Фрагменты

      — Мысль о свадьбе для тебя мука… Жутко. И вовсе не потому, что эта полубезумная бандитка с задатками отъявленной шлюхи норовит распороть его кожу ножом, как распарывают гнилые нитки по шву. Жутко — потому что он понимает где-то в самой глубине души, что она права. Что это все зря. Что это ему не нужно. И Василиса — совсем молоденькая, нежная, совсем-не-боец, ему не нужна, будь она хоть сто раз замечательная. Ему нужна другая — с пламенем заката в пропахших порохом и дымом костров волосах; с покровительственной усмешкой на безнадежно обветренных губах, в которых так часто мелькает сигарета; с одичалой бурей или ласковым штилем в морских глазах. Багира. Такая же дикая свободолюбивая кошка, не знающая большего счастья, чем воевать, защищать, спасать весь мир, жить и умирать на баррикадах. Багира — рядом с которой не страшно стоять под перекрестным огнем, рваться в самую гущу пожара, уходить на дно и терять очередную из девяти своих жизней. С Багирой вообще ничего не страшно. Кроме одного — бесконечно ее любить.

---

Они выпивают всего лишь одну бутылку вина на четверых, но Кот чувствует себя беспредельно пьяным. Это его последняя свободная ночь. Их ночь. И пока за столом на веранде Риф травит Бате сомнительные анекдоты, а Рита на кухне курит в распахнутую форточку, Ионов понимает окончательно и беспощадно: не получится у него ничего с Василисой. Не сложится. Не срастется. Потому что в нем самом прорастает нечто совершенно другое — безумное, параноидальное, неземное, нечеловеческое. К другой. К невозможной. Молча отбирает у Багиры сигарету и затягивается сам — жадно, неумело, задыхаясь, разрывая горло судорожным тяжелым кашлем. Так, словно у него уже отобрали воздух. Отобрали ее.

---

А потом появляется Мура. Сопливая девчонка по сравнению с ним, прошедшим в «Тайфуне» огонь, воду, медные трубы и все круги ада. Но снисходительное пренебрежение сменяется вдруг чем-то другим. Надеждой. Женя чем-то неуловимо похожа на Риту: оттенком глаз, в которых разве что чуть больше синевы; умением метко стрелять; отчаянной преданностью своему командиру; даже «кошачьим» позывным. И Кот все-таки позволяет себе тонуть. Не в ее глазах, нет — они ведь совсем не морские. Тонет в самообмане.

---

      — Поздравляю. Рита обнимает их по очереди — фальшиво-сияющую Муру, глядящую на Булатова украдкой с неподъемной тоской. Его самого — точно так же смотрящего на эту безгранично родную и невыразимо чужую женщину. Которая, кажется, искренне за них рада. Даже больше, чем они сами. И когда мягкие ладони Багиры легко касаются его спины, а сухие губы мажут по щеке поцелуем, Кот готов прямо сейчас, наплевав на свой без пяти минут брак и всех здесь присутствующих, сжать ее в объятиях, схватить за руку, увести, убежать… С ней — хоть на край света.       — Берегите друг друга. Добивает.

---

Он так и не узнает, что этой ночью она выкурит полпачки сигарет, стоя на продуваемом всеми ветрами балконе. Хотя бросила еще год назад. Она так и не узнает, что этой ночью он поедет не к своей невесте, а к ее дому, чтобы проторчать на скамейке до первых звезд, но так и не осмелится подняться. А утром она уедет с Булатовым на новое место службы. А он заберет заявление из ЗАГСа и уйдет в запой на неделю, благо законный отпуск. Они синхронно почувствуют себя полными идиотами — так и не решившимися, не посмевшими ничего сделать и сказать идиотами.

---

А потом Булатов устает смотреть в ее хронически заплаканные глаза — даже тщательный макияж не скрывает тихих слез и бессонных ночей. И не нужно быть долбаным Шерлоком, достаточно просто быть контр-адмиралом Булатовым, чтобы понять, из-за кого и почему она стремительно бледнеет, худеет, грубеет, заостряется, заново начинает курить — так, как не курила даже в первые годы службы. Самоуничтожение.

---

      — У нас Багирой никогда ничего не было и быть не могло.       — Правда?       — Детский сад…

---

Рита не знает, где и как Батя находит Кота; не знает, какие подбирает слова и сколько усилий тратит, чтобы перевести к ним в КТЦ. Только когда Кот обнимает ее при встрече — жадно-жадно и крепко-крепко — знает, что теперь-то все точно будет правильно. Будет так, как и должно было быть.

---

А потом, листая его личное дело, Рита споткнется об одну-единственную строчку. Строчку, которая расставит все по местам и не оставит больше глупых, почти риторических вопросов. Семейное положение: не женат.