Следы на песке

      Домой Тревор вернулся поздно. Отец давно названивал, но было, конечно, не до того. В окнах свет горел, ждёт, видно. Он, конечно, добрая душа, но его забота порой напрягала.       — Привет, — сказал Тревор, кинув куртку на вешалку.       — Привет, — отец, седой, растрёпанный, застыл в дверном проёме и нервно поправил большие квадратные очки. — Всё в порядке? Я звонил, ночь уже, а тебя всё нет и нет. На службе задержали?       Тревор покачал головой. Иногда некоторые вещи хочется обдумать, прежде, чем делиться с кем-то. Ближе отца у него никого не было, но… нет, не сейчас. Расспрашивать начнёт же, а этого совсем не хотелось. Казалось, что хрупкое, как ёлочный шар, волшебство, разобьётся, развеется, и весь сегодняшний вечер окажется глупым сном.       Отец помялся на пороге.       — Ты голодный? Я ужин разогрею.       — Не надо, я был… у Оскара, — с лёгкой заминкой ответил Тревор.       Отец вмиг расслабился, уголки губ поползли вверх.       — Неужели не нашёл времени позвонить? — виновато проговорил он.       И по правде-то стало стыдно, но Тревор привычно взбрыкнул.       — Мне давно уже не десять, я сам разберусь, когда возвращаться домой.       Отец покорно кивнул и, прихрамывая, ушёл к себе в комнату. Колено у него, видать, опять разболелось. А может, он и звонил за тем, чтобы Тревор в аптеку заехал? Извиняться всё-таки было непросто, однако Тревор нашёл в себе силы.       Отец в своей комнате уткнулся в книгу. Устроился в мягком кресле, а больную ногу положил на пуфик. Вспомнилось, как отец его в хоккей научил играть в детстве, как сказки читал и с уроками помогал, утешал, когда что-то не ладилось. Как дождливым осенним вечером Тревор сбежал из приюта, чтобы вернуться к нему.       В горле заскребло, но Тревор упрямо мотнул головой и, стукнув для приличия по косяку, перешагнул порог. Отец поднял голову от книги.       — Пап, прости, ладно? Я в следующий раз позвоню.       Отец мягко улыбнулся и отложил книгу на прикроватный столик.       — Всё хорошо, Тревор, я не обижаюсь. Ты взрослый человек, и я вовсе не хочу тебя контролировать. Просто волнуюсь, — пояснил он и сделал попытку подняться из кресла. Тревор машинально подал руку и хитро взглянул исподлобья.       — Мир?       — Мир, — улыбнулся отец.       А после Тревор смотался в круглосуточную аптеку за мазью. Отцу, кажись, полегчало, а сам он уснул в четвёртом часу. На работу, конечно, проспал, даже рожу прополоскать не успел.       Запрыгнул в штаны, накинул рубашку и на ходу натянул растоптанные ботинки. Дурачок этот Джонни названивал уже третий раз. Нихера, блядь, без него решить не могут! Не команда, а сброд. Впрочем, Тревор предпочитал об этом помалкивать, а иначе придётся работать и вовсе одному. День выдался суматошный. Да ещё проверка заявилась. И с этим хером из министерства Тревор схлестнулся в словестной баталии. Джо и Джонни те ещё два утырка, но кто-то ведь должен за них отвечать, а Тревору не повезло быть начальником. Ладно, прок от них тоже бывает. Другие давно сбежали, а Тревор ничего, свыкся, можно сказать, нашёл общий язык.       Только вечером, возвращаясь домой, Тревор набрал заветный номер.       По телефону с Мэри-Энн разговаривали долго. И темы как-то сразу нашли — не было неловкого молчания. Это помогло скрасить унылый вечер. А дальше наступили выходные, и Тревор засобирался в город. Отца только предупредил, что уедет по делам.       Договорились встретиться в парке, возле музея ретро-автомобилей. В этот раз погода вышла, как на заказ: солнечно, прохладный ветерок и чистое ясное небо — ни намёка на дождь.       Тревор приехал пораньше, а Мэри-Энн, оказывается, уже ждала. Не было в ней этого дурацкого кокетства, жеманности и неестественности. Тревор выпрыгнул из тачки и подлетел к ней, захватил в объятья, закружил, будто бы не виделись они целую сотню лет. А та растерянно засмеялась, стукнула кулачком по плечу.       — Господи, какой же ты…       — Какой? — с любопытством спросил Тревор, поставив её на землю.       — Странный. Люди кругом, зачем?       — Я просто рад тебя видеть, что такого! И мне плевать, что они думают.       — Я тоже рада, — всё же призналась Мэри-Энн, и они двинулись по аллее. — Может, в музей сходим? — кивнула она в сторону жёлтого здания с белыми колоннами.       Тревор покачал головой.       — Да я там был, в детстве ещё с отцом ездили. Он прямо обожает все эти ретро-тачки. У него даже есть одна такая: «Рыцарь дорог» называется.       Мэри-Энн вежливо улыбнулась.       — Так зачем же ты приехал? Тащился в такую даль… Я ведь сказала, давай оставим всё, как есть. Это была странная встреча, но, честно говоря, мне понравилось. Ни к чему всё портить.       Тревор остановился, поймал её напряжённый взгляд.       — А я разве тебе совсем не нравлюсь?       Мэри-Энн отвела глаза.       — Хватит с меня свиданий. Это, знаешь, не моя стихия. И вообще у меня нет на это времени.       Тревор скептически хмыкнул, приподняв брови, а Мэри-Энн горько усмехнулась, и крохотные морщинки собрались в уголках глаз. От того она стала лишь краше.       — Хорошо, давай на чистоту. У меня скверный характер, свои привычки, и я привыкла к одиночеству. Вокруг куча женщин, молодых и… Что ты вообще ко мне привязался! — взмахнула руками она.       Тревора это вовсе не отпугнуло, наоборот раззадорило. Он шутливо вскинул руки вверх, будто бы сдаётся.       — Ладно-ладно, могу я тебя позвать по-дружески на концерт?       Мэри-Энн, похоже, задумалась.       — Какой же ты всё-таки упрямый! Так уж и быть, мы можем попробовать, если тебе это правда интересно. Не могу сказать, что у меня много друзей.       Концерт был вечером в клубе, а до того целый день. В музей они всё-таки заглянули, и Тревор со смехом вспоминал, как с отцом они приехали сюда впервые. Лос-Сантос большой город, слишком шумный и яркий, суетливый и совсем непохож на родной Ванкувер. Они долго бродили по улицам, заблудились, а когда нашли музей, оказалось, что тот уже закрывается и билеты не продают. Однако отцу удалось уболтать бабку-билетёршу. Та оказалась давней поклонницей передачи, которую он вёл. Она даже организовала им персональную экскурсию.       Мэри-Энн слушала с удивлением, на губах её расцвела улыбка.       — Тебе повезло с отцом.       — Да, не то слово, — согласился Тревор.       — Почему вы уехали из Канады? — спросила она, когда, обозрев все экспонаты, они вышли под палящее полуденное солнце.       Тревор на миг смешался: не хотелось вспоминать.       — Хотели начать новую жизнь, — расплывчато ответил он. И это, в общем-то, было правдой.       Мэри-Энн тактично не стала расспрашивать.       Тревор взял её за руку, и она, на удивление легко, позволила. Не стала снова напоминать о границах и ощетиниваться шипами, как прекрасная, но колючая роза.       — У меня отношения с родителями, скажем так, не сложились, — неожиданно призналась Мэри-Энн.       — Почему? — с любопытством уточнил Тревор.       Мэри-Энн предложила заглянуть в закусочную неподалёку. До вечера времени полно — не шататься же по улицам. Да и жрать уже, честно говоря, хотелось. Мэри-Энн, помешав трубочкой холодный чай, в котором плавал листочек мяты, устремила взгляд в окно.       — Я всегда была недостаточно хороша для них. Сколько бы ни пыталась, сколько бы ни завоёвывала наград и призовых мест: в школьном конкурсе чтецов, на велогонках в старших классах, колледж закончила с отличием… Каких бы высот ни достигла в карьере — всегда было мало. А вот Синди…       — Сестра? — спросил Тревор.       Мэри-Энн раздражённо махнула рукой.       — Даже не родная — двоюродная. Строит из себя модель и бизнес-леди, а на самом деле просто шалава с нарисованным кукольным личиком. Но замуж вышла удачно, нарожала кучу детей и раздаёт советы в блогах для домохозяек. А моя мать… Впрочем, не будем, не хочу портить себе настроение. Я уже несколько лет с ними не общаюсь и, честно слово, стало намного легче. Даже перестала ходить к психологу. К тому же, он всё равно шарлатан. Просто хотелось с кем-то поговорить. Не на работе же жаловаться. А подруг у меня как-то не завелось, — усмехнулась она. — Всегда старалась быть первой. На пьедестале, оказывается, так одиноко, — с долей грусти протянула она, но тут же напустила на себя беспечный вид и виноватую улыбку.       Тревор поймал её ладонь на столе и сжал в своей. По правде говоря, просто дружеским жестом. Поддержать хотел, приободрить. Мэри-Энн печально вздохнула и убрала со лба светлую прядь.       — Прости, я обычно так не откровенничаю. Утомила тебя уже, наверное?       Тревор активно помотал головой.       — Вовсе нет. Ты — чудо! А они такие глупцы, что этого не замечали.       На концерт Тревор её всё-таки затащил, хотя Мэри-Энн и протестовала, сказала, что не любит панк-рок. Выступала местная группа, не очень известная, но довольно забавная. Скорее ска, чем чистый панк. Трубы, тромбон, саксофон — целый духовой оркестр. Весело и бодро. Тревор даже пытался объяснять, но бросил. Это надо чувствовать. От эмоций сносило крышу. Чёрт возьми, он ведь, кажется, давно не был так счастлив! И заметил, что Мэри-Энн подглядывала за ним исподтишка, улыбалась. И, кажется, наконец-то расслабилась. Позволила музыке наполнить душу. Тревор приобнял её за плечи, она же коснулась затылком его плеча, пританцовывая в такт.       Из бара они вышли в звёздную ночь. Так не хотелось прощаться, но всё же пора. Если бы Тревор только мог, то провёл бы с ней целую жизнь, и даже собирался об этом сказать, но Мэри-Энн перебила.       — Оставайся. Ночь уже, зачем ехать в такую даль?       Тревор просиял, как те звёзды, и она тут же положила ладонь ему на грудь.       — Имей в виду, я ни на что не намекаю. Я не какая-нибудь распутная женщина, которая тащит к себе домой первого встречного. Но, боже, всё ведь выглядит именно так? — прижала она ладонь к лицу.       Тревор покачал головой, рассмеялся и, наклонившись, легко коснулся её губ.       — Вовсе нет.       Мэри-Энн, похоже, смутилась, быстро отвернулась и уставилась вдаль, на окутанную ореолом неона ночную улицу.       — Прости? — вопросительно уточнил Тревор. — Ты такая потрясающая и красивая, что я просто не смог удержаться.       Мэри-Энн на миг замерла, сцепив руки вместе.       — Ты мне нравишься, правда, но не стоит торопить события. Я уже через это проходила, и никогда всё не заканчивалось хорошо.       — У меня тоже неудачи случались, но что же теперь? Всю жизнь бояться оступиться?       Мэри-Энн ничего не ответила, взяла за руку и повела к машине.       — Пошли уже, я покажу дорогу.       Той ночью ничего у них так и не случилось. Не то чтобы Тревор на это рассчитывал. Такая женщина стоит того, чтобы ждать. Чай пили, нет в самом деле! И, наблюдая, как она разогревает ужин, как суетится на кухне, Тревору казалось, что вместе они прожили половину жизни. А половину жизни он просто её искал, где-то в толпе, в душном людском море, тяжёлом и безразличном, как океанские волны.       Любовь в жизни бывала, дурацкая школьная и нелепая. Закончилась ссорой с лучшим другом и разбитой рожей. А после как-то всё мимо. Быстро выветривались чувства, словно дешёвые духи. Но Мэри-Энн — нет, такого он прежде не испытывал. Влюбился, когда только её увидел, и больше никого не замечал.       Теперь он приезжал каждые выходные, а на неделе держали связь по телефону. В жизни будто смысл появился, давно утерянный и позабытый, и всё казалось по плечу. А Мэри-Энн расцвела, растаяла и перестала в каждом его слове видеть подвох.       Иногда, просыпаясь по утрам в одной с ней постели, Тревор тихонько ей любовался. Такую женщину стоит подождать и целую жизнь, если того потребуется. А ему несказанно повезло. Мэри-Энн просыпалась, с задумчивой улыбкой водила пальцем по татуировкам, целовала в уголок губ и говорила, что в кои-то веки чувствует себя свободной, счастливой, а не скованной толстым сводом запретом и правил, установленных ей же самой.       — Ты — хулиган! — смеялась она, когда Тревор выдумывал что-то, по её мнению, выходящее за рамки здравого смысла. Секс на пляже (почти безлюдном, ночь всё же, было бы кого стесняться!) или участие в турнире в гонках по бездорожью. Пятое место заняли.       — А ты моя фея, — шептал Тревор ей на ухо.

***

      Месяца через два, когда наступила зима, и зарядили дожди, Тревор вновь ехал по знакомому маршруту — к дому любимой женщины. Зиму вообще-то он любил, но настоящую, как дома: снег, мороз, все дела, а не эти сопли. В детстве, когда они жили в Канаде, хорошего, признаться, было мало. Но по снегу он правда скучал.       Так вот, сегодня Тревор задумал кое-что важное. Сказал, что едут в гости, а Мэри-Энн быстро догадалась, что к чему. Впрочем, он и не скрывал. По радио крутили повтор вечернего эфира «Мистических историй». В детстве он так любил слушать, будто сказки. И откуда только берутся эти чудаки, которых донимает полтергейст или, к которым является призрак умершего пса? Столько лет, а передача до сих пор в топах. У отца даже награды были, как у бессменного ведущего «Мистических историй». И письма приходили, да. Тревор рассказал об этом между делом. А Мэри-Энн улыбнулась.       — Ты только об отце всегда говоришь, а мать? Где она?       Тревор нарочито равнодушно пожал плечами.       — Понятия не имею. Может, умерла, а может в тюрьме или ещё где.       — Если не хочешь рассказывать, я пойму, — чуть помолчав, добавила Мэри-Энн.       Тревор вздохнул: вспоминать, конечно, не хотелось. Но, наверное, стоило, почему бы и нет? Секретов от Мэри-Энн у него не было. Рассказ вышел скомканным.       — Рон — не мой родной отец. Сосед, ага, смешно? Точнее, дело было так… — Тревор рассеянно взъерошил волосы на затылке и вытянул из нагрудного кармана красной клетчатой рубашки пачку. Закурил и продолжил: — Мы с матерью жили вдвоём. Она была красивой, да, это я хорошо помню. Работала в клубе, типа танцовщица. Выпить любила, ну и всё остальное. Гости у неё бывали часто. Однажды она просто не вернулась домой. Уехала с каким-то чуваком на целое лето, а про меня забыла.       Мэри-Энн только головой покачала и мягко взяла его за руку.       — Господи, я-то думала, это мои родители ужасны.       Тревор затянулся, наполнив лёгкие горьковатым дымом.       — Рон был соседом по лестничной клетке. Переехал после развода. Жена у него дом отсудила и оставила без гроша в кармане. В общем, так он и оказался в наших трущобах, — невесело усмехнулся Тревор. — Болтали по-соседски, я к нему иногда заходил, в шахматы играли. Ещё он всякие книжки показывал, я тогда читать-то толком не умел, в школу ходил редко, но всё равно было интересно. То ли у Рона так объяснять получалось, то ли… — выкинув окурок в приоткрытое окно, Тревор замолчал. Вовсе ведь не в рассказах Рона вся соль, а в том, что только ему и было дело до Тревора. Но признаться в этом не хватило духу. Слишком уж жалко звучит.       — Я поняла, — не стала допытываться Мэри-Энн. — А мать так больше и не появлялась?       — Почему же? Вернулась осенью. Потом её посадили за то, что дурью торговала, а меня в приют отправили. А Рон забрал, и мы уехали сюда, — Тревор усмехнулся, поймав сочувствующий взгляд голубых глаз. — Рон говорит, что я ему тогда жизнь спас, а на самом деле, по-моему, всё наоборот.       — Он хороший человек. Даже и не думала, что такие существуют в реальности. В основном меня окружали лжецы и мерзавцы, которые дорожат лишь собственной шкурой, и я давно уже разочаровалась в… во всём, — призналась Мэри-Энн.       Каким бы долгим ни был путь, но он однажды закончится. Приехали. Тревор лихо припарковался перед домом, подняв в воздух облако песка и пыли. Отец торчал в окне, ждал. И тут же вышел встречать на крыльцо.       Вечер удался. Отец приготовил курицу в клюквенном соусе и картошку в духовке.       — Это с моего огорода, — скромно признался он. — Здесь трудно что-то вырастить, но… — он снял очки и протёр их специальной салфеткой. — от того только интереснее, азарт появляется.       Мэри-Энн вежливо улыбнулась и, кажется, совершенно искренне похвалила его стряпню.       После ужина играли в настольные игры. Отец аккуратно расспрашивал Мэри-Энн про её жизнь. Он вообще-то жуть какой тактичный и вежливый, а Тревора этому научить так и не сумел. Зато научил многому другому и подарил шанс на нормальную жизнь. Раньше не было человека важнее, а теперь появился кое-кто ещё. Фея.

***

      Зима пролетела, как один миг. Рождество отмечали втроём. Мэри-Энн оставалась у них, а после и расставаться не хотелось. Решения Тревор принимал быстро: над чем думать, если всё и так уже ясно? Мэри-Энн же всегда терзали сомнения. Предложение вышло совершенно будничным, признаться честно, он и не готовился вовсе, просто следовал порыву души.       Хмурое зимнее небо сливалось с волнами цветам стали. Вдалеке играла навязчивая мелодия из парка аттракционов, а ветер трепал обрывки газет и таскал по пляжу картонный стаканчик из-под попкорна. Всё это осталось позади. Мэри-Энн ждала возле ярко-жёлтого тента, который в тёплую погоду укрывал тележку мороженщика. И следы на песке вели к ней. Тревор слегка опоздал, но она, кажется, вовсе не огорчилась. Устремив взгляд вдаль, любовалась тягучими волнами, набегающими на берег. А увидев его, расцвела, помахала рукой. Цепочка следов оборвалась у её ног. Тревор, ничуть не раздумывая, подхватил свою фею на руки, шутливо чмокнул в нос.       — Выходи за меня!       Мэри-Энн оторопела, отступила, прикусив губу, когда он опустил её на землю. А Тревор растерянно помотал головой.       — Ты разве меня не любишь или нам плохо вместе?       Мэри-Энн облегчённо вздохнула и коснулась его щеки, пригладила растрёпанные волосы.       — Конечно, люблю. И до сих пор поверить не могу, что такое вообще возможно. Я уж решила, что на мне висит проклятье, и любви я не достойна, но…       — Но, что? — напряжённо подтолкнул Тревор.       — Я тебя старше на десять лет. И вряд ли у нас когда-нибудь будут дети. И-и, ты ведь хотел?       — Можно усыновить, — не думая долго, предложил Тревор.       — Ну, хорошо, допустим. А где мы будем жить? Моя работа здесь, всё здесь, — нервно кусая губы, сообщила она. — Я не готова переезжать.       Тревор пожал плечами.       — Это точно не проблема. Снимем квартиру в городе или дом? Что ты хочешь?       — Правда? И ты готов разъехаться с отцом? Нет, прости, — она тут же оборвала себя и взмахнула руками. — Я не имела в виду, что ты какой-то инфантильный или ещё что…       Тревор поймал её в объятья, прижал к себе.       — Мне не пять лет, уж как-нибудь разберусь. Будем ездить в гости.       Мэри-Энн, уткнувшись лбом ему в плечо, выдохнула.       — Хорошо, мне надо подумать, просто дай время.       Тревор без большого удовольствия согласился. В конце концов впереди у них целая жизнь, и следы на песке вели к ней.

***

      Малыш Рэй скакал на заднем сидении и тараторил без умолку. Весной ему исполнилось три года, и энергия в нём била ключом. Мэри-Энн пыталась его заинтересовать игрой в «что это за машина за окном?», но получалось пока плохо. В конце концов она сдалась и вручила Рэю планшет (в виде исключения!). Тревор усмехнулся, бросив взгляд в зеркало заднего вида. Может, у мамочки и слишком много правил, зато папочка позволяет Рэю всё. А из деда он и подавно верёвки вьёт, маленький хулиган.       Мэри-Энн взволнованно пригладила волосы и поймала его заинтересованный взгляд.       — Может, всё-таки стоило оставить его с Роном? Родители и так будут в шоке. Они и про свадьбу-то не в курсе, а тут внук.       — Да брось! Может, обрадуются, растают наконец? Ты ведь хотела дать им последний шанс.       Мэри-Энн поджала губы.       — Боюсь только, это обернётся полным провалом.       — Ну знаешь, как-нибудь переживём, — подмигнул Тревор.       — Ты прав, — чуть поразмыслив, заключила Мэри-Энн. — Если они и сейчас не порадуются за меня, то какая из них, к чёрту, семья? У меня есть ты, Рэй… и Рон, а больше никого и не надо.       По правде говоря, Тревор вовсе не волновался. Подумаешь, знакомство с родителям! Самые важные люди рядом — это Мэри-Энн верно подметила. В лучшем случае они лишь приобретут новых родственников, а в худшем — ничего не потеряют. И кажется, годы спустя, она наконец-то поняла, что настоящую любовь вовсе не нужно заслуживать. Те, кому ты действительно дорог, любят не за что-то, а просто так.