Призрачные объятья

      Первым делом графиня решила дать указания Рону. Всё таки найти его было легко, он всегда рядом. Да и заранее дав ему указания, он быстрее всё подготовит, выходит и она быстрее уедет.       Совершенно точно, что лучше закончить с этим поскорее. Уж лучше она проведёт последние часы с сыном, или же и вовсе поторопит время. Какой жене и матери будет легко пойти на верную смерть?       Вообще, людям тяжело смирится со своей смертью. Это внутренний инстинкт, из-за которого мозг сам пытается спасти себя от гибели.       Идя по коридору, дворецкий появляется рядом будто из воздуха. Джур привыкла к этому, поэтому сразу переходит к делу, давая указания Молану.       — Рон, приготовь все нужные вещи к поездке в деревню Харисс. Завтра утром я отправлюсь туда.       Нежный голос графини поистине волшебен, но Рону и не нужно впадать под чары графини, чтобы осуществить её приказ.       — Как скажите, Графиня.       С поклоном, Молан удалился, чтобы выполнить приказ. Скорее всего первым делом он направится на кухню, чтобы оповестить поваров, и те с утра по раньше приготовили закуски в дорогу.       Темза же отправилась далее, теперь направляясь в кабинет своего мужа. В это время он точно был именно там, просматривая очередные документы.       Спокойным ходом, но не со слишком спокойными мыслями, графиня подошла к кабинету мужа. Не став стучать, ведь это точно было не в её духе, Джур спокойно вошла в кабинет мужа, застав того за чтением какого-то там документа.       — Дорогой!       С улыбкой приветствует мужа графиня, сразу же переходя к тому, зачем она собственно и пришла.       — Я хочу поехать в деревню Харисс, заодно и проведу ежегодный объезд территорий в ней.       — Джур, дорогая, ты же знаешь что у тебя слабое здоровье. К тому же в последнее время ты всё чаще болеешь. Я думаю было бы лучше отложить эту поездку..       Темза не дала договорить мужу, перебив его, и сразу же отвергая всё вышеперечисленное.       — Дерут, со мной ничего не случится. Всё будет хорошо, тем более я всего лишь на день съезжу туда. Со мной поедут рыцари, так что ничего не случится. К тому же сейчас мне куда лучше.       Ложь неприятно оседала на языке, но по другому она не могла. Джур не могла сказать мужу, чтобы он отпустил её умирать. Она представляла какую драматическую сцену мог развести её муж.       Джур и сама не хотела умирать, но так было нужно. Её судьба давно прописана, и всё что ей остаётся — следовать ей. Прописанного, не перепишешь, коль ты не переменная.       Темза догадывалась, что она ключевой момент в этой истории. Могла ли она как-то повлиять на трансмиграцию своего сына? Джур думала что могла. Вероятно, она была одной из тысячи причин. Кто знал, что могло произойти в этом стёртом времени?       Тем не менее, она продолжала поддерживать свой фасад. Дерут не должен был увидеть в ней ни капли слабости или неуверенности. Она не могла ему позволить этого.       — Джур...       — Дерут, ты же знаешь, что я всё равно туда поеду. Ничего не случится, меня не будет всего лишь две недели. За это время ничего не случится.       Случится. Джур знала, что случится. И очень многое произойдёт за этот месяц.       — Хорошо... Но будь осторожна. И возьми с собой по меньшей мере десять сильнейших рыцарей.       — Хорошо! Спасибо, Дорогой.       Поцеловав мужа, Джур удалилась из кабинета, оставив тяжело вздыхающего мужа за работой.       Теперь ей предстояло одно из самых сложных. Соврать сыну и сделать так, чтобы он не увязался за ней.       — Ну что ж, удачи мне...       Тихо прошептав, Темза отправилась к сыну. Ей предстоял сложный диалог и игра.       Направляясь к сыну, Джур дала указание слуге принести в библиотеку печенье с чаем. За хорошей чашечкой чая разговор пройдёт проще, а печенье скрасит напряжённую атмосферу.       Зайдя в библиотеку, графиня находит сына за каким-то романом. Видимо у него было свободное время, которое он решил посвятить чтению. Это было мило.       — Кейл!       С улыбкой привлекла внимание сына графиня.       — Да, матушка? - Небольшое недоумение было видно на юном лике, которое подчёркивала слегка приподнявшаяся бровь.       — Мой милый Кейл, у мамы для тебя новости и заданье!       Джур мигом заинтересовала сына. Он положил закладку в книгу, и закрыл её отложив подальше. Всё внимание было приковано к матери.       В это же время в библиотеку внесли чай с печеньем. Поставив всё на стол, слуга поклонился и удалился, оставляя дуэт одних.       — Мамочка, не томи!       Красноволосая хихикнула, всё же говоря.       — Завтра я поеду в деревню Харисс. Меня не будет всего две недели, всё будет хорошо.       В комнате на секунду воцарилась тишина, настолько было тихо, что можно было услышать дыхание двух людей в просторной библиотеке. А прислушавшись и пение птиц за окном.       — Мам... Ты уверена?       В небольшой паузе было куда больше слов, чем мальчишка произнёс. Это давило. Кейл знал, что в последнее время здоровье его матери ухудшилось. Но также он знал, что если Джур что-то задумала, переубедить её практически невозможно.       — Да, милый. Всё будет хорошо. Я съезжу туда даже меньше чем на день, и сразу же вернусь.       Вздохнув, Кейл ничего не сказал на это. Его мама уже всё решила, и поставила его просто перед фактом. Хотя ребёнок собирался напроситься поехать с ней. Для душевного спокойствия.       Но Джур уже знала о этом маленьком плане, и не дожидаясь ответа сына, продолжила.       — Кейл, я хочу тебе на эти две недели дать заданье. Нарисуешь наш семейный портрет новыми красками что тебе подарили?       — Конечно, мама. Это не сложно!       Радостно сказал красноволосый, хотя было видно, что он расстроился, ведь его план увязаться с матерью не удался.       — Замечательно! В таком случае, выпьем чая? Он сладкий!       — Конечно!       Пересев ближе друг к другу аловласый дуэт весело попивал ароматный чай с печеньем. Тревожные и угнетающие мысли, они как один гнали на затворку сознания, фокусируя всё внимание на друг друге.       Будничный разговор, пропитанный семейной любовью, что может быть лучше для двух рыжиков.       Так и прошёл остаток дня. Семейный ужин был полон ласок, любви, случайных комплиментов и касаний. Казалось что идеальная семья просто весело проводила время, и никто не мог заметить истинного посыла этих чрезмерного проявления любви.       На следующий день шёл мелкий дождь, но графиня была непреклонна отложить поездку. Она была немного нервна, но внешне это никак не было заметно.       — Мам, может отложишь поездку? — Казалось в сотый раз просил Кейл. Он будто знал, чувствовал нутром, и не хотел отпускать свою мать.       Дерут был таким же. Он не знал почему, но очень не хотел чтобы его жена куда-то ехала. Но он знал, что переубедить её не возможно.       Из-за работы ему пришлось быстро попрощаться с женой, обнять её, нежно поцеловать и пожелать счастливой дороги. Сегодня ему требовалось сделать важный отчёт, который он никак не мог пропустить.       Джур даже была рада этому. Так было проще, и оставался только её сын. С ним было сложнее прощаться.       — Кейл, мой милый мальчик, всё будет хорошо.       Джур нежно обнимала сына, говоря ему эти слова своим печальным голосом. Они были одни, не считая за её спиной готовый экипаж, но они были достаточно поодаль, чтобы не слышать их разговор.       — Кейл, помни, жизнь дороже всего. Живи, как бы не было сложно.       Кейл молчал. Он знал что, что-то было не так. Он не мог понять что именно. Почему нутро вопило ему не отпускать свою мать в деревню? В Харисс было хорошо и безопасно, так почему?       А Джур прошептала последние слова.       — Мама любит тебя. И папа тоже, но помни что он бывает очень глупым, не обижайся на него за это. Я бы очень хотела увидеть наш портрет когда вернусь, да?       — И я тебя люблю мама. Я обязательно нарисую его к твоему возращению.       Джур подавляла слёзы. Ей нельзя было их показать своему сыну, он поймёт, точно поймёт. Графиня крепко обнимала сына, пытаясь проглотить ком в горле.       — Увидимся. — Сказала она, поднявшись.       — Удачной дороги!       Джур улыбнулась и направилась в экипаж. Вскоре он отправился в деревню Харисс. Последняя поездка графини Хенитьюз.       Джур не подавляла слёзы. Она плакала, тихо, не слышно. Ей было жаль, жаль врать своему сыну. Она не хотела оставлять его, но так было необходимо.       Темза была уверена что он справится. Кейл был сильным, не по годам развитым ребёнком. С ним и Дерутом всё будет хорошо. Не сразу, но они точно смогут пойти дальше.       В ту же ночь Кейл не мог уснуть. Что-то было не так в этой поездке, но он решил не придавать этому значения. Вероятно он зазря нервничал, и всё будет хорошо. Он нарисует самую прекрасную картину его семьи, ведь Кейл пообещал своей матери, как он мог посметь не выполнить обещание?       Так прошла первая неделя. Дерут работал, ел с сыном, и снова работал. Кейл учился, рисовал и снова учился, раз в пару дней проводя время с отцом в библиотеке за разговором с чашкой чая.       За первую неделю он сделал эскиз и наполовину заполнил его красками. К возвращению Джур он точно закончит свою картину, портрет их семьи.       Джур наконец приехала в деревню. Её радостно поприветствовали её жители, и не смотря на не прекращающийся дождь всё было замечательно. По крайней мере на первый взгляд.       Графиня провела все нужные процессы, говорила со старостой деревни, даже умудрилась помочь одной девочке сплести венок.       Планировалось провести ночь в деревне, и раним утром поехать обратно. Джур нравился этот план. За несколько часов, ещё ночью она завершит своё заклинание, в тоже время разломив свой фундамент.       Так и вышло. Встав за несколько часов до подъёма, графиня направилась к дереву в конце деревни. Она его заприметила ещё вчера, во время прогулки. Всё таки ей нужно было выбрать лучшее место, чтобы оставить часть своей силы.       На небольшом холме росли деревья, и среди них было одно не шибко примечательное красное дерево. Джур посчитала это лучшим местом, чтобы оставить часть силы.       Достав небольшой кинжал, Темза порезала свою руку. Небольшая струйка крови грозилась запятнать одежду, но Джур быстро прислонила порезанную ладонь к дереву, произнося древнее заклинание.       По завершению, она подкосилась. Резкая боль выбила из лёгких воздух. Джур Темз успешно нанесла трещину на свой фундамент. Когда она произнесёт последнее слово заклинания, оно полностью активируется. Её фундамент сломится, разлетевшись на две части, вместе с её древней силой. Одна часть, с будущим окутает дневник, запечатавшись в нём. Другая же, с прошлым запечатается в древе, выбранным самой графиней.       У неё было не больше недели. Достаточно времени, чтобы в последний раз увидеть сына, и умереть не в самой деревне, чтобы Харисс не винили.       В это же время в особняке Хенитьюз, Кейл резко проснулся. Он не знал почему вскочил, но что-то не давало его сердцу покоя. Он некоторое время ворочался в кровати, тщетно пытаясь вновь уснуть.       Вскоре он понял, что это плохая идея. Странное чувство не проходило, только больше нарастая. Кейл решил спустится на кухню и выпить молока. Может оно поможет ему успокоиться.       Выйдя из комнаты, юноша направился к лестнице, чтобы спустится на первый этаж. Там была кухня Бикрокса, и в том волшебном месте точно было что нужно, да и вкусно, чего таить.       Собираясь открыть дверь, чтобы войти в заветное место, Кейл вздрогнул, когда за его спиной заговорил его дворецкий.       — Молодой Мастер, ночью положено спать, так почему же вы не спите? - с лёгкой улыбкой проговорил дворецкий.       — Рон... Ты меня напугал, не подкрадывайся так со спины. - Со вздохом сказал юноша.       — Прошу простить этого старика, и всё же, что вас привело в такой час на кухню, молодой господин?       Кейл ничего не ответил на это, всё же войдя на кухню. Молан последовал за ним, ожидая ответа.       — Ни с того, ни с сего проснулся. Ворочался некоторое время. В итоге решил выпить молока.       Простыми фактами говорил Кейл, делая между ними небольшую паузу. Рон понимающе улыбнулся, ему и самому не очень спалось.       — Давайте я подогрею вам молоко, молодой мастер.       Кейл молча кивнул, наблюдая за действиями своего дворецкого.       На душе было странно не спокойно, и мальчик никак не мог сопоставить факты, чтобы объяснить своё состояние. Казалось что-то было не так, нутро вопило о чём-то, но о чём? Что могло случиться в одно мгновение, так сильно встревожив его? Кейл не знал ответа. Он перебирал последние события за неделю, и ничего не лезло в голову. Всё было нормально, только не хватало его мамы, но уже через неделю она вернётся, и всё воротиться на круги своя.       — Вот ваше молоко, молодой господин. - сказал Рон, поставив перед мальчиком его напиток.       — Спасибо.       Тихо поблагодарив, Кейл принялся пить своё тёплое молоко, прогоняя плохие мысли.       В течение последующей недели Кейл был очень беспокойным, плохое предчувствие не покидало его. Несмотря на это он продолжил учиться, трапезничать с отцом, и рисовать их портрет.       Довольно быстро он его и закончил, оставив последний штрих на картине. Яркие цвета контрастировали друг с другом, но смотрелись очень гармонично. Осталось только дождаться его прекрасной матери, и показать его ей.       Джур пыталась не подавать ввиду что ей очень плохо, собираясь вместе с экипажем. У неё очень болела голова, а сердце участило пульс. Незавершённое заклинание сказывалось на её самочувствии.       Погода была паршивой: начался сезон беспрерывных дождей. В это время длительные поездки были нежелательны, но выбора не было.       Недельная дорога казалась графине адом. Ей всё время становилось всё хуже, чем дольше она держала в себе незавершённое заклинание, которое бы забрало её жизнь.       Экипаж с Джур был на пол пути в поместье, как случилось непредвиденное. В этот день был сильный шторм, но Темза была непреклонна, чтобы переждать его в лесу. Это было верным решением, ведь за это время могло случится что угодно, и вряд-ли буря прошла бы их лагерь, не затронув ничего.       Сильный ветер покачивал повозку из стороны в сторону. Чудом она не перевернулась на крутом повороте, во время такой-то погоды.       Джур же становилось всё хуже. Девушка начинала чувствовать во рту привкус крови, когда в один миг карета чуть не перевернулась. Графиня не пострадала, но в будущем все скинут вину на бурю...       Как только экипаж с графиней вернулся в поместье, она потеряла сознание, перед этим начав кашлять кровью. Вышедшие её встретить муж и сын, рыцари и слуги практически словили инфаркт.       Очнувшись от резкой боли, графиня с трудом открывает глаза. Она воплощает свой взгляд на стоящего у кровати сына. Он стоит как статуя, его глаза не играют, а он просто смотрит на неё. Не знающий человек подумал бы, что ему всё равно, но Джур знала и видела, как сильно её сын переживает.       Она выдавила слабую улыбку попытавшись успокоить сына. Вышло паршиво. Переведя свой взор вперёд, она заметила священника, который исцелял её. Сказать что это было бесполезно, ничего не сказать. Силы священника только ухудшали её состояние, но она ничего не могла сказать.       Чтобы отвлечься от сильной боли, Джур решила в последний раз заглянуть в будущее. Всё равно уже было ничего не изменить, но ей было важно знать, что оно больше не будет колебаться.       "Надеюсь всё будет хорошо..." - Пронеслось в её мыслях.       Взглянув на Кейла, Джур активировала свою древнюю силу, Годовые кольца. Глаза графини засветились красным, настолько скудным светом, что практически незаметным.       Смотря на кольца сына, Темза не могла поверить своим глазам. У Кейла было всего лишь пятнадцать колец. Он проживёт только пятнадцать лет.       Джур резко прекратила использование своей древней силы, смотря на сына в ужасе. Она не понимала как такое могло произойти. Всё же было хорошо, относительно, но явно лучше чем это, так почему же он умер в пятнадцать!?       Что могло такого случится в будущем, что он умрёт раньше, чем трансмигрирует в иной мир?       Джур резко закашляла, кровь струилась по её подбородку, замарав белые простыни, окрашивая их в красный. Боль пронзила её тело, ей срочно нужно было произнести последнее слово, чтобы активировать заклинание. Иначе просто могла случится катастрофа.       — Effunde sanguinem, animam meam confringe...       С трудом произнеся заветные слова, Джур пронзила боль. Кровь хлынула с новой силой, тело подрагивало, а глаза мутнели.       Она видела бледнеющего и кричащего мужа, который ругался с целителем. Священника, пытающегося её исцелить. Рона, глаза которого подрагивали. Он направлялся к её сыну, желая забрать, чтобы он не видел как его мать умирает.       Кейл... Он стал бледным, даже бледнее Дерута, глаза метались, но всё равно были прикованы к ней. Зрачки сузились, выражая свой ужас.       Джур пыталась что-то сказать, но она не смогла проронить ни слова, сильный, кровавый кашель не дал этого сделать.       Последнее что она услышала был крик её сына, перед тем как она закрыла глаза навсегда.       — Мама!