Что ты чувствуешь прямо сейчас?

      Пэнси проходила еще на пару консультаций, не сказать, что она чувствовала себя прекрасно, скорее это можно было описать фразой «могло быть и хуже». Ее пристрастие к алкоголю еще никуда не делось, но выпивать девушка стала немного меньше. Она вела дневник эмоций, которые в последствии обсуждались с Грейнджер, как и дневник снов. Кошмары преследовали, но уже через день, а это уже хоть какая — то динамика.       Брюнетка вновь сидит на сеансе, кабинет становится уже каким — то родным, что ли. Она снова курит, стряхивает пепел в пепельницу и молчит. Прошло уже пятнадцать минут сеанса и за все это время Паркинсон ничего не сказала, шатенка тоже молчала, видимо, она понимала, что это нужно для ее клиентки.       На протяжении этого времени Гермиона наблюдала за Пэнси: за ее резкими, нервными действиями, за тем как она вдыхает дым, стряхивает пепел, сжимает губы, кусает их, прикрывает глаза. Она пыталась понять, почему сегодня брюнетка не настроена на разговор. Зачем платить деньги за молчание? Может, она хочет что — то показать таким образом?       Пэнси потушила сигарету и достала из сумки дневник снов, она провела пальцами по обложке и открыла его.       — Хочешь погрузиться в дивный мир моих сновидений? — усмехнулась брюнетка, поднимая взор зелёных глаз.       — Давай посмотрим, что тут у тебя. Я слушаю, — Гермиона сосредоточилась, подвинувшись ближе к столу, бессознательно сейчас ей хотелось быть ближе к клиентке.       Я стою в Малфой Мэноре. Вот — вот должно начаться собрание. Мне тревожно и страшно. Просто до боли в груди страшно. Мне кажется, что мое тело трясется, я стараюсь держать лицо. Нельзя показать свою слабость ему, я просто так не могу. Рядом стоит отец, он ровно держит спину и молчит. Как обычно, он всегда вызывал у меня ассоциацию неприступной скалы, к которой я никогда не могла подобраться. Возле отца стоит чета Малфоев, я понимаю, что Драко страшно, как и мне, но от этого легче не становится.       Он заходит в сопровождении своей спутницы Нагайны, которая важно ползет возле него. Я чувствую, что меня сейчас стошнит, но я не могу так опозориться. Том, как будто чувствует мой страх, он поворачивается ко мне и смотрит в упор, я трусливо отвожу взгляд в пол, как провинившаяся студентка, он все ближе и ближе.       Волдеморт хватает меня за щеки и смотрит в лицо, его ноготь царапает ее. Он принуждает бессознательно посмотреть в его глаза и я смотрю, чувствуя, как внутри меня все переворачивается. У него змеиные глаза, без метафор и эпитетом, это подобие человека вызывает ужас. Я проглатываю слюну и смотрю на него. Он толкает меня, я падаю и говорит это ужасное слово. Черт, сколько раз он издевался таким образом. Я снова получаю круциатус.       — После этого я проснулась, выпила и лежала, смотря в потолок, у меня была жуткая тахикардия. Я сразу все записала, потому что могла упустить детали, — брюнетка выдохнула, закрыла дневник и убрала его. Все это время Гермиона лишь внимательно слушала клиентку.       Грейнджер понимала, что эти сны вызывают ужас у девушки. Она даже не представляла, что такое быть на другой стороне баррикад. Когда вся твоя семья поддерживает этого человека, когда она предана ему, когда она умирает за его идею. Ей было искренне жаль Паркинсон, она хотела ее поддержать.       — Пэнси, ты должна понимать, что он уже мертв и тебе нечего бояться сейчас. Этого больше не повториться, я понимаю, что возможно, глупо говорить такие вещи, но это факт. Твои сны просто показывают, как сильно ты держишься за травму. Сны вызывают у тебя тревожность, поэтому ты выпиваешь, чтобы заглушить это, — Гермиона вновь что — то записала и взглянула на девушку.       — Да, головой я это понимаю, но не могу перестать переживать по этому поводу. Мне очень тяжело, жить с этим грузом, — брюнетка выдохнула и прикрыла глаза, — Я хочу напиться, чтобы забыть эти ужасы, но у меня нихрена не получается, я не могу отключить свой мозг и перестать думать.       — Ты можешь попробовать отвлекаться на вещи, которыми тебе нравится заниматься. Часто это помогает, кроме того ты можешь начать играть на музыкальном инструменте, заняться освоением рисования, может, начни писать стихи, так твои эмоции будут выходить и со временем ты справишься с этим, — Грейнджер улыбнулась, глядя на девушку.       — Я пишу стихи, но это больше романтическая литература. Ты права, это помогает справиться, но не всегда становится лучше. Проще напиться, — она провела ладонью по волосам, затем закрыла лицо руками, уперев их в колене. — Я устала, мне просто ничего не хочется.       — Мы можем попробовать кое — что другое, но этот метод требует полного отказа от употребления алкоголя, — серьезно начала шатенка.       — Я внимательно слушаю, мне кажется, что я уже готова и на электрический стул, — с нервной улыбкой говорит Паркинсон.       — Я могу назначить тебе определенные зелья, они нормализуют сон, твое состояние улучшится. Опережая твой вопрос, это произойдет благодаря нормализации гормонов в твоем организме с помощью этих лекарственных средств. Ты на физиологическом и психологическом уровнях будешь чувствовать себя лучше, но тем не менее нам следует продолжить психотерапию. Нам нужна работа не только с физиологией проблемы, но и с причинами появления, в нашем случае — это пережитые военные действия, — объяснила Гермиона и встала с места. Она подошла к шкафу, открыла его и достала два флакона. Один был — серебристого цвета, второй — с содержимым фиолетового цвета. — Смотри, это — умиротворяющий бальзам, — она подняла серебристый флакон, — а этот зелье сна без сновидений. Если ты смешаешь их с алкоголем, то могут возникнуть серьезные побочные эффекты. Я дам тебе их каждого по семь. Умиротворяющий бальзам уберет тревогу, будешь выпивать его после пробуждения, а что касается зелья без сновидений, то соответственно перед сном. Через неделю обсудим результат, — объяснила Грейнджер, поставила два флакона на стол, после чего написала на пергаменте инструкцию по применению, затем она достала из шкафа оставшееся количество зелий. — Мы попробуем убрать хотя бы симптоматику и паралельно работать с причинами.       — Хорошо, спасибо большое, я не буду пить, ведь если не будет тревожности, то не будет и алкоголизма, ведь так? — усмехнулась брюнетка.       — К сожалению, это не всегда так работает, желание ещё может остаться. Ты должна сама прийти к тому, что хочешь бросить пить. Возможно, препараты помогут тебе в этом, — лицо Грейнджер озарила лучезарная улыбка.       Паркинсон забрала зелья, положила деньги на стол.       — Спасибо, увидимся через неделю, — она спешно покинула кабинет.

***

      Зелья начали помогать сразу же, Пэнси начала как минимум высыпаться, но почему — то просыпаться было сложно, весь день клонило в сон. После того, как она перестала выпивать, она будто потеряла то занятие, которым постоянно занималась и это расстраивало очень сильно. Брюнетка больше не думала о прошлом, ее не сгрызала вина, мысли об этих событиях просто как будто не могли достигнуть ее мозг.       Паркинсон встала с кровати, приняла душ, который заставил ее проснуться, она провела ладонью по влажным волосам. Девушка гуляла по комнате в домашнем шелковом халате. Хотелось выпить, ради ритуала, что ли. Она представляла себя крутой аристократкой, попивавшей огневиски и куря гвоздичные сигареты. Из этих двух пунктов она могла только покурить и выпить чашку чая.       Девушка спустилась на первый этаж, где сидела мать, пила херес и читала какую — то газету.       — Доброе утро, ма, — хрипло произносит Пэнси, увидев, как мама выпивает, ей самой захотелось этого, почувствовать как алкоголь приятно обжигает горло, расползается по всему телу и проникает в каждую клеточку организма.       — Здравствуй, дочь, наш домовик сделал завтрак, угощайся, он потрясающий, — повседневно ответила миссис Паркинсон, не оторвавшись от газеты.       Прием пищи проходит в тишине. Ни мать, ни дочь не заводят диалог, как будто им вообще не о чем говорить. Мама холодная, она слишком далеко, девушка словно ощущало это расстояние на физическом уровне. Интересно любила ли она вообще отца Пэнси? Или как большинство чистокровных семей женились по расчёту. По логике, если бы они любили друг друга, то и до одури любили свою дочь, уделяли бы должное внимание и заботу. Они никогда это не обсуждали, как вообще так произошло.       — Мам, почему ты вышла замуж за отца? — решилась узнать девушка, посмотрев на мать.       На лице женщины появилась легкая улыбка, она отложила чтиво в сторону и взглянула на дочь серо — зелеными глазами.       — Знаешь, когда я впервые увидела твоего отца, можно сказать, что практически сразу влюбилась. Он был красивым парнем с черными кудрявыми волосами, у него были пухлые губы и потрясающая улыбка. Когда Персей улыбался, я переставала дышать. Безусловно, меня привлекло, что он богат и чистокровен. Мы оба учились на Слизерине, я на год младше, Персей был объектом влюбленности многих девчонок с разных факультетов. Он дружил с Люциусом, у них были общие взгляды на жизнь и оба были сторонниками Темного Лорда. Меня это никак не оттолкнуло, я всегда была далека от этого. Мне было все равно, когда мы вступили в отношения с твоим отцом, что он был Пожирателем. Мои родители были счастливы, когда они узнали, что я встречаюсь с Паркинсоном, после окончания школы, мы сыграли свадьбу. И через шесть лет, как я закончила школу, родилась ты. Наше маленькое чудо, я любила тебя даже больше, чем твоего отца. Я почувствовала это, когда тебя дали мне. Это была волшебная эмоция. Персей тоже был счастлив, — она с теплой улыбкой рассказывала свои воспоминания, периодически попивая херес.              Так интересно, что мать говорила о любви, хотя Пэнси вряд ли чувствовала ее полностью. Она была убеждена, что мать вышла замуж за отца, потому что это было выгодной сделкой, как и для семьи Паркинсонов, так и для семьи Эйвери, обе в достатке, обе чистокровные, что могло быть лучше?       — Ты любила его? — Паркинсон младшая прикуривает сигарету, а после делает глоток чая. Так странно пить что — то, где нет спирта.       — Да, я очень любила его. Я была готова на все, чтобы он был со мной, чтобы он был только моим мужчиной, — ответила женщина, слегка нахмурившись.       — А он любил тебя? — Пэнси выдохнула ядовитый дым из легких и стряхнула пепел в пепельницу.       — Я думаю, что да. Он никогда не был с другими женщинами за все года нашего брака. Тебя он тоже очень любил, просто не мог проявлять свои чувства, — женщина налила себе еще стакан алкоголя.       — Если честно, мам, — девушка прочистила горло, сделала глубокий вдох. — Я никогда полноценно не ощущала вашей любви, — на выдохе говорит брюнетка.       — У тебя было все! Дорогая одежда, новые учебники, все, что угодно! Мы всегда старались, чтобы ты жила в достатке! Тебе этого не достаточно? — воскликнула женщина. Пэнси явно не ожидала такого эмоционального всплеска от своей матери.       — Но я не этого хотела, я хотела проводить с вами больше времени, чтобы ты заботилась обо мне, когда я даже банально болела, когда я нуждалась в тебе, а всю эту работу делал наш домашний эльф! — теперь уже эмоционально говорит дочь.       — Для меня — это и было проявлением любви. Мои родители также относились ко мне, я не воротила носом, как ты, — женщина после слов залпом выпивает алкоголь, поднимается с места и уходит. — Позже поговорим.       Пэнси понимала, что они явно нескоро поговорят, несмотря на то, что жили в одном поместье. На самом деле, сейчас она поймала некий инсайт. Ведь, мама в чем — то права. Она просто не знала, что можно любить как — то иначе, что любовь заключается не только в материальном достатке и чистоте крови, а еще в прикосновениях, поддержке, заботе. Брюнетка выдохнула, потушила сигарету и поднялась к себе в комнату. На всякий случай она записала эту мысль себе в дневник эмоций, чтобы не забыть проговорить это на консультации с Грейнджер.       Следующий день произошел достаточно скучно, Пэнси решила остаток дня посвятить литературе. Она начала читать книгу Кундеры «Невыносимая легкость бытия».

***

             — Вопрос будет глупым, но тебе нравится художественная литература? — вдруг подает голос Паркинсон, туша сигарету, переводит взор зеленых глаз на собеседницу.       — Я думала, что мы сегодня будем говорить о тебе, как и раньше. Но если тебе действительно интересно, то да, я люблю такую литературу, — ответила девушка, слегка улыбнувшись. — Почему ты спросила?       — Я любопытная, — резко бросила брюнетка, после чего встала с места и подошла к столу, где сидела Грейнджер, присела на стул и произнесла. — Сегодня я хочу поговорить о том, что мне совершенно ничего не снится, сейчас я чувствую себя спокойно, мне кажется, что зелья действуют.       — Это же очень хорошо! Нам осталось стремится к тому, чтобы ты научилась справляться без помощи зелий. Когда мы проработаем причину, все станет по — другому. Твоя жизнь разделится на до и после психотерапии.       — Кстати, сейчас я нашла занятие, благодаря которому отвлекаюсь и занимаю себя чем — то. Я читаю. Я всегда любила читать, возможно, по мне и не скажешь, но я действительно люблю это. Мне нравится оказываться в другом мире, анализировать поступки героев, я нахожу это интересным. Возможно, в будущем я смогла бы написать что — то свое, но сомневаюсь, что выйдет нечто стоящее, — усмехается брюнетка.       — И как много ты читаешь в последнее время? — Гермиона сделала пометку в блокноте и подняла взор на собеседницу.       — По несколько часов в день, по крайней мере, пока я читаю, употреблять алкоголь мне вообще не хочется, — пожимает плечами Паркинсон.       — Не думаешь, что это эскапизм?       — Возможно, но я думаю, что это лучше, чем пить, — снова усмешка.       «Ухмылка, как защитный механизм?», — пронеслось в голове шатенки.       — Да, ты права, но кроме эскапизма, это еще может быть и сублимацией, между ними проходит достаточно тонкая грань, одно может перетекать в другое. По правде говоря, ты большая молодец, Пэнси, если ты уже выпиваешь меньше — это здорово, — улыбается Грейнджер, ее глаза заискрились огоньком истинного счастья.       — Да, спасибо, мне приятно, — внутри брюнетки растеклось приятное чувство. Она не могла назвать эту эмоцию. Тепло. Просто ощущение теплоты внутри.       — Тонкая грань проходит между многими событиями нашей жизни, — произнесла Паркинсон, поправив волосы.       — А это уже философские вопросы. Ты любишь порассуждать на такие темы? — удивилась Гермиона, отложив блокнот, она сложила ладони в замок.       — Да, очень часто задумываюсь над такими вещами. Сейчас как раз — таки читаю философскую книгу «Невыносимая легкость бытия» Кундеры. Читала такую? — Пэнси вновь достает сигарету и прикуривает.       — Нет, не читала. Я сейчас читаю «Игра в классики» Кортасара, тоже считаю ее философской, как и автора — гением. Чем так запала эта книга?       «Как же она эстетично курит», — подмечает девушка. Она вообще плохо относилась к такого рода зависимостям. Но есть люди, которым идет курение, что ли. Гермиона немного морщит нос от запаха табака.       — Я переосмыслила некоторые события в своей жизни и благодаря этой книге мне стало легче. Я чувствую себя немного лучше после прочтения. Начинаю думать, анализировать это все и становится проще смотреть на события прошлого. Знаешь, главный герой говорит такую фразу «Einmal ist keinmal» Единожды — всё равно что никогда. Если нам суждено проживать одну-единственную жизнь — это значит, мы не жили вовсе. И я понимаю, что фактически все мои переживания не имеют смысла, как и постоянно чувство вины, в котором я погрязла, — Пэнси устало выдохнула, встала с места и стряхнула большим пальцем пепел в ёмкость, что стояла на столике. Девушка мерила ногами комнату и курила.       — Это очень здорово! Я вижу твой прогресс и это потрясающе, — искреннее улыбнулась Грейнджер. Ей даже захотелось обнять брюнетку, настолько она была рада за нее. Нормальны ли такие чувства к своему пациенту? Девушка решила оставить эти размышления на потом.       — Наверное, на такой прекрасной ноте стоит закончить на сегодня, — Пэнси выдохнула дым и потушила сигарету в пепельнице.       Брюнетка подошла к столу, где сидела Гермиона. Она положила деньги, собралась уходить, но возле двери развернулась и произнесла, поспешив вернуться к девушке.       — Я хотела бы подарить тебе эту книгу. У меня есть ещё одна. Просто интересно, как на это посмотрит лекарь души человеческой, — усмехнулась Паркинсон. Ей было неловко дарить подарки своему врачу, а с другой стороны, что такого в этом? Она захотела и сделала это.       Брюнетка достала из сумки книгу и положила на стол, подняв взор на Грейнджер, которой было не менее неловко.       — Не стоило, Пэнси, мне очень приятно, но я не могу…       — Я просто хочу, чтобы ты ее прочитала. Считай, что это пойдет на благо нашим встречам, — перебила Пэнси девушку и развернулась, — Увидимся на следующей неделе!       «Черт, и почему эта девушка заставляет меня постоянно думать о ней? Теперь благодаря этой книге я буду думать о ней чаще» — шатенка откинулась на спинку кресла и прикрыла глаза.

***

      Пэнси курит сигарету и читает книгу, полностью растворяясь в мире героев. Она представляла себя всеми героями книги сразу, находила частичку себя в каждом. Девушка стряхивает пепел и снова затягивается, как вдруг ее внимание привлекает яркая вспышка в виде выдры. Патронус Грейнджер? Какого черта?       — Здравствуй, Пэнси, — произносит выдра голосом Гермионы, — у меня произошла форс — мажорная ситуация. Мы можем провести сегодняшнюю консультацию у меня в квартире, записывай адрес. Жду тебя в 18.00, при встрече все объясню.       Паркинсон записала адрес на куске пергамента и усмехнулась своим мыслям. «Грейнджер провела только пять консультаций, а уже приглашает меня к себе домой. Она точно меня хочет», — брюнетке хочется смеяться от этой ситуации.       Девушка приняла душ, сделала прическу, уложив свое каре. Наконец — то у нее появился ресурс на уход за собой, сейчас как и раньше она решила уделить этому очень важное внимание своему внешнему виду. Да, она выглядела все ещё болезненно, но хотела скрыть такой внешний вид с помощью лёгкого макияжа. Брюнетка подвела губы красной помадой, и провела пальцем по нижней губе. Пэнси решила надеть классические темно — синие брюки, черную футболку, которую заправила в брюки, а сверху рубашку синего цвета, из обуви она выбрала Мартинсы, а верхняя одежда — чёрное пальто свободного кроя. Паркинсон взглянула на себя в зеркало, ей нравилось как она выглядела, она улыбнулась отражению, взяла сумку и вышла из поместья. Она решила пройтись пешком до квартиры Грейнджер, путь был не близким, но погода и настроение позволяли брюнетке прогуляться. Пока она шла вдоль своего сада, она вспомнила момент из детства, когда они с Драко сидели за столиком возле дерева и играли в шахматы, блондин постоянно расстраивался и обижался, когда Пэнси выигрывала. Ему всегда хотелось быть первым и лучшим, но в некоторых аспектах девушка была объективно лучше, чем он. Она улыбнулась теплым воспоминаниям. Брюнетка совсем не заметила, как вышла за пределы поместья и уже шла вдоль дороги. Она любовалась окружающей природой, жадно вдыхала уличную свежесть. Как давно она не испытывала таких эмоций, как же давно Паркинсон не радовалась таким простым вещам.       Пэнси задумалась, как бы вообще Грейнджер отреагировала, если бы девушка поцеловала ее? Ударила бы? Оттолкнула бы что процентов. Сказала бы, что между ними ничего не может быть и никогда не могло. Хотя, реакция может быть очень непредсказуемой. Интересно, почему она все же ещё одинока? Не готова к отношениям? Или до сих пор убивается по ненаглядному рыжему? Брюнетка фыркнула на свои мысли. Она гуляла уже практически час, и совсем не заметила как уже подошла к квартире Грейнджер. Она поднялась на нужный этаж и постучала в дверь. Через пару минут она открылась и из проема появилась кучерявая голова Гермионы.       — Привет! Проходи, подождёшь несколько минут? Я закончу с клиентом, можешь сесть в гостиной на диван и подождать, — шатенка пропустила девушку в квартиру, Паркинсон переступила порог, сняла обувь и повесила пальто. Хозяйка квартиры уже испарилась. Но Пэнси встретила другая интересная особа — Офелия. Она ластилась о ноги девушки, а та присела и погладила животное по голове. Девушка прошла в гостиную и присела на диван. Из сумки она достала книгу и начала читать четвертую часть книги, конец уже близился, Пэнси было очень интересно чем же все — таки закончится этот роман. Ей нравилась философия Кундеры и благодаря его литературе девушка смогла посмотреть на определенные жизненные ситуации под другим углом.       Через несколько минут из другой комнаты вышла девушка и это была не Грейнджер. Черт.       — Дафна? — удивилась брюнетка, вскочив с дивана.       — Пэнси, дорогая, здравствуй, как давно я тебя не видела, — блондинка широко улыбнулась и обняла девушку, попутно поцеловав в щеку. Брюнетка вдохнула запах духов Гринграсс и она будто оказалась в Хогвартса. — Тоже решила заняться своим психологическим здоровьем? — усмехнулась однокурсница.       — Как видишь, — Паркинсон ухмыльнулась в ответ, глядя в голубые глаза собеседницы.       Пока Слизеринки общались, они совсем не заметили, как в комнату вошла Грейнджер, она стояла в нескольких метрах от девушек и наблюдала.       — Я соскучилась, — прошептала на ухо брюнетка Дафна, хитро улыбаясь. — Не хочешь встретиться на днях? Выпьем, расслабимся, мне так не хватало тебя, — она провела указательным пальцем по вене на шее Пэнси, опустила руку ниже и погладила ключицу через одежду.       — Да, напиши мне, адрес ты знаешь, — она подмигнула Гринграсс.       — Кхм, Пэнси, пройдешь на консультацию? У меня после тебя еще встреча, — вмешалась шатенка, у нее были скрещены руки на груди, взгляд был недовольным, а лицо как обычно невозмутимым.       — Да, конечно, извини, — она направилась в сторону девушки, но затем обернулась к блондинке и сказала. — Напиши мне.       По правде говоря Гермиона почувствовала укол ревности, но она не стала думать об этом сейчас и решила оставить поразмышлять после консультации.       Они заходят в просторную комнату, Паркинсон сразу же бросаются в глаза книжные шкафы, черт, у Грейнджер здесь целая библиотека, но брюнетка почему — то не сильно была удивлена. Стены были бежевого цвета, их едва было видно за высокими шкафами. По середине по классике стол, кресло психотерапевта за ним и перед ним ещё пару стульев, в нескольких метрах стояли пара диванов бледно серого цвета.       — У тебя тут уютно, — огляделась девушка, осмотрев кабинет. — Зачем ты арендуешь, если у тебя в квартире есть кабинет? — поинтересовалась шатенка.       — У меня есть на это свои причины, — произнесла Грейнджер и села за стол. — Итак, как ты себя чувствуешь? Как твои дела?       — Мне вроде как становится легче, я вчера поговорила с мамой. Мы с ней почти не общаемся, но тут мы полноценно поговорили, так сказать, — она грустно улыбнулась, — Я даже записала так называемый инсайт. В общем, я осознала, что моя мать не знала, как меня любить правильно, что ли. Она считает, что если я материально обеспечена, то это и есть любовь с ее стороны, что я могу себе позволить, что угодно.       — Да, это хорошее замечание, ты молодец, что сама дошла до этого. Ты все ещё обижена на нее?       — Да, несмотря на то, что я осознала это, мне осталось принять этот момент. Ведь она не знает, как нужно было любить меня, она делала это, как могла, — Пэнси достала пачку сигарет и подошла к окну. — Я покурю?       — Да, пожалуйста, — Гермиона встала и поставила на подоконник пепельницу. Паркинсон прикурила, шатенка стояла рядом и любовалась каждым ее движением. Этой эстетикой, какая же она красивая. Только сейчас Гермиона обратила внимание, что девушка стала выглядеть значительно лучше из забитого зверька, что пришел к ней впервые на консультацию месяц назад, она превратилась в пантеру. Почему — то именно с этим животным ассоциировалась у нее брюнетка.       — У тебя красивый вид из окна, — заметила Пэнси. — Часто любуешься магическим Лондоном?       — Не поверишь, но каждое утро. У тебя кажется, закончились зелья? — шатенка подошла к столу, открыла выдвижной ящик и достала по семь флаконов зелий.       — Думаешь, что я все ещё нуждаюсь в этом? Я же прекрасно себя чувствую, — девушка затянулась и выпустила дым из своих легких, метнув глазами в нее.       — Конечно, ведь это временный эффект. С таким же успехом ты можешь постоянно пить зелья, но надо ли это тебе? Всю жизнь пить их? Я считаю, что это неразумно.       — Да без проблем, как скажешь, — отмахнулась Паркинсон, вновь затянувшись, она стряхнула пепел. — Меня сейчас ничего не беспокоит, я даже не знаю о чем говорить здесь.       — Сегодня мы поговорили о твоей маме, это уже очень важно, Пэнси, — девушка села в кресло и повернулась к собеседнице. — Можем поговорить о твоём отце.       — А что говорить о нем? Просто холодный мудак, которому было плевать на меня. Когда я росла, мне внушалось, что магглы не достойны жизни, что все они ошибки природы, а магглорожденные — вообще какие — то жертвы абортов. Извини меня, конечно, но именно так он и выражался. Я не хотела бы иметь что — то общее с этим человеком. Он не был жестким, нет, он был хуже. Персей Паркинсон был гребаным тряпкой, который боялся лишний раз сделать вдох, видя Темного лорда. Как вообще можно быть настолько одержимым такой тупой идеей? Как можно пойти за такого неуверенного в себе сироту, плюсом полукровку, который боролся за чистоту крови? Ну что это за бред? — пока Пэнси говорила это она вскидывала руками и активно жестикулировала, докурила сигарету и подошла к дивану, на который легла и прикрыла глаза, закинув ноги на подлокотники.       — Ты злишься на него? Обижена? Какие ты испытываешь эмоции по этому поводу? — шатенка открыла блокнот и взяла перо.       — Он меня раздражает, я злюсь, обижена, разочарована, что такой человек мой отец.       — Может быть, он не всегда был таким, может, в нем что — то сломалось. Я не думаю, что он виноват, что такой. Тебе нужно принять его.       Гермионе было тяжело говорить эти вещи, у нее в горле будто встал ком, она поморгала несколько раз подряд. Черт, она же по сути сейчас оправдывала Пожирателя смерти. А с другой стороны в жизни ничего не бывает просто так, жизнь всегда будет двойственной. Так сказать, разные стороны медали или типа того. Ей хотелось помочь Паркинсон отпустить обиду на своего отца, позволить себе жить дальше, быть свободной от этого.       — Я не думала об этом, не уверена, что хочу, — она устало выдохнула.       — Давай кое — что попробуем, встань, пожалуйста, с дивана и сядь на стул, — Гермиона взяла один стул и поставила его в центре комнаты, затем проделала тоже самое с другим, но поставила его напротив первого.       Паркинсон послушно встала с места и присела на один из стульев.       — Закрой глаза и делай, что я говорю, хорошо? — произносит Грейнджер. Брюнетка кивает, а Гермиона продолжает, — Представь, что твой отец сидит напротив тебя, как он выглядит?       — Он сидит в черном костюме и темно — синей рубашке, его волосы как обычно без укладки, отец сидит с нахмуренным лицом, — Пэнси положила ладони на колени и выпрямила спину.       — Чтобы ты хотела сказать ему сейчас?       — Уважаемый отец, из — за тебя меня мучают кошмары, из — за тебя я начала в огромных количествах выпивать алкоголь. Из — за тебя, блять, я приняла метку и меня пытали, когда ты просто смотрел и не пытался меня защитить! Я ненавижу тебя и не могу поверить в слова матери, что ты когда — то вообще любил меня. Я была маленькой девочкой, без защиты, ты не мог мне дать этого. Ты не стал для меня опорой и поддержкой. Я так на тебя злюсь, несмотря на то, что ты уже умер, гадкий ублюдок, там тебе и место. Мне вообще не жаль, что с тобой это произошло, я бы хотела, чтобы ты пережил все, что я пережила. Я тебя ненавижу, папа! — Паркинсон выдала эти слова на одном дыхании, а затем разрыдалась. Слезы текли градом, она подняла ноги и поджала колени.       — Пэнси, все хорошо, ты молодец, — Гермиона погладила девушку по спине, стараясь успокоить. — Все хорошо, тебе стало легче?       — На удивление да, не думала, что такой метод сможет сработать, — Грейнджер подала Пэнси салфетки и зеркало. Брюнетка убрала растекшуюся тушь под глазами. — Черт, я выгляжу ужасно.       «Нет, даже с потекшим макияжем, ты выглядишь потрясающе. Паркинсон, как это тебе удается?», — негодует внутренний голос шатенки, когда она смотрит на девушку.       — Давай закончим на этом, — выдохнула брюнетка, после чего встала со стула, достала деньги из сумки, положила их на стол. — Спасибо. Я не устану повторять это тебе, — на бледном лице Пэнси появилась тень улыбки. Она взяла зелья и положила в сумку. — Увидимся через неделю?       — Да, Пэнси, до встречи, записала на то же время, — шатенка улыбнулась.       Гермиона проводила девушку, как только дверь закрылась, она пошла на кухню, покормила Офелию, сделала себе чай и села за стол.       «Черт, почему я так часто о ней думаю? Почему я испытала ревность, когда увидела взаимодействие Пэнси и Дафны? У них что — то было? Какого черта я вообще об этом думаю и чувствую себя ужасно», — уже самой шатенке захотелось напиться. Как можно было влюбиться в своего клиента, это же вообще не этично! Она нарушает все правила своими чувствами, но разве чувства могут быть неправильными? Что касается Пэнси Паркинсон — здесь неправильно все, начиная от того, что она девушка, а Гермиона была убеждена в своей гетеросексуальности, и заканчивая тем что она ее клиентка-бывшая-пожирательница. Грейнджер не должна чувствовать это и для себя она решила заблокировать свои чувства к девушке, ведь куча причин, почему они не могут быть вместе. Ее друзья не поймут, Рон устроит истерику, Гарри будет говорить, что она снова оправдывает детей Пожирателей и помогает им психологически, хотя, по его мнению это последнее, чем надо заниматься. Девушке самой захотелось напиться от этой мыслительной жвачки и огромного количества разных чувств, что распирали ее изнутри. Шатенка делает глоток и устало откидывается на спинку стула. Может быть, ей нужен перерыв от Пэнси Паркинсон?