Setsuzoku

Зиме вопреки Вырастают из сердца Бабочки крылья. Басё.

      Студенты Киотского техникума прибыли в Токио, встретить их — жест вежливости и формальности. Кодзуки удивлённо посмотрела на Кугисаки с чемоданом, но промолчала. Не из желания подшутить, просто-напросто у неё не хватило бы слов, чтобы внятно объяснить, почему они никуда не едут. Кодзуки поправила новые бинты, расправила складки на юбке, затянула шнурок сапога. С минуты на минуту. А от волнения ноги подкашивались. Она на завтраке давилась едой, лишь бы заполнить пустоту в желудке, потому что кусок в горло не лез. Одним словом — беда. Кодзуки стояла, прижав ладони к бёдрам, и никак не могла расслабиться. — Ещё рано переживать, — сказал Фушигуро, с утра наблюдавший за всеми оттенками тревоги Кодзуки. — Так переживать всё-таки придётся?! — она сгорбилась, покачалась. — Сейчас завтрак наружу полезет… — Эй! — Маки хлопнула её по спине. — Без драмы! — Слушаюсь! — Кодзуки выпрямилась по струнке и переменилась в лице.       Снизу лестницы послышались первые шаги, все обернулись. Студенты Киотского техникума поднимались по ступеням, Май шла впереди, и лёгкая усмешка всё растягивалась на её лице. — Пришли, — бесцветно бросила Маки. — Ух ты, все токийские студенты уже здесь, — вновь ехидно начала Май, оглядывая присутствующих. — Решили сделать нам приём? — она сложила руки у груди. — Какая мерзость, — выплюнула она.       В разгар приветствия Мехамару — робот, удалённо управляемый студентом, — спросил что-то про первокурсников. — Возраст для магов не так важен, — зазвучал равнодушный голос Норитоши. — Особенно для Фушигуро, — он повернул голову к нему. — Он из рода Зенин, но куда талантливее нынешнего главы.       Кодзуки с Май одновременно цыкнули. — Никого не забыл? — спросила Кодзуки.       Норитоши неспешно обратил на неё внимание, а лицо его безразличное, сдержанное слишком. Кодзуки не ждала тёплого приветствия, но и не ждала, что Норитоши будет так явно не замечать её существования. А шесть лет назад им даже удалось поговорить по-человечески, пусть и оба были ещё детьми. Кодзуки тогда приезжала в дом Камо всего на две недели, и тех хватило, чтобы она набедокурила, прибавив слугам работы. Норитоши взял вину за её детскую шалость, ругать никого не стали. Но, увы, четыре слова, прозвучавшие из уст стариков Камо, создали между ними пропасть. Норитоши тогда с ней не попрощался. — Привет, Хиёри, — монотонно поздоровался он. — Привет, Норитоши, — сказала она и отвернулась, закинув руки за голову.       Дважды Утахиме похлопала в ладоши, закончив обмен любезностями между студентами. Громкое появление Годжо-сенсея стало ещё громче, когда из мёртвых восстал сосуд, товарищ и друг. Трое первокурсников стояли и смотрели на него. Ни капли радости. Они мысленно похоронили его, простились и отправили на тот свет. Перед глазами Кодзуки пронеслись все моменты, когда она плакала из-за смерти друга, в том числе на плече Фушигуро. Они весь месяц усердно работали, чтобы стать сильнее, потому что он умер. А он предстал перед ними живой, невредимый, ещё и улыбаться смел, будто ничего не случилось. — Ваш покойный друг Итадори Юджи! — ликовал больно весёлый и довольный Годжо.       Ликовал один Годжо, которого взглядом хотел испепелить директор Киотского техникума — Гакуганджи. Кугисаки подошла к Итадори, сжимая кулаки. Фушигуро убрал руки в карманы и украдкой посмотрел на Кодзуки, которая до сих пор не опомнилась. — Эй, — возмутилась Кугисаки, — ничего не хочешь сказать? — тихо спросила она, сдерживая и злость и слёзы. — Простите, за то, что… — начал Итадори дрожащим и неуверенным голосом, а у самого глаза заблестели, — скрывал от вас, что я живой. — Одних извинений мало, Итадори-кун, — Кодзуки сжала губы и несильно ударила его в плечо.       Кугисаки с ней согласилась, а потому в свободное время, пока не началась гонка по изгнанию проклятого духа, она выдала Итадори похоронную рамку, наказав сидеть с ней. Кодзуки признала это издевательством, но и то не шло в сравнение с тем, как Годжо обошёлся с ними. Взрослые всё усложняют. Кодзуки не хотела расти, чтобы не стать такой же, как они.       И всё же она была рада, что Итадори жив. К концу обсуждения плана и техник, когда рамка осталась в стороне, Кодзуки скользнула к нему, заправила прядь за ухо и завела руки за спину. — Хорошо, что ты вернулся, — начала она, улыбнувшись, — мы ещё в караоке не сходили. — Кодзуки-чан… — Итадори поднял руки к груди и поджал губы. — Ты такая милая. — Ты тоже милый, Итадори-кун, — Кодзуки переплела с ним пальцы и склонила голову набок, — особенно, когда живой. — Прекратите, — раздражённо бросил Фушигуро.       Кодзуки переглянулась с Итадори и тут же отпустила его. С улицы всё доносилось пение птиц и цикад, близился полдень. Фушигуро предупредил Кодзуки, что директор Киотского техникума один из членов Верхушки, потому ей не стоит посвящать всех в свои планы по свержению вышестоящих. Директор Яга и Годжо-сенсей на неё докладывать не станут, а если до Гакуганджи доберутся слухи, то одним отчислением могут не обойтись при условии, что Кодзуки сочтут угрозой.       Хиёри не могла рисковать. Генкоку её по голове не погладит за троекратно испорченную репутацию клана. — Кодзуки, — окликнула Кугисаки, — а тот странный третьегодка твой брат? — А? — удивился Итадори. — Какой? — Тот, что с лисьей мордой, — пояснила Кугисаки. — Да, — кивнула Кодзуки. — О, вы такие разные! — воскликнул Итадори. — Мы не родные, — отмахнулась Кодзуки и помрачнела. — Мой папа обычный и непримечательный человек. — М? — Кугисаки чуть наклонила голову, положив руку на бок. — Это плохо? — Клан Камо владеет магией крови, — вступил Фушигуро, освободив Кодзуки от мучительных разъяснений. — Так что чистота крови для них имеет не последнее значение. — Ну, и ещё я не сын, а дочь, — с лёгким раздражением добавила Кодзуки. — Ещё один консервативный клан, ничего нового, — отозвалась Маки. — Из поколения в поколения одни и те же традиции.       В оставшийся перерыв Кодзуки усердно обдумывала, как же лучше поступить. Напролом против магов, чтящих закоренелые традиции, не пойти. Сил не хватит, признание и уважение через насилие не получить. Путь нелёгкий, но сегодняшней день должен стать первой ступенью. Есть возможность заявить о себе, её нельзя упускать. Кодзуки побледнела и нервно сглотнула. Не мешало бы ей за языком следить. Врать тоже плохо. Да и она не умеет. — У Итадори взгляд изменился, — сказала Кодзуки, когда они с Фушигуро шли позади. — Да, — он кивнул. — Ты сама как? — Не терпится показать, чему я научилась, — она усмехнулась, а затем глазами указала на Итадори. — Идём.       Фушигуро поравнялся с ней и окликнул Итадори, тот обернулся, вопросительно промычав. — Всё в порядке? — спросил Фушигуро. — Да, — Итадори задумчиво кивнул. — Роль вроде бы непростая, но я справлюсь. — Я не об этом. — Что-то случилось? — поинтересовалась Кодзуки, заводя руки за спину. — А? Нет, ничего, — Итадори попытался рассмеяться, но серьёзный взгляд Фушигуро заставил его сказать правду. — Случилось, — он кивнул и потёр шею. — Но я правда в порядке, вы можете не переживать. Наоборот, из-за случившегося я больше не проиграю, — с воодушевлением сказал он последнее. — Тогда ладно, — Фушигуро остался доволен его ответом и продолжил идти. — Я тоже очень не хочу проигрывать, — согласился он. «Проигрывать». И это же слово означало, что терять больше никого не хотелось. — «Очень»? — удивилась Кодзуки и хихикнула. — Да ты прям воспылал, Фушигуро-кун, — она слегка толкнула его бедром, на что получила молчаливый укор. — Но я тоже не готова проигрывать, — серьёзно закончила она.       Все действовали по плану: Итадори берёт на себя Тодо, а остальные разделяются на две команды и начинают гонку за проклятиями. Кодзуки до сих пор не могла понять, что это за Тодо Аой, который ещё первокурсником изгнал десятки проклятий в декабрьском инциденте, недавно избил Фушигуро и остался без единой царапины. Что за сила такая? Совсем другой уровень. Но переживать нужно было о другом — Итадори собираются убить. Не успел он восстать из мёртвых, как его снова хотят вернуть в загробный мир. Кодзуки стояла в лесу с Маки и Фушигуро, с которыми было принято решение не разделяться. Привыкнуть к боли друг друга — одно. Привыкнуть к чудовищной боли друг друга — несравнимо сложнее. А недооценивать студентов из Киото было бы верхом глупости. — Мы же не оставим Итадори-куна одного? — с надеждой спросила Кодзуки. — У него ведь есть второй шанс прожить хотя бы ещё немного, — протянула она, глядя на небо, где к солнцу летел ворон. — Возвращаемся, — скомандовала Маки. — Прости, — Фушигуро едва кивнул, понимая, что план придётся менять на ходу, а результат обмена влияет в том числе на дальнейшее положение студентов, как магов. — За что извиняешься, идиот? — незаинтересованно бросила Маки, развернувшись в сторону, откуда они пришли. — Какой смысл в победе или поражении, если погибнет товарищ? — Не понимаю только, зачем им убивать Итадори, — задумчиво сказала Кодзуки, идя вместе с ними. — Его же итак казнят рано или поздно. — Мы знаем Итадори, как человека, а для них он не более, чем сосуд Сукуны, — ответил Фушигуро. — Ты читала, за что его прозвали Королём проклятий, должна понимать, откуда этот страх. — А, так эти киотцы обычные трусы? — хмыкнула Кодзуки, а затем прищурилась. — О, смотрите, там в небе, — она показала пальцем на летящую на метле Нишимию.       Фушигуро переплёл большие пальцы, призывая Нуэ. Кодзуки ускорилась за Маки, попутно закатывая рукава. В пользе тренировок она больше не сомневалась, а вот проклятая энергия не восстановилась в полном объёме. Как же не вовремя всё случилось. — А с ней всё в порядке будет? — спросила Кодзуки, когда Нишимию полетела вниз после удара тока. — Ничего серьёзного, — ответил Фушигуро и замедлился, — Нуэ может рассчитывать силу.       Не успела Кодзуки сказать что-то ещё, как Маки сорвалась с места и остановила Миву. Фушигуро заблокировал Норитоши, не дав ему выйти ей на помощь. Кодзуки цыкнула и оказалась за спиной брата. Слишком много внимания Фушигуро забирает на себя. Такими темпами ей не добиться желаемого. Видимо, почувствовав опасность, Норитоши оттолкнул Фушигуро и сделал шаг в сторону. Они стояли в треугольнике, пока Маки давила Миву, заставляя ту уйти в чащу леса. — Не лезь, Фушигуро-кун, — попросила Кодзуки, глядя в лицо Норитоши. — Это личное.       Фушигуро смерил её взглядом. Он мешать не станет. Не сейчас. — Что, если мне это неинтересно, Хиёри? — Норитоши выпрямился. — А должно быть, — она усмехнулась и подняла руки с выпрямленными двумя пальцами. Капли крови взмыли в воздух. Норитоши оставался невозмутимым. — Не ожидал?! — Хиёри заметила дрожь его ресниц. — «Она не унаследовала технику». Как быстро меня перестали считать членом семьи!       В тот далёкий год Генкоку сказала, что Хиёри поедет в Киото с одной из слуг. Никто не говорил зачем, ведь родной клан сам прогнал её. Старики, прятавшиеся под маской вежливости, уже тогда не вызывали ничего, кроме молчаливого отвращения. Лицемеры. Будто она могла забыть, какими обидными словами нарекали её и отца, когда наконец добились развода. Мама тогда улыбалась. Её руки были самыми тёплыми и ласковыми. Хиёри навсегда запомнила. Генкоку никогда не обнимала её так. Генкоку никогда не любила её.       «Она не унаследовала технику. Она больше не твоя сестра, Норитоши, тебе незачем водиться с ней».       Маски вежливости вновь треснули. А нужно было всего лишь показать, что она достойна зваться Камо. Если бы только тогда, в те самые две недели, Хиёри смогла доказать, что может управлять кровью, то… умерла бы мама? Хиёри не знала. Прошлого не воротить. Никогда. Она не позволяла себе жить сожалениями, держаться за то, чего могло и не существовать. Смотреть приходилось только вперёд.       Хиёри забежала в здание и улыбнулась, когда увидела, как стрелы летят в неё. Норитоши включился. И она была готова сделать всё, чтобы вывести его из равновесия. Увернувшись от стрел, Хиёри обернулась. Норитоши стоял в нескольких метрах от неё. Ждал. Узкий коридор, нет посторонних глаз, пора откровений. Последняя встреча закончилась на повышенных тонах. — Мы никогда не были семьёй, — сказал Норитоши и достал последнюю стрелу из колчана. — Маг крови, который отрицает кровные узы, — Хиёри хмыкнула и отбросила грязные бинты в сторону. — Иронично, не находишь? — она растянулась в тусклой усмешке. — Я дал тебе ясно понять, что в клане Камо тебе нет места, — напомнил Норитоши, не спеша поднимать лук.       Хиёри сжала кулаки, с трудом сдерживая обиду. Два года назад её встречали неприветливо, словно оказывали услугу, что она находится в их доме. А она, вероятно, должна была быть им благодарна, что они позволили ей появиться на похоронах родной матери. — Боишься, что стану наследником вместо тебя? — Хиёри не сводила с него глаз, поднимая руки. Капли крови большие, алые закружили над головой, словно вся злость, что кипела в ней столько лет, вырывалась наружу. Норитоши поднял лук. — А я стану! — крикнула она.       Одновременно с кровью полетела стрела. Не в Хиёри, как она ожидала, а в потолок. Полетевшие вниз доски не дали крови задеть Норитоши. Хиёри округлила глаза и рефлекторно закрылась руками, когда Норитоши подскочил к ней. Он не защищался, он нападал.       Пробивая картонные стены спиной, Хиёри с трудом успевала заглушать боль, резко переключаясь на контроль проклятой энергии и крови внутри тела. Раньше темп сражения не был и близко таков. Продолжительный удар Норитоши оттолкнул её в стену одной из комнат. Хиёри сквозь ресницы смотрела, как он стоит в двух метрах в арке из разрушенной стены. Разница в полтора ранга. Что за чудовища должны быть на первых рангах? — К… Какая же сила, — Хиёри с трудом поднялась и небрежно вытерла кровь из носа. — Ждёшь, что я буду жалеть тебя? — бесцветно спросил Норитоши, не подходя. Рисунок вокруг его глаза исчез. — Нет, — она мотнула головой. — Рада, что ты воспринимаешь меня всерьёз. — Всерьёз? — он приподнял бровь. — Ты правда так считаешь?       Капли крови устремились в него, Хиёри вмиг оказалась за его спиной и… его нет. За руку дёрнули, швырнули на пол. Она так долго трудилась над скоростью, а сейчас едва поспевала за Норитоши, чей узор манипуляции крови точно насмехался над ней. Он мог спокойно управлять техникой. Он был сильнее. Хиёри упёрлась на предплечье. Проклятая энергия ещё есть. Но проблема была в другом. На такой скорости Хиёри не привыкла переключаться между внешним и внутренним контролем крови. — Зачем тебе становиться главой клана? — неожиданно прозвучал вопрос Норитоши.       Хиёри встала на ноги и посмотрела на него. Зачем? В груди зажгла обида, злость, ненависть. Всё то, что она несла с собой изо дня в день. Их всегда затмевало что-то светлое. Обязано было затмевать. Злом не искоренить зло. По щеке побежало что-то тёплое. Хиёри тут же смахнула это. — Страдания моей мамы… её смерть… не должны быть зря! — пронзительно выкрикнула она, сжимая кулаки. — Она не должна была умереть так!       Здоровая женщина, оставшаяся вдали от родного дитя, от любимого мужа, в месте, откуда ей не давали уйти, умирала одна. Причина, описанная в свидетельстве о смерти, могла быть другой. Здоровые женщины не уходят так. Хорошие матери не заслуживают уйти так. И Хиёри кричала после похорон, обещала, что однажды разнесёт этот дом, сожжёт, а жильцов заставит молиться, чтобы искупить грехи. Норитоши тогда просил её перестать, не порочить честь матери, если та ей действительно была важна. А Хиёри всё рыдала и кричала, даже после того, как охрип голос, а ногти содрались в кровь. — Ты её не вернёшь этим, — сказал Норитоши. — Я хотела, чтобы мама с папой жили вместе, — тихим и дрожащим голосом начала Хиёри. — Раз этого не будет у меня, я хочу, чтобы было у других, — она печально улыбнулась. — В будущем. — Стараешься ради тех, кто ещё даже не родился? — спросил Норитоши, не продолжая бой. Он и не пытался больше нападать. — Будущее всё, что у нас есть, — Хиёри подняла на него глаза, а на его лице ни один мускул не дёрнулся.       Её вдруг осенило. Норитоши же считал её сестрой до того, как старики окончательно отреклись от неё. Норитоши успокаивал её после похорон, не давая перейти черту, когда старики, преисполненные презрением к ней, могли угомонить сходящего с ума подростка более действенными методами. И их бы не напугало, что нейтралитет между Камо и Кодзуки перейдёт во вражду. Генкоку бы тогда её точно по голове не погладила. Хиёри нахмурилась. — Твоя идея убить Итадори? — она растерялась. — Как догадалась? — не стал отрицать Норитоши. — Выслуживаешься перед стариками. Что тогда, что сейчас, — Хиёри не хотела больше строить надежд насчёт людей, но заметила, что Норитоши для неё сделал. Она могла ошибаться. Могла ещё как. И всё равно голос опустился, стал мягче. — Ты правда этого хочешь? — Даже если ты станешь сильнее меня, кого по-твоему выберут главой клана? — вместо ответа спросил Норитоши. — Думаешь, одной силой добьёшься чего-то? — Я хочу признания, — сказала она и её пальцы дёрнулись. Немного восстановиться удалось, ещё есть шанс. — Каким путём? — он продолжал задавать вопросы, а его широкая тень над ней переставала казаться такой же грозной, как вначале. — Любым, кроме насилия и слепого послушания, — честно ответила Хиёри, пожав плечами. — Не хочу изменять себе. — Это невозможно.       Одно лишь слово могло разъярить Хиёри и подействовать, как красная тряпка для быка. Если и ненавидеть что-то, так это «невозможно». Она бросилась на него с кулаками, с кровью. Хотя бы задеть, оставить царапину, доказать себе, что переросла третий ранг, что достойна стоять выше. Норитоши без труда поддерживал прежнюю скорость, уклонялся, перехватывал. Пока кровавые иглы не окружили его. Хиёри блекло усмехнулась. Норитоши стоял неподвижно. Бреши в ловушке нет, ему не сбежать, если не использовать свою кровь раньше, чем она. Однако Норитоши даже не думал предпринимать что-то. Уже не нужно.       Голова Хиёри закружилась. Пожар на задании сказался. Она делала всё, чтобы продержаться дольше, не выплёскивать все силы за раз, но исцеление забирало слишком много. Неосознанно она не хотела подвергать Фушигуро этому. Восстановление стало незаметным, бесконтрольным. И отнимало постоянно понемногу. Хиёри пошатнулась, её крепко схватили под локоть, не дав полететь лицом вниз. — Прекрати, — скомандовал Норитоши, — не заставляй меня смотреть, как ты умираешь от кровопотери.       Хиёри открыла рот, чтобы что-то сказать, но сквозь пелену услышала голос Фушигуро: — Хватит, — в таком же приказе сказал он, — отпусти её.       Пальцы Норитоши расцепились, Хиёри села на колени, безвольно опустив руки. Не хватило немного. Всего капли проклятой энергии, всего секунды. Она бы задела его. Смогла бы. Но сил не было даже на сожаления. Нужно позаботиться об Итадори. — Оставляю всё на тебя, Фушигуро-кун, — прошептала Хиёри, — прости уж, — бросила она и повалилась на пол.       Кодзуки Хиёри выбыла.       Фушигуро её извинения принимать не хотел, он сам согласился на это, понимая, что самый возможный результат будет именно таким. Кодзуки долго готовилась ко встрече, это была её борьба, в которой он мог помочь лишь одним единственным способом — не вмешиваться. — Если вам так дорог Итадори Юджи, вы могли попытаться задержать меня вдвоём, — сказал Камо после того, как Фушигуро отбросил на пол сломанные тонфа. — Но ты позволил ей противостоять мне в одиночку, понизив шансы на успех. Почему? — Потому что она считает тебя братом, — ответил Фушигуро, оставаясь в нескольких метрах от Норитоши. — Мне не очень-то нравится, как ты обращаешься с сестрой, но я здесь не для того, чтобы учить тебя жизни, — ровным голосом говорил он. — Я остановлю тебя один. — Твои навыки ближнего боя стали лучше, — одобрительно начал Камо. — Маг с шикигами, использующий оружие, будет высоко ценен. Ты вырос. Я рад. — К чему вспомнил про дружелюбие после того, как решил убить Итадори? — Фушигуро смотрел на него сквозь чёлку. — От лица трёх кланов и как наследник Камо, я принял правильное решение, — Норитоши оставался непоколебим. — Ты должен меня понимать, ведь мы с тобой похожи. — Не похожи. — Похожи. — Ни капли, — отрезал Фушигуро. — Оставь эти разговоры для Маки, я больше никак не связан с Зенин. Мне плевать, поступаю я правильно или нет. Я верю в свою чистую совесть, и, если ты не согласен с этим, нам придётся изгнать друг друга, — он поднял руки.       Очнувшись от боли, Кодзуки сжала пиджак на груди и свернулась в клубок. Что-то случилось. С улицы доносился грохот. Не могли же студенты устроить такое? Не могли. Пришедшая за ней Утахиме вкратце объяснила ситуацию и отвела в безопасное место. На техникум напали, но переживать не стоит, потому что с ними Тодо и Годжо. Как не переживать, когда так больно?       На следующий день Кодзуки вошла в палату и улыбнулась. Фушигуро медленно сел и поправил одеяло. Он сражался с остальными против проклятия Особого ранга, тогда как Кодзуки валялась без сил в здании. Единственное, что её утешало — она не одна не участвовала в бою. Кугисаки тоже выбыла прежде, чем всё случилось. Кодзуки ещё раз убедилась, что разница в силе до сих пор огромная. Да, Норитоши на третьем году обучения, гораздо раньше начал развивать технику. И всё равно Хиёри не хотела отставать. — Свежо выглядишь, — сказала Кодзуки и села на стул рядом с кроватью — Ты издеваешься? — Фушигуро почти возмутился, но вдруг Кодзуки легла на его колени и посмотрела ему в глаза. — Рада, что всё кончилось хорошо, — тихо говорила она, — все живы, Итадори пока ничего не угрожает. — Да…       Только он потянулся рукой к её лицу, как в коридоре зазвучали шаги. Кодзуки выпрямилась и повернулась к двери. Кугисаки вошла первой, а следом за ней Итадори с пиццей и широкой улыбкой. Если бы время можно было остановить, если бы мгновение можно было продлить. Задержаться ещё хоть на минуту в «сейчас». Кугисаки села со второго бока кровати, а Итадори уместился у изножья, перевалился и чуть не уронил кусок пиццы на одеяло под колючий взгляд Фушигуро. — Так и… вы на самом деле не обижаетесь больше? — Итадори виновато посмотрел на них. — Да тебе что совой об пень, что пнём по сове, — цыкнула Кугисаки, которая вместе с Кодзуки уверяла, что никто больше не держит зла на него. — Это что-то на деревенском? — беззлобно спросил Итадори с совершенно глупым лицом. — Ах ты! — рявкнула Кугисаки и замахнулась на него кулаком.       Кодзуки рассмеялась, прикрыв рот, и краем глаза заметила, как уголки губ Фушигуро поднялись. — У меня мечта новая, — вдруг сказала Кодзуки безмятежно и опустила глаза. — Чтобы мы выпустились все вместе.       Они притихли. Да уж мечта. Ложные надежды никто не хотел строить. Итадори однажды казнят. Может, после конца обучения. Может, раньше. И в тот день они будут прощаться с ним, как с героем, как с товарищем, как с другом. А до тех пор пускай всё идёт своим чередом. Даже, если кто-то вновь попробует покушаться на дни их юности, они отвоюют своё право на них. Если потребуется, снова и снова будут доказывать, что магам необязательно лишать себя радостей жизни. — Да, — согласилась Кугисаки. — Слушай, Итадори, ты как-то быстро подружился с гориллой, — она перевела взгляд на него. — Ну, мы не то, чтобы подружились… Я помню, что там было, вот только не совсем уверен, что я был сам собой… — Ты что, напился там? — спросила Кугисаки. — Ты считаешь, что мне там было когда ещё и алкоголь пить? — возмутился Итадори. — Я был в шоке… — Вы что, уже алкоголь пробовали? — неловко встряла Кодзуки. — А ты разве нет? — Кугисаки удивлённо посмотрела на неё, та помотала головой. — Тебе взрослые даже пивную пену не давали? — спросила она, растерянная Кодзуки вновь помотала головой. — Вот уж строгая мать у тебя. Никакого детства. — Дед иногда настаивал, чтобы я с ним выпивал, — протянул Итадори и поморщился. — Но он выбирал всегда самое горькое пиво.       Кодзуки расстроенно посмотрела на Фушигуро. Пока в нём пытались просверлить дыру глазами, он медленно отвернул голову к окну, — Годжо-сенсей однажды заказал мне пиво вместо кофе, — нехотя признался Фушигуро. — Чего?! — воскликнула Кодзуки и вскочила, уперев ладони в кровать. — Это то есть, я одна никогда не пробовала пиво?! — выкрикнула она, словно проклиная приёмную мать за такое упущение. — Ещё скажи, что ты никогда не целовалась, — бросила Кугисаки и откусила пиццу, а затем увидела, как в глазах раскрасневшейся Кодзуки застыли слёзы. — А?! — прожевав, она открыла рот. — Да ты сама невинность, — она вздохнула. — Серьёзно, Кодзуки-чан, — в сочувствии начал Итадори и положил ей руку на плечо, — пора бы, — он поменялся в лице, прикрыл глаза, словно герой, — я готов помочь тебе. — Прибью, — в один голос сказали Кугисаки с Фушигуро, пока Кодзуки сходила с ума от смущения, закрывая лицо ладонями. — Я про пиво! — выкрикнул Итадори, а Кодзуки побледнела и безвольно опустила руки, точно дух покинул её тело.       Даже когда все оставили эту тему, Кодзуки продолжала крутить в голове мысли о том, что она не жила все эти годы в средней школе. Подруги были. Мальчиков и пива не было. И когда на них время было найти? Весь тот год, после смерти мамы, она едва ли могла с кем-то тесно общаться. Кроме тренировок, домашних заданий, аниме и манги для неё ничего не существовало. Пока отец не дал ей монету в пять йен и не попросил сходить в храм. Она не верила ни во что, на самом деле не верила. Ни в бога, ни в судьбу, ни в удачу. Всего нужно добиваться своими силами. Но в храмах спокойно, и сердцу, отпустившему тупую злость, легче биться в груди, а глазам, лишённым пелены ненависти, лучше видно. — В любом случае, я рад, что ты не пострадал, Фушигуро, — сказал Итадори. — Ты стал сильнее, — серьёзно начал Фушигуро. — В тот раз… мы сошлись на том, что каждый прав по-своему, — он посмотрел на него. — Я всё ещё так считаю, но если посмотреть с другой стороны, мы с тобой оба ошибаемся.       Все мысли, с которыми рос Фушигуро, оказывались неправильными. Когда-то ему и беспорядочное добро Кодзуки не нравилось. Но, если бы не оно, она бы не приблизилась к силе Норитоши всего за несколько месяцев. Когда Кодзуки исчезла, когда прокляли Цумики, всё чего хотел Фушигуро — чтобы хорошие люди знали справедливость. Он спас Итадори. И Итадори хотел, чтобы даже у заключённых была «правильная» смерть. А Кодзуки сказала, что мать заключённого заслуживает получить подтверждение смерти сына, потому что его грехи — не её ответственность.       Быть достаточно сильным, чтобы решать, кого спасать. Быть достаточно сильным, чтобы не изменять себе и прокладывать собственный путь, чтобы стоять вместе со всеми на пороге новой эры магов. Раз Кодзуки так верит в свою мечту и рассчитывает на него, то ему не остаётся ничего, кроме как сдержать слово. Вместе справляться легче. Больше ему не нужно быть одному. — Не на все вопросы есть ответы, не грузись, — вступила Кугисаки. — Облысеешь. — Верно. Не на всё есть ответы, — чуть кивнул Фушигуро. — Всё зависит лишь от твоего решения. Но нужно при этом иметь свои убеждения, — рассуждал он. — Слабые маги на это не способны. — Будь готов изменить свои цели, но не изменяй своим принципам, — щёлкнула пальцами Кодзуки. — Если так подумать, то всегда правым нельзя быть. Для кого-то ты всё равно будешь не прав. Но ты на самом деле загорелся, Фушигуро-кун, — она усмехнулась и пихнула его в плечо.       Фушигуро цыкнул и отвёл взгляд, пока не послышался знакомый баритон: — Отличные друзья у моего брата, — умилялся Тодо.       Кодзуки отшатнулась, удивляясь тому, как не заметила его. Что за парень… Даже сильнее Норитоши. Итадори с воплем выпрыгнул в окно с первого этажа и помчался прочь. — Куда же ты, бра-ат?! — доносились с улицы крики Тодо.       Оставшаяся троица проводила их недоумением, а затем переглянулась. Все сошлись в молчаливом признании, что Итадори не такой уж странный и глупый по сравнению с Тодо. — Пойду тоже брата навещу, — похлопав по ногам, Кодзуки поднялась. — И оставишь меня убирать весь мусор? — Кугисаки подняла брови. — Извиняй, я у тебя в долгу, — уже у двери Кодзуки виновато махнула рукой и выскользнула в коридор. — Свалили. Вот же, — цыкнула Кугисаки, а затем увидела, что Фушигуро сжимает в кулаках одеяло. — Ты чего такой напряжённый? — Кугисаки… у меня есть просьба к тебе, — монотонным голосом сказал он. Не хотел просить у неё помощи, но и сам не мог пойти на такое. — Уж не думала, что сам Фушигуро будет меня о чём-то просить, — усмехнулась Кугисаки, почувствовав власть над ним. — Валяй, но тогда с тебя причитается.       Бредя по коридорам больничного крыла, Хиёри искала комнату, где лежал Норитоши, а в груди царапалось от того, что их разговор не завершился. Пора бы единожды обсудить всё и поставить точку, раз они оба теперь маги. И даже после сражения с проклятием Особого ранга Норитоши не сидел без дела. Шёл куда-то в конце коридора. — А? Норитоши! — Хиёри окликнула его. Он обернулся. А вся его голова и часть лица перебинтована. — Ой, ты как? Тебе лучше? — взволнованно спросила она. Досталось же ему, с его-то силой. — Да, — Норитоши опустил голову к ней. — Что хотела? — Вопрос остался открытым, — намекнула Хиёри. — Когда я говорил, что невозможно добиться признания без насилия и слепого послушания, — начал Норитоши с того, на чём они остановились, — то имел в виду, что невозможно в клане Камо, — объяснил он. — Генкоку же объявила тебя наследником клана Кодзуки.       Хиёри опустила голову и потёрла шею. Норитоши ни за что не позволит ей стать главой Камо. И как бы Хиёри не любила Генкоку, в каком бы сложном положении ни был клан Кодзуки… она не могла лишить брата цели, к которой он шёл столько лет. Искренне ли Норитоши желал выслуживать перед стариками или нет, он слишком много отдал, чтобы ничего не получить взамен. Выходит, что Генкоку выиграла. На то, чтобы поднять клан Кодзуки потребуются годы. Но и там всегда главой были женщины. — Я поняла, — Хиёри кивнула и посмотрела на него, — это твоё место, я не буду его забирать. — Только не становись главой Кодзуки до того, как я стану главой Камо, — попросил Норитоши. — Они перекроют свободу магу с наследственной техникой вне семьи.       Возможно, годы не потребуются, если главы Зенин и Камо сменятся. Хиёри расплылась в улыбке. Вместе они смогут положить конец традициям, не дающим дышать полной грудью. — А ещё, Норитоши… прошу, будь моим учителем, — Хиёри резко поклонилась. — Пожалуйста! — выпалила она, сжав забинтованные кулаки и зажмурившись. — Тебе придётся уехать со мной в Киото после обмена, — подумав, сказал он. — Я согласна! — не разгибаясь, горячо восклицала Хиёри. — Я хочу стать сильнее. — Я договорюсь с директорами. — Спасибо, — она продолжала низко кланяться ему. — Большое спасибо! — Перестань, — попросил Норитоши, на что Хиёри выпрямилась и в недоумении подняла глаза. — Кто говорил, что не хочет изменять себе и слепо слушаться? — А… это моё личное уважение, — робко ответила Хиёри и надула губы. — Я же не дикарь какой-то, ну в самом деле, — пробурчала она и упорхнула, проходя мимо него.       На бейсбольную площадку Кодзуки выходила на дрожащих ногах, чувствуя, как живот сводит не то от волнения, не то от воодушевления. Второй шанс показать себя, да ещё и игра командная. Получая медали за спринт, Кодзуки мечтала, что однажды разделит победу с товарищами, как одноклассники, которые ходили на баскетбол или волейбол и все вместе держали кубок. И кубок был для них ценным, потому что на него работали все. Кодзуки вдруг остановилась и смущённо посмотрела на Фушигуро. Он опустил руку, которую держал у головы, и встретился взглядами с ней. — Тебе так форма идёт, — пролепетала Кодзуки и прикрыла рот ладонями. — А тебе высокий хвост, — сказал Фушигуро и отвернулся к остальным.       Она улыбнулась и завела руки за спину. Он так спокойно говорил ей об этом. И когда всё так изменилось? Кодзуки покачалась на ногах, глядя в небо. — А! — вдруг вскрикнула она. — Что такое, Кодзуки-чан? — протянул подошедший Итадори в защите кетчера. — Я правил не знаю, — поникла Кодзуки. — У тебя был целый вечер, чтобы изучить их, — напомнил Фушигуро. — Чем ты занималась? — Чем? — Кодзуки задумчиво потёрла подбородок. — А-а, я не могла выбрать, какую следующую мангу читать. Так и не выбрала, кстати, — беззаботно говорила она. — Я убью тебя, — раздражённо сказал Фушигуро, возвышаясь над ней. — Давай следующую серию вместе читать будем? — предложила Кодзуки, засветившись от мысли, что они будут обсуждать сюжет и героев вместе. — Ну уж нет, — Фушигуро цыкнул, а затем расслабился и вздохнул. — Ты хоть знаешь, что нужно делать в бейсболе?       Кодзуки оживлённо кивала и с умным видом слушала всё, что ей говорили Фушигуро и Итадори. Вот уж действительно стоило подготовиться, чтобы не подвести команду. Кодзуки пришлось за пару минут запомнить все правила и усвоить, чтобы они не вылетели из головы при выходе на поле. И пока Итадори сидел на позиции кетчера, Кодзуки болтала ногами на скамье рядом с Фушигуро и изредка поглядывала на него. Он серьёзный, как и всегда. Только кулаки чего-то сжимает. — Давай, Норитоши! — болела Хиёри за брата, что держал биту и готовился отбивать мяч.       Уж не знала она, что там случилось, но Норитоши даже не двинулся, когда питчер подал мяч. — Эй! — Хиёри бросилась к нему с возмущениями. — Почему поддаёшься?! Играй по-честному! — злилась она, махая рукой. Норитоши молча повернулся к ней. — Ой, у тебя голова болит, наверно. Извини.       Пока Кодзуки сгорала от неловкости перед братом и нервно кланялась, Фушигуро взглянул на Кугисаки, которая поправляла кепку. — Узнала? — спросил Фушигуро. — Да, — Кугисаки усмехнулась и провела большим пальцем по козырьку кепки. — Она сказала, что целоваться с Итадори то же самое, что целоваться с родственником.       Фушигуро кивнул. — А говорил, что не ревнуешь, — лукаво напомнила Кугисаки. — Не ревную, — раздражённо цыкнул Фушигуро.       Из-за Норитоши беттер выбыл и случилась смена сторон. — Меня многие называют «Ма» из Тохоку, — важно вышла на поле Кугисаки.       Кодзуки громче всех радовалась, когда Кугисаки забрала первую базу после того, как Май откровенно насмехалась над ней, называя «отаку». Кодзуки не понимала этих попыток ослабить волю противника через издёвки. Не проще ли силой доказать, кто лучше? Дух соперничества разгорелся в ней ещё больше. И даже если человек смотрит аниме, это повод над ним смеяться? Кодзуки покрепче взяла биту и, усмехнувшись, пошла к полю, махая длинным хвостом. Пришлось поупрямиться с Фушигуро, чтобы не надевать шлем. Мозгов у неё предостаточно, все за раз не выбьет. — И-и… на поле выходит беттер команды Токийского техникума… Кодзуки Хиёри! — прокричала она, занимая позицию рядом с кетчером Тодо.       Встретив на себе его взгляд, Кодзуки шумно сглотнула и сцепила пальцы покрепче, готовясь отбивать мяч. Не то, чтобы Тодо её пугал, но… пугал. Чудовищная аура у парня, такому лучше дорогу не переходить. — Ей бы поменьше смотреть спортивных аниме, — признал Итадори. — Ей бы поменьше смотреть аниме, — сказал Фушигуро.       Кодзуки встала удобнее и напряглась, вспоминая всё, что ей говорили ребята. Она и биту-то никогда в руках не держала. Зато бегать умела хорошо. Ребята успокоили, что отбить можно криво или не сильно, но пока защитник первой базы не коснётся мяча, у неё есть возможность добежать. Кодзуки замахнулась. Мяч полетел. Она отбила его, едва попав битой, и подорвалась с места. Тодо подобрал мяч и бросил Май. Когда Кодзуки коснулась первой базы ногой, то услышала, как в перчатку Май прилетел мяч. Она успела. — Ву-ха! — обрадовалась Кодзуки, запрыгав от счастья. — Вы видели? Видели? — спрашивала она у ребят на скамье. — Хорошая работа, — в один голос протянули Итадори и Фушигуро, подняв ладони.       Кодзуки хлопнула по ним и побежала к Годжо, который раскинул руки, готовясь принимать всю её радость на себя. Она с широкой улыбкой прыгнула на него, обнимая, и почти сразу отстранилась. — Что скажете, Годжо-сенсей? Потрясающе? — с горящими глазами вопрошала Кодзуки, сжимая кулаки у груди. — Классная рубашка, кстати. А как вам моя форма? — она упёрла руки в бока и махнула хвостом. — Убийственно, — он показал палец вверх. — Вы мне льстите, — рассмеялась Кодзуки, поднимая в его сторону указательные пальцы. — Кодзуки Хиёри, дисквалификация! — крикнула Утахиме, прервав ликование. — Ты использовала технику. Разве нет, Камо-кун? — Я ничего не видел, — сдержанно ответил Норитоши.       Кодзуки отодвинула бинт и тут же повесила нос, плетясь к скамье. Недолго длилась радость. Она даже и не заметила, как использовала технику. Почему именно сейчас, а не в бою с Норитоши? Пнув камешек, Кодзуки развернулась и села на скамейку, складывая руки на груди. Вечно у неё всё идёт хорошо, да до конца не доходит. Уж на невезение сетовать ей, раз никаких логических объяснений не находится. Кодзуки до такой степени напрягать извилины не хотела. Зато в приподнятом настроении собирала вещи, потому что директор Яга отпустил её в Киото. Придётся оставить чемодана полупустым, чтобы привезти Кугисаки пару сувениров. — Войдите! — крикнула Кодзуки, сквозь музыку услышав, что кто-то стучал.       Фушигуро вошёл в комнату, завёл руку за голову и посмотрел на почти собранный чемодан. — Что будешь делать, пока меня не будет? — спросила Кодзуки, прибираясь на столе. — Ой, кстати, извини, — она протянула ему книгу, — совсем забыла. — Тренироваться, ходить на задания, — кивнул Фушигуро, забрал книгу и пролистал. — Что думаешь? — Так странно, что есть люди, которые совсем не испытывают сострадания, — ответила Кодзуки и чуть повела плечами. — Не представляю, как такое возможно. Если они не могут сострадать, то разве могут раскаиваться? — Ты говорила, что это отличает людей от проклятий, — напомнил Фушигуро. — Их тоже будешь считать меньшим злом, чем проклятия? — Не знаю, — искренне ответила Кодзуки и растерянно посмотрела на него. — Ну, то есть… судить людей в целом очень сложно. От ситуации к ситуации, — она задумчиво качнула головой. — Согласен, — кивнул Фушигуро и прошёл мимо, сел на кровать. — Надолго уезжаешь? — На неделю или около того, — пританцовывая, Кодзуки раскрыла шкаф и почесала подбородок. — Скучать будешь?       Вновь этот вопрос. Фушигуро и в прошлый раз на него отвечать не хотел. А потом оказался загнан в угол проклятием и был готов пожертвовать собой, чтобы спасти Итадори и его друзей. В тот момент, собираясь умереть, он думал о том, что о многом так и не сказал Кодзуки. Ещё и соврал ей. — Буду.       Кодзуки вздрогнула и обернулась. Фушигуро смотрел на неё спокойно, мягко будто. — И я, — она улыбнулась и робко заправила прядь за ухо.       «Нет любви без разлуки». Хиёри покраснела, когда вспомнила эту строчку уже в самолёте. Почему это так сложно? Взять и сказать ему обо всём. Она же могла сделать это в средней школе, пусть и не прямо, пусть и глупо, пусть и несерьёзно почти. Хиёри сжала кулаки на коленях и опустила голову. И как быть? Она даже не целовалась никогда. За ручку с мальчиком не ходила. Хиёри покраснела, закрылась ладонями и тихо замычала. — Хочешь поговорить об этом? — спросил Норитоши. — Н-Нет, — Хиёри помотала головой.       «Нет любви без разлуки».       Хиёри положила букет белых лилий к могиле мамы. «Камо Изуми». Хотя бы похоронили её должным образом. Родители столько лет жили поодаль друг от друга, а отец в каждом новом доме по осени высаживал лилии, чтобы следующим летом цветы распустились. Хиёри присела на корточки и прижала руки к груди. В мире магов любви нет места. Генкоку развелась давным давно, директор Яга развёлся, у Годжо никого нет, кроме учеников, а Фушигуро рос без родителей. Хиёри шмыгнула носом и провела ладонью по могильному каплю, стирая пыль с имени. — Можем идти, — тихо сказала Хиёри, подходя к Норитоши. — Уверена? — спросил он.       Хиёри только кивнула. Она приехала в Киото не для того, чтобы лить слёзы. Все выплакала. Ещё тогда, в руках Норитоши, которого царапала и умоляла, чтобы он отпустил, чтобы позволил ей заставить стариков жалеть. Камо Изуми. Причина смерти: передозировка снотворным. Умышленная или нет — суть одна. Мама не справилась.       Затянув пояс на белом и мягком хаори, Хиёри села на колени и выпрямилась, готовясь к предстоящему уроку с новым сенсеем в лице Норитоши. Техникум в Киото почти ничем не отличался от Токийского, разве что территория была меньше. Широкие белые штаны и носки с большим пальцем. Никогда прежде Хиёри не надевала на тренировки традиционную одежду. Она, как оказалось, очень даже удобная. Неудивительно, что Норитоши только в таком и ходит. — Ты не можешь использовать кровь без ран? — спросил Норитоши и сел напротив, скрестив ноги. Хиёри помотала головой. — Но ты можешь восстанавливаться, — он дождался кивка и продолжил, — залечи их. — А? Ой, — Хиёри не подумала, зачем-то снова порезала руки перед поездкой. Она закатала рукава, убрала бинты и раны затянулись. — А-ах, какое приятное чувство, — Хиёри улыбнулась и плюхнулась на спину, закрывая глаза. — Мы… — осёкся Норитоши. — Уснула.       А на улице август во всю радовал теплом, словно лето ещё не торопилось заканчиваться. Хиёри спала мирным сном, утомившись с дороги. Времени мало, терять его не хотелось. Она приоткрыла глаза и первым делом увидела, как Норитоши лежит рядом с книгой. — Сколько… я спала? — Минут пятнадцать. — А-а! — Хиёри заметила, что у её лица на татами мокрое пятно. — Извини! — завопила она, отворачиваясь и вытирая губы рукавом. — Вот стыдоба. — Тебе стыдно за то, что уснула, или за то, что слюни пустила? — спросил Норитоши безо всяких эмоций. — Дурак! — крикнула Хиёри, не поворачиваясь. — Ты знаешь, что с девушками так не разговаривают? Ты должен был сделать вид, что ничего не произошло! — Ты сестра, а не девушка, — спокойно сказал Норитоши. — М? — она удивлённо глянула на него. — Так ты всё-таки считаешь меня сестрой? — Тебе же достаточно кровной связи, чтобы считать меня братом, — ответил он.       Хиёри расплылась в довольной и лукавой улыбке, ткнула ему пальцем в плечо и потянулась за телефоном. Фушигуро писал, а она так и не ответила ему, как долетела. Не заметив, что сообщение за сообщением началась переписка, Хиёри лежала на животе, мотала ногами и хихикала. — Обсуждаешь меня с Фушигуро вместо того, чтобы тренироваться? — Ой, — Хиёри опомнилась и заблокировала телефон. — Как понял? — Улыбаешься много, — объяснил Норитоши. — Всегда вроде улыбаюсь, — не понимала Хиёри, глядя на него. — Нет, — он перелистнул страницу, а затем положил книгу на пол за голову. — Он тебе нравится? — Это правда так заметно? — Хиёри уткнулась в руки, пряча лицо. — Нравится. Очень, кажется… — прошептала она, скрестив ноги. — Только я его совсем не понимаю в последнее время. — Мужчин не по словам судят, а по поступкам, — спокойно сказал Норитоши.       Хиёри выглянула одним глазом, Норитоши вроде не издевается над ней, на самом деле совет даёт. По поступкам, значит… Хиёри провела указательным пальцем по татами. — А женщин тогда как судят? — она подпёрла голову ладонью. — По внешнему виду, — бросил Норитоши и замолчал на мгновение. — Шучу. Не знаю. Я никак не сужу. — Когда ты с таким каменным лицом говоришь «шучу», это не похоже на шутку, — сказала Хиёри. — А у тебя была девушка… или есть? — Была, — признался Норитоши, — недолго. У меня нет времени на отношения и… — Старики не позволят встречаться с кем попало? — перебила Хиёри и понимающе свела брови к переносице. — Ты стольким жертвуешь ради того, чтобы стать главой. Но спасибо, что поделился, — она положила голову на руки и посмотрела во двор, где порхали бабочки. — Давай тренироваться!       Первый день в Киото подходил к концу, разминка с Норитоши оставила Хиёри без сил. Она сильно уступала ему в ближнем бою даже без использования проклятой энергии. Норитоши нарочно сдерживался с ней на обмене. А Хиёри было поверила, что он её всерьёз считает соперником. «Держи голову холодной», — посоветовал Норитоши. Легко сказать. Вся её сила росла только из-за того, что она не умела здраво мыслить. Для кого-то это помеха, а для неё отсутствие рамок. Но раз Норитоши сказал, то надо хотя бы попытаться. — Ай! — вскрикнула Хиёри, когда Норитоши схватил её за хвост и уронил на пол. — Как грязно, Норитоши! Это намёк мне отрезать их? — Раз носишь длинные волосы, следи за ними, — сказал он и протянул руку. — Проклятия не буду хватать меня за хвост, — пробурчала Хиёри и поднялась с его помощью. — Ты много разумных видела? — Поняла, — она вздохнула и вытерла пот со лба. — А ты можешь регулировать температуру крови, когда захочешь? — Да, — Норитоши поднял руки, призывая её дотронуться. Хиёри неуверенно нахмурилась. — Чего ты боишься?       Хиёри приложила ладони к его ладоням и открыла рот в удивлении. — Да ты горячий парень! — рассмеялась она и хлопнула его плечу.       После душа Хиёри сидела у раздвинутых сёдзи и смотрела во двор. Анемии у Норитоши нет, он может менять состав крови, количество эритроцитов и всего-всего. Хиёри прикрыла глаза, давая вечернему ветру ласкать щёки. Никто не говорил, что магом быть просто. Ещё сложнее, когда рядом лежали учебники по химии и биологии. Норитоши почти не ругался, когда узнал, что она получила D за экзамены в средней школе и едва перешла порог проходного балла. — Ой, звонят, — Хиёри, принявшая стойку, посмотрела на Норитоши, словно спрашивая разрешения. — Ответь, — он выпрямился и расслабился. — Сделаем перерыв.       Пока она общалась с Фушигуро по телефону, Норитоши опускал рукава, закрывая следы на венах. Хиёри вначале дня даже возмутилась, что он пришёл тренироваться с ней, когда только сдал кровь. Оказалось, что не он низкого мнения о ней, а она себя переоценивает. Утёр ей нос с первой же секунды. — Можем прерваться до завтра? — попросила Хиёри, глядя в экран. — Да, — кивнул Норитоши и направился к выходу. — Ты с отцом общаешься? — Редко, — Хиёри догнала его и подняла руки, потянувшись. — А что? — Ничего. — Может, поедим? — предложила Хиёри. — Хочу барбекю за счёт старшего брата, — она толкнула его бедром, а тот никак не отреагировал. — Эй, у тебя предпервый ранг, а у меня третий! — Я сказал что-то против? — вместо ответа спросил Норитоши.       В небольшом заведении они сидели за столом со встроенным мини грилем. Хиёри только и успевала, что подставлять тарелку, когда Норитоши протягивал ей готовое мясо. Они сошлись во мнении, что так будет проще после того, как Хиёри один кусок сожгла, а второй недожарила. И ведь оба съела, мол, «хочу запомнить каково на вкус поражение». Первое время она ощущала себя совсем уж беспомощной, но жареная свинина вприкуску с кимчи затмила всё. Хиёри смаковала каждый кусочек, сжимая палочки и качаясь из стороны в сторону. Одного не хватало. — А давай пиво закажем? — с надеждой предложила Хиёри. — Тебе же восемнадцать как раз. — Нет, — отрезал Норитоши. — Я за это ответственность брать не буду.       Хиёри передразнила его и отвернулась, насупившись. — Хотел сказать, чтобы ты повзрослела, но передумал, — начал неопределённо Норитоши, на что Хиёри удивлённо подняла брови. — Ещё успеешь.       Она задумчиво опустила глаза, но ей протянули готовую свинину на щипцах. Хиёри улыбнулась и подставила тарелку. — Кстати… а тётя, твоя мама, где сейчас? — осторожно спросила Хиёри, краем глаза оценивая эмоции Норитоши. Не хотела лезть не в своё дело, но надеялась, что там ситуация лучше, чем ей кажется. — Она же не живёт у Камо? — Нет, — сухо ответил Норитоши. — А ты главой хочешь стать, чтобы она могла домой вернуться? — Хиёри прищурилась, что-то в лице Норитоши изменилось. В её ощущении рядом с ним изменилось. — А она хочет возвращаться? — прозвучал её вопрос, а вместе с ним напряжение за столом выросло. — Прости! Наверняка хочет, ты же её сын, — неловко затараторила Хиёри, махая руками. — Эти старики, ну знаешь, такие старики… Всем жить не дают, — совсем тихо закончила она. — Это разговор не для ужина.       Хиёри кивнула, взяла в рот мясо, с трудом проглотила, но подавилась и закашлялась. Больно. Как же больно. Всё тело сводило от боли. Хиёри дрожащей рукой забрала стакан из руки Норитоши, кое-как сделала глоток, проталкивая специи, и согнулась, обнимая себя за плечи. — Тебе плохо? — Н… Не совсем, — Хиёри стиснула зубы и зажмурилась. — Это проклятье.       Время тянулось мучительно долго, пока она терпела боль, что никак не проходила. Как только немного отпустило, Хиёри взяла телефон и написала одно единственное сообщение: «Что случилось?» Ответ не поступит сразу. Придётся ещё мучительно долго ждать, чтобы узнать, в порядке ли Фушигуро на этот раз. — Мы с Фушигуро… чувствуем боль друг друга, — процедила Хиёри и тяжело выдохнула. — Никто не знает, кто это сделал с нами, — она потянулась за стаканом и осушила его. — Связывающая клятва? — предположил Норитоши и дал ей салфетку. — У тебя слёзы. — А? Ой, — Хиёри даже не заметила, что все щёки мокрые. — Похоже на неё, но мы сейчас в тупике, — говорила она, вытирая лицо. — Генкоку единственная, кто может дать ответ, но с ней невозможно договориться. — Как наследник клана, я могу посмотреть в архиве клана то, что не смог узнать Годжо, но не обещаю, что там будет что-то полезное, — сказал Норитоши и тихо хмыкнул, пока Хиёри высмаркивалась. — Мне не показалось? — она пристально посмотрела на него. — Тебя что, смешит, как я тут сопли пускаю?! — Да будто я этого раньше не видел, — парировал Норитоши. — Вот же!.. — собиралась возмутиться Хиёри, а затем рассмеялась и откинулась на спинку диванчика. — Ну, считай, мы стали ближе, — она щёлкнула пальцами и указала на него. — А ещё спасибо, что решил помочь.       Глубокой ночью Фушигуро всё же ответил. Он вернулся в техникум, всё в порядке, больше можно не переживать, Иэири о нём позаботиться. Хиёри пожелала ему спокойной ночи и опустила телефон на грудь. Она ведь усложнит ситуацию, если расскажет ему обо всём? А как быть, если сердце разрывается, а голова гудит? И как тут сохранять холодный рассудок?       После тренировки Хиёри сидела в комнате. Солнце зашло, а она всё учит, будь она проклята, химию. Снова нудные уроки. И как на них держать внимание? Она даже бросила поиски новой манги, чтобы вовсю заниматься с Норитоши и бороться с химией. Кто-то ведь это всё придумал, соединил в одно. И в мире всё связано. Как время и пространство. Физики, вероятно, очень умные люди. Хиёри замычала и поднесла руку к бедру, ущипнула невольно. Привычка из средней школы должна была остаться в средней школе. Но только это помогало ей хоть немного сохранять фокус на действительно нужных вещах.       Телефон зазвонил. — Моши-моши, — не отводя взгляд от учебника ответила Хиёри. — Что такое? — Ты на сообщения не отвечаешь, — сказал Фушигуро хрипло. А ведь верно, час поздний уже, он спать хочет. — Ты ногу щипаешь? — Ой, — Хиёри опомнилась и закрыла рот ладонью. — Извини. Я химию учу. — Закон сохранения массы. — Масса веществ, вступивших в реакцию, равна… эм… массе всех продуктов реакции, — ответила Хиёри. — Правда учишь? — устало хмыкнул Фушигуро. — Ты мне настолько не доверяешь? — возмутилась Хиёри и обиженно надула щёки. — Я тебе врала хоть раз? — Нет, извини, я доверяю тебе, — спокойно сказал Фушигуро. — Помощь нужна? — Как ты мне поможешь? — Хиёри прислонилась спиной к стене. — Возьмёшь свои знания и вложишь мне в голову? — Поставь на громкую и рассуждай вслух, — предложил Фушигуро.       Она так и сделала, положив телефон на кровать рядом с собой, чтобы Фушигуро слушал, как она читает ему учебник по химии. — А я не понимаю, как жидкость вообще становится горячей? То есть… как этот процесс выглядит? — Отвлекаешься, — сказал Фушигуро, когда Хиёри резко перескочила с темы. — Но возьмём в пример воду. В жидком состоянии её молекулы постоянно движутся, во время нагревания молекулы движутся активнее, ударяются друг от друга, теряют кислородные связи и превращаются в газ. — Ого! — Хиёри восхитилась его знаниями, что не могло ему не льстить. Вот уж Фушигуро стоило краткий курс школьных предметов пройти, чтобы теперь она удивлялась и считала науку чудом, а его гением. — А когда замерзает? — Наоборот, молекулы перестают двигаться, — спокойно ответил Фушигуро. — Ты такой умный, — Хиёри не переставала восхвалять его. — Спасибо. — Не благодари, учи дальше.       Она и продолжила учить. Читала вслух, пыталась вдумчиво, чтобы что-то отложилось в памяти. — Кто придумал назвать закон «Авогадро»? — спросила Хиёри и хихикнула. — До чего смешное имя. Авогадро, — протянула она и пустила смешок.       Молчание. Тишина. Даже дыхания Фушигуро не слышно. — Спишь? — аккуратно поинтересовалась Хиёри. Ответа нет. — Знаешь, я так рада, что мы все учимся вместе. Что второгодки, что Итадори с Кугисаки… все такие хорошие. И… — она прикусила губу. — Ты мне очень нравишься, Мегуми-кун, — шёпотом призналась Хиёри и, улыбнувшись, поднесла палец к красной кнопке на экране. — Спокойной ночи.