Пятая сказка

Случайности в этом мире обладают весьма продуманными схемами... О. Рой "Под куполом судьбы"

Грим. Драко не мог поверить. "Грим, м... мать вашу!" — но то, что билось под кожей, нельзя было назвать страхом... Страх — всего одно слово, не способное передать и половины того, что застигло Драко врасплох: неверие, отчаяние, бессилие, опустошение... Сгусток самых дерьмовых чувств. В крови растекалась чистая вязкая жижа, под рёбрами зарождался первобытный крик, а в башке старым кошмаром плыло адское воспоминание: Пустые глаза матери. Стеклянный взгляд отца. Бесцветные губы — её. Холодные ладони — его. И прощальное, цепенящее, полное нечеловеческой боли объятие, когда Драко взял на руки мёртвую мать. Взял онемелым, будто мог разбудить её от вечного сна, приподнял над полом и кожей ощутил её последний неживой выдох. Выдох безжалостной смерти. Драко испугался этих воспоминаний, словно те могли сожрать его ещё раньше треклятого пса. Сжав кулаки, он старался не слышать шагов смерти, подкрадывающейся к нему на мохнатых лапах, и не видеть её волчьей пасти. Он запирал внутри, смыкая связки, короткое слово "грим" и не понимал, почему чёртов зверь ещё не набросился, дабы его потусторонний дух, как и сам призрак, прошёл сквозь Малфоя, дав почувствовать своё роковое касание приговорённому к смерти. Под покровом ночи, под гнётом страха он искал иное объяснение судьбоносным знакам в виде то ли собаки, то ли волка и... Не находил. — Это он? — Драко смотрел на Грейнджер, нащупывая в её мозгах подобие ответа или спасения. А матёрый взъерошенный пёс, качнув ветками, тут же скрылся за зелёной изгородью, оставив после себя ужас и смятение. — Я не знаю, — обронила она, продолжая глазеть в ту точку, где только что стоял вестник смерти. — Значит, я развожу в Мэноре гигантских безигольчатых ёжиков, — нескладно подшутил он и как-никак потянулся за палочкой. — Ты себе смертельный эскорт не заказывала? Он шепнул: "Люмос" — и ненадолго осветил кусты, за которыми ещё секунды назад стоял чудовищный пёс. Однако сейчас он исчез, а в груди по-прежнему ныло. Но Драко абсолютно не представлял, зачем он сдался проклятой собаке. Если, конечно, в Англии не объявился второй Тёмный Лорд или ревнивый Поттер не решил прибить его на дуэли. "Ну-ну..." — он развеял свои подозрения. А ещё вспомнил, что видел похожий кровавый кулон... не на Грейнджер. — И после такого ты по-прежнему хочешь ловить эту сказочную хрень? — снова спросил он и почему-то решил, что в парк забрела бродячая шавка и пора украсть у кого-нибудь эльфа. Или навесить заклятий побольше. — Как думаешь, Нотт тоже его видел? — задумчиво спросила Гермиона, стараясь разглядеть силуэт Тео в окрестностях мэнора. — И давно ты на него запала? — не удержался Драко, ощущая не радость за друга, а желание спасти его от гриффиндорской напасти. — Тогда покажи ему сиськи, и он — твой! — пошлые советы сейчас казались резоннее прочих. Грейнджер так и стояла спиной к Малфою, уже не звала Нотта, но и за палочкой не тянулась. Драко не мог понять: это бесконечная храбрость или безграничная глупость — забывать, что кто-то не слишком умный, вроде провидения, наделил её магией. — Я понимаю, эти твои вбросы — защитная реакция, но нельзя хоть иногда вести себя как нормальный? — не дожидаясь ответа, Гермиона наконец повернулась. — Так что там с Робардсом? — немного растерянно уточнила она. — Устрой мне встречу с главой Отдела тайн, — не замечая ни полной луны, ни тёплого ветра, ни — слава небу! — клыкастого привидения, повторил он. — Если, конечно, хочешь добраться до портрета в этом столетии. — С чем ты пойдёшь, я не понимаю... Робардс не просто так глава отдела, — предупредила Гермиона, раскусив, что у Драко корыстные мотивы. — Кстати, он не любит, когда обсуждают его пророчества. А ещё он недоверчив, невспыльчив, авторитарен и не глуп. Его на дурака не прогнёшь. — В твоих инструкциях я не нуждаюсь! — огрызнулся Драко. — Займись более важными вещами, — убийством его родных, например. — И учти, сболтнёшь кому-то о сделке, я распущу слух, что Уизел бросил тебя из-за твоей королевской фригидности, — не ощущая себя подлецом, пригрозил он и добавил: — Или придушу. — Тогда так, остряк, — Гермиона не хуже нарла обросла иглами, — распустишь хоть один слух обо мне, свой час с убийцей ты получишь тоже в следующем столетии. Из справедливости подождёшь? — съязвила она. — Мне и года хватило, — озираясь, взбрыкнул Драко. — Раз ты у нас так хороша, то достань мне ублюдка! И вот тогда я сам притащу тебе портрет Николаса Малфоя. Хоть в койку!.. Услуга за услугу, как говорится. Но Грейнджер, что немного удивило, его условия не понравились: — А давай так... — осторожно торговалась она. — Я договорюсь о встрече с Говардом Робардсом, помогу с палочкой Нотта и за это получу аудиенцию у Николаса Малфоя в то время, когда назначу сама. Драко чуть поднял брови от её наглости, и продолжение не заставило себя ждать: — В обмен — ты отхватишь шестьдесят минут мщения. Всё честно. Сделка есть сделка, — она вытащила из-за пояса палочку и осмотрелась. Драко хохотнул. — То есть ты уверена, что без тебя я не справлюсь? — спросил он, даже прекрасно сознавая, что шансы победить в партии с Робардсом у него не ахти. Но главное — они есть: — Ты с Поттером-то меня не путай... — Ты про того, что с иголками? — Гермиона качнула рукой в сторону Мэнора. — Но если в Отделе тайн ты не сразишь Робардса своим обаянием, то поступим по-моему. И поскольку ты в него искренне веришь, то ничего не теряешь, ведь так? Грейнджер опасно юлила. А именно, навязывала свои правила. И Драко дико тянуло влезть к ней в башку, чтобы хоть мельком взглянуть на недетский скелет в гриффиндорском шкафу. Вожжа ей под хвост, что ли, попала? Только всезнайка очевидно забыла: Робардсам нужна не палочка Нотта... Им нужен Малфой. Вор и злодей. И в Отделе тайн Грейнджер птица счастья не светит, а значит: — Как скажешь, — Драко кивнул. — Расчётливость тебе идёт больше платья, — заинтригованным, уколол он. — Но напоминаю, что на этом наше сотрудничество будет закончено. От своей крохотной победы Грейнджер почти улыбнулась, потому как уголки её губ чуть поднялись, и глаза блеснули знакомым ещё со школы самомнением. Ну-ну. — Я пришлю сову, — бросила она напоследок и, крутанувшись на месте, не прощаясь, трансгрессировала.

* * *

Драко не ожидал, что Грейнджер окажется столь целеустремлённой и известит о встрече всего через пару дней. Ровно в шесть вечера он распахнул дверь кабинета, не слишком представляя, чем прижать пятую власть министерства в лице Говарда Робардса. Не очень общительный, скрытный, неуступчивый, как и все его невыразимцы, он не производил приятного впечатления — даже на слизеринцев. Блейз, например, звал его двуногим Заглотом, а Дафна Гринграсс — сушёной Хвосторогой. Но по тем крохам, что Драко почерпнул из уст Нотта и своих родителей, этого выдвиженца и прорицателя нельзя было назвать опасной тварью. Или дураком. Жёстким и молчаливым — возможно, при такой-то должности!.. И уж точно не простаком. Одно не было для Драко тайной — ненавистная рожа Говарда Робардса. Природа, видимо, отдохнула по части разнообразия внешности двух братьев, оттого сделала их близнецами. Буквально. И если некоторые из близнецов стремились хоть в чём-то отличаться друг от друга, то эти Два-подлеца-одинаковых-с-лица — наоборот. Они не только уродились рослыми, крепкими, с ястребиными носами и тёмными глазами, но и старели в унисон. Мантии, фраки, их церемониальный парфюм и прочее-прочее-прочее покупались исключительно симметрично, раздражая этим половину министерства. Они даже волосы укладывали образцово схоже, оставляя для прочих лишь небольшую подсказку — серьгу. У Говарда Робардса она блестела чёрным камнем, будто украденным со стен Круглой комнаты. В остальном, и небогатая мимика, и поступь, и грубоватый голос, да и палочки братьев в двенадцать дюймов из гренадила смотрелись почти мистическим совпадением. Драко застыл на пороге, не в силах войти. Ему преградила путь костлявая кошка: лысая, как бегемот, и тёмная, как ирландский торф, с выпученными неоновыми глазами. — Спокойно, — предупредил его властный мужской голос, — матагот вас не тронет. Если не напасть на него. Ну... или на его владельца, — разумно добавил он. — Прислали в подарок из Франции, — гордясь этим фактом, похвастался Робардс. Драко, не торопясь, осмотрелся, скучая и констатируя, что "главный храм" Отдела тайн вместо древних величественных стен пестрил сотнями и сотнями ящиков разных форм и размеров, будто ларцовая библиотека, а взамен привычных свечей под потолком парили матовые стеклянные шары, полные не кулуарных пророчеств, а какой-то огненной пыли. — Вне министерства матагот вполне мил, — подотчётным тоном расписала Гермиона, — и ушки у них, как у шиншиллы, — она округлила ладони и приложила к кудрям, стремясь наглядно показать торчащую "милость". Драко едва не прыснул. Цирк! С ушами. Он в министерстве или в школе? — А этот — ещё котёнок, — прибавила Мисс Не-состоявшийся-Хагрид. — Его укус вызовет лишь частичный паралич. — Ваш котёнок имеет зверский аппетит, — диагностировал Драко, наблюдая, как фамильяр своими окулярами без зрачков, похоже, нацелился на его палочку. — Матагот подчиняется мне, мистер Малфой, — озвучил Робардс саму очевидность и, вероятно, невербально велел живности отступить. — Если вам что и угрожает, так это ваша репутация. Драко, без пиджака и в мантии, взирал на хозяина кабинета, восседавшего за массивным столом с ножками в виде львов, и лишний раз удивлялся его сходству с не менее высокопоставленным братцем. За спиной Робардса возвышалась картина, размером с человеческий рост, но она чернела не мрачным пейзажем, не шевелюрой его предшественника, а уходящим вдаль длинным туннелем. — Вы желали со мной говорить? — вальяжно спросил тот и, отдав дань приличиям, жестом предложил просителю стул. Драко, расслабленный и якобы ни в чём не виновный, рухнул на сиденье рядом с Гермионой и иронично ответил: — У нас тройное свидание. Но Говард Робардс даже не улыбнулся: — Ваша манера шутить, мистер Малфой, выдаёт неопытного подростка, а не наследника древнего рода. Но как и мой брат, я считаю, что такое поведение указывает на слабость духа, а не на умение быть выше обстоятельств. Совершенно не выше. Они его как раз нагибают. — Читать морали, видимо, входит в число ваших обязанностей, — снова поддел Драко. Он абсолютно не удивлялся присутствию Грейнджер, ведь её вездесущая задница не могла это пропустить. Он поискал глазами кровавый кулон и подумал, что в застёгнутой на все пуговицы блузке она нравилась ему куда меньше. Сейчас невзрачный наряд превратил её в министерскую мышь или камеристку — в таком только на доклад. Или в гроб. Драко приметил на тумбе банку с плавающими мозгами и серыми скудными лентами, брезгливо поморщился и исподтишка пожелал Главному воспитателю объесться от пуза лакричными конфетами, а потом проторчать в туалете до самого утра. Тем более что огромная полукруглая ваза с этими сладостями маячила неподалёку: похожие на пиявок с хвостиком, те регулярно подскакивали. Единственное, что озадачило Драко, — моток магловской верёвки, что висела на мебельном крючке рядом с картиной. Заступников казнить? Шею вдруг заломило. — Мисс Грейнджер, — обратился к ней Робардс, — вы обещали мне серьёзный разговор, а не прощальные гастроли Малфоя-младшего. — И он состоится, — решительно вставила Гермиона, приглаживая кант на белой блузке, — если кто-то вспомнит, что речь идёт о судьбе мистера Нотта, а не о способах продемонстрировать свой язвительный нрав. — Ну, ма-а-ам... — театрально взвыв, протянул Драко. — Выпороть меня всегда успеешь. — Давайте по делу, — пресёк представление Робардс, — ваша глупость и недальновидность привели к тому, что некая опасная сила спокойно путешествует по Англии, а Теодор Нотт на волоске от того, чтобы вылететь со службы. — Он не сообщник, он жертва, — спешно вмешался Драко. — Мистер Нотт прежде всего невыразимец, — строго пробасил главный сатрап, — который совершил двойную ошибку. В результате чего вы украли его палочку и зачарованный ключ, а значит, сделали его соучастником. — Если вы возьмёте словарь, — по-прежнему задирался Малфой, — соучастие предполагает совместные, слаженные действия, а не провести некоторое время в чулане в милой компании вёдер и швабр, — манерным скоморохом вещал он. — И что это значит? — подыграл Робардс. — Нотт не виновен, — уже без шуток резюмировал Драко. — Честно-честно? — Говард прищурился. — Хотите поспорить? — Всего лишь опоить вас сывороткой, — не слишком саркастично ответил Робардс и, сосредоточившись, приманил фамильяр. Чёрная кошка тут же запрыгнула на стол, устроилась на пожелтевших бумагах и продемонстрировала посетителям недетские клыки. Милый зверёк, ничего не скажешь. — А что мешает? — не спасовал Драко. — Тащите! Но придётся выгнать мисс Грейнджер, — она даже рот приоткрыла. — Не уверен, что её уши выдержат мои пошлые откровения. Глава Отдела тайн не отличался сговорчивостью. Как и смешливостью: — Уже неважно, кто виноват, важны только последствия. Мистер Нотт не смог вам противостоять, дал себя обезоружить и, безусловно, дискредитировать, а дружба с вами тому причина. По итогу мы имеет то, что имеем: весь волшебный мир в жуткой опасности, — с посылом на Трелони изрёк он. Стрекозёл. Дальше хрена не видящий. — Как по мне, всему виной ваше враньё, — бездумно опроверг Драко. — Я про махинации Отдела тайн с "Волосатым сердцем" и Той-самой-дверью-которую-надо-на-дрова-порубить. — А вы смельчак, — не без раздражения выдал Робардс. — То есть вы предпочли бы, чтобы мы не подправили сказку? — И мир не узнал про ваш литературный талант? — опрометчиво съехидничал Драко, ведь глава Отдела тайн мог жонглировать обвинениями не хуже аврора. Что и случилось: — Да уж, таланты вашей семьи не менее поразительны, — нелестно подначивал тот. — Сдаётся мне, надо было бедных деток ещё с пелёнок учить, что ваши предки — убийцы и мучители, которые врали, похищали, подкупали, предавали и вообще много чего творили, — довольно жёстко приложил Робардс. — А теперь к ним в компанию затесался более талантливый повелитель замков и дверей, который рвётся попасть не только в детские книжки, но и в историю, — чуть сдвинув вперёд челюсть, он явно указывал на Драко и его провальную вылазку. — Кем — героем? Или палачом?! Его это задело. Он невольно дёрнулся и лишь успел подумать о палочке, как тут же был осажен и тычком в ботинок в исполнении Грейнджер, и шипящим похлеще неё матаготом. Кто-то изощрённо вешал на Драко тайный умысел и выводил на эмоции. В лоб. Кто-то, кто хотел показаться сильнее его. Хитрее. Прозорливее. Во всех смыслах. И более чистеньким. Не по крови, естественно. Малфой заткнул родовую гордость и смалодушничал: — В ваши годы пора бы уже отличать быль от сказки, а случайность от намерения, — защищался он, борясь с желанием пнуть под зад Робардса и ущипнуть благодетельницу прямо через высоконравственные штаны. — Ключ я или не ключ — это не преступление. Я никогда не слышал про каменное сердце, про девушку-весну, про особую миссию Малфоев... Не собирался я выпускать ни вашу Любовь, ни Смерть, ни Его Величество Время! Драко склонился к столу и вновь был "атакован" матаготом. Якобы котёнок вытянул шею и направил в его сторону когти, отчего горе-оратор остепенился и вжался в свой стул: — Я только искал хроноворот, и, держу пари, вам это известно. А визит стал весьма походить на допрос. Рослый инквизитор хмыкнул, прилюдно цепляя: — И как, нашли? — Давайте по делу, — зеркально передразнил Драко. — Как мы оба знаем, у вас в министерстве ма-а-аленькая проблема... — нараспев выдал он и снизошел до намёка: — Которую вроде как надо решить. И Гавейну, и Говарду. Драко до колик мешало их сходство! Он раз десять уже мечтал то ли разукрасить морду напротив, то ли побрить... Наголо. И потому сорвалось: — Кстати, блеф с хроноворотом — ваша затея? Или вы с братом держите Малфоя-младшего за дурака? — О нет, что вы!.. — театрально отмахнулся Говард. — С этим он прекрасно справляется сам. Потому что только дурак считает, что хроноворот может отменить чью-то смерть. А если это вам внушил Теодор Нотт, то он ещё больший дурак и в невыразимцах ему не место! — отчеканил он, опять дёргая Драко за нервы. — Он и не пытался, — не лгал Драко, стараясь вернуть себе спокойствие и лицо. Стычкой или склокой желаемого не добиться. А вестись на приёмы фискалов... — Да и я не стал бы его слушать. — Так что изменилось за два дня? — с интересом спросил Робардс. — Вы вдруг прозрели? А заодно пришли мне сказать, что перепутали Отдел тайн со слизеринской гостиной? Драко переглянулся с Грейнджер. Он, как плохой дуэлянт, бил наугад — чем умел. Как умел. Стараясь нащупать что-то полезное: — Нет, с гриффидорской, — поправил он, поддевая совсем не всезнайку. Говард Робардс тоже был с факультета дурных и убогих. Правда, отец однажды шутил, что Шляпа в тот день хереса надышалась. — Мистер Малфой, как вы сами заметили, вы влезли в Отдел тайн не ради забавы. Выходит, вы откровенно проигнорировали тот факт, что смерть волшебника — это всегда смерть, — обвинитель сейчас дико напоминал своего братца — снисходительной полуулыбкой. — И думать иначе не достижение, а невежество. Невежи ему ни к чему. — Удобная точка зрения, — Драко доходчиво постучал по ножке стола в виде льва, отбиваясь от небылиц. — И весьма выгодная. — Нет никаких параллельных Вселенных и прочих фантазий, где живы и Джеймс Поттер, и Люциус, и сам Тёмный Лорд, — нравоучительно внушал Робардс. — Хроноворот не создаёт иную реальность. Маг лишь проживает снова тот час или день, наблюдая, как мир порой катится к чёрту! Вам это может красочно расписать мисс Грейнджер. Драко заёрзал: — Её теории сродни сказкам. — Ой ли... — не согласился Робардс. — Сомневаюсь, что человек, не раз державший хроноворот, не в курсе, как он действует. Паршивец только что её сдал. С потрохами. Она вспыхнула, словно её втолкнули на СОВ. Голой. — И когда? — Драко уставился на Грейнджер. Как же ему захотелось щёлкнуть её по лбу!.. За феерическую наглость. — Значит, хроноворот всё-таки есть? — он резко ткнул её ступню ботинком. В ответку. Зло. — Уже нет, — выпалила Гермиона, вращая лохматоподобной головой. — Но это не важно. — В какой Вселенной не важно? — хорохорился Драко, втихомолку разрывая их сделку, и почти не удивился её оправданиям: — В любой, — вздёрнув нос, приложила Гермиона. — Смерть и время — антогонисты, Малфой, — медленно и прицельно диктовала она, выдавая опыт за истину. — Ведь смерть по сути безвременна, а время — убийственно. Поэтому, сталкиваясь, они не уступают друг другу. Драко с трудом улавливал смысл. Он хотел её остановить, возразить, ущипнуть... И заткнуть. Но почему-то не получалось. Грейнджер будто нравилось его поучать: — Именно поэтому редкие попытки спасти кого-то в прошлом заканчивались ещё большими смертями. С тех пор это непреложный закон, — тоном судьи изложила она и приправила детским воспоминанием: — Даже сущие мелочи абсолютно важны! Можно освободить птицу и не убить крысу, а потом судьбоносно получить какого-нибудь гада страшнее сказочного злодея. — Красиво, просто и доходчиво, — восхищённо заявил Робардс. — Так лаконично пересказать труды профессора Крокера... Вы очень умны, мисс Грейнджер. Она, смутившись, зарделась. — Медаль ей повесьте, — огрызнулся Драко, поискав глазами серьгу с синим камнем. Как бы не так!.. Перед ним не Гавейн — Говард. — Обязательно, — несерьёзно подхватил тот и любезно продолжил: — Хотите конфету, мисс Грейнджер? Она вновь покачала головой, и глава Отдела тайн пошёл в наступление: — А теперь ответьте мне, мистер Малфой, что сподвигло мисс Грейнджер впрягаться за вас? — открыто напирал он. — Как — что? — Драко изобразил удивление. — Угроза волшебному миру! — пафосно припечатал он. — Вы опять ёрничаете, — вздохнул Говард и не спеша взял из вазы лакричную конфету. — А повода для веселья я как-то не вижу. — И почему? — поинтересовался Драко, не упуская, как лысая кошка следит своими неоновыми глазами за кусачим лакомством. — Ведь и я, и вы, и даже матагот понимаем, что вам не нужна палочка Нотта... А вот моя шкура — да. Вы используете Нотта, чтобы сделать из Малфоя преданную ищейку! — раздражённо закончил он, а живой сторож, рыча, затребовал хвостатую сладость. — И зачем мне это? — подбросив матаготу конфету, Робардс играл в непонимание. Малфой выложил слабый, но козырь: — Если процитировать главу известного вам отдела, то министерство на пороге грандиозного скандала. А у вас, как и вашего брата, амбиции... — непрозрачно намекнул он. — Как и возможности, — ответил взаимностью Говард. — Ах, ну да!.. — Драко всплеснул руками. — Какие? Повесить на меня сказочный подвиг? — он не гнушался сарказмом: — Я же с детства мечтал гоняться за смертью! Или за чем там?.. — Любовью, — нарочито поправила Гермиона, разбирая, к чему он клонит. — А у вас есть выбор? — не церемонился глава кабинета, степенно поглаживая матагота. — Он всегда есть, — Драко пожал плечами, готовясь к словесной атаке. — Или вы сейчас скажите, что миру не грозит катастрофа? — А если скажу? — хозяин тысячи тайн умел отмолчаться. — Неудачно пошутили? — плевал Драко на чьи-то советы. И регалии. — Ясновидение — редкий дар, мистер Робардс, иногда — полезный. Но в школе, отец говорил, в прорицании вы не блистали. — Зато ваш отец отличился по полной, — без промедления залепил Робардс. — Быть правой рукой Волдеморта — это, наверно, триумф! Как и попытка убить Дамблдора, не так ли, мистер Малфой? Драко не знал, что сказать: — Подайте на меня в суд! — брякнул он. — Похоже, — Робардс явно напрягся, отчего ноздри дёрнулись, а грудь опадала и поднималась несколько чаще, — моим пророчествам вы не очень-то верите. — В них половина министерства не верит, — высказался Драко. — Или с вами сейчас говорит живой труп. Глава Отдела даже поднялся. Он смотрел на заносчивого мальчишку сверху вниз, и его ястребиный нос казался Драко длиннее. И смешнее. — Ваша смерть всего лишь отсрочена, мистер Малфой, — приговорил его басовитый голос. — То, что Тёмный Лорд мёртв, многое изменило... Но не это. — Это угроза? — Драко склонился и будто заслышал вой пса за спиной. — Или вы жути нагоняете? Вместо бравады Робардс повернулся к ящикам, качнул кистью и, выдвинув один, подвесил в воздухе дымчатую сферу, полную слов-воспоминаний. — Сейчас вы так похожи на отца... — заметил тот, немым упрёком являя пророчество, и матагот, приняв стойку, подчинился хозяину. — Он тоже мне не поверил. Глупец! — Не смейте о нём говорить! — завёлся Малфой, вскочив. — Вы... вы... Он разрывался между праведным гневом и другом, жалея, что прежде, чем он швырнёт в министерскую рожу хотя бы Левикорпус, матагот вцепится ему в яйца по воле вшивого прорицателя. — Драко, хватит! — не сдержалась Гермиона. — Мы можем вернуться к причине визита? — уточнила она у Робардса, говорящим взглядом веля Малфою разумно заткнуться. — Если мистер Малфой прекратит истерику, — ответил тот, отправив в ящик погасшую сферу. И Драко, мысленно послав подстрекателя, опустился на место. Отсчитал ещё с десяток ругательств и жестом дал Грейнджер короткое слово. — Я думаю, вернув палочку мистеру Нотту, вы поступите справедливо, — увещевала она. — Возможно, — согласился Говард. — Но решение будет принято в своё время и на моих условиях. Гермиона не сдавалась: — Вы знаете меня, мистер Робардс, я ничего не говорю без оснований... — если она и волновалась, то справлялась почти превосходно. — Я считаю, что и вам, и вашему брату очень важно не просто вернуть опасное нечто в Отдел тайн, но и проделать это максимально быстро. И желательно, чтобы ценная информация не просочилась в прессу. — Вы шантажируете меня, мисс Грейнджер? — Робардс с недовольством свёл брови. — А я могу? — по-геройски непричастно заявила она, подбирая к замку свои ключики: — Есть определённая связь между Малфоем и тем, что было заперто в Сказочной комнате, и считать иначе весьма опрометчиво. Как прикажете ловить то, что неизвестно как выглядит и неизвестно что может? — напирала она. — Только, полагаю, мистер Малфой будет бесполезен, если Нотту не вернут палочку. — Ключевое слово здесь: бесполезен, — громко выделил главное Робардс. — Он и без того бесполезен. А любые действия, моя дорогая, имеют последствия, — слащаво-вежливо констатировал он. — Если мистер Малфой не вернёт неведомую силу на место, его друг будет выживать в этом мире без палочки. Используя скрытые таланты, я полагаю, — чуть издевательски заявил он. И Драко воспользовался случаем: — Тогда мисс Грейнджер будет ловить ваше нечто одна. И посмотрим, как быстро новость о Пятой сказке просочится к мисс Скитер. А вот это уже точно шантаж. Откровенный и расчётливый. — Узнаю почерк вашего семейства, — спокойно подметил Робардс и, не прибегая к матаготу и его штучкам, перешёл к неблагоприятным последствиям: — Вы ставите неприемлемые условия, мистер Малфой. Которые я не намерен исполнять. — А у вас есть выбор? — невольно собезьянничал Драко, на что глава Отдела тайн среагировал как должно: — Мой брат выразился предельно ясно: свобода и сотрудничество или тюрьма и лавры преступника. Что-то не припомню я в этом списке "свобода и вымогательство". Я невыразимец, мистер Малфой, и не потерплю давления от бывшего Пожирателя смерти! Грейнджер малость побледнела и выдала что-то вроде: — Он не... — Более того, — не слушал и не слышал её Робардс, громогласно обещая: — Как пострадавшая сторона я буду требовать отправить вас в Азкабан за грабёж, незаконное проникновение и нападение на работника министерства. У меня есть право на особое мнение, как и право доносить его до Визенгамота. И закончим на этом. Бам-м. Матагот фыркнул, его хозяин оброс бронёй, а Драко осознал: Дело рухнуло. Шантаж вышел не то что боком — раком. Спасительница волшебного мира попыталась спасти положение: — Но я справлюсь гораздо быстрее, если мистер Малфой будет рядом, а не в Азкабане, — Грейнджер порядком нервничала. — Мне нужна свобода мистера Малфоя. — А мне — нет, — с вызовом бросил Робардс, вернув голосу хладнокровие. — И при таком поведении мистера Малфоя мне нечего вам предложить. Кроме того, в тюрьме он несколько поостынет. Да и шутить станет меньше. Драко выругался. Слава Мерлину, про себя. "Прости, Нотт". И решил укусить напоследок: — Ещё до отправки в Азкабан Скитер узнает о проделках вашего семейства, и тогда посмотрим, как министерство выкрутится. — Оно выкрутится как обычно, мистер Малфой, — не поддался Робардс, ступая по кабинету чинно и прочно. — Мисс Грейнджер и, если понадобится, мистер Поттер, а также с десяток служащих Отдела обеспечения магического правопорядка справятся довольно неплохо. Ну, мне так видится... — сыронизировал он, бравируя своими возможностями. — И если вы исчерпали весь запас средств и острот, прошу на выход. Робардс указал на дверь. Матагот спрыгнул на пол — к ногам хозяина, выгнулся дугой, и неоновые глаза на миг погасли, знаменуя "прощайте!". Драко малость паниковал. Исход хуже некуда. — Его не исчерпала я, — вновь вмешалась Гермиона и поднялась с места. — Повторяю, я заинтересована в помощи мистера Малфоя, а потому прошу вас вернуть Теодору Нотту его палочку. Взамен у меня есть кое-что для вас, мистер Робардс. Точнее, для вашего брата. — И что же? — Говард приподнял брови и велел матаготу навострить уши. Грейнджер выглядела немного болезненно, оттого что румянец её стал ярче, глаза — выразительными, а голос — встревоженным: — Думаю, для вас не секрет, что я один из кандидатов на пост заместителя министра, а мистер Пилливикл, как ни печально, в Мунго после сердечного приступа. И это значит, что его кресло в ближайшее время будет предложено другому... Драко молча внимал выскочке и старался угадать ход её мыслей. — Так вот, — продолжила Гермиона, — даю вам слово, что когда и если Кингсли Бруствер предложит мне это место, я обещаю отказаться от должности в пользу вашего брата, Гавейна Робардса. Ба-бам-м два раза. Драко безотчётно поднялся. С грацией матагота. И, как болванчик, застыл. — А что в этом... такого важного? — колюче спросил Говард. — Вы считаете его недостойным? Или его назначение невозможным? Мой брат не глупее вас, мисс Грейнджер. И, безусловно, опытнее. — Не глупее, — внешне искренне согласилась Гермиона. — Но насчёт кресла не мне решать... Не спорю, у вашего брата опыт и авторитет, а у меня — Гарри Поттер и моё имя. Только Гавейну Робардсу польстит любая поддержка. Того, кто победил Волдеморта, — особенно. — И вы откажетесь от поста замминистра ради?.. — сражённый, Робардс замялся и указал на чистокровный столб в обличье Малфоя. Грейнджер и тут возразила: — Он ни при чём. Если я не верну Любовь в министерство, репутация, как и имя, однозначно пострадают. Так что моё обещание в обмен на палочку — обдуманный шаг. Вы уж точно ничего не теряете, — вполне трезво дожимала она. — И тогда мистер Нотт — ваш должник, — размышляя, Говард озвучил и её выгоду. — Но я очень надеюсь, он об этом никогда не узнает, — руша предположение, просила его Гермиона. Робардс старательно скрывал своё ликование, но Драко всё же прочёл в ритуальной позе, в крупных морщинках и в том, как он сжал свою палочку, победную "эрекцию". Так смотрит только кобель, прищучивший славную сучку. — Мои поздравления, мисс Грейнджер, — едва ластился он. — У вас много ярких талантов, и талант к переговорам — один из них. Мистер Нотт получит новую палочку, когда вы сдержите своё слово. — Значит, — вмешался Драко, проклиная довольную рожу Робардса, не в состоянии пока обдумать выходку Грейнджер. — Конфликт улажен? — Он будет улажен, — пояснил тот, — как только дверь в Отделе тайн снова закроется. Но если вы подведете меня и мисс Грейнджер... — сыграл в добренького Говард. — Мы будем говорить уже в другом месте и с другими последствиями. Это ясно? — Тогда и встретимся в другом месте, — выкрутился Драко. — Теперь мы можем идти? — он покосился на заступницу. Та не сияла от удовольствия и не прыгала от радости. Она даже не моргнула. Робардс резонно указал на дверь, жестом обозначив "прошу", и вдруг: — Не хотите поужинать, мисс Грейнджер? Думаю, нам есть что обсудить. Драко порядком опешил, словно забыл, что глава Отдела тайн не какой-то кобель, а всего лишь мужчина. Мужчина, обладающий властью, природной привлекательностью и здоровыми желаниями. Он забыл об этом, оттого, как блудливый кот, разозлился. И теперь ждал, что ответит Грейнджер. Сдвинув стул, отступал, приструняя свой член, и... ждал. — Не сегодня, мистер Робардс, — вежливо уклонилась она. — Меня ждут Гарри и фамильное древо Малфоев, — Гермиона, сбитая с толку таким приглашением, попятилась к выходу, развернулась и упёрлась в дверную ручку, беззвучно двигая губами, будто говоря: "Что-о-о?". Драко проявил рыцарскую галантность и распахнул дверь кабинета, пропуская "искусительницу" вперёд, стараясь не только не оглядываться, но и не разразиться мелкими ругательствами. С одной стороны, дело выгорело, но с другой... Он совершенно не собирался носиться по Англии вместе с Грейнджер и искать непонятно что, если министерство за это не приплатит. Она приняла его учтивость с вышколенным видом, перешагнув через порог с благовоспитанной скоростью, и наверняка не считала произошедшее крупным достижением, и тем более — самопожертвованием. Плохо, что Драко её невиданная щедрость не давала покоя куда больше либидо Робардса. Он обогнал Грейнджер, когда дверь кабинета тихо закрылась. И, преградив путь, атаковал её с подозрением: — Что это было? С палочкой Нотта, — он вновь мечтал влезть к ней в дурью башку. — Я же обещала, что помогу, — как ни в чём не бывало заявила Гермиона, и не пытаясь его обойти. — Да, но... так? — послав к драклам карьеру. — Это же Нотт! То есть не Поттер. — А что Нотт? — источая невинность, спросила она. — Разве он не часть нашей сделки? Потому что два дня назад... — Э-э-э не-е-ет, — прервал её Драко. — На такое не подписываются просто так. Либо ты там блефовала, либо жаждешь с Ноттом не книжки читать... Если только в коленно-локтевой позиции. Неужели?.. — он чуть округлил свой шутовской рот. Малфой искал в её взгляде, дыхании или едва уловимом движении подобие робости и волнения, что много раз читал в лицах других, но всё, что он чувствовал сейчас, — собственный пульс, что бился в груди учащённо и гулко. Грейнджер на дюйм приблизилась: — Я не удостою этот вопрос ответом, — приглушённо выдала она. — Считай, я это сделала ради него. Раз ему не повезло с другом, пусть хотя бы повезёт с девушкой. — Ты не его девушка, — нервно возразил Драко. — Спрошу ещё раз: в чём дело? Ты, конечно, с прибабахом, но не настолько... Гермиона почти привыкла к его любезностям: — А ты, конечно, с отклонениями, но не настолько... — поддразнивая, бодалась она. — Будто ревнуешь. — Я?! — он даже растерялся. — Ха!.. Мечтательница. — Продолжай отрицать, а то вдруг я поверю, — по-прежнему подтрунивала она. "Неплохо", — оценил Драко. Ведь это тупик. А потому не придумал ничего лучше, как заорать на всё министерство: — Нет, Грейнджер, я не буду с тобой спать! И не надо мне впаривать про секс с самим Поттером, — наигранно отбивался он. — Фу!.. Извращение. Она сжалась, словно прячась от бомб из арсенала Джорджа Уизли, и огляделась, ловя взгляды двух случайных свидетелей пошлого обвинения. — Тебе обязательно унижать человека, чтоб испытать оргазм? — дерзко спросила Гермиона. Дерзко и вкусно. Настолько вкусно, что Драко поймал мягкий блеск её губ. — И так и так я в выигрыше, — усмехнулся он, чувствуя, как бурлит в крови возбуждение. Всезнайка его раздражала. Опять. И у него уже зуд от вопросов: — Почему ты мне не сказала? — зуд усилился. — Про хроноворот. И ты знаешь, о чём я! Когда?.. — он запнулся, сгорая от подозрения. — Когда он был у тебя? Давно? Недавно?.. — Тогда как раз свиньи над Англией пролетали, — извернулась она, уже уловив, что Малфоя интересует весьма конкретное время. — Не год назад, — успокоила его она. Драко звучно выдохнул, отпуская лёгкий, как бриз, гнев, и не отстал: — Могла бы просветить, что им пользовалась! Грейнджер задрала голову. — Вообще-то. Я пыталась, — раздельно доложила она, нечестно преувеличив. — Но кто-то пригрозил меня выгнать! И надо было. Драко усмехнулся: — А ты хотела остаться до утра? Она не уступала: — Нет, за ночь ты слишком много берёшь. Драко издал полурык. Он невербально спустил на неё матаготов и нагло ткнул Грейнджер в грудную кость: — А ты можешь позволить себе только Поттера? — подзуживал он, почувствовав под блузкой зачарованный камень. — Что вы с его рыжей гарпией задумали? На хромой козе ко мне подкатить? — пригвоздил он, ведь этот странный кулон он видел на Джинни Уизли, на ужине. Но на время забыл. А такие совпадения отдают интригами... Наивно считать, что Грейнджер ответит. Но не ради этого спрашивал. — Тебе в школе не объясняли, что хитрить со слизеринцем себе дороже? Смотри, что-нибудь треснет, — предупредил Драко. — Ты злишься, — выдохнула она. — А ты не умная, — отбрыкнулся Драко. — Мы тут факты перечисляем? Тогда ещё один: пудрила мне мозги всякой всячиной, но промолчала про смерть и время. И за каким... — он закончил одними губами, беззвучно: — "...хером?" Зато Грейнджер опять поучала: — Небо голубое, Земля круглая, смерть не обманешь... Тебе в школе не объясняли? — ехидно скопировала Гермиона. — Вот и делай добро людям... — вздохнула она. Драко спустился до шёпота, придавая вес тихим словам: — Две сделки за три дня, Грейнджер... Две! И обе — с дьяволом. А для таких ухищрений нужны очень хреновые причины, — он заметил, как зрачки её глаз расширились. — Нет, ты думаешь, я идиот? Она скрестила на груди руки: — Почему?.. Ты обычная сволочь. Драко хохотнул. — Хватит меня нахваливать! Так зачем ты в Мэноре меня окрутила? — выспрашивал он. — Портрет тебе денег задолжал? — Нет, — сообщила она, закрываясь от его назойливости. — Мне задолжал его владелец. — Тогда к тебе или ко мне? — поддел он. — Ты пытаешься меня смутить или достать? — юлила Грейнджер, отворачиваясь от Драко на своих маленьких каблуках. — Нет, очаровать. Прям еле сдерживаюсь! — Я помогла тебе, — отрезала Гермиона, немного суетясь и явно перебирая варианты для бегства. — И значит, выполни свою часть сделки, — скомандовала она. — Раз не можешь сказать "спасибо". — Зато могу устроить встречу с кумиром, — он наконец вспомнил о долге и решил, что тайны Грейнджер хороши к обеду. — После ужина, завтрака или когда мне захочется, Николас Малфой целый час будет твой! — Я приду, когда буду готова, — ухватилась за такую возможность она. — Поэтому держи открытым камин. Опустив руки, с тихим цокотом Грейнджер зашагала по коридору — прочь, невольно заставив Драко уставиться на стройный, полный вызова силуэт и неслышно бросить ей вслед: "Не надо было тебя целовать..." Ведь впервые в жизни он захотел это сделать. Всего на миг.

* * *

Драко вернулся в Мэнор через камин, но никак не ожидал, вступив в гостиную, увидеть в ней... Дафну Гринграсс. Она обладала массой приятных качеств, где и красота, и происхождение, и нетерпимость к гриффиндорцам когда-то толкнули Малфоя к досадной ошибке. Только соблазнив сестру Астории, он не просто нарушил неписаный закон, но и приобрёл в лице Дафны обиженного полуродственника. Она встала с каминного кресла, демонстрируя гордость и стать. Отражаясь в высоких окнах, Дафна мельком оценила свой профиль и, качнув стройными бёдрами, шагнула к Драко неспешно и плавно, словно гостиная — спальня, а Мэнор — уютный дом. — Я не люблю, когда приходят без приглашения, — стянув отцовскую мантию, приструнил её Малфой. — Прошло не так много времени, чтобы ты об этом забыла. Он отбросил накидку на кресло. — Я хотела тебя увидеть, — грудным голосом призналась она. — Я не могу встречаться с тобой, мы это уже обсуждали, — Драко нервно прошёл к столу, что высился теперь у стены, став ненужным, даже неприятным предметом мебели. — Астории это не понравится, — на что Дафна приподняла чёткие брови, словно услышала свежую новость. Он поймал её взгляд. Лукавый и томный. При свете свечей почти возбуждающий. Дафна была не только старше, но и выше сестры, и определённо — смелее. Её светлые волосы почти всегда лежали изящной волной, кроме как с утра и, конечно, в постели. Дафна и ростом, и нравом походила на отца, и лишь ореховый цвет глаз выдавал в ней мягкость родной матери. Вот и теперь, с каждым шагом приподнимая над полом длинный подол, она внушала женственность и покорность — даже оттенком палевого платья. В нём её изгибы казались мягче... Однако вздорный язык подводил: — Мнение Астории меня не волнует, — твёрдым тоном заявила она. — Я знаю, что Люциус хотел, чтобы вы поженились, но насколько мне известно, вы даже не помолвлены. И всё, что ты, наверное, целовал, — это её грудь в своём воспалённом воображении. — Она у неё ничего, — подхватил Драко. — Но твоя лучше. Дафна соблазнительно улыбнулась. Но не приблизилась. Не настолько, чтобы он ощутил её грудь. Или хотя бы соблазн. Вместо этого, стоя напротив, она провела пальцами по пыльному банкетному столу и спросила: — Нотт больше не даёт тебе эльфа? Она чуть склонилась, вытянула кисть и небрежно, как будто пометила, обтёрла ту о рукав репсовой рубашки. — Хочешь прибраться сама? — увильнул от расспросов Драко, не считая разумным посвящать Дафну в их ссору. Он отряхнул одежду и иронично добавил: — Я заплачу. Она повела головой, выдавая вполне человеческие намерения: — Недавно была годовщина, — словно устыдившись излишней вольности, она спрятала руку в складках летящей юбки, чьи воздушные волны скрывали ноги до самых щиколоток. — Я просто хотела убедиться, что ты в порядке. — Если я и Поттер не пыхтим, лапая друг друга, то определённо в порядке, — Драко только представил себя в обнимку с нарлом и еле удержал истеричный смешок. — В каком смысле? — растерялась Дафна. — В самом неожиданном, — отрапортовал он. — Тоже, кстати, суёт свой нос куда не надо. — Я тебя не понимаю... Может, по бокалу вина? — почти невинно предложила она, видимо рассчитывая на пьяную болтливость. — Чем позже приходит девушка, тем неприличнее её желания, — заметил Драко и взглянул в окно. — Спать с тобой я не планировала, — не согласилась она. — Врать не всегда полезно, — рассудил Драко, — хотя от слизеринца это звучит странно. Ты для меня пройденный этап, Дафна, — бесцеремонно огласил он. — Ты красива, в меру глупа, в постели не бревно, и ты не бесформенная медуза, но... — Только ты, гад, умеешь и оскорбить, и попытаться выдать любую грубость за шарм, — перебив, осадила Дафна. — Я думала, твой сволочизм временный, но ты всё тот же козёл, пусть и не бесполезный в постели, — вернула она комплимент. — Тогда зачем я тебе сдался? — искренне не понимал Драко. — Взять, например, того хлыща на приёме... — он прищурился. — Чем не кавалер? — Ты вообще меня не ревнуешь? — сделав шаг, поинтересовалась она. — Даже у уродов вроде тебя должно же быть сердце... — Моё — каменное, — вспомнив сказку, ответил Драко. — И пока меня не поцелует Любовь, я так и останусь засранцем. Дафна вдруг замерла. Ненадолго, но он заметил. А потом коснулась плеча, обнажив чувственную угрозу. Она подошла достаточно близко, чтобы склониться к его шее и, пристроив одну ладонь на груди, вдохнуть аромат: — У тебя его запах... — едва слышно обронила она. — Кого? — ёрничал Драко. — Чистокровного козла? Дафна чуть отступила, опустила глаза и взяла его за руку. Огладила её почти невесомо и тыльной стороной притянула к губам, чтобы тронуть бледную кожу горячим дыханием. Покаянно, еле заметно присела, словно подчиняясь его желаниям, и подняла ореховый затуманенный взгляд, обещающий больше, чем секс... Власть. Драко усмехнулся. Но руки не убрал. — Ты всегда знала, чем меня взять, — полудышал он, наблюдая, как её мягкие полные губы целуют его ладонь. — Дафна... — выпрямившись, она почти предлагала ему себя. Драко сглотнул "нет" и коснулся её виска, заворожённый золотым блеском полупрозрачной кожи, словно под ней искрился незримый огонь. И, запустив пальцы в медовые локоны, потянулся губами к губам, воскрешая в памяти не только их поцелуи... Она держалась храброй и неожиданно робкой, всецело отдаваясь ему. Не касаясь. Не пересекая черты. Но позволяя хотеть себя. И почти читать распутные мысли. — У тебя волшебные руки, — полушепнула Дафна, когда от непрошеной страсти их отделял всего дюйм. — Его руки. — Кого — его? — насторожился Драко, застыв и теряя от возбуждения нить происходящего. — И в тебе живёт его магия, — сквозь зубы закончила Дафна, и он ощутил, как тело пробил озноб. Член дёрнулся, а лёгкие словно слепило... Драко не успел толком вдохнуть, как почувствовал острый укол: ему в живот что-то вонзилось. Вошло ровно и гладко, будто в тряпичную куклу, прохладным металлом разрезая кожу и плоть. Драко шатнуло. Полусогнувшись, он отступил и опустил взгляд: Из тела торчала рукоять ножа. Витая и тонкая. Малфой смотрел-смотрел-смотрел на неё, боясь дотронуться. Просто... боясь. И падая — куда-то в пустоту. Отчего сердце забилось где-то в горле, а пол под ним будто ожил: плиты качнуло и старинный ковёр зарябил, пока каждый глоток воздуха грозил стать последним. Драко поднёс руку к навершию, но так и не коснулся его чернённой поверхности. Нож?.. Он кто ей — свинья?.. И только теперь клинок вызвал адскую боль. Нечеловеческую. Дыхание тут же сбилось. И он всё не мог понять: кто и за что?.. От боли исчез мэнор, Дафна, грёбаный мир за окном — остались лишь нервы, которые, наверно, разрывало и крючило. А душу — трясло. Его ударила ножом не Дафна, не её обида — ненависть. Чистая, как его кровь. Мизерикорд, казалось, прошил Драко насквозь. Точным ударом милосердия Дафна отнимала у него жизнь. — Ты... ты охренела? — выстенал он, прижав руку чуть ниже раны. Кровь тут же заструилась по пальцам, а нутро превратилось в сплошной нарыв. Во рту стало сухо, в башке от шока поплыло, и ноги предательски подкосило. Драко рухнул на пол — на гобеленовый мрачный ковёр, сквозь пелену улавливая кессоновые стены гостиной, рассеянный свет и... раскалённый голос Дафны. Что бросил прощание на древней латыни. Красивая и хрупкая, его убийца, не говоря больше ни слова, зачерпнула дымолётного порошка и, не оглядываясь, ушмыгнула в камин. А Драко, рассыпаясь от боли, застонал и, косясь на изумрудное пламя, сложил из тлеющих искр нечёткое видение: Оскал голодного беспощадного пса. _______________________________________ * Мизерикорд (от фр. misericorde — «милосердие, пощада») — кинжал с узким трёхгранным либо ромбовидным сечением клинка для проникновения между сочленениями рыцарских доспехов.