Ярче солнца

      — Скоро завтрак. Подъём! — тормошила меня Гермиона.       Я не была уверена, что первые учебные дни в Хогвартсе обычно проходят именно так, но этот день попал в список «Странных первых дней», получив восемь баллов из десяти. Десятку получил мой первый день в Илверморни, когда какой-то мальчишка взорвал класс во время урока зельеварения, и нам пришлось вызывать группу аннулирования случайного волшебства из МАКУСА, чтобы помочь расколдовать всех, кто превратился в комнатные растения. После этого в течение месяца у меня на макушке росла маленькая ромашка, из-за чего все называли меня «Ромашкаголовой».       Когда мы вошли в Большой зал на завтрак, первое, что мы увидели, был Драко Малфой, который, похоже, развлекал большую группу слизеринцев очень смешной историей. Когда мы проходили мимо, Малфой изобразил нелепый обморочный припадок, и раздался рев смеха.       — Не обращай внимания на этого идиота, — шепнула Гарри шедшая за ним Гермиона. — Просто не обращай, и всё...       — Эй, Поттер! — взвизгнула похожая на попса девочка со Слизерина. — Поттер! Оглянись! Сзади тебя дементоры! У-у-у-у-у!       — Её голос очень раздражает, — сказала я Гермионе сценическим шёпотом, заставив мопсиху бросить на меня взгляд.       Гарри, нахмурившись, сел за стол  гриффиндорцев рядом с Джорджем Уизли. Мы с Гермионой сели напротив него.       — Вот, возьми расписание уроков для третьекурсников, — Джордж протянул несколько кусков пергамента. — Что с тобой, Гарри?       — Это всё Малфой, — сказал Рон, садясь рядом Джорджа по другую сторону и кивнув на соседний стол слизеринцев.       Джордж взглянул на Малфоя — тот опять закатил глаза в притворном ужасе.       — Ну и придурок, — сказал я. — Он всегда такой?       — Да, — злобно ответил Гарри.       — Мы можем обсудить это позже. В противном случае, Рон будет разглагольствовать об этом часами, — сказала Гермиона с ноткой веселья.       — Гнусный тип, — сказал спокойно Джордж. — Вчера вечером в поезде, когда в вагон вошли дементоры, он так не петушился. Вбежал к нам в купе, весь трясся от страха. Помнишь, Фред?       — Чуть в штаны не наложил. — Фред бросил на Малфоя полный презрения взгляд.       — Честно говоря, — сказал Джордж, — Я и сам испугался этих красавцев.       — Смотришь на них, и как будто всё внутри у тебя заморозило, — подхватил Фред.       — Но ведь в обморок никто не упал, — тихо проговорил Гарри.       — Выкинь из головы, — ободрил Джордж Гарри. — Отцу однажды пришлось поехать в Азкабан, помнишь, Фред? И он говорит, что страшнее места на земле нет. Несколько дней не мог опомниться. Дементоры, сказал, высасывают из живого человека все крохи тепла и радости. Большенство узников по-настоящему сходят с ума.       — Посмотрим, как Малфой будет веселиться после первой игры, — сказал Фред. — Ведь первый матч сезона — Гриффиндор против Слизерина       — Звучит интересно, — честно призналась я. — А отбор в команду будет?       — Да, — сказал Джордж. Он посмотрел на меня с легким скептицизмом. — Ты играешь в квиддич?       — Я была лучшим Охотником в команде Птицы-гром, — гордо ответил я. — И да, я играю в квиддич.       Мы с Гермионой изучали наши новые расписания. Я хотела записаться и на нумерологию, и на прорицание, но в итоге выбрала прорицание. Хотелось научиться предсказывать будущее. Подумала, что, возможно, смогу лучше понять своего отца, если займусь прорицанием.       — Прекрасно! Сегодня у нас несколько новых предметов, — радостно сообщила Гермиона.       — По-моему, Гермиона, они что-то напутали с твоим расписанием. — Рон заглядывая ей через плечо. — У тебя десять уроков в день. Столько в учебное время не умещается.       — Я справлюсь. Мы всё обсудили с профессором МакГонагалл.       — Нет, ты только посмотри, — рассмеялся Рон. — Сегодня утром в девять часов у тебя прорицание, под ним, тоже в девять, изучение маглов. И вот ещё. — Рон пониже нагнулся над расписанием, не веря глазам. — Чуть ниже нумерология, и тоже в девять. Конечно, ты у нас умная. Но не до такой же степени, чтобы присутствовать на трёх уроках одновременно.       Я посмотрела. Рон был прав. Как она должна была делать все три урока, если они начинаются в одно и то же время?       — Не говори глупостей, — сказала Гермиона. — Разумеется, я не буду в одно время сразу на трёх уроках.       — Ну, а как же тогда...       — Передай мне, пожалуйста, джем, — прервала его Гермиона.       — Но...       — Скажи, Рон, почему тебя там моё расписание? Я ведь тебе уже объяснила, что мы всё обсудили с профессором МакГонагалл.       — Думаю, Рон просто немного беспокоится, что ты слишком распыляешься, — сказала я, и Рон вроде как кивнул. — Но если Гермиона всё уладила с профессором МакГонагалл, то проблем быть не должно.       — Хорошо, — сказал Рон. Гермиона бросила на меня благодарный взгляд.       Как раз в эту минуту в Большой зал вошёл Хагрид. На нём была кротовая шуба, в огромной ручище он держал за хвост дохлого хорька и рассеяно им помахивал.       — Привет! — помедлил он у стола гриффиндора. — Вы мои первые в жизни ученики. Сразу после обеда. Я сегодня это, как его... с пяти утра на ногах... Готовлюсь к уроку... Волнуюсь, конечно... Учитель!.. Нет, честно...       Он широко улыбнулся нам и направился к преподавательскому толу, всё ещё размахивая хорьком.       — Интересно, что он готовит? — Спросил Рон с ноткой беспокойства в голосе.       Большой зал быстро пустел, ученики спешили первый урок. Рон посмотрел в своё расписание.       — Надо спешить, — сказала я. — Прорицание на самом верху Северной башни.       — Туда идти минут десять, не меньше, — добавила Гермиона.       Допили чай, попрощались с Фредом и Джорджем и пошли к выходу. Когда проходили мимо слизеринцев, Малфой опять изобразил обморок, а его подпевалы разразились хохотом.       К Северной башне идти и идти. За два года в Хогвартсе Гарри, Рон и Гермиона не успели исследовать все закоулки замка, а в Северной башне и вообще не были       — Наверное, есть более короткий путь, — задыхаясь, проговорил Рон на площадке восьмого этажа.       На одной из стен висел большой холст, на котором ничего небыло, кроме зелёного луга без всяких признаков жизни.       — Наверное, нам сюда, — махнула рукой Гермиона в сторону коридора, идущего вправо.       — Вряд ли, — возразил Рон. — Он ведёт к Южной башне. Видишь, из этого окна видна часть озера...       Я с любопытством рассматривала полотно с лугом. Справа появился толстенький серый в яблоках пони, мирно пощипывающий траву. Следом за пони вышел упитанный коротышка, бряцая рыцарскими доспехами. Он, как видно, только что упал со своего пони — из бронированных наколенников торчали зелёные травинки. Я подавила смешок при виде его.       — Эй! — закричал он, увидев нас. — Как вы смеете, подлые людишки, вторгаться в мои владения? Пришли поглазеть, как я упал? Прочь отсюда, негодяи! Бешенные псы!       Мы с изумлением глянули, как крошечный рыцарь, обнажив меч, стал яростно им потрясать. Но меч был слишком велик, рыцарь замахнулся, не рассчитав силы, потерял равновесие и пал ничком на траву.       — Вы не слишком ушиблись? — спросил Гарри, подойдя ближе к картине.       — Пошёл отсюда, подлый трус! Жалкий проходимец!       — Простите, но кто такой «проходимец»? — спросила я, получив от Гермионы локтем под ребра, хотя её ухмылку сложно было не заметить       Крошка рыцарь поднялся на ноги, схватил рукоять меча, дёрнул, но меч глубоко ушёл в землю и, как он ни тянул, не поддавался. Рыцарь опять плюхнулся на траву, поднял забрало и отёр с лица пот.       — Этот меч слишком длинный, — пробурчала я. — Он даёт больший охват, но нарушает равновесие. Если предпочитаете его, то вам понадобится утяжелить рукоять.       — Правда? — рыцарь уставился на меня, всё ещё задыхаясь. — Благодарю вас за мудрый совет.       — Послушай, — воспользовался Гарри передышкой в борьбе с мечом. — Мы ищем Северную башню. Может, вы знаете, как туда пройти?       — Вы сбились с пути! — гнев рыцаря как рукой сняло. Он вскочил на ноги, клацнув доспехами. — Следуйте за мной, друзья!  Мы достигнем цели или геройски погибнем в схватке с врагом!       Ещё раз безуспешно дёрнул меч, попытался влезть на толстяка-пони — не смог, но это не остудило его пыл.       — Тогда пешком, сэры и прекрасные леди! За мной!       И он помчался, бряцая доспехами, к левому краю полотна. Выскочив из рамы — только его и видели.       Мы сорвались с места, следуя за удаляющимся лязгом. Иногда рыцарь появлялся, вбежав в очередную картину, и опять исчез, слышался только шум его доспехов.       — Крепите духом перед тяжким испытанием! — крикнул на высокой ноте рыцарь, объявившись среди встревоженных дам в кринолинах. Полотно с дамами висело на стене в самом начале узкой винтовой лестницы.       Шумно отдуваясь, мы потопали вверх по крутой спирали ступенек и наконец услыхали над головой многочисленные голоса — значит кабинет прорицания где-то совсем рядом.       — Прощайте, друзья! — крикнул рыцарь, ныряя головой в картину со зловещего вида монахами. — Прощайте, мои соратники! Если когда-нибудь вам понадобится благородное сердце и стальные мускулы, кликните сэра Кэдогана!       — Разумеется, сэр Крэкоган, — пробормотала я, когда рыцарь исчез.       — Кликнем, — добавил Рон, едва рыцарь пропал из виду. — Когда понадобиться сумасшедший.       Ещё несколько ступеней, и мы очутились на тесной площадке, где столпился весь класс. На площадку не выходила ни одна дверь. Рон толкнул Гарри и указал на потолок — там была круглая дверца люка с бронзовой табличкой.       — Сивилла Трелони, преподаватель прорицания, — прочитал Гарри. — Как же нам туда попасть?       И точно в ответ на его недоумённый вопрос, дверца люка внезапно открылась и прямо к ногам Гарри спустилась серебристая верёвочная лестница. Класс в изумлении притих.       — Только после тебя, — улыбнулся Рон.       И Гарри полез первый. Я покачала головой, усмехнулась и последовала за Гарри.       Мы очутились в очень странном классе. Скорее это был не класс, а что-то среднее между мансардой и старомодной чайной. В комнате, погружённой в красноватый полумрак, теснились примерно двадцать круглых столиков в окружении обитых пёстрой ткани кресел и мягких пуфиков. Шторы на окнах задёрнуты, многочисленные лампы задрапированы тёмно-красным шёлком. Было очень тепло и душно, в камине под заставленной странными вещами каменной полкой горел огонь, издавая тяжёлый дурманящий аромат. На огне закипал большой медный чайник. Круглые стены опоясаны полками. Чего только на них не было: запылённые птичьи перья, огарки свечей, пухлые колоды потрёпанных карт, бесчисленные магические кристаллы и полчища чайных чашек.       За нами с Гарри из люка показался Рон, скоро к нам присоединился весь класс, говорившей почему-то шёпотом.       — Где она? — Задалась я вопросом.       Откуда-то из полумрака раздался приглушённый, почти неземной голос:       — Добро пожаловать. Как приятно видеть вас, наконец, в вашем физическом облике.       Мне сначало показалось, что в свете камина появилась большая стрекоза. Профессор Трелони была очень худая, толстые стёкла очков увеличивали и без того огромные глаза, на плечах газовая в серебряных блёстках шаль. С тонкой шеи свисают бесчисленные цепочки и ожерелья, пальцы и запястья украшены перстнями и браслетами       — Садитесь, деточки, садитесь. — Профессор приглашала учеников, как дорогих гостей.       Толкаясь, стали рассаживаться: кто в кресло, кто на пуф. Гарри, Рон, Гермиона и я сели вокруг одного стола.       — Приветствую вас на уроке прорицания. — Сама Трелони в широкое кресло возле камина. — Меня зовут профессор Трелони. Скорее всего, вы до сих пор ещё меня не видели. Я редко покидаю свою башню. Суета и суматоха школьной жизни затуманивают моё внутреннее око.       Никто ничего не ответил на это неожиданное заявление.       Я постепенно набирался смелости, чтобы понаблюдать за Дельфийским оракулом, который представляет собой мумию, живущую на чердаке Большого дома. За все шесть месяцев наблюдений я ни разу не слышала ничего о Внутреннем глазе.       Профессор Трелони лёгким движением плеч поправила шаль и продолжила:       — Так, значит, вы избрали прорицание, самое трудное из всех магических искусств. Должна вас с самого начала предупредить: я не смогу научить многому тех, кто не обладает врождённой способностью ясновидения. Книги помогают только до определённых пределов...       Гарри с Роном, улыбнувшись, взглянули на Гермиону, которую слова профессора прорицания ошеломили: как это книги хоть в чём-нибудь бессильны помочь?!       Что касается меня, то я нахмурилась, подумав, что этот год будет долгим.