Брак во имя королевства

Рейнира скользила по замковым коридорам, едва касаясь каменного пола. Каждый шаг растворялся в гуле ночи — так тихо, будто сама тьма обволакивала её следы. Воздух впивался в кожу солёной сыростью, смешанной с дымом далёких костров. Где-то за стенами, в порту, волны бились о причалы, словно пытаясь вырваться из плена, а пьяный хохот с улиц напоминал рычание голодных зверей. Она замерла у тяжёлых дверей тронного зала. Железный Трон. Сотни клинков, сплавленных в чудовищное целое, вздымались к потолку. При свете дрожащих факелов они казались чешуёй гигантского змея, готового сжаться вокруг любого, кто осмелится приблизиться. — Тяжела корона, ваше величество? Или… ещё не успели ощутить её вес? Голос прозвучал из пустоты — медленный, словно тёплый мёд, стекающий по лезвию. Рейнира не дрогнула. Поворот головы, и взгляд упал на фигуру, выступившую из-за сплетения мечей. Ларис Стронг. Его лицо, освещённое снизу, напоминало маску: острые скулы, тени в глубоких глазницах, усмешка, застывшая между насмешкой и предостережением. — Ты всегда выбираешься из тьмы, как крыса из норы, Ларис? — её голос звучал твёрже, чем она чувствовала. Он сделал шаг вперёд, и факельный свет скользнул по серебристым нитям в его чёрных волосах. — Крысы выживают. А короли… — он пожал плечами, — …часто забывают, что трон — это ловушка. Вы ищете врагов? Они вокруг. Но, боюсь, ваше величество смотрит не в ту сторону. Она сжала пальцы, ощутив под ногтями холод собственной крови. — Ты среди них? Среди тех, кто шепчется у меня за спиной? Ларис рассмеялся — коротко, беззвучно. — Я служу идее. Корона — лишь символ. А символы… меняются. — Тогда скажи, кому служит символ? — Рейнира приблизилась, ловя его взгляд. — Тому, кто не боится обжечься о сталь, — он провёл ладонью по рукояти ближайшего меча, вплетённого в трон. — Хотите узнать, кто прячется за вашей спиной? Его пальцы нажали на трещину в камне колонны. Глухой скрежет, и стена поползла в сторону, обнажая чёрную пасть прохода. — Замок дышит через эти стены. Слышите его шёпот? Внутри стен Тьма сомкнулась за ними, густая, как смола. Воздух был спёртым, пропитанным запахом плесени и старой крови. Рейнира шла, прижимаясь к стене: камни скрипели под ногами, а где-то впереди капала вода, отсчитывая секунды. Ларис шёл беззвучно, будто призрак. — Здесь слышно всё, — прошептал он, останавливаясь у узкой щели. — Даже тишину. Рейнира прильнула к прорези. Комната Отто Хайтауэра. Советник сидел, сгорбившись над пергаментами, его перо царапало бумагу с яростью загнанного зверя. «…Драконий Камень должен пасть…» — обрывки фраз долетали сквозь камень. — Он пишет письма, — прошептал Ларис. — Одной рукой поддерживает трон, другой — роет могилу вам. Рейнира не ответила. Дальше — покои Хелейны. Пустота, разбросанные платья, разбитая ваза на полу. Следы борьбы? Или просто ветер, ворвавшийся через окно? Лестница вверх, ступени, прогнувшиеся под тяжестью век. — Осторожнее, — Ларис коснулся её локтя, когда они подошли к следующей щели. Эймонд. Его профиль резко вырисовывался на фоне лунного окна. — Дэймон… — голос Эймонда дрожал, будто сдерживая ярость. — Он вьётся вокруг Рейниры, как коршун. Если она примет его сторону… Хелейна вошла в луч света. Обнажённая, её кожа мерцала, как перламутр. Она села на край кровати, и тени затанцевали на стенах. — Они пытались убить её, — сказала она тихо. — Я нашла яд среди её лекарств. Кто-то хочет, чтобы это выглядело… как моя ошибка. Эймонд сжал кулаки: — Она наша кровь. Я не позволю… — Не позволишь? — Хелейна встала, её голос зазвучал резко. — Или будешь ждать, пока Дэймон не поставит нож тебе на горло? Пауза. Эймонд повернулся к ней, и в его глазах мелькнуло что-то хрупкое — страх? Сомнение? — Если Рейнира умрёт, война станет неизбежной, — прошептал он. — Но если выживет… Он замолчал, внезапно схватив Хелейну за запястье. Та не отпрянула. — Ты боишься её?— её губы дрогнули. — Или себя? Его поцелуй был грубым, почти злым. Хелейна ответила с такой же яростью, вцепившись пальцами в его плащ. Рейнира отшатнулась, ударившись спиной о холодный камень. Сердце колотилось, как крылья пойманной птицы. — Удивлены? — Ларис стоял вполоборота, его лицо скрыла тень. — Страх и желание — близнецы. Они правят здесь чаще, чем короли. — Веди меня отсюда, — выдохнула Рейнира.

***

Рейнира вышла из щели в стене, будто рожденная самой тьмой. Пальцы её впились в складки платья, оставляя морщины, похожие на шрамы. Железный Трон всё так же вздымался перед ней, но теперь его клинки казались оскалом — каждый зуб жаждал плоти. Ларис замер у основания трона, его тень сливалась с металлическим сплетением. — Теперь вы видите. Замок — живой. Он дышит предательством сквозь эти стены, — его голос звучал как скрип несмазанных петель. Она не ответила. Вместо этого поднялась на ступеньку, в упор глядя на ближайший клинок. Лезвие, столетиями не троганное, покрытое ржавыми прожилками. Провела подушечкой пальца по кромке — сначала едва, потом сильнее. Кровь выступила мгновенно, алая капля скатилась по стали. — Осторожнее, ваше величество,— Ларис склонил голову, но в уголках губ дрогнула усмешка. — Раны от власти заживают дольше, чем эти. Рейнира сжала ладонь, чувствуя, как жжёт разрез. — Ты показал мне это не из верности. Что тебе нужно? Он отступил шаг, растворяясь в полумраке за троном: — Чтобы вы запомнили — даже короли истекают кровью. Его фигура расплылась, словно дым. Только шорох плаща выдал исчезновение. Рейнира стояла, пока кровь не пропитала рукав. Рубиновая нить упала на камень, сливаясь с тенями. Где-то в глубине зала, за колонной, шевельнулся воздух — будто чья-то мантия коснулась пола. Она резко обернулась. Тишина. Но на мгновение ей почудился знакомый профиль — острый, как клинок. Глаз, отразивший отсвет факела. Деймон. Она замерла, сердце колотясь в такт далёкому гулу волн. Воздух внезапно стал густым, словно пропитанным маслом драконьего огня. — Изысканный спектакль, не правда ли? — мог бы сказать он. Но слов не прозвучало. Только тень скользнула вдоль стены, исчезнув за поворотом. Рейнира разжала кулак. Рана пульсировала, напоминая: здесь нет случайных порезов. Каждая царапина — обещание, каждое молчание — угроза.

***

Солнечные лучи, словно золотые копья, пробивались сквозь витражи, рассыпаясь кровавыми бликами на каменном полу. Воздух гудел от шёпота — сотни голосов сплетались в единый рокот, как пчелиный рой перед грозой. Лорды в бархате и леди в шелках теснились вдоль стен, их лица — маски учтивости, за которой прятались страх, алчность, любопытство. Эймонд Таргариен восседал на Железном Троне, его чёрный плащ, расшитый серебряными драконами, струился по ступеням, будто лужа тени. Пальцы сжимали рукояти вплетённых в трон мечей — жест, слишком похожий на объятия. Его глаза, холодные и узкие, скользили по залу, словно лезвия, счищающие плоть с костей. Кто первый дрогнет? Кто первым уронит взгляд? Рядом, чуть в стороне, замер Дейрон. Юноша казался статуей — прямой, безмолвный, с лицом, высеченным из мрамора. Но в его глазах, зелёных, как болотная тина, пульсировала живая мысль. Он впитывал каждый жест, каждый вздох, словно готовясь повторить их в точности. Хелейна. Она сидела на резной скамье, будто птица в позолоченной клетке. Пальцы её, бледные и тонкие, перебирали складки платья, оставляя морщины, похожие на шрамы. Отто Хайтауэр рядом — его осанка кричала о власти, но веки подрагивали, словно он считал секунды. Грохот. Массивные дубовые двери, окованные железом, медленно распахнулись. Звук, похожий на стон древнего чудовища, заглушил ропот. Тишина упала на зал, тяжёлая, как саван. Рейнира. Она вошла, и солнечный свет вспыхнул ярче, будто затрепетал перед ней. Платье цвета застывшей крови облегало её стан, а волосы — словно расплавленное золото — пылали в лучах. Каждый шаг отдавался эхом по камням, будто сам замок бил в барабаны её возвращения. Она шла, не опуская головы, не замедляясь, будто тронный зал был лишь коридором на пути к её судьбе. Лорды и леди застыли. Эймонд поднялся. Медленно, как поднимается туман над болотом. Его тень, искажённая сплетением клинков, поползла по полу, пытаясь накрыть её. Её голос разорвал молчание: — Вы даже не представляете, как приятно снова ступить в этот зал. Отто Хайтауэр прочистил горло и привстал. — Мы рады вашему выздоровлению, ваше величество, но… Рейнира резко повернулась к нему, и весь зал затаил дыхание. — Вы рады? — её голос прозвучал мягко, но в нём сквозило предупреждение. — После всего, что вы сделали? Или мне напомнить, как вы отправили меня в долгое путешествие через Узкое море? Или это не так, Отто Хайтауэр? Лорды переглянулись. В зале стало ещё тише. Отто сжал губы, но не успел ответить, потому что Рейнира продолжила: — Все говорят о заговоре Дэймона. О том, что он враг трона. Но скажите мне, кто на самом деле зло в этом зале? Дэймон спас меня. А вы… — Довольно! Голос Эймонда раскатился по залу, как гром. Рейнира медленно повернула голову и встретилась с ним взглядом. Эймонд шагнул вперёд. — Лорд Хайтауэр верно служил короне долгие годы, и обвинять его в предательстве — это серьёзное заявление. Он сделал паузу, давая её словам повиснуть в воздухе. — Дэймон мог сказать вам что угодно, чтобы переманить на свою сторону. Но вы сейчас здесь, в тронном зале. Со своей семьёй. Рейнира сжала губы. — Семьёй? Интересное слово. В этот момент Дейрон, всё время молчавший, чуть склонил голову, наблюдая за ними. Он видел, как солнечный свет очерчивал её профиль, оттеняя резкость скул и огонь в глазах. Она выглядела несломленной. Она выглядела опасной. Рейнира чувствовала его взгляд, но не отводила своего от Эймонда. — Ваше величество, — голос Эймонда сменил тон, стал почти небрежным. — Позвольте представить вам нашего брата. Принца Дейрона. Рейнира моргнула. Она перевела взгляд на юношу. И в этот момент её сознание ударило воспоминанием. Ночь. Бордель. Она не знала, кто он. Он не знал, кто она. А теперь он стоял перед ней, высокий, с холодной улыбкой на губах. Дейрон шагнул вперёд и медленно склонился в поклоне. Не отводя взгляда. Рейнира моргнула — слишком быстро, слишком резко. Солнечный луч, пробившийся сквозь витраж, упал на лицо Дейрона, высветив ту же насмешливую складку у губ, что и тогда. То утро в душном борделе. Его пальцы, коснувшиеся пряди её волос, белых, как лунный свет… — Ваше величество. Он склонился в поклоне, но не опустил взгляд. Светлые глаза, холодные и глубокие, будто лесное озеро подо льдом, впивались в неё. Его голос — тот же. Тот же шёпот, что прорезал шум толпы тогда: «Мышка… куда спешишь? Работаешь вечером?» Фразы прозвучали в её голове громче, чем его нынешние слова. Рейнира ощутила, как по спине пробежал холодок — будто его пальцы снова скользнули по выбившейся пряди. «Как странно… будто зима коснулась огня». — Брат, — её голос дрогнул, став чуть хриплым. Дейрон выпрямился. Свет играл на его скулах, подчёркивая острые углы, словно высеченные из мрамора. В уголках губ — лёгкая дрожь, едва уловимая улыбка, которую видел только она. — До встречи, — прошептал он тогда тихо, что слова растворились в гуле борделя. Но она услышала. Эймонд шагнул вперёд, разрывая пространство между ними. Его тень упала на Рейниру, скрыв её лицо от зала — лишь глаза горели в полумраке, как угли. — Пир станет символом единства, — произнёс он, но смотрел на Дейрона. Рейнира сжала кулаки, чувствуя, как ногти впиваются в ладони. Дейрон всё ещё держал её взгляд. Его рука непроизвольно дёрнулась — едва заметное движение к мечу, будто он хотел коснуться не стали, а её руки. — Единство, — повторила она, заставляя губы сложиться в улыбку.