.       — А что такое? Тебе не понравилось? — интересуется мужлан с невинной улыбкой, а потом, не дожидаясь ответа, идет к двери, бросив на ходу: — И не вздумай орать. Или мне придется сказать, что у нас ролевые игры такие.       — В чем дело, друг? — слышит Аннет из прихожей его голос. Произношение, надо отметить, у мужлана практически безупречное. — Не мешал бы ты, а? С такой девушкой познакомился, а завтра уже уезжать, ну ты же понимаешь? Портье, прилизанный типчик явно гомосексуальных наклонностей, понимает смутно. Зато не может не отметить ни полуголого вида хозяина номера, ни следов ярко-алой помады — точь-в-точь такой же, как у его хорошенькой златовласой спутницы.       — Извините, — бормочет, стушевавшись, и пятится к выходу. — Простите, месье… Булатов довольно хмыкает — примитивно, но сработало — и возвращается к своей заскучавшей гостье. Настенные часы равнодушно щелкают стрелками. Впереди еще целая ночь.