Новые приключения Железного Треугольника

«В глубине зеркал движенье

Серебра колышет гладь.

В играх с миром отражений

Можно только проиграть»

(Arida Vortex – Призрак Зеркала)

      Яньцзин не всегда действовал логично, согласно правилам действовал довольно редко, еще реже действовал деликатно, и никогда не действовал опрометчиво настолько, чтобы его действия приводили к необратимым последствиям. Иногда Сяцзы казалось, что именно эта отличительная черта помогала ему выживать в самых бесперспективных условиях. Впрочем, для фортуны не существовало фаворитов, а потому судьба в один прекрасный миг отвесила вездесущему медведю ускорительный пинок, сталкивая его с четверкой самых нетривиальных людей, причем каждый раз при весьма странных обстоятельствах.       Первым из них был Яба Чжан, о личности которого было известно так же мало, как и о личности самого Ци Хэя. Хотя Хэй Яньцзин и признавал, что только благодаря встрече с этим таинственным долгоживущим, он постиг искусство избегания собственных опрометчивых поступков и в полной мере осознал человеческое непостоянство. Возможно, сам Чжан Цилин воспринимал свое заключение в Голмуде, как нечто совершенно обыденное и предсказуемое, однако Ци Хэй считал совершенно иначе, обоснованно полагая, что чрезмерное доверие к своим временным соратникам, излишнее проявление милосердия и обостренное чувство справедливости – тот самый набор качеств, ведущих к опрометчивости. И, пожалуй, именно благодаря этим качествам Яба Чжан сумел-таки обрести семью, любовь и стать, в целом, счастливым человеком.       Вторым стал Цзэ Юйчэнь. В общении с ним Яньцзин познал истинность/важность деликатности, которой, если говорить откровенно, господин Хуа был лишен напрочь. И последняя выходка лишь укрепила уверенность Сяцзы в исключительной бессовестности своего друга. То, почему тот остался целым и невредимым после того, как перешел дорогу У Се и Чжан Цилину, оставалось для Ци Хэя настоящей загадкой. Потому как даже он сам, узнав о выходке Сяо Хуа, немедленно выехал к нему с единственной целью – вправить мозги подозрительно везучему и до крайности заносчивому главе Цзэ.       Третьим кандидатом в знакомые господина Хэя записался наследник семьи У. Молодой, настырный и невероятно наивный паренек, в одночасье выросший в расчетливого, хитрого и хладнокровного босса У. Только рядом с ним наемник в полной мере осознал, чего стоят извращенная логика, гибкий ум, невероятная память и бессметные знания в умелых руках владельца подобных редчайших сокровищ вселенной. Пускай изначально Ци Хэй едва ли воспринимал У Се всерьез, да и многим позже, то и дело следуя распоряжениям У Эрбая, умудрялся совершать разнообразные пакости, но если речь заходила о реальной опасности, грозящей боссу У, он всецело вставал на сторону этого во всех отношениях неординарного человека, помогая и защищая наравне с Чжан Цилином и Ван Панцзы.       Как раз последний и вписался в круг знакомых Ци Хэя совершенно незаметно, словно недостающая деталь в общее мировоззрение вездесущего медведя. Такое откровенное пренебрежение к всевозможным правилам Яньцзин видел впервые в жизни. И это впечатляло. Чему он точно не удивился, так это наличию особой связи между подрывником, потомственным расхитителем и воином. Невероятная харизма, поразительная целеустремленность и исключительная, тщательно скрываемая от посторонних глаз доброта шли одним совершенно бесшабашным, неуправляемым и беспрецедентно опасным для недоброжелателей комплектом, от которого бросало в дрожь. В какой-то мере Ци Хэй был рад тому, что Сяо Хуа не вписался в железный круг, ставший впоследствии Железным Треугольником.       Теперь же Хэй Яньцзин сам оказался на грани сумасшествия, продолжая полагаться только на самого себя, но уже всерьез задумываясь о том, чтобы поступиться своей медвежьей гордостью и попросить нерушимое трио и несносного друга о помощи.       

***

      Пепел подобно снегу неспешно окутывал все доступное взору пространство, оседая на черных волосах Ци Хэя невзрачной серой шапкой. Яньцзин не знал ни кто он, ни где находится, видя лишь смутные фигуры, мелькающие где-то вдали. Окружающий мир – выжженная пустыня, объятая дымной завесой, походящей на густой удушливый туман. Завывания ветра, вздымающего ввысь пепел, казались сулящими скорую погибель голосами.       Едва переставляя ноги, Ци Хэй медленно брел куда-то, совершенно потерянный в пространстве и времени. Хотелось кричать, звать на помощь, но пересохшее от жажды горло было способно разве что на жалкий полузадушенный хрип, наждачной бумагой прошедшийся по онемевшим связкам и прилипшему к небу языку.       Возникшее словно из ниоткуда полуразрушенное двухэтажное строение навевало оторопь своим зловещим видом, однако Яньцзин едва ли был в состоянии продолжать свой путь. Интуиция буквально вопила об исходящей от этого чуждого места опасности, побуждая двигаться дальше, но Ци Хэй стойко проигнорировал ее, вваливаясь в покрытый пылью и паутиной дом.       За повисшей на одной петле дверью обнаружилось довольно просторное помещение, заставленное деревянной прогнившей мебелью, отчего-то смутно знакомой. Истлевшая от времени ткань свисала по обеим сторонам выбитого окна и спинки покосившегося дивана, скромно примостившегося в дальнем углу рядом с полуразвалившейся лестницей.       Осторожные шаги господина Хэя сопровождались треском сгнивших досок. Пол опасно прогибался под весом мужчины, грозясь рассыпаться в труху. Рассохшиеся, местами провалившиеся ступени нещадно заскрипели, стоило ему начать восхождение на второй этаж.       Узкая кровать, стоявшая вплотную к стене, оказалась на удивление прочной. Не устояв на ногах, Яньцзин рухнул на нее, готовясь в следующий миг провалиться в подпол, проломив не только принявшую его немаленький вес конструкцию, но и оба хлипких перекрытия. Следом за так и не последовавшим падением пришла волной обрушившаяся на мужчину усталость.       Голова казалась тяжелой, как и ставшее абсолютно неповоротливым тело. Веки словно налились свинцом. В ушах раздался противный писк, погружая Ци Хэя в давящую тишину.       

***

      Один и тот же сон, повторяющийся каждую ночь, мало походил на классический кошмар, вот только для Яньцзина он стал источником настоящего первобытного ужаса, продолжающего преследовать его даже после пробуждения. Слабый запах дыма, постоянно витавший в воздухе, нервировал, а кружащиеся вокруг одинокие снежинки походили на пепел.       Весь последний месяц Ци Хэй провел в горах, сопровождая экспедицию доктора Чандры, решившей отыскать в покрытой снегами Чанбайшань следы древних захоронений или останков допотопных реликтовых животных. И последний десяток дней давался ему особенно тяжело. Он не чувствовал себя уставшим физически, скорее, был измотан морально. Яньцзину не переставало казаться, что зачастивший кошмар заканчивался совсем не так, как помнил мужчина, что за тишиной скрывалось нечто темное и опасное, каждой ночью поглощающее его душу.       Разумеется, говорить о своих сомнениях и страхах Сяцзы не спешил, предпочитая разбираться во всем в гордом одиночестве. Вот только справляться с явными признаками начинающегося сумасшествия с каждым днем становилось все сложнее.       Звонок Яба Чжану стал закономерным итогом заставшего Яньцзина в экспедиции душевного раздрая. Он хотел всего лишь попросить давнего знакомого о небольшом одолжении, но вместо Чжан Цилина трубку поднял У Се. Попытка заговорить зубы боссу У успехом не увенчалась. Тот подозрительно быстро раскусил Ци Хэя, словно совсем недавно уже сталкивался с подобного рода враньем ради сохранения видимости собственного достоинства. Обещание приехать сонмами мурашек распространилось по телу, вызывая нервную дрожь.       Наступившая ночь принесла с собой привычную давящую тишину разгулявшегося кошмара. Знакомый полуразрушенный дом встретил Яньцзина чистотой, порядком и запустением. Ни пыли, ни паутины, ни царившей все предыдущие ночи разрухи не было. Только темная аура, нависшая над таинственным местом, кружащийся в воздухе пепел, оседающий на пожухлую траву, и дымное марево, пропитавшее собой все окружающее пространство.       В новом свете все происходящее казалось продолжением истории с мертвым городом, принесшим столько боли и страданий не только Железному Треугольнику, но и всей команде. Ци Хэй ни в чем не винил ни босса У, ни мальчишек, полезших в Долину Смерти ради того, чтобы привлечь к себе внимание нерушимой троицы. Но факт оставался фактом – произошедшее сильно отразилось на всех участниках недавней экспедиции.       Будучи лишь изредка честным с самим собой, Яньцзин слабо представлял, с чего вдруг его тайным страхом стала пустынная местность, похожая на сцену из фильма-катастрофы про извержение вулкана. Однако именно этот заброшенный дом продолжал преследовать его до тех пор, пока он не отыскал своих товарищей по команде в неизвестности, созданной двуликим духом. И вот страх, о котором Ци Хэй не подозревал, и не мог объяснить его, вновь вторгся в подсознание наемника, будоража душу.       Пол не прогибался, ступени под весом Сяцзы не скрипели, беспрепятственно пропуская наверх, где стояла та самая кровать, благодаря которой он возвращался в свою реальность. Благо, на этот раз Ци Хэй помнил все.       Первый же осторожный шаг в сторону укрытого колыхающейся дымной завесой ложа принес с собой головную боль, волнами расходящуюся по всему телу, вызывающую отчетливую дрожь и угнетающую зрение.       Словно в замедленной съемке Яньцзин смотрел на людей, вероятно, совсем недавно живущих в доме и спешно покидающих свое жилище. Образы сменяли друг друга, наполняя душу наемника отчаянием и страхом. Он был готов поклясться, что впервые видит искаженные паникой лица, но столь яркое видение говорило, скорее, об обратном.       Калейдоскоп событий резко ускорился, вновь замедляясь, когда расплывчатый силуэт приблизился к кровати – на Ци Хэя смотрели его собственные глаза, подернутые пеленой непролитых слез. Он что-то говорил в пустоту, в душе оплакивая тех, кого потерял. Возможно, те люди, о которых Яньцзин по какой-то причине успел позабыть, некогда были важны для него.       Поборов оцепенение, мужчина приблизился к силуэту, дотрагиваясь до плывущих в воздухе очертаний. Взметнувшийся ввысь столп дыма опалял, складываясь в жуткое чудовище из детских кошмаров господина Хэя. Это время давно кануло в Лету, но именно этот образ продолжал сохранять свою необычайную четкость в его памяти.       Столкновение с твердым полом произошло слишком быстро и внезапно, чтобы у Яньцзина было время в полной мере осознать, что он рухнул навзничь, а его тело оказалось приковано к холодящей поверхности невидимыми путами.       Навалившиеся видения сменяли друг друга, издевательски медленно напоминая Ци Хэю о тех, кого он потерял, о всех промахах и опрометчивых поступках, приведших к гибели небезразличных и совершенно незнакомых ему людей.       Он видел заточенного в Голмуде Чжан Цилина, отлично помня, как не мог пробраться в якобы правительственное здание, чтобы спасти его из двадцатилетнего плена. Ведь все по итогу было намного проще, чем представлялось Яньцзину, и даже Цзэ Цзюйе справился с этой оказавшейся непосильной для него задачей.       Он видел убитого горем Сяо Хуа, в одночасье потерявшего отца и дядю. Видел, как совсем еще молодой и неопытный наследник девятой семь становится во главе ее, изо всех сил стараясь соответствовать ожиданиям окружающих. Видел слезы в глазах ставшего для него другом Цзэ Юйчэня, когда тот прощался со своим наставником. И Ци Хэй едва ли сделал хоть что-то, чтобы поддержать.       Он видел стоящего на коленях перед захлопнувшимися Вратами У Се, давшего клятву освободить Чжан Цилина от незавидной участи стража. Тогда наследник семьи У казался совершенно нелепым в своем стремлении совладать с тем, что стало судьбой Яба Чжана. Но именно тогда Яньцзин понял, что перед ним стоит человек, способный изменить целый мир. Не понимал Ци Хэй лишь одного – У Се исчезнет навсегда, стоит ему сделать первый шаг на пути к своей цели, вместо него придет босс У, готовый на все ради ее достижения. В появлении на свет босса У наемник винил себя, Чжан Цилина, Ванов, Панцзы, Цзюмэнь и много кого еще – они все были виновны в том, что некогда наивный паренек практически разрушил самого себя, чтобы стать сильнее ради возможности спасти дорогих сердцу людей. И постоянно следующая по пятам за У Се смерть – закономерный итог всего, пугающий непрошибаемого Ци Хэя своей близостью к неугомонному боссу У.       А еще он видел Ван Панцзы. Совершенно неожиданно тот стал важной персоной в жизни Яньцзина. Человеком, с которым он чувствовал себя легко и свободно. Человеком, поражающим наемника своей надежностью и привязанностью. Человеком, по собственной воле прошедшим тернистый путь, как часть Железного Треугольника. Человеком, трижды потерявшим свою любовь и нашедшим в себе силы поддержать это невероятно прекрасное чувство в своих друзьях. Ци Хэй не знал почему, но среди всех его знакомых и приятелей Панцзы ощущался наиболее близким к нему самому. И от этого становилось тревожно – как правило, те, кто походил на Яньцзина, но не имели его боевых навыков и живучести, погибали слишком часто.       Лица друзей подернулись дымной пеленой, поглощенные чудовищем из ночных кошмаров. Четверо самых важных людей в его жизни исчезли, оставляя Ци Хэя во тьме собственных внезапно просочившихся в реальность страхов. Темнота и тишина давили, ломали ребра, выворачивали наизнанку, погружали в ледяную пучину отчаяния. Последний крик сорвался с губ Яньцзина, вздымая осевший на лицо пепел…       

***

      Увидеть живой и здоровый Железный Треугольник, в полном составе заявившийся на раскопки в ледяные пещеры Чанбайшань, было сродни галлюцинациям, в чьей власти так часто оказывался босс У. За спинами нерушимой троицы маячил взволнованный Сяо Хуа, набросившийся на Ци Хэя сразу, как только из поля зрения исчезла последняя археологическая группа, корпящая над особо ценным обломком скалы.       Как бы ни старался Яньцзин выглядеть веселым и беззаботным, сверкая улыбкой и написанным на лице изумлением, обмануть четверых мужчин разом у него предсказуемо не вышло.       Чжан Цилин смотрел изучающее, сканируя наемника немигающим взглядом удава, гипнотизирующего свою беззащитную жертву. Ци Хэй чувствовал себя глупым бандерлогом, повстречавшим на своем пути невозмутимого Каа. Яба Чжан не сказал ни слова, но его нахмуренные брови говорили лучше любых слов. У Яньцзина даже закралась мысль о том, что, возможно, он научился понимать того так же хорошо, как и У Се с Панцзы. Впрочем, и эта мысль оставила Сяцзы, стоило повстречаться глазами с гневно сверкающим глазами Цзэ Юйчэнем.       - Ты мог позвонить мне! – утратив надменную маску, вспылил Сяо Хуа.       - Я звонил, - поспешно возразил Ци Хэй, сверкнув нахальной ухмылкой.       - Чжан Цилину, - обиженно фыркнул в ответ господин Хуа.       - Но звонил же.       - Эй, Яньцзин, какого черта ты творишь? – недовольно пробурчал Панцзы, скалой нависая над наемником.       - Я звонил Ябе, - стерев с лица ухмылку, отозвался Ци Хэй. – Так каким ураганным ветром вас троих, - его палец прошелся по стоявшим чуть в стороне от Чжан Цилина мужчинам, - занесло в вечную мерзлоту? Возомнили себя последователями Элли?       - Яньцзин, не морочь нам головы, - вступивший в разговор У Се выглядел сосредоточенным. Настолько сфокусированным потомственного расхитителя господин Хэй видел лишь пару раз в своей жизни, и этот суровый взгляд, как правило, не сулил ничего хорошего тем, на кого он был направлен.       - Да у вас паранойя. Яба, о чем ты вообще думал, когда позволил этим доморощенным любителям снова тащиться сюда?       - Хреновый из тебя актер, - вместо друга пожал плечами Панцзы, и Ци Хэй окончательно осознал – начатой им игре пришел конец. Отвязаться от настойчивых знакомых не выйдет. Они пришли к нему на помощь, даже не зная, о чем он может их попросить, или какие опасности могут подстерегать всех четверых на этом еще неизведанном пути. И подобное проявление привязанности дорогого стоит.       Не об этом ли был его кошмар? Что его оставят так же, как поступал он сам с Чжан Цилином и Цзэ Юйчэнем? Что позволят упасть во тьму так же, как он когда-то не смог предотвратить встречу У Се с ней? Что подставят так же, как он ни раз поступал с боссом У и Панцзы? Что он, однажды не уследив за ситуацией, навсегда потеряется в собственном прошлом, поглощенный внутренним демоном, и никого не будет рядом, чтобы протянуть руку, и никто не вспомнит о нем после?       Хмыкнув, господин Хэй расплылся в широкой ухмылке:       - Если хотите задержаться здесь на ночь и узнать то, зачем приехали, беритесь за свои фонарики. Чуйка говорит мне, что в соседней пещере есть нечто более ценное, чем закаменелый помет летучих мышей.       _____________________________________________________________       Комментарий к главе:       Именно для этой главы Енот и Панда уже определили место среди дополнительных глав. События, описанные здесь, происходят где-то между последней главой мини-арки и той, что еще не написана РМ и МР. Хотя наши сестры решили по завершению работы опубликовать все зарисовки нашего цикла в самом конце, что, на самом деле, правильно (мы всеми руками за!), но Панда и Енот хотят создать привязку ко времени и сюжету. А поскольку мы точно знаем, с чего МР, РМ и Сюньлу начнут следующую главу, то с уверенность можем сказать, что мысленно представить нашу зарисовку перед ней – логично. И сестры с нами согласны.       Приятного чтения!       P.S. 1: Енот и Панда, как всегда, благодарят РМ и МР за посильную помощь, не смотря на занятость и острую нехватку времени. Каждый их совет уникален, как и каждая собственноручно созданная мысль или удачное сравнение для нашего текста. Без них мы бы не смогли описать все то, что приходит нам в головы. Спасибо МР и РМ большое – они лучшие сестры на земле!       P.S. 2: первая встреча Сяо Хуа и Ци Хэя произошла, на сколько мы помним, в 2001 году, в Пекине, когда Цхэ Юйчэнь принимал участие в расследовании дела о сожженном трупе, а Яньцзин вмешался в него. Но и с дедушкой, и с отцом, и с дядей Сяо Хуа он знаком, определенно, был.       ----------       С уважением к читателям, Панда и Енот       ----------       С уважением к читателям, Pushok Mandarin и Mandarinoviy Pushistic