What We Once Were (Какими мы были когда-то)

Как только Кейтлин вышла за дверь, а колокольчик над ней тихонько звякнул, Вай заперлась и прислонилась лбом к двери. Груз всего, что только что произошло, давил ей на грудь, тяжёлый и невыносимый. Она сползла на пол, прижавшись спиной к двери, вытянула перед собой ноги, и слёзы, которые она так старалась сдержать, хлынули неудержимым потоком. Она закрыла лицо руками, её тело содрогалось от рыданий. Она ненавидела себя за то, что позволила Кейтлин просто уйти, за то, что не сказала ничего — ничего — чтобы остановить её. Но она не могла. Она не могла. Каким человеком она была бы, если бы позволила Кейтлин бросить всё ради неё? Ради того, кого больше не было в её жизни? Мэдди была рядом. Мэдди любила Кейтлин. И Кейтлин, несмотря на все её противоречивые чувства, всё ещё была с ней. А Вай не хотела, она не могла стать причиной того, что Кейтлин предала её. Но, боги, как же это было больно. Всё, чего ей хотелось в тот момент, это притянуть Кейтлин к себе, обнять, поцеловать, сказать, как сильно она её любит. Как сильно она будет любить её всегда. Но она не могла позволить себе сделать это. Она не могла пересечь эту черту. Только не снова. Вай прижала ладони к глазам, пытаясь унять слёзы, но они не останавливались. Словно всё, что она сдерживала со дня их расставания, выплеснулось наружу. Грудь как будто провалилась внутрь, а сердце болело так, что она думала, что уже привыкла к этому, но на самом деле это было не так. — Прости меня, Кейт, — прошептала она в пустоте пекарни, и голос её сорвался, когда слова вырывались наружу, — мне так жаль. Она просидела на полу, казалось, несколько часов, тело отяжелело от усталости и горя. Пекарня, обычно служившая ей надёжным убежищем, теперь казалась удушающей, наполненной множеством воспоминаний, от которых она не могла избавиться. Воспоминаний о Кейтлин. Воспоминаний о том, какими они были, какими они могли бы быть и какими уже никогда не станут. Вай вытерла лицо рукавом рубашки, пытаясь взять себя в руки, но боль в груди не утихала. Сколько бы она ни твердила себе, что это к лучшему, что она поступает правильно, боль от этого не становилась меньше. Вай поднялась с пола, тело всё ещё было тяжёлым от изнеможения, но мысль о том, чтобы остаться здесь, погрязнув в боли, казалась невыносимой. Она снова вытерла лицо, сжав челюсти, заставляя себя встать. Она не могла здесь оставаться — только не сегодня. Она не могла снова плакать, не могла лежать в постели, пытаясь уснуть, и смотреть в потолок, снова и снова прокручивая в голове слова Кейтлин, пока они не уничтожат её. Нет. Ей нужно было что-то другое. Она поднялась наверх в свою квартиру, стянула с себя испачканную мукой одежду и переоделась во что-то более привычное — старую боевую экипировку, потёртую и изношенную, но всё ещё подходящую ей как вторая кожа. Увидев себя в зеркале, со сжатыми кулаками и наготове, она вновь обрела ясность, в которой так нуждалась. Взяв куртку, Вай вышла на улицу, прохладный воздух касался её кожи, пока она шла по извилистым улочкам Зауна. Она не колебалась, не сомневалась в своих силах. Её цель была ясна. «Яма». Она не была там уже несколько недель, а может, и месяцев, но сейчас это было единственное место, куда она могла пойти. Ей нужно было ударить что-нибудь — что угодно — чтобы заглушить боль, которая грозила поглотить её. Кулаки жаждали разрядки, а тело — прилива адреналина, вызванного дракой. Прогулка по тёмным улицам Зауна показалась короче обычного, она машинально направилась к знакомому, мрачному складу, где проходили подпольные бои. Воздух снаружи «Ямы» был густым от дыма и слабого гула криков и ликования. Он был живым, наполненным энергией, и в этот раз Вай не колебалась, когда переступала порог. «Яма» поглотила её целиком, её хаос и шум стали идеальным отвлечением от бури, бушующей внутри неё.

***

Когда Вай пробиралась глубже в «Яму», её окружала знакомая какофония криков, смеха и ставок. Необузданная энергия этого места была неоспорима, и на мгновение она почти заглушила хаос в её голове. Почти. Но по мере того, как она приближалась к арене, пробираясь сквозь толпу игроков, бойцов и зрителей, до неё долетали обрывки разговоров. Бормотание, тихое и приглушённое, но явно напряжённое. Вай навострила уши, когда слова начали складываться воедино. «...Химбарон Йорик скоро сделает свой ход. Слышал, что он сначала нацелился на Ленка». «Деятельность Ленка пошатнулась с тех пор, как на улицах засияло новое мерцание. Это просто вопрос времени». «Да, но это уже не просто мерцание. Эта штука... она другая. Вставляет сильнее». Вай замедлила шаг и нахмурилась, прислушиваясь. Она сделала вид, что просматривает доску ставок, но её внимание было приковано к шёпоту вокруг неё. — Я видела это своими глазами, — раздался хриплый голос за её спиной, достаточно громкий, чтобы услышать, — эта новая штука — она меняет правила игры. Люди получают дозу, и они как будто ничего не чувствуют. Быстрее, сильнее, резче... как будто они неубиваемы. — Да, пока не выветрится, — пробормотал кто-то другой мрачным голосом, — а потом они валяются на полу и кричат так, будто сгорают изнутри. Боль такая сильная, что они готовы на всё, лишь бы она прекратилась. Вот как это затягивает. Вай сжала кулаки, её челюсть напряглась, когда слова дошли до неё. Она видела, на что способно мерцание — как оно опустошает людей, превращает их в отчаянные оболочки самих себя. Но это? Это звучало ещё хуже. Это был не просто наркотик — это было оружие, нечто, созданное для того, чтобы калечить людей изнутри. — Однако, Йорик умён, — вторил другой голос, — он не наводняет рынок. Просто тестирует, создаёт спрос. К тому времени, как другие химбароны догадаются, будет уже слишком поздно. Он будет контролировать всё. Кровь Вай закипала, пока она слушала, гнев и ужас бурлили под кожей. Её мутило не только от наркотика, но и от неизбежности. Она знала, как это происходит. Люди в Зауне заплатят за это страшную цену, слабые и отчаявшиеся будут использованы как пешки в борьбе за власть, которой на них наплевать. Она резко повернулась и продолжила путь к арене, теперь её шаги были целенаправленными. Она не могла позволить себе увлечься этим — не сегодня. Она была здесь по одной причине: чтобы драться, потерять себя в грубой физической разрядке от ударов. Но пока она шла, шёпот преследовал её, слова прилипли к разуму, как смола. Как бы она ни пыталась отбросить эти мысли, они всё равно крутились в голове — мысли об этом новом мерцании, о том, что оно уже делает с людьми Зауна, и о том, чем всё это может закончиться. И, к её большому разочарованию, закралась ещё одна мысль: Кейтлин хотела бы знать. Вай покачала головой, заставляя себя сосредоточиться на настоящем моменте. Она была здесь, чтобы бороться, сжигая боль внутри себя, а не ввязываться в беспорядок, от которого она ушла. Она больше не была миротворцем — это не её дело сообщать Кейтлин новости о преступной деятельности в Зауне. Больше нет. Она оставила эту жизнь позади и не могла позволить втянуть себя в неё снова. Но даже когда она говорила себе это, услышанный ею шёпот цеплялся за разум, отказываясь отпускать. Мысль об этом новом наркотике — что он может пронестись по улицам Зауна, словно лесной пожар, оставляя за собой разрушения — вызывала в ней холодное, тревожное чувство. Она знала, что мерцание делало с людьми, как оно разрушало жизни, семьи, целые общины. А это? Это звучало в разы хуже. Когда она достигла края арены, рёв толпы вокруг неё стал ещё громче. Ей нужно было что-то ударить. Ей нужно было бить до тех пор, пока не заболят костяшки пальцев, а разум не будет слишком измотан, чтобы думать. Но как бы она ни старалась отогнать эти мысли, они всё равно возвращались. Это навредит людям. Очень многим. Эта мысль звенела в её голове, неумолимая и непоколебимая. Она уже могла себе это представить — отчаянные глаза людей, подсевших за новое мерцание, боль, которую им придётся вытерпеть, хаос, который оно принесёт. И как бы она ни пыталась убедить себя, что это не её проблема, она чувствовала, что это её проблема. Она могла бы рассказать Кейтлин. Не сейчас — может быть, позже, когда Кейтлин придёт за ответами. Вай не сомневалась, что так и будет. Кейтлин всегда так делала. И когда наступит этот момент, Вай расскажет ей то, что знает. Но мысль о том, что придётся ждать, стоять в стороне, пока что-то столь опасное распространяется по улицам, словно яд... не нравилась ей. Кулаки Вай сжались, когда она вышла на арену, встряхивая головой, чтобы очистить сознание. Это был уже не её бой. Она была здесь только для того, чтобы наносить удары, чтобы выплеснуть всё наружу. Она должна была в это верить. Но в глубине души мысль об этом наркотике — о том вреде, который он может причинить, о жизнях, которые он может разрушить, — не переставала звучать в её голове. Вай шагнула в яму, её ботинки заскрипели по пыльному полу, пока толпа ревела вокруг неё. Тусклые лампы над головой мерцали, отбрасывая длинные тени на ринг, когда комментатор выкрикнул её имя. Обычно этого было достаточно, чтобы зажечь в ней искру — выброс адреналина, ясность, которая появлялась только после вступления в бой. Но не сегодня. Её мысли были слишком запутаны, груз от услышанного мешал сосредоточиться. Бой начался стремительно — её противник был большим, быстрым и жаждал её повалить. Вай двигалась инстинктивно, размахивая кулаками, тело уклонялось от ударов чисто на мышечной памяти. Но головой она была не здесь. Ликование толпы превратилось в белый шум, едва ли достаточно громкий, чтобы заглушить мысли, мечущиеся в её голове. Что, если Йорик сделает свой ход сегодня? Что, если этот наркотик распространится быстрее, чем мерцание? Сколько людей пострадает? Удар пришёлся ей в челюсть, отбросив голову в сторону. Во рту появился металлический привкус крови, а толпа разразилась радостными возгласами и вздохами. Она отшатнулась назад, тряхнула головой, чтобы прочистить мозги, и заставила себя сосредоточиться. Она не собиралась позволить кому-то вырубить её во время драки, которую она могла с лёгкостью выиграть, если бы была внимательнее. С рычанием Вай погрузилась в бой и снова включилась в борьбу, используя последние остатки сил, чтобы сбить соперника с ног. Когда всё закончилось, её имя прозвучало из динамиков, но победа показалась ей пустой. Крики были недостаточно громкими, чтобы заглушить мысли, всё ещё звенящие в её голове. Она даже не стала задерживаться, чтобы получить вознаграждение. Вместо того, чтобы направиться в бар, где она обычно пропускала стаканчик-другой, Вай плотнее натянула куртку и вышла в ночь. Прохладный воздух коснулся её раскрасневшейся кожи, пока она бродила по тёмным улицам Зауна, а её ботинки шаркали по влажной мостовой. Не задумываясь, она шагала в самую глубь Нижнего города. Только когда она миновала стены, исписанные граффити, и бандитские знаки на углах улиц, она поняла, куда направляется: на территорию химбарона Ленка. Она сказала себе, что это не специально. Она не искала неприятностей. Она просто прогуливалась, проветривала голову. Но правда грызла её — она хотела проверить, нет ли чего-нибудь необычного, что указывало бы на то, что она подслушала в «Яме». Глаза Вай сканировали улицы, пока она шла, и её острое чутьё срабатывало, как всегда. Слабое свечение неоновых огней окрашивало всё в тошнотворно-зелёный оттенок, а в воздухе пахло маслом, дымом и чем-то химическим. Она обратила внимание на скопления людей в переулках, их настороженные взгляды, которыми они обменивались, на тихие разговоры, которые прекращались, когда она проходила мимо. Этого было не так уж и много, но достаточно, чтобы понять, что что-то происходит. И тут её осенило — она снова стала вести себя как миротворец. Вай горько усмехнулась, проведя рукой по своим коротким волосам. — Какого чёрта я делаю? — пробормотала она себе под нос. Она больше не была солдатом. Это была не её работа. Это не должно было быть её проблемой. Но сколько бы она ни твердила себе об этом, её тело двигалось само по себе, глаза сканировали каждый уголок, а уши прислушивались к каждому звуку. Старые привычки, как казалось, не умирают так легко, как она думала. Засунув руки в карманы куртки, Вай углубилась на территорию Ленка, убеждая себя, что это всего лишь прогулка. Просто безобидная прогулка, чтобы проветрить голову. Но в глубине души она знала, что это неправда.

***

Внезапная сила вывела Вай из равновесия, затянув её в тёмный переулок. Инстинктивно она вытянула кулаки, готовая к драке, но остановилась, увидев знакомую вспышку голубых волос и озорную ухмылку. — Забавно встретить тебя здесь, сестрёнка, — сказала Джинкс насмешливым голосом, небрежно прислонившись к стене и накручивая прядь волос на палец, словно у неё было всё время в мире. Вай нахмурилась, выпрямляясь. — Какого черта, Джинкс? Что ты здесь делаешь? Джинкс широко улыбнулась, её глаза сверкнули в тусклом свете переулка. — Кто, я? Да ничего такого. Просто прогуливаюсь по территории Ленка, понимаешь, наслаждаюсь пейзажами, — она театрально развела руки в стороны, как бы указывая на грязь и хаос вокруг них, — и посмотрите, кого я обнаружила крадущейся поблизости — старшую сестрёнку Вай. Старые привычки неискоренимы, да? — Прекрати нести чушь, — рявкнула Вай, её голос был тихим, но строгим, — что происходит, Джинкс? Зачем ты здесь? Джинкс наклонила голову, и её улыбка слегка померкла, хотя озорство в глазах никуда не делось. — О, ты не знаешь? — спросила она, её голос был пронизан насмешливым удивлением, — ты тормозишь, Вай. Сегодня утром Йорик запустил новое мерцание. Большой дебют. Множество клиентов, в том числе и на территории Ленка. У Вай всё внутри оборвалось. — И? Джинкс подошла ближе, её голос понизился до заговорщического шёпота. — И, — сказала она с ухмылкой, от которой у Вай по спине пробежали мурашки, — пробная партия уже почти распродана. Все эти первые покупатели начинают чувствовать ломку — боль, зависимость, все эти забавные побочные эффекты, — она лениво махнула рукой в сторону улицы сразу за переулком, — Они все сгрудились здесь, на территории Ленка, в ожидании следующей дозы. Можешь себе представить, как люди Ленка этому обрадовались. Руки Вай сжались в кулаки. — Значит, Йорик их приманивает, — процедила она сквозь стиснутые зубы. — Бинго! — прощебетала Джинкс, насмешливо хлопнув в ладоши, — Йорик рассчитывает, что они что-нибудь затеют — драку, бунт, может, даже небольшую войну, если нам повезёт. Знаешь, просто ход конём. Очень искусный, — она наклонилась ближе, её улыбка превратилась в оскал, — И вот ты здесь, забрёдшая в самый центр. Какой план, сестрёнка? Нанесёшь парочку ударов и заставишь всё это исчезнуть? Вай уставилась на неё, её мысли метались. Слова Джинкс подтвердили то, что она уже подозревала: ситуация набирает обороты. Дело было не только в новом наркотике — речь шла о территории, контроле и хаосе, который мог выплеснуться из Зауна прямо в Пилтовер, если его не сдержать. —Ты думаешь, это смешно? — прорычала Вай, её голос был тихим и опасным. Джинкс пожала плечами, её улыбка снова стала шире. — Смешно? Нет. Уморительно? Может быть, немного. Но, эй, не позволяй мне останавливать тебя. Давай, играй в героя, Вай. Посмотрим, как далеко это тебя заведёт. Вай сделала шаг вперёд, её кулаки всё ещё были сжаты. — Я здесь не для того, чтобы играть. Если Йорик вытворяет такое дерьмо, пострадают люди. Невинные люди. Джинкс закатила глаза. — О, избавь меня от праведных речей, старшая сестрёнка. Ты больше не миротворец, помнишь? Не тебе разгребать этот бардак. Эти слова задели сильнее, чем Вай хотела признать. Она знала, что Джинкс права — это не её битва. Но стоять в стороне, пока Йорик играет в свои игры, позволяя людям страдать из-за этого... этого Вай не могла вынести. — Зачем ты вообще мне это рассказываешь, Джинкс? — спросила Вай напряжённым голосом, — Что ты задумала? Джинкс ухмыльнулась, отступив назад и вскинув руки в притворной невинности. — Никакой корысти, сестрёнка. Просто подумала, что ты захочешь знать, во что ввязываешься. Считай это небольшой семейной любезностью, — её ухмылка стала мрачнее, — но если ты действительно хочешь поучаствовать, я уверена, это будет отличное шоу. С этими словами Джинкс развернулась на каблуках и скрылась в тени. Её смех отдавался слабым эхом, пока она не исчезла в лабиринте переулков Зауна. Вай застыла на мгновение, её кулаки были сжаты, а в голове проносилось всё, что Джинкс только что ей рассказала. Катастрофа приближалась, и Йорик рассчитывал, что она послужит толчком к чему-то грандиозному. Она уже чувствовала, как в воздухе витает напряжение, буря, готовая вот-вот разразиться. И как бы ей ни было неприятно это признавать, она не могла просто так уйти. Не от этого. Когда Джинкс ушла, а её насмешливый смех затих вдали, Вай резко выдохнула и повернулась, чтобы уйти. Она не хотела больше задерживаться на территории Ленка, да ещё с учётом того, что Джинкс ей только что рассказала. Это была не её битва. Она повторяла себе это снова и снова, пока её ботинки скребли по грязной мостовой, увеличивая расстояние между ней и растущим напряжением позади. Но затем в ночном воздухе раздался отчётливый звук повышенных голосов. Она остановилась на месте, её плечи напряглись, когда спор перешёл в крик. Вай слегка повернула голову, её глаза сузились, когда она увидела, зарождающуюся позади драку. Сначала это выглядело как несколько наркоманов — первые клиенты Йорика, нервные и отчаянные, толкающие друг друга, когда началась потасовка. Но теперь к ним присоединялось всё больше людей. Некоторые из них были вооружены, грубые на вид типы двигались целенаправленно. Люди Йорика. И тут она увидела их — охранников территории. Люди Ленка, вышедшие из тени, вооружённые и явно готовые защищать свою территорию. Вай стиснула челюсти и отвернулась. — Не моя проблема, — пробормотала она, заставляя себя идти вперёд. Она больше не солдат. Это не её работа. Позади неё звуки драки становились всё громче, лязг оружия и глухие удары кулаков по плоти эхом отдавались на узких улочках. Она ускорила шаг, стараясь отгородиться от этого и не оглядываться. Но едва она завернула за угол, оглушительный взрыв сотряс воздух, ударная волна обрушилась на неё, как товарный поезд. Сила удара сбила её с ног и отбросила назад, впечатав в жёсткую, несокрушимую стену соседнего здания. Вай ударилась о стену с отвратительным треском, её дыхание резко сбилось, и она рухнула на землю. На мгновение всё помутилось — зрение поплыло, в ушах зазвенело от взрыва. Резкий запах дыма и химикатов наполнил воздух, смешиваясь с хаосом криков и воплей, раздававшихся вокруг. Голова пульсировала, и, когда она попыталась подняться, боль пронзила всё её тело. Она моргнула, пытаясь избавиться от дезориентации, а её сердце заколотилось с удвоенной силой, когда борьба позади неё переросла в полномасштабный хаос.