What We Once Were (Какими мы были когда-то)

Кейтлин лежала в постели всё ещё в заунской одежде, тупо уставившись в потолок, пока события прошедшей ночи снова и снова прокручивались в её голове. Кожа до сих пор горела от воспоминаний о прикосновениях Вай — её руках, её губах, её теле, прижимавшемся к рукам Кейтлин, а затем к ней самой. Она чувствовала всё это так же отчётливо, как если бы Вай всё ещё была рядом. Не трудно было признаться себе: сегодняшним вечером она почувствовала себя по-настоящему живой за последние месяцы. Месяцы без Вай были... пустыми. Кейтлин пыталась, действительно пыталась двигаться дальше. Она несколько раз вступала в ничем не обязывающую интимную связь, пытаясь убедить себя, что секс с кем-то новым заполнит ноющую пустоту в её груди. Но этого так и не произошло. Каждый раз это выглядело как сделка, всё происходило на автомате — словно она выполняла какую-то работу. Не было ни искры, ни эмоций, ни чувств. И после этого она всегда чувствовала себя хуже. Пустой. Неудовлетворённой. Даже с Мэдди. Особенно с Мэдди. Кейтлин закрыла глаза, судорожно выдохнув, чувство вины свернулось в животе, словно живое существо. Мэдди была чудесной — доброй, терпеливой и бесконечно любящей. Она была всем, чего Кейтлин могла бы желать от партнёра. И всё же Кейтлин не чувствовала ничего близкого к страсти, сексуальному напряжению, всему, что она чувствовала с Вай. Мэдди могла быть рядом, обнимая её, любя её, а Кейтлин всё равно чувствовала себя за тысячу миль от неё. Это было неправильно, так неправильно, и это грызло её каждый день. Но Кейтлин не хотела причинять боль Мэдди. Мысль о том, что она будет плакать, что именно она разобьёт ей сердце, казалась невыносимой. Мэдди этого не заслуживала. Мэдди не заслуживала её. Не тогда, когда Кейтлин не могла любить её так, как она того была достойна. Не тогда, когда её сердце всё ещё принадлежало кому-то другому. Потому что сегодняшний вечер доказал это. Быть с Вай, снова прикасаться к ней, слышать её голос, растворяться в ней — это вскрыло все раны, которые Кейтлин пыталась зашить. Она не двинулась дальше. Она даже и близко не была к этому. Она могла лгать себе, притворяться, что всё в порядке, с головой окунуться в работу, попытаться придать отношениям с Мэдди реальность — но всё это было фальшью. Это всё ещё была Вай. Это всегда была Вай. И это всегда будет Вай. Слёзы навернулись на глаза Кейтлин, когда тяжесть осознания легла ей на грудь. Она не могла продолжать так поступать — ни с собой, ни, тем более, с Мэдди. Это чувство вины, это притворство, эта несерьёзная попытка построить отношения, которых она на самом деле не хотела, — всё это продолжалось слишком долго. Мэдди заслуживала лучшего. И как бы Кейтлин ни хотелось причинить ей боль, разрушить любовь, которую Мэдди так легко дарила, она знала, что должна это сделать. Она не могла продолжать лгать, не могла продолжать водить Мэдди за нос, пока её сердце всё ещё было крепко привязано к Вай. Этому нужно было положить конец. Смахнув слезу со щеки, Кейтлин села в постели, её тело налилось тяжестью от усталости, но мысли были слишком беспокойны, чтобы уснуть. Она не знала, как ей это сделать, но ей нужно было порвать с Мэдди. Было бы несправедливо по отношению к ним обоим продолжать этот фарс. Потому что, как бы она ни хотела двигаться дальше, она не могла этого сделать. Её сердце всегда будет принадлежать Вай. И сегодня вечером отрицать это стало невозможно.       

***

На следующий день Кейтлин вошла в кабинет миротворцев с единственной целью. Ей нужно было поговорить с Мэдди, чтобы покончить с этим раз и навсегда. Она была преисполнена решимости, даже если в груди всё ещё было тяжело от мысли о том, что она разобьёт сердце Мэдди. Это было несправедливо по отношению к ней — ни к Мэдди, ни к себе, и уж точно не к Вай, чей призрак всё ещё витал в каждом уголке сознания Кейтлин. Но пока Кейтлин шла по суетливому офису, вглядываясь в лица коллег, Мэдди нигде не было видно. И тут её осенило — Мэдди всё ещё была в отпуске, навещала родителей. Кейтлин вздохнула, её охватило смешанное чувство облегчения и разочарования. Часть её была рада отсрочке, но другая часть просто хотела покончить с этим, прекратить ещё дальше затягивать это дело. Поскольку Мэдди была недоступна, Кейтлин уединилась в своём кабинете, погрузившись в работу, чтобы отвлечься. День по большей части прошёл без происшествий, однообразие отчётов и бумажной работы достаточно занимало её разум. Но затем, ближе к вечеру, в участок поступил звонок. В Зауне возникла ситуация — между двумя враждующими бандами вспыхнула драка, повлёкшая за собой множество жертв. Кейтлин не стала медлить. Она схватила своё снаряжение и направилась к месту происшествия, полагаясь на свои инстинкты. Заун был обычным лабиринтом из грязи и теней, но сегодня он был окрашен кровью и гневом. В воздухе висело напряжение, остатки драки всё ещё были ощутимы, пока миротворцы работали над наведением порядка. Кейтлин шла в ногу со всеми, помогая руководить арестами, оценивать ущерб и организовывать вывоз погибших. Это была та самая мрачная работа, к которой она привыкла, хотя легче от этого не становилось. К тому времени, как всё улеглось, солнце уже садилось, отбрасывая длинные тени на переулки. Кейтлин вытерла пот со лба испачканными за день перчатками и направилась обратно к своей машине. Но когда она свернула за угол, боковым зрением она уловила силуэт — фигура, небрежно прислонившаяся к стене, наблюдала за разворачивающимся хаосом с пугающей неподвижностью. Первым делом Кейтлин обратила внимание на волосы девушки — яркий голубой цвет, который выделялся даже на фоне приглушённых тонов Зауна. Её поза была расслабленной, почти игривой, как будто бойня за спиной Кейтлин была не более чем интересным зрелищем. Кейтлин замерла. Она знала эти волосы, это лицо, эти большие, расчётливые глаза. Паудер. Младшая сестра Вай. Или, скорее, Джинкс, как теперь называли её в преступном мире — печально известная опасная преступница и одна из самых непредсказуемых угроз Зауна. Рука Кейтлин инстинктивно потянулась к оружию на бедре, тело напряглось, когда она встретилась взглядом с девушкой. Паудер — или Джинкс, как Кейтлин заставила себя думать о ней — ухмыльнулась, слегка наклонив голову, словно реакция Кейтлин показалась ей забавной. — Так, так, — протянула Джинкс, в её голосе слышалась насмешка, —смотрите-ка, кто опять решил забраться в трущобы Зауна. Чистоплюйка Кейтлин, вся такая выглаженная и чистенькая, — её глаза сверкали озорством, но в их глубине таилось что-то более тёмное. Кейтлин уверенно стояла на месте, но в груди беспокойно колотилось сердце. — Джинкс, — произнесла она, её голос был твёрдым, несмотря на напряжение, витавшее в воздухе. Джинкс лениво оттолкнулась от стены и, сделав несколько шагов вперёд, раскинула руки в стороны. — Расслабься, кексик, — поддразнила она, и её ухмылка стала шире, озорство заплясало в её глазах, — я здесь не для того, чтобы что-то взрывать. Во всяком случае, не сегодня. Кейтлин мгновенно сжала челюсти, прозвище пронзило её, словно зазубренный клинок. Её рука зависла около оружия, но слова прозвучали резко и быстро, холоднее, чем воздух вокруг. — Ты не имеешь права так меня называть. Джинкс замерла на долю секунды, её ухмылка слегка дрогнула, прежде чем вернуться на место. — Ох, — проворковала она, наклонив голову, как будто слова Кейтлин на самом деле её позабавили, — как трогательно. Похоже, я задела за живое. Кейтлин стояла на месте, сузив глаза и уставившись на Джинкс. Сердце колотилось в груди, но она не позволяла ей увидеть, как сильно на неё повлияло одно это слово. «Кексик». Это было прозвище, которое ей дала Вай — и никто, кроме Вай, не имел права так её называть. Услышать это из уст Джинкс было неправильно, извращённо, словно оно было каким-то образом опорочено. Джинкс, конечно, расцветала от таких реакций. Она слегка покачнулась, делая полшага вперёд, её улыбка стала шире и злее. — В чём дело, чистюля? Тебе не нравится? Или, может быть, это просто напоминает тебе о ней. У Кейтлин перехватило дыхание, но она не дала Джинкс возможности насладиться её ответом. Она молчала, её взгляд становился жёстче, а хватка пальцев на кобуре с оружием крепче, удерживая контроль над ситуацией. Джинкс хихикнула — высокий, скрипучий звук, который, казалось, эхом разнёсся по переулку. — Я знала это, — сказала она, её голос был певучим и насмешливым, — у тебя всё ещё этот взгляд, говорящий «Вай то, Вай это». Миленько. Кейтлин медленно выдохнула, заставляя себя сохранять спокойствие, несмотря на то, что в груди клокотали гнев и нечто гораздо более уязвимое. — Чего ты хочешь, Джинкс? — резко спросила она, её голос был ровным, но в нём слышалось раздражение. Джинкс пожала плечами, бросив взгляд через плечо Кейтлин на последствия бандитской разборки, словно это было наименее интересное из всего, что она видела за весь день. — Ничего, правда. Просто наслаждаюсь представлением, — она накрутила прядь голубых волос на палец, делая вид, что не замечает напряжения, исходящего от Кейтлин, — Заун всегда хорош для развлечений. Кейтлин сжала руку на боку, её терпению пришёл конец. — Если ты закончила осмотр достопримечательностей, предлагаю тебе идти дальше, — ледяным тоном сказала она, не оставляя места для споров. Но Джинкс не двинулась с места. Вместо этого она слегка наклонилась вперёд, её улыбка смягчилась, наоборот превратившись во что-то более резкое, более жестокое. — Знаешь, — тихо сказала она, — Вай тоже скучает по тебе. Не то, чтобы она когда-либо признавалась в этом. Слова повисли в воздухе, задев Кейтлин глубже, чем она хотела признать. Прежде чем она успела ответить — прежде чем она успела даже подумать — Джинкс развернулась на пятках и, смеясь, исчезла в лабиринте переулков Зауна, оставив Кейтлин стоять там, кипя от злости. Она стояла с колотящимся сердцем и перевёрнутыми вверх ногами мыслями.       

***

Кейтлин вернулась в офис, знакомый гул странно успокаивал, поскольку в поздний час здесь было тише, чем обычно. У неё было слишком много энергии, чтобы отправиться домой, а в голове гудело от всего, что произошло сегодня. Драка, хаос и появление Джинкс — всё это крутилось в мыслях, не желая утихать. Но, как ни странно, появление Джинкс не разозлило её так сильно, как, вероятно, должно было бы. Да, Джинкс была опасна. Дико опасна. Но со временем Кейтлин поняла, что театральность Джинкс часто ограничивалась Зауном. Она была скорее хаотичной мстительницей, чем откровенной преступницей. Если она устраивала беспорядки, то, как правило, это было не случайно, а с какой-то целью, даже если эта цель была понятна только Джинкс. Сегодняшняя драка между бандами не была её фирменным стилем. Не было ни взрывов, ни неонового хаоса, ни граффити-сообщений, призванных насмехаться над миротворцами и Пилтовером. Это было не в её стиле. И Кейтлин сомневалась, что Джинкс как-то связана с насилием. У Джинкс был свой почерк — громкий, красочный, безошибочный способ заявить о своей причастности. Если бы Джинкс хотела, чтобы они знали, что она за чем-то стоит, они бы узнали об этом за много миль. Но в данном случае это было не так. Нет, Кейтлин беспокоило не присутствие Джинкс на месте драки. А то, что она сказала. Острые слова Джинкс всё ещё звучали в голове Кейтлин, не желая быть проигнорированными. «Вай тоже скучает по тебе. Не то, чтобы она когда-либо признавалась в этом». То, как Джинкс это сказала, её ухмылка, скрывающая что-то более глубокое, не давало покоя Кейтлин. Несмотря на весь её хаос, на всю её неуёмную энергию, Джинкс всё ещё была сестрой Вай. И, несмотря на сарказм и остроумие, нельзя было отрицать, насколько близки они были — насколько они понимали друг друга, даже в своём дисбалансе. Не было ничего удивительного в том, что Джинкс знала о разрыве. Конечно, она должна была знать. Но тот факт, что она заговорила об этом, что-то значил. Джинкс была не из тех, кто бросается случайными замечаниями без какого-либо умысла. Кейтлин резко тряхнула головой, заставляя себя сосредоточиться на настоящей проблеме: драке между бандами. Вот что сейчас имело значение. Жестокость всего этого. Жертвы. Явная, беспрецедентная демонстрация силы. Что-то большое назревало в Зауне, и Кейтлин нужно было выяснить, что именно, прежде чем это перекинется на Пилтовер. Она села за стол, просматривая отчёты с места преступления, пытаясь сложить воедино общую картину. Но её мысли продолжали возвращаться к Джинкс. Как бы Кейтлин ни хотелось это признавать, Джинкс наверняка знала, что происходит. Она всегда знала больше, чем кто-либо мог ей поверить. Она процветала в хаосе Зауна, вплетаясь в городскую подноготную так, как не смог бы сделать ни один силовик. Если происходило что-то серьёзное, Джинкс, скорее всего, знала всё, что нужно Кейтлин. Но была одна проблема. Найти Джинкс было не так-то просто. Джинкс не была человеком, которого можно было выследить или предсказать. Она жила в непредсказуемости и редко задерживалась надолго, чтобы кто-то мог её поймать. Нет, Джинкс так не работала. Если она хотела поговорить, она сама выходила на связь. Кейтлин вздохнула и провела рукой по волосам, откинувшись в кресле. Выбор у неё был не велик. Если она хотела получить ответы, если она хотела опередить то, что должно было произойти, ей нужно было найти способ связаться с Джинкс. И как бы Кейтлин ни была ненавистна мысль о том, чтобы искать её, ещё больше она ненавидела мысль о том, что то, что происходит в Зауне, застанет её врасплох. Джинкс была рисковой, но, возможно, Кейтлин тоже должна была рискнуть.       

***

Напряжённой и целеустремлённой походкой Кейтлин направилась в пекарню Вай. Если она что-то и узнала о Джинкс за эти годы, так это то, что, несмотря на хаос, который она создавала, она всё ещё была глубоко привязана к своей сестре. Вай всегда была якорем Джинкс, какими бы искажёнными ни были их отношения. И если кто-то и знал, как её найти, так это Вай. Но Кейтлин также знала, что заставить Вай говорить о своей сестре было той ещё задачей. Вай яростно защищала Джинкс, даже когда Джинкс этого не заслуживала, даже когда её защита была невозможной. Вай редко выдавала информацию о ней, и Кейтлин сомневалась, что на этот раз будет иначе. Когда Кейтлин добралась до пекарни, она обнаружила, что та закрыта, в окнах было темно. Конечно, так и должно было быть. Уже было довольно поздно, и она знала, что Вай здесь не будет. Нет, Вай, вероятно, сейчас в Зауне, в «Яме», наносит удары, напивается и... её желудок скрутило от этой мысли... вероятно, подкатывает к кому-то. Эта мысль заставила Кейтлин громко застонать, и этот звук разочарования прорезал тишину ночи. — Кейтлин? Низкий и знакомый голос напугал её, и когда Кейтлин обернулась, там была Вай, стоящая в нескольких футах от неё, её фартук всё ещё был обвязан вокруг талии, а руки испачканы мукой. Она выглядела небрежно, слишком непринуждённо, словно старалась не выдать своего удивления. Её волосы были слегка растрёпаны, а щёки слегка раскраснелись, вероятно, от жара печей. — Пекарня закрывается после заката, — сказала Вай, её голос был спокойным, почти безразличным. Но глаза выдавали — в них мелькнуло любопытство, может быть, даже что-то более мягкое, когда она посмотрела на Кейтлин. Кейтлин замерла на полсекунды, её взгляд задержался на Вай. Она выглядела так хорошо. Слишком хорошо. Видя её такой, испачканной в муке и раскрасневшейся, Кейтлин погрузилась в воспоминания о прошлой ночи, от которых не могла избавиться весь день. То, как выглядела Вай, когда они были запутаны в простынях, её блестящая кожа, её руки на теле Кейтлин... Кейтлин заставила себя отогнать эту мысль, выпрямившись и прочистив горло. — Мне нужно поговорить с Джинкс, — сказала Кейтлин резким тоном, переходя сразу к делу. Лицо Вай тут же посуровело, непринуждённость исчезла, а челюсть напряглась. — Я не знаю, где она, — сказала Вай резко. Она скрестила руки, её посыпанные мукой пальцы сжали бицепсы, — и даже если бы я знала, зачем мне говорить тебе? Кейтлин медленно выдохнула, уже ожидая такой реакции. — Потому что в Зауне происходит что-то важное, — осторожно сказала она, — Джинкс может знать, что именно. У неё есть связи, Вай. Ты же знаешь. Выражение лица Вай не смягчилось. Скорее наоборот, стало ещё холоднее. — И что, ты собираешься пойти в Заун и... что? Арестовать её? Навредить ей? Ты не думаешь, что я знаю, как далеко ты готова зайти, Кейтлин? — её голос был спокойным, но с оборонительной позицией, в которой сквозила резкость. Кейтлин моргнула, ошеломлённая обвинением. — Речь не идёт о том, чтобы навредить ей, — твёрдо заявила она, — мне просто нужна информация. Если она знает что-то о том, что происходит в бандах, она могла бы помочь предотвратить ещё большее кровопролитие. Но Вай не двинулась с места. Её глаза сузились, и Кейтлин заметила, как напряглись её плечи, то, как изменилась её поза, словно она была готова к драке. — Я не позволю тебе использовать её как какую-то пешку, — резко ответила Вай, — я видела, на что ты способна, Кейтлин. Думаешь, я не знаю, что происходит, когда силовики Пилтовера ввязываются в дела Зауна? Думаешь, я помогу тебе свалить это на мою сестру? Эти слова ранили сильнее, чем Кейтлин хотела бы признать, но она сохранила ровный, рассудительный тон. — Я не враг тебе, Вай. Я пытаюсь помочь людям — людям, которые умирают из-за того, что там творится. Если Джинкс что-то знает, она может остановить это, пока не стало хуже. Вай замешкалась, её рот открылся, как будто она хотела поспорить, но слова не шли. На мгновение в её глазах мелькнуло что-то такое, что Кейтлин не могла точно определить — конфликт , может быть. Или сомнение. — Ты просишь меня довериться тебе, — наконец сказала Вай, её голос стал тише, но всё ещё был настороженным, — с ней. Кейтлин кивнула. — Я прошу тебя поверить, что я здесь не для того, чтобы причинить ей вред. Мне просто нужны ответы, Вай. Вот и всё. Вай долго смотрела на неё, челюсть всё ещё была напряжена, а руки сжаты. Кейтлин видела, как в её глазах разворачивается война — защитница сестра против прагматичного бойца, который знал, что Кейтлин не ошибается. — Я подумаю над этим, — наконец сказала Вай, и в её голосе звучало недовольство. Это было не «да», но и не «нет». Кейтлин кивнула, решив взять то, что она может получить. — Это всё, о чём я прошу. Не говоря больше ни слова, Вай повернулась и прошла мимо, направляясь обратно в пекарню, дверь за ней со щелчком закрылась. Кейтлин на мгновение замерла, в груди сдавило от эмоций, которые она не хотела называть. Это было не только из-за Джинкс, не совсем. Это было из-за Вай, и насколько сложнее было видеть её сейчас, просить её о помощи, когда всё, чего хотела Кейтлин, это снова быть рядом с ней. Тяжело вздохнув, Кейтлин повернулась и пошла обратно в ночь. Она сделала всё, что могла. Теперь ей оставалось только ждать.       

***

Вай поднялась по лестнице в свою маленькую квартиру над пекарней, её ботинки тяжело стучали по скрипучему дереву. Её мысли всё ещё были заняты Кейтлин, она перебирала в памяти каждое сказанное ею слово и то, как она на неё смотрела. Не помогало и то, что Вай точно знала, кого на самом деле ищет Кейтлин. — Она ищет тебя, — сказала Вай, открывая дверь. Джинкс разлеглась на кровати Вай, словно она принадлежала ей, её голубые волосы разметались по подушкам, одна рука лениво свисала сбоку. Она даже не вздрогнула от слов Вай, просто ухмыльнулась своей острой, понимающей ухмылкой. — Я знала, что она придёт к тебе, — ответила Джинкс, её голос был небрежным, почти скучающим, — она всегда была такой предсказуемой. — Заткнись, — сказала Вай, закатив глаза и отбросив фартук на спинку стула. Её тон был притворно раздражённым, но в груди чувствовалась тяжесть, от которой она не могла избавиться. Она сбросила ботинки, провела рукой по волосам, стараясь не выдать себя сестре. Джинкс приподнялась на локтях, её улыбка стала шире. — Ну, как ты держишься? — спросила она, её тон был лёгким, но с тем резким оттенком, который давал Вай понять, что она уже её препарирует, —ну, знаешь, после величайшего разрыва? — Я в порядке, — быстро, слишком быстро сказала Вай. Она не смотрела на Джинкс, когда говорила это, сосредоточившись на том, чтоб развязать перчатки без пальцев и бросить их на стол. Джинкс тихонько хмыкнула, изогнув одну бровь, когда её улыбка стала лукавой. — Хм. Так вот почему ты вернулась в «Яму» Зауна, бросаешься с кулаками, получаешь тумаки и трахаешься с незнакомцами? Потому что ты в порядке, — она откинулась на подушки, голос сочился сарказмом, — если это значит, что ты в порядке, то мне бы не хотелось видеть, что ты не в порядке. Вай нахмурилась, но не клюнула на приманку. Сейчас у неё не было сил на одну из игр Джинкс. — Что происходит в Зауне? — спросила она, сменив тему разговора. Джинкс наклонила голову, её улыбка слегка померкла, когда она посмотрела на Вай. На мгновение показалось, что она собирается надавить сильнее, поковырять раны, которые Вай так старательно пыталась закрыть. Но затем она пожала плечами, свесив ноги с кровати, и села. — Некоторые из химбаронов представляют новый продукт, — небрежно сказала Джинкс, словно она говорила об уличном торговце, продающем дешёвую еду, — наркотик. Что-то, что должно соперничать с мерцанием. Сильнее, злее, более затягивающее. Ну, знаешь, обычное заунское веселье. Вай нахмурилась, скрестила руки на груди, прислонившись к стене. — А драка? Губы Джинкс изогнулись в ухмылке. — Они борются за контроль. Территорию, производство, распространение. Все эти скучные деловые штуки. У Вай скрутило в животе. Банды уже не просто играли — ставки стали слишком высоки. Гораздо больше обычного. — И как ты в этом замешана? — спросила она резким тоном. Джинкс лениво покачала ногами, пожав плечами. — Я в этом не замешана, — сказала она легкомысленно, — пока нет, во всяком случае. Не волнуйся, старшая сестрёнка. Я разберусь с этим, — её ухмылка стала почти дикой, — ты же знаешь, я хорошо умею справляться с такими вещами. Вай не выглядела убеждённой, её хмурое лицо стало ещё мрачнее. — Тебе не следует даже приближаться к этому месту, Паудер. Ты... — Джинкс, — резко перебила она, её улыбка мгновенно исчезла, а голос стал тихим и холодным, — я Джинкс, Вай. Вай вздохнула, потирая переносицу. — Ладно. Джинкс. Но не вмешивайся. Серьёзно. Эти ребята... — Не беспокойся обо мне, — сказала Джинкс, прерывая её взмахом руки. Её улыбка вернулась, хотя и не достигла глаз, — у тебя есть дела поважнее. Например, почему твоя бывшая вынюхивает о Зауне и задаёт вопросы обо мне. Вай посмотрела на неё. — Она пытается не дать людям умереть, Джинкс. Это её работа. Джинкс наклонилась вперёд, подперев подбородок рукой, и посмотрела на Вай, её улыбка смягчилась и превратилась в нечто более задумчивое. — А что насчёт тебя, сестрёнка? — спросила она почти нежным тоном, отчего стало ещё тревожнее, — чем ты занимаешься в последнее время? Бьёшь что-то? Печёшь хлеб? Или просто следишь за мной? Вай не ответила, и Джинкс восприняла её молчание за ответ. Она широко улыбнулась, озорство вернулось к её голосу, когда она заговорила снова. — Знаешь, если ты так волнуешься, ты всегда можешь сбежать обратно к Кейтлин. Попросить вернуть тебе твой блестящий значок Пилтовера. Тогда ты сможешь следить и за мной, и за ней одновременно. Вай сжала кулаки и, оттолкнувшись от стены, шагнула к Джинкс. — Этого не произойдёт, — твёрдо сказала она. Джинкс только рассмеялась, встала и прошмыгнула мимо неё к двери. — Как скажешь, сестрёнка, — пропела она лёгким и насмешливым голосом, — но для протокола? Ты ужасно притворяешься, что с тобой всё хорошо. С этими словами она скрылась в коридоре, оставив Вай стоять на месте со сжатыми челюстями, её грудь тяжело вздымалась, а мысли метались в голове в тех направлениях, о чём она не хотела никогда больше думать. Как только Джинкс ушла, в квартире снова стало тихо, если не считать слабого скрипа половиц, когда Вай прохаживалась по комнате. Мысли путались — слишком много всего одновременно, её тянуло в разных направлениях, которые, казалось, она оставила позади. Она провела рукой по волосам, пытаясь успокоиться, но ноги двинулись прежде, чем разум успел их остановить. Она открыла шкафчик в углу комнаты. В тот момент, когда она это сделала, у неё перехватило дыхание. Вот она, аккуратно спрятанная, словно реликвия из прошлой жизни — старая форма миротворца, сложенная с особой тщательностью. Нетронутая ткань смотрела на неё, как призрак. Её значок лежал поверх, всё ещё блестящий, несмотря на годы неиспользования. А рядом — её перчатки. Перчатки, которые Джейс сделал для неё. Он никогда не просил их вернуть обратно, а она никогда не отказывалась от них. Вай долго смотрела на вещи, скользя пальцами по краю дверцы шкафа. Нахлынули воспоминания — хаос прежней жизни, адреналин, чувство причастности к чему-то большему. Бои, миссии, времена, когда они с Кейтлин работали бок о бок, едва останавливаясь, чтобы перевести дух. Это было грязно, изнурительно и опасно... но это также было её жизнью. Иногда ей этого не хватало. Но не настолько. Вай быстро захлопнула шкаф, как будто можно было удержать эти воспоминания под замком. На мгновение она прислонилась лбом к двери, прерывисто выдохнув. Пальцы сжались в кулак, и она прижала его к дереву, пытаясь привести мысли в порядок. Теперь она была пекарем. Так она говорила себе и продолжала говорить. Пекарь. Ни больше, ни меньше. — Это не моя проблема, — пробормотала она себе под нос, голос её был тихим, но твёрдым, — это больше не моя жизнь. Она оттолкнулась от шкафа, передёрнув плечами, словно стряхивая с себя тяжесть момента. Её перчатки, её значок, её униформа — они не принадлежали тому человеку, которым она пыталась стать. Это были частички той жизни, которую она оставила позади, жизни, к которой она не могла вернуться, даже если бы захотела. Тяжело вздохнув, Вай вернулась к столу, снова проведя рукой по волосам, пытаясь сосредоточиться на чём-нибудь другом. В воздухе всё ещё витал слабый запах хлеба, и она ухватилась за него, как за спасательный круг. Теперь это была её жизнь. Выпекать хлеб, управлять пекарней, пытаться устроить свою жизнь в тихих уголках Зауна. Она села за стол, уставившись на свои испачканные мукой руки. Пекарь. Вот кем она теперь была. Вот кем она могла быть. И неважно, что говорила Джинкс, неважно, что Кейтлин взбудоражила своим появлением сегодня вечером, она не могла позволить себе снова оказаться втянутой в этот хаос. Это была не её битва. Не ей разгребать этот бардак. Она должна была в это верить. Она должна была.