В плену собственных фантазий

      Джинни Уизли резко открыла глаза и села в постели, стараясь успокоить бешеное сердцебиение. «Я умирила, только что умирила… я лежала на на тротуаре… было очень больно… Нет, это была не я… другая девушка умерла от выстрела в спину. А я жива, в доме Сириуса Блэка» — от одной мысли о симпатичном брюнете, Джинни схватилось за голову, острая боль, будто ей в виски втыкают раскаленные прутья, сдавила череп.       Перед мысленным взором возник образ синеглазого младенца, и девушку утянуло в воспоминание — О Мерлин, Бурга, он совершенство. — Элла держала на руках новорожденного Сириуса. — Ты разобьешь не одно сердце, моя маленькая звездочка. — мальчик улыбнулся и потянул крестную маму за локон черных волос.       Джинни вернулась в реальность и посмотрела на свои рыжие волосы.       «Это ведь не могла быть я?»       Она огляделась по сторонам это была та самая комната, только все вокруг выглядело постаревшим. Диван на котором сидела Бурга выцвела, а шторы проела моль. Обои потемнели, на них уже не так явно был виден семейный герб Блэков. Сейчас это место было холодным и безжизненным. — Бурга… — прошептала Джини и новый приступ головной боли принес новое воспоминание.       Две девушки сидели в гостиной, одна из них с круглым животом, разливала чай по белым фарфоровым кружкам.       Другая смотрела в окно, сжимая в руке украшение, что висело на длинной цепочке. — Элла перестань, ты нервируешь меня! — Он обещал вернуться несколько часов назад… — Уверена, Том сумеет о себе позаботится! — Том… — рука девушки машинально потянулась к кулону. Но его там не было.       Очередное воспоминание: Красивый брюнет протянул девушке бархатную коробку. — Знаешь, после 2 ух лет отношений девушке обычно дарят кольцо… — пошутила Элла. Темный Лорд закатил глаза: — Открой!       Внутри лежал кулон в форме крыльев. Золото поблескивало в свете луны, а маленькие рубины на перьях, сияли словно огненные звезды.       Том осторожно надел его на шею Эллы. — Ты Мои крылья Элла Гамильтон, только с тобой я смог взлететь…       Воспоминание растворилось, а Джинни подскочила к зеркалу и внимательно посмотрела на свое отражение. — Это я… Это мои воспоминания… И в то же время нем мои… кто же я? Элла Гамильтон? — произнеся это имя, девушка прислушалась к своим ощущениям. — Я Джинни, но почему я помню все это? Наваждение какое-то…       Отражение улыбнулось своей хозяйке, говоря тем самым, то ли еще будет.       Джинни вышла из комнаты, она больше не могла сидеть на месте, спустилась вниз по лестнице. В ее голове прошлое и настоящее сливались во едино. Когда-то этот дом сиял в аристократическом великолепии, в нем жила радость и любовь. Но сейчас идя по мрачным коридорам, она с трудом могла узнать это место. Здесь поселилась тьма и она сжирала все прекрасное, чем когда-то полнился этот дом.       Проходя мимо гостиной, ее словно прибило к полу, когда она услышала до боли знакомый шепот «Элла…» — Том … — неверия собственным ушам Джинни вошла в комнату, ведомая инстинктами она открыла сервант и достала оттуда крылья феникса, украшение выглядело не ухоженным, метал утратил свой блеск, а рубины казались мутными. Но все же оно было прекрасно.       Джинни не верила своим глазам, кулон Эллы Гамильтон. От него весло магией, темной и такой притягательной. — Нет… Нет… Ты не мог этого сделать… Не мог создать еще один…        Но чувства ее не обманули, она держала в руках крестраж, в этом небольшом украшении покоился осколок души Того, чье имя нельзя называть.       Джинни поддалась порыву и надела украшение на себя. Она ощутила щемящую тоску и ее сознание перенеслось в тот день, когда Том Реддл окончательно перешел черту…       Тень крыльца нависла над юной девушкой как саван. Элла лежала на холодных плитах, её пальцы сжались в последнем порыве — будто пыталась ухватиться за жизнь, выскользнувшую сквозь них как песок.       Том замер, время для него сжалось в комок, впившийся в горло. Он не слышал ни ветра, ни собственного дыхания — только тишину, густую как смола.       Его колени подкосились, ударившись о камень. Руки, привыкшие к точным движениям, к магии, к власти, дрожали, едва коснувшись её щеки. Холод. Липкий холод, которого не должно было быть. Он ждал, что Элла рассмеётся, скажет, что это шутка. И её смех разорвёт этот кошмар… Но её глаза, всегда сверкавшие изумрудным огнём, смотрели сквозь него — в пустоту, где не было ни надежды, ни страха… ничего.       В груди вспыхнуло пламя, сжигающее всё: воспоминания о её мелодичном голосе, о том, как она закутывалась в его мантию зимними вечерами, о том как шептала: «Ты не один». Теперь он был один. Мир превратился в ад, наполнился болью, которой не было конца.       Ненависть, острая как лезвие, пронзила его. Маглы. Ничтожные, жалкие… мерзкие, испачкали её кровью своё бессмысленное существование.       Он поднял голову. Небо, прежде тёмное, теперь казалось ему зеркалом — в нём отражались её мёртвые глаза, а за ними… Тьма. Густая, живая, зовущая. Он твердил как сумасшедший: — Вернись ко мне, вернись, не оставляй меня…        Том сжали её замёрзшую ладонь, и впервые за всю жизнь он почувствовал бессилие. Но это не был конец. Это было начало.       Его мозг лихорадочно работал, один сценарий мести сменял другой, казалось, это продолжалось бесконечно.       Разорвав рукав плаща, он коснулся волшебной палочкой черной метки и мысленно позвал своих товарищей.       Долго ждать не пришлось, Малфой и Долохов появились через минуту. Пожиратели смерти смотрели на своего бесстрашного лидера и на безжизненное тело Эллы Гамильтон.       Антонин первым нарушил тишину: — Что произошло? — он сам не узнал свой голос, это был почти рык раненого зверя, готового на все.       Том поднялся на ноги, встал, воздух вокруг застыл, будто сама магия затаила дыхание. И в тишине прозвучал его шёпот, не дрогнувший ни на йоту: — Они заплатят. Все. Найдите подонков, у них ее сумка и драгоценности! — он взял Эллу на руки, и продолжил. — Абб, разберись с министерскими крысами, мне сейчас не до разбирательств и расследований. — Я все сделаю… — Что мне сделать, когда я … — начал Долохов, но смог закончить предложение. — Запри их где-нибудь! Я разберусь с ними сам. — А где-то в глубине, за гранью боли, уже рождалась улыбка — холодная, как лезвие ножа. — Это мое право!       Джинни вынырнула из потока воспоминаний, и судорожно хватала ртом воздух. Это было слишком… Она ощущала все, что чувствовал Реддл, его агония стала ее агонией. «Это ужасно… Том… этого не должно было случится… Том» — она старалась привести мысли в порядок.       Новая вспышка, и вот младшая из Уизли стоит в темнице, в особняке Малфоев…       Реддл вошел в камеру, в углу сидели двое, один из них совсем мальчишка, второй на пару лет старше. Парни были напуганы и задрожали, когда увидели своего «посетителя», в руках мужчины был кулон, тот самый, что они украли пару дней назад.       Темный Лорд медленно приближался, наслаждаясь их страхом. Пленники пытались что-то сказать, но Том не собирался слушать, легкое движение руки и языки маглов прилипли к небу.       В ту ночь, Реддл был беспощаден, он вышел к друзьям весь испачканный кровью, взгляд пустой и безразличный, а в нагрудном кармане, золотые крылья феникса, где дремал осколок его души. В этот крестраж он вложил всю свою любовь к Элле и всю боль, что сжирала его изнутри…       Джинни Уизли сидела на полу в пыльной гостиной, по ее щекам текли слезы. Ее разум постепенно осмысливал произошедшее. Прошлая жизнь, складывалась как пазл…       Ближе к рассвету она услышана возню Кикимера и поспешила в отведённую ей спальню. Девушке предстояла многое обдумать, осознать все, и принять решение — кто она — Джиневра Уизли или все же Элла Гамильтон.