Мастер жить эту жизнь

«И раскол случился. Но не в небе. А здесь, на земле»

Первое, что почуствовала Мейли — сердце режут пополам. Девушка стиснула ханьфу на груди и распахнула глаза. Всюду в пространстве густела промозглая серость, навевая атмосферу ноябрьского вечера, когда взрослые утепляют опавшими листьями многолетние растения, а дети прыгают в кучи осеннего золота и хрустят прихваченными морозом яблоками. Проглотив кусочек дождливого воздуха и не ощутив боли, госпожа Фухуа решилась сделать вдох поглубже, затем ещё и ещё. Свободно задышав, Мейли осторожно села и обнаружила себя на середине каменного моста, который больше походил на широкую дорогу, подвешенную в воздухе — ни парапета, ни опорочных столбов. По обоим концам унылого громоздкого строения, на востоке и западе, вполнакала светили солнца. — Куда же мне идти? — спросила девушка, поднимаясь на ноги. Два бледно-жёлтых лучистых пятна выглядели абсолютно одинаковыми. Совершенно никакой подсказки! Заклинательница крепко призадумалась, вертя головой между берегами. — Очевидно, мне нужно выбрать, — рассуждала она вслух. — Хм… Если сходить сначала в одну сторону, а потом в другую? Озвученный вопрос сразу преобразился в решение, и Мейли, крутанувшись ещё раз на пятках, зашагала к востоку. Но стоило заклинательнице пройти пару метров, мост задребезжал, и с противоположной стороны послышался громоподобный шум. Западный конец пути осыпался, будто засохший речной песок. — Нет-Нет-Нет! — Мейли рысью вернулась на прежнее место и обрушение прекратилось. — Значит так, да?! Выберу один берег и не смогу перейти на другой. Я так не играю! — возмутилась она в пустоту, топнув. Под мостом, на пару ли вниз простирался туман, за которым зловеще чернело ничего. Оттуда до слуха заклинательницы доносились завывания то ли ветров, то ли демонов. И Мейли чудилось, что она всё отчётливее улавливает в далёких протяжных звуках мотивы детской считалочки. Отец мурлычет её себе под нос с раннего утра и до позднего вечера каждую весну — в годовщину свадьбы с матушкой. «Благодаря этой песенке я встретил мою розу! Она вышла ко мне и попросила заткнуться наконец», — смеётся он, неустанно рассказывая историю его с Чанчунь знакомства. — Отец, ты говоришь: если тебе не нравятся правила игры, придумай свою, — Мейли передёрнула плечами — над разверзнувшейся пропастью было зябко. — Мост реагирует на меня. Чувствует, на каком я пути, чтобы уничтожить другой. А что если я окажусь одновременно на обеих сторонах? Можно ли в Царстве Снов разделить себя на две половины и отправить гулять живые куски мяса, заклинательница, конечно же, проверять не собиралась. Но смастерить свою «копию» — оболочку, содержащую энергию, и попробовать обвести вредную систему вокруг пальца рискнуть стоило. Девушка распустила узелки расшитого цветочным узором пояса и стащила с себя верхнее одеяние, оставшись в чжундань цвета зелёного чая и белых ку. Так как Ляньшао с ней не оказалось, госпожа Фухуа создала с помощью духовной энергии короткий клинок и порезала поперёк ладонь, простонав сквозь прикушенные губы. Линии сердца, ума, судьбы и жизни быстро наполнились хлынувшей из раны кровью, и Мейли принялась нещадно пачкать ею ханьфу, рисуя на изумрудной ткани нужные символы. Осмотрев учинённый по отношению к родной одежде вандализм, изобретательная госпожа выпутала из волос ленту, чтобы туго перемотать порез. Ещё подумав, заклинательница решила для верности дополнить муляж непосредственно своей деталью и состригла длинную прядь, которая, как и вся копна, вилась от сырости. — Что происходит с моим телом здесь, не отражается в реальности, — приговаривала она, обматывая локоном чаошен. Вдруг на шее молодая госпожа нащупала цепочку и не без труда стянула украшение через распущенные волосы. На здоровой ладони заблестело кольцо, изготовленное из минерала с фиалково-перламутровым отливом. «Ох, Святая Нюйва! Откуда у меня…?!» — Мейли ненадолго потеряла даже мысленный дар речи. — «…И моё ли это? На вид как будто бы крупнее…». Примерять не стала — было как-то боязно. Для справки: Далеко не везде, но в некоторых орденах существует традиция: новоиспечённые супруги обмениваются кольцами и носят их, как символ того, что они прошли обряд бракосочетания. В культуре ордена Шенгу Фухуа эта традиция укоренилась настолько глубоко, что у жителей Процветающей Долины появилось негласное правило — не носить колец вовсе, пока ты не связал себя узами брака. Поэтому Мейли немного запаниковала, когда нашла такую вещицу у себя. Ещё и не своего размера (вероятно, кольцо жениха). Заклинательница заворожённо и взволнованно смотрела на тонкий драгоценный обруч. В голове мелькнула идея, что штуковину пока не знакомую, но хранимую у самого сердца, можно было бы тоже прикрепить к оболочке. Однако бросить кольцо в этой пустоши, вот так вот просто расстаться с ним… не поднялась рука, и Мейли надела кулон обратно, схоронив за шиворотом. Дальше дело оставалось только за скоростью и ловкостью. Стартовав ровно с середины моста, Мейли метнулась к западному берегу. Добежав до обломанного края, заклинательница бросила на каменную поверхность узел тряпок и волос, и рванула в обратную сторону, которая вовсю гремела, стремительно укорачиваясь. Госпожа Фухуа пересекла центр. Тряска угомонилась, крушение впереди замерло и позади, кажется, тоже не началось. Правда, до восточного солнца бежать осталось не так далеко, а вот прыжок придётся совершить сравнимый с полётом. «Не замедляйся перед краем!» — приказала себе Мей, заковывая разум от вопящих сигналов чувства самосохранения. Шаг, два, толчок. Не смотря вниз — на поджидающий мрак, заклинательница взмыла к светилу и дотянулась точно до его центра. Но пролетела сквозь. «Здесь нет берега! К чему тогда мост?!» — Мейли вжала голову в плечи и зажмурилась, скукоженным камнем пробивая одно грозовое облако за другим. Вместе с чернотой заклинательницу окружили те самые звуки, что в отдалении напоминали песню. Однако сейчас под черепную коробку жёстко вклинился многоголосый гомон. Так яростно кричат мужчины. В трансе шепчут молитвы женщины. Плачут дети. Много детей. Госпожа Фухуа плотно зажала уши, не замечая, что уже не падает, а парит среди копошащихся теней. «Это моя вина!» — отчаянно вскричал звонкий голос и остальные звуки враз стихли. Мейли заозиралась и, стиснув зубы, чтобы не выпустить наружу то ли крик, то ли сердце, выбросила перед собой руку, заряженную духовной атакой. Над головой, под сапогами… со всех сторон её окружала мешанина из демонов. Кошмары в голодном приступе тянулись к человеку, но тут же отчего-то отшатывались и расплывались перед светлой фигуркой, как кляксы по бумаге, размываемые водой. «Это моя вина», — всхлипнула молодая дева. — Кто здесь? — спросила заклинательница. «Всякая жизнь бесценна!» «Я безумна, безумна!» «Как можно выбирать?!» «Мы — орден спасителей, а не убийц» «Это моя вина» «Это моя вина», — словно исповедь чеканила хозяйка темноты, делая паузы на вздохи и подвывания. — Что случилось?! — попыталась докричаться до неё Мейли и, определив направление, откуда доносится плач, с опаской двинулась туда, перебирая в невесомости ногами и руками на манер плавания. Безутешная дева продолжала топиться в своём горе: «Это моя вина» «Это моя вина» «Мы — орден спасителей, а не убийц» «Как можно выбирать?!» «Как можно выбирать?!» Наконец-то Мейли увидела огонёк, который мерцал согласно вибрации голоса незнакомки. Когда заклинательница подлетела совсем близко к переливающейся в собственном сиянии жемчужине, дева беззвёздной ночи опустошённо произнесла: «Я так старалась…» — Старалась, ты очень старалась, я знаю! — горячо поддержала госпожа Фухуа, будто действительно знала, и, разжалобленная стенаниями, добавила: — Не мучай себя больше, прошу. Тебе пора отдохнуть. Крошечное светило утешилось и погасло, погрузив сострадательную душу в умиротворённый мрак. Мейли нашла жемчужину сновидения.

***

Первое, что почувствовал Цзян Чэн — поднебесный свет. Выбеленными огнём кольями он вбивался под ресницы, рисуя ярко-красное зарево на черноте опущенных век. Заклинатель лежал совсем близко — как на ладони перед исполинским солнечным диском, который с величественной неторопливостью сходил за сумеречную полосу горизонта, завершая своё правление. Казалось бы, вот он — человеческий цветок, как и всё живое, тянущийся к светилу, под покров его всемогущества, за любовью его золотого сердца. Но солнце лишь слепило Ваньиня. Не грело. Тёплые, пускай бы даже испепеляющие лучи обходили это дитя стороной. Мимо, мимо, мимо… Не тот цветок. «Я так и ослепну!» — с этими мыслями Цзян Чэн подался вперёд. Кожу спины от лопаток до поясницы прожгли десятки зудящих игл и за натянувшиеся «нити» уложили юношу обратно. В надежде, что ему показалось, Ваньинь попробовал встать ещё раз, но снова не смог оторвать себя от земли. «Что за хрень?!» — он упёрся руками в сеть упругих стеблей, сминая пальцами мясистые лепестки, и, вложив в рывок немалое усилие, выпрямился с отвратительным сочным звуком. Вскричав, Ваньинь уткнулся мокрыми глазами в колени, в ужасе ожидая пока остынет спина, из которой по ощущениям точно выдрали рёбра. Сердце обмерло, когда рука, занесённая назад, потянулась к костям раскрытого позвоночника… Однако дрожащие пальцы коснулись целого традиционного ханьфу ордена Юньмэн Цзян. Ткань покрывала невредимую спину, в которой всезатмевающая боль мгновенно сошла на нет. Заклинатель оглянулся на место, где только что лежал, но ничего там не увидел кроме спутанных мотков корней, окровавленных на концах. Цзян Чэну даже допускать мысли не хотелось, что это могло быть… в нём. Поэтому юноша лихорадочно отшатнулся и зашагал прочь по полю фиолетовых орхидей, раскинувшемуся на тысячи ли. Напротив небесного лотоса под землю спускалась громадная полная луна. Своим мертвенно-бледным от нескончаемой горечи ликом она грозно смотрела прямо — на лик холодного солнца. «Нужно скорее всех найти!» — дал себе Ваньинь чёткую установку, чтобы отвлечься от снедающего предчувствия беды. Само настроение этого места было до предела натянутым, как закупоренные в памяти последние мгновения перед концом всего. Вот-вот ровно по центру, где сапфировые тона ночи конфликтуют с розовыми красками дня, расколется небо, опадут звёзды и вспыхнут погребальные костры. И раскол случился. Но не в небе. А здесь, на земле. Твердь под ногами затряслась словно грудь в приступе раскатистого смеха и распоролась. Теряя равновесие от страшного гула, Цзян Чэн успел отступить назад и завалился на сеть цветов. Моргнул, и ровно между закатами, там, где лопнула опора, появилось озеро. Всё стихло (затаилось). Сравняв ритм дыхания с глубоким и равномерным, Ваньинь медленно поднялся и, оставаясь начеку, приблизился к краю новообразовавшегося водоёма. В самой прорве клубились массы то ли серого песка, то ли пепла, а под ними в глубине что-то светилось. «Жемчужина?» — предположил Цзян Чэн. Если артефакт даже сквозь плотную муть был виден с берега, значит, нырнуть предстоит совсем недалеко. Однако само по себе озеро высочайше соответствовало проклятому месту из песен о походах героев. И опали. Но не звёзды. Подстреленным журавлём вынырнул из-за облачной дымки белый воздушный змей — монстр с намалёванным красным глазом. Проследив, как игрушка порхнула в воду, господин Цзян нахмурился и сомкнул в кулаке пустоту у пояса, где должен быть Саньду. Напряжение пожаром охватило душу, подсказывая, что представление вот-вот достигнет своего апогея. И вспыхнули. Но не костры. Алчность! Стоило детскому изделию коснуться разинутой озерной пасти, его сцапали не меньше шести суставчатых лап, до хруста скрутили каркас, растянули полотняное тельце, порвали в клочья и утопили. Не отыскать кусочков, не собрать рисунка. Ответ, что случится, войдя Цзян Чэн в озеро, был наглядней некуда. Как же тогда достать жемчужину? Заклинатель присел на колено, всматриваясь в оживлённые грязные потоки. Скопив на пальцах разряды энергии, Ваньинь опустил руку к воде. Ниже, ниже, ниже… демоны всё не нападали. А когда ладонь прихлюпнула по вязковатой плёнке, кошмары утробно зажурчали, беспорядочно заметались, выпутываясь из клубка собственных тел, и вжались в противоположный берег. Юноша изумлённо одёрнул руку, наконец-то видя своё отражение на очищенной от демонических туш водной глади: «Они меня… боятся?!». Чтобы убедиться наверняка, Ваньинь обогнул озеро и вновь плеснул пальцами по воде, прямо над сбитыми в кучу чудищами, на этот раз без духовного заряда. Громко и обиженно забулькав, демоны опять шарахнулись от человека, который, по полученным ранее сведениям, должен был представлять для них желаннейшее лакомство. А на практике выходило, что для главной опасности Царства Снов Цзян Чэн неприкосновенен! Кто бы из богов ни ниспослал на него столь великое благословение, оно позволит без смертельного риска достать жемчужину и относительно спокойно отыскать Усяня и Мейли. Конечно, если этот безобразный мирок не уготовил Ваньиню ещё парочку трюков по типу проросших из тела цветов или землекрушения. Не теряя времени, господин Цзян потянул за узел на талии и снял чаошен, оставив верхнее одеяние на берегу. Затем юноша шагнул в омут и с шумным всплеском ушёл под воду. Дно трещины окутывал кромешный мрак, из-за чего было трудно разобрать, сколько плыть до одинокого огонька — единственного ориентира. Демоны разгладились по стенкам озера, скалясь и выворачиваясь наизнанку от свирепого негодования. Им итак невдомёк, отчего свежую душу, пышущую энергией, нельзя даже надкусить, а этот человечишка ещё и залез к ним поплавать! Издевается! Наконец достигнув жемчужины, Цзян Чэн поторопился забрать её — дыхания осталось лишь на всплытие. Однако заклинатель крепко ухватил не скользкий от ила шарик, а чью-то руку! На сражение с гулем/русалкой запаса воздуха точно не хватит. Дабы не потонуть в чёртовой дыре, молодой господин как следует оттолкнулся от дна и что есть силы потянул за собой второго претендента на обладание артефактом. «Наваляю тебе на поверхности!» — решил он.

***

Стоило Мейли взять жемчужину, её кулачок железно сдавили, и рука по локоть исчезла в темноте. «Меня держат! Демон…!» — успела дойти до белого каления в своём ужасе госпожа перед тем, как в лицо ударила волна. Совершенно дезориентированная в подводном пространстве заклинательница безуспешно пыталась выкрутиться, барахтая свободными конечностями. Тянули её мощно и быстро. Когда Цзян Чэн вынырнул и увидел русую макушку «русалки», которая всплыла следом, желание навалять отшибло напрочь, как и всякую смелость. — Ли-Ли! — на выдохе крикнул заклинатель и тут же прикусил себе язык. Каким образом в его голове сложилось настолько фривольное обращение и неконтролируемо слетело с губ?! Мейли разлепила мокрые ресницы, сощурилась от яркого света и закашлялась. Она тоже передумала драться с «демоном», который вынес её из злополучной пучины. Правда, сначала чуть не утопил в ней, но по итогу-то спас! Цзян Чэн усадил девушку на плетение орхидей, от которых в воздухе стояла благоухающая медовая дымка, и приземлился рядом, теряясь в следующих действиях и словах. «Кошмары закончились», — изнурённое страхом лицо, и даже ямочки на щеках, засияли. — Ваньинь, — позвала она и сказала первое, что пришло на ум: — Ты тоже в форме своего ордена? — Тоже? — замялся господин Цзян, обратив внимание на одежды Мейли. А она, как и он, была не совсем одета. Будучи воспитанным молодым господином, Ваньинь сию минуту отвернулся, прикинувшись ценителем неброской красоты луны. Разумеется, он не видел, что правая половина чжундань сползла с ключицы девушки, держась на одной косточке плеча, а на полцуня ниже в мягкость кожи въелось светло-розовое родимое пятно в форме цветка, или звезды, или прелестной кляксочки… Откуда ему знать?! Он ничего не видел! — Надень, — буркнул Цзян Чэн и протянул госпоже чаошен, надеясь, что делает это не с красным лицом. — А… Аааа, — выдала заклинательница второе «а» с пониманием, забрала фиолетовое облачение, смешливо хмыкнув, и набросила на оголённое плечо. — Спасибо. Ой… Тссс. Сдавленное шипение привлекло Ваньиня, и он вернул взгляд к объекту сердечной суеты (но сейчас больше — покоя). Мейли в досадливом замешательстве уставилась на свою левую руку. Зелёная лента, стягивающая пясть, сделалась бордовой от количества впитанной крови, которая теперь стекала по нежно-персиковому запястью каплями разбавленной киновари. — Дай сюда. Госпожа Фухуа подумала, что Цзян Чэн просит вернуть ханьфу, чтобы оно не испачкалось, поэтому уже было повела плечом, высвобождаясь из просторного рукава. Однако заклинатель мягко перехватил раненную кисть и поднёс ближе к себе. — Ты сражалась? Тебя ранил демон? — Совсем нет. Я сама себя ранила. Размотав утяжелённую липкую повязку и откинув в заросли цветов, Ваньинь поднял на Мейли глаза, в которых роились десятки кричащих вопросов, но задал всего один: — Зачем? — Чтобы создать оболочку со своей энергией, — сказала госпожа Фухуа, неотрывно наблюдая, как завитки духовной силы заклинателя гладят края рубца, останавливая кровотечение. — Я проснулась посередине моста. Он рушился с того края, по которому я не шла. Чтобы сохранить оба пути в целости, я смастерила муляж, оставила его на одной стороне, а сама пошла в другую. Не знала, сколько моей энергии нужно, чтобы мост перестал отличать меня от оболочки. Поэтому перестраховалась. «Кровь заклинателя — это источник самой чистой ци», — в унисон рассказу припомнил Цзян Ваньинь общеизвестный факт, который однако нисколько не успокоил. — На кой чёрт тебе было сохранять оба края? Почему просто не выбрала один? — заклинатель оторвал от подола чёрного чжуньи лоскут и намочил его в озере. — Я почувствовала, что нужно пойти и туда, и туда, — призналась Мейли. «Почувствовала!» — едва не закатил глаза юноша. — «Если б все творили то, что чувствуют…». Вытирая пятна крови с тонкой кожи, под которой красиво ветвились ярко-синие венки, Цзян Чэн угрюмо высказал заевшую в голове фразу: — Не стоило нам сюда соваться. Ёжась от мозглой щекотки, девушка вкрадчиво произнесла: — Знаешь, мне показалось, что молодой господин не сможет дольше. Быть одному. Человек желает быть с человеком. А у Пена кто?! Может быть то, что мы согласились, даст ему немного облегчения. Покажет, что впредь он не один. — Впредь?! Ты собираешься забрать его в Облачные Глубины? Или в Шенгу? — уловил намерения заклинательницы Ваньинь. — Ли-… Мейли, этим поступком ты прочно привяжешь господина Го к себе. А значит, будешь нести за него ответ. — Уверена, удастся что-то сделать. — Разве мы уже не делаем? — господин Цзян взялся за расстелившуюся полусолнцем шёлковую полу и надорвал её край, чтобы пустить сухую ткань на повязку. — В некоторые истории лучше не вмешиваться. Закончив бинтовать порез, Цзян Чэн убрал руки из тёплых, даже припекающих касаний. Молодая госпожа обрядилась в чаошен и поднялась, перепрятывая жемчужину в более глубокие складки мужских одежд. Даже подпоясанным это ханьфу было велико Мейли и смотрелось на ней скорее, как торжественное платье, чем боевая форма. Довольная душа покрутилась, снеся длинной «юбкой» несколько цветков, и переливчато расхохоталась. — Я похожа на сову! У-у! «То землеройки, то совы», — непроизвольно улыбнулся Ваньинь, жирно подчеркнув про себя, что Мейли очень идёт его ханьфу. — Кстати, моя задумка сработала! Мост цел. Почти цел… Ох, Ваньинь! Если я пошла в эту сторону и нашла тебя, то другой край моста может вести к Вэй Ину. Тогда нам нужно вернуться в мой сон… Свинцовые глаза проследили за движением аметистовых глаз. Туда, где мгновение назад на озёрной ряби точно свечки покачивались прощальные блики почти скрывшихся за горизонтом светил. Но теперь подобно миражу водоём растворился в воздухе со всеми своими демонами. — Срань болотная, а не сон, — выругался Цзян Чэн и потопал в противоположную сторону, не скрывая в размашистых жестах явного раздражения от очередного «чуда» мира грёз. — Твоя срань весьма и весьма живописна! Намного красивее того места, где очутилась я, — догнала его Мейли. Не сговариваясь, они направились к луне, вернее — к её световому следу на ночном полотне небес. Темнело стремительно, а юные ученики только начали исследовать сновидение Ваньиня, чтобы найти другой проход в сон госпожи Фухуа, а может — сразу к Вэй Усяню. Немного погодя господин Цзян сбавил шаг и спросил: — К тебе приближались демоны? — Я видела кошмаров, но драться они не лезли. Ваньинь чем-то озадачен? — Озеро кишело ублюдками. Но стоило мне ступить в воду, они зажимались по углам, боялись моих касаний, — подвёл Цзян Чэн к очевидному выводу: — Тебя они тоже не тронули. — Вот как, — «В этом мире на нас стоит защита? У такой магии должен быть источник», — без усердия ворошила мысли Мейли, залюбовавшись идущим рядом спутником на шальной тропе неожиданных и рискованных приключений. Под многочисленными слоями монашеской формы Ваньинь оказался не таким плечистым, более стройным и даже как будто вытянулся ещё на цунь. «Вот тебе и мальчики из Юньмэна. Даже на цыпочках я едва достану ему до подбородка. Максимум, до шеи», — повиновавшись идее «проверить на месте», молодая госпожа юркнула вперёд и преградила Цзян Чэну путь. — Что? — остановился заклинатель, ожидая объяснений. — Что-то, — заулыбалась Мейли. Дева Фухуа хотела брякнуть ещё какую-нибудь забавную нелепость, но вдруг зацепилась взглядом за распахнутый ворот нижних одеяний парня, под которым мелькнула серебристая цепочка… Ощутив странно приятную неловкость от того, что госпожа так открыто и внимательно его рассматривает, Ваньинь прикончил минутку созерцания, вернувшись к теме: — Ты догадываешься, почему демоны не трогают нас? — В душе не чаю, — упустила хвост вертлявого ответа заклинательница. — Предлагаю не тратить время на поиски смыслов и первопричин, а воспользоваться полезной способностью. — Одарён ли такой же способностью Вэй Ин?

***

Слух ужалил звук раздираемого мяса и скрипа костей, разъезжающихся под давлением клыков. Кошмар затрусил жирными кольцами головного отдела, стремясь выкрутить плечевой сустав. Изящная хрустальная рука неряшливо отогнулась в сторону, развевая воздушным рукавом в едином такте с хрустом и причмокиванием. Фантом скалой стоял и держал второй рукой зонт над Вэй Ином. На снегу вширь расцветала красная лужа не призрачной, а самой настоящей крови. Драгоценная роса обильными струями бежала по прозрачному подолу ледяной статуи, расплёскиваясь от резких движений чудовища. — Нет…, — с судорогой в горле выдавил Вэй Усянь. Пальцы заклинателя прошли сквозь эфирное запястье в попытке ухватить и завести в укрытие. Защитник по-прежнему оставался для Вэй Ина тенью. Всего лишь тенью? Он не узнавал в безликом друге знакомых черт, но тот верно что-то значил для первого ученика ордена Юньмэн Цзян. Ведь сейчас, когда белоснежного человека пожирала грязь, всё существо Вэй Ина истекало кровью, умирало вместе с ним. И горело лютым гневом. Солнечное сплетение взорвалось всеразрушающей острой болью, будто оттуда наружу пробивался яогуай. Просвистел по желудку, лёгким и вонзился в мозг клокочущий вихрь неведомой злобной силы. Сосуды на руках и шее наполнились чернотой, вздуваясь. Отвлекшись на всплеск тёмной энергии, отравляющей внутренности и саму душу, Вэй Усянь упустил момент, когда к силуэту подполз ещё один кошмар. Словно тесто два ножа, бок призрака беспрепятственно прокололи длинные клыки. — Нет... Стой! — юноша сдавил голову обеими руками, смочив пальцы в бисеринках холодного пота. Разум кромсало, глаза застилала красная пелена. Это так больно! Как будто в него одного нещадно стремилась вместиться вся обида человечества… Почему бы не спустить её на мразотных тварей? — Прекрати! — скомандовал Вэй Ин, силясь выпрямиться. Чернильные сущности продолжали с упоением смаковать неподвижного фантома. Истерзанные мышцы плеча лопнули, кошмар оторвал руку и принялся засасывать её в ворончатую пасть, кроша мелкими зубами. — Прекрати!!! — рявкнул заклинатель и направил на подонка ладонь. Он понятия не имел, что делать. — Прекрати! Прекрати! Прекрати! Прекрати! Прекрати! Прекрати! Прекрати! Прекрати! Прекрати! Прекрати! Прекрати! Прекрати! Прекрати! Столбом дыма тьма высвободилась из Вэй Усяня и окутала демона. Кошмар перестал жевать, выронив ошмёток с пальцами. Вскинув вторую руку, заклинатель заставил пиявку-переростка, что вцепилась в облачное тело, тоже остановиться и развести челюсти. — Вы хотите есть? — мстительно ухмыльнулся Вэй Ин. — Так поешьте. Управляя тварями, как куклами, заклинатель столкнул червиные туши. Подчинённые его воле демоны разинули пасти, обхватили широкими ртами туловища друг друга, погрузив саблевидные зубища в склизкую плоть, и начали усиленно заглатывать. Третий выродок мира грёз шмякнулся рядом с хранителем сновидения и ткнулся мордой ему в ноги, склацнув белый сапог. Четвёртый демон вырос на месте первого и присосался к страшной ране, хлебая кровь. Вэй Ин передавил ему глотку тёмной магией, но выпустил из-под контроля вынужденных каннибалов, которые возвратились к общей трапезе. Затем на светлый силуэт набросился пятый кошмар, шестой, десятый… «Нет, нет, нет, нет, нет, нет…», — заклинатель не успевал держать их всех. Как можно управлять сотней монстров одновременно?! Фантом стал клониться к земле. Вот упорствующие ноги согнулись под тяжестью гигантских червей, и призрак пал на колени в красный снег. Истощённый обузданием новой силы Вэй Ин опустился вместе с ним. Над головой заклинателя до сих пор простирался синий купол, который укрывал от снега, чудовищ, всех несчастий. Одно несчастье снедало юношу — он не мог спасти своего покровителя. — Прости…, — прошептал первый ученик ордена Юньмэн Цзян над волосами, которые шёлковой вуалью лежали на натуженных плечах. Излучая стоическое хладнокровие, защитник сидел так, что его голова находилась в пределах барьера — пока вне досягаемости демонов. Услышав всхлип, фантом поднял к заклинателю лицо. На нём не было ни глаз, ни носа, ни губ, но рядом с этим созданием — от его опеки, участия, присутствия — на Вэй Ина вдруг накатила такая невыразимая тишина… Юноша объял ладонями воздух, где виднелись очертания щёк, и коснулся поцелуем прозрачного воскового лба. Губы лизнуло лёгкое дуновение — призрак пошевелился, хотя доселе даже под натиском кошмаров сохранял недвижимость. Вэй Усянь открыл глаза и заметил размытые контуры лобной ленты, куда только что опустил поцелуй. — Ты из Гусу Лань. Ещё немного, и зонт опрокинется. Возможно, тьма победит. Но не сейчас. Столь же внезапно, как явление солнца во время июльской грозы, Вэй Ина взяли руки, подтянули и неуклонно повели от толпы чудовищ. Только что он казался себе беспомощным и обречённым, а теперь впопыхах перебирал ногами и спасался, будучи живее всех живых, опираясь на… на кого? Взор метнулся к знакомому фиолетовому ханьфу, но увидеть в нём сестру по обучению Вэй Усянь никак не ожидал. Вернее — не ожидал так скоро. — Здравствуй, — поприветствовала его радушной улыбкой Мейли. — Шевелись! — прозвучало родное ворчание над другим ухом. — Вы! — оживился Вэй Ин, вздрогнул и оглянулся: — Постойте! Нужно забрать… На том месте, где сидел призрак, бесформенные кляксы слились в исполинскую чёрную тучу. По лужайке ликорисов покатился синий зонт. — Кого забрать? — тоже обернулась госпожа Фухуа. — Что ты опять удумал?! Всех, кто нужен, мы забрали! — отрезал Цзян Чэн. Трое героев храма Белой Лисицы мешали сапогами рыхлые сугробы, медлительно продвигаясь по безмолвному холодному лесу. Обтекая лысые стволы, кошмары резвой волной следовали за адептами, однако не порывались их нагонять. Вэй Усянь отворотился от мерзопакостной картины и склонил отсутствующий взгляд на цепь рук перед собой, чувствуя сзади такое же «рукопожатие», упирающееся ему в поясницу. Его в прямом смысле держали в кольце. Но зачем? Ведь так идти было явно неудобно. «Хорошо», — подумал Вэй Ин, позволяя уводить себя дальше. Полосы деревьев расступились. Всё заполонил непроницаемый молочный туман. Здесь заканчивался маленький мир пророческих сновидений. Ученики шагнули на белёный холст и ухнули вниз. Они падали-падали-падали в пределах, казалось, бесконечного облака. Чтобы не разлететься по сторонам, осталось вцепиться друг в друга крепко-крепко и ни за что не отпускать.

***

Отсутствующие всего треть палочки благовоний заклинатели кучей вывалились из трещины, прорубленной в пространстве. Та же мрачная комнатка, погружённая эти десять минут в томительное безмолвие, вновь ожила. Цзян Ваньинь приложился затылком о край письменного столика, зашифровав в скомканном шипении все известные ему ругательства, и уставился в расплывающийся деревянный потолок. О разрумяненную морозом щёку потёрся мокрым носом кот, который по-хозяйски проверял странный лежащий объект на расположенность к ласке. Господин Цзян повернулся к наглой морде и подул на завитые усы, отгоняя, поскольку руки были заняты — сжимали белую ученическую форму на спинах Мейли и Усяня, которые придавили его сверху. — Мы вернулись? — встрепенулась госпожа Фухуа, опираясь локтем о пол. — Ага, — ответил Цзян Чэн и потормошил шисюна. — Ты тоже давай проваливай. Отлипнув от груди брата, Вэй Усянь сел и приложил пальцы к вискам, ощущая в голове восхитительную лёгкость, а по всему телу — бегущие потоки согревающей ци. Дабы удостовериться, что его золотое ядро вернулось, заклинатель зажёг шарик света, который мгновенно вспыхнул, стоило разуму отдать команду. — А-Ин, — встревоженно позвал Ваньинь. — В чём дело? — Ни в чём, — потушил огонёк Вэй Усянь, шире растянул губы и затараторил: — Жуть жуткая это Царство Снов, правда? Охота в горах Цишаня рядом не стоит! После такого путешествия и спать по ночам перестанешь. — Можно подумать, мы до этого исправно соблюдали комендантский час, — фыркнул Цзян Чэн. — Куда ночь, туда и сон, брат Ин. Вставай, — бодро сказала Мейли и протянула Вэй Ину ладонь. Заклинатель принял поддержку, больше символически, нежели на самом деле повис на хрупкой девичьей руке. — Кхм-кхм, — прокряхтел восседающий за столом молодой господин Го Пенгфей, о котором впечатлённые приключением адепты совсем позабыли. — Вы достали жемчужину? Охнув, Мейли полезла в складки монашеского ханьфу, надеясь, что артефакт не пропал вместе с формой ордена Юньмэн Цзян. И с облегчением вынула из ткани бирюзовую бусину диаметром в целый цунь. — Знаешь ли, после того, что мы пережили, по праву было бы отобрать у тебя и жемчужину, и дневник. А ещё всыпать не меньше десяти тумаков в придачу, — проговорил Цзян Ваньинь, подойдя к надменному ребёнку и нарочно нависнув над ним. — Я не утаил от вас ничего! Рассказал всё, что знал, до крупицы! — серьёзно возмутился мальчик и едва не подпрыгнул на носочки, чтобы казаться выше и крепче. — Если вы чуть не умерли от страха, в том нет моей вины. — Ладно-ладно. Уговор, есть уговор. Держи, — госпожа Фухуа поднесла иноземную диковинку и добавила: — Надеюсь, это поможет тебе. Шептун исподлобья посмотрел на лица учеников, в выражениях которых, увы, совсем не было злости. Даже напротив — угадывалась тошнотворная жалость. Поджав губы, мальчишка нахмурился, забрал жемчужину, выложил на овальную столешницу увесистую книгу и вышел из комнаты, процедив: — Забирайте насовсем. Заклинатели пересекли границу между двориком семьи Го и мощёной улочкой, на которую пылающее небо щедро проливало солнечный свет, точно янтарное вино. Юный хозяин скрылся от нежеланных гостей в каком-то домовом углу, и каждый из адептов уже успел мысленно отправить встречу с одиноким чудаком деревни Фонбао на полку воспоминаний. — Госпожа! — как тот самый ломкий крик снова раздался в сегодняшнем дне. Видимо, из всей компании Го Пенгфей испытывал наименьшую неприязнь к Фухуа Мейли, раз обратился именно к ней. Оставив братьев по обучению за калиткой, заклинательница возвратилась к тонкой фигурке, ожидающей её у крылечных ступеней. — Я так понял…, — заикнулся Фей-Фей, сжимая в пальцах жёлтые бумажные треугольники. — Я так понял, вы видели дурные сны. Чтобы бедствия не стали явью, нужно прикрепить эти амулеты к одежде, повернуться лицом к востоку, рассечь мечом воздух и сказать: «О волшебство амулета, так же быстро и с той же силой, с какой на востоке восходит солнце, отврати все несчастья, которые могут произойти от моего дурного сна. О волшебство, так же быстро, как молния рассекает воздух, рассей надвигающиеся беды». Так советовал делать цуфу. — Молодой господин столь внимателен и заботлив… — Чтобы и вовсе избежать бед, не водитесь с ним! — вдруг выпалил Пенгфей, нервно кивнув в сторону Вэй Ина. — А ещё лучше… убейте его сразу. Пока это возможно. Расцветшая улыбка застыла на онемевших персиковых губах. Мейли схватила бьющегося в ненависти ребёнка за шкирку. Выронив амулеты, Пен зажмурился и приготовился к удару. Он пискнул от проблеска боли, упав носом на тёплое девичье плечо, и очутился скованным в неистовых объятиях. — Ну и гадость ты сказал сейчас, молодой господин! — высокий голос дрожал в гневе над самым ухом мальчика. — Вэй Ин искренне тебе сопереживает! Мы все сожалеем о твоей утрате! Желаешь смерти тому, кто в тёмный час протягивает тебе руку… Госпожа покачала головой, чувствуя, как мальчик затрясся от подступающих слёз, и выдохнула, успокаивая себя и свой тон речи. — Пен, ты не один. Вокруг тебя столько хороших людей, которые не пройдут мимо, когда споткнёшься. Вэй Ин, Цзян Ваньинь, я — как раз-таки, твоя причина сегодня убедиться в этом. Маленький предсказатель «взорвался». Разразился таким громким плачем, что перекричал даже свой дар шептуна, который безостановочно обрушивал на разум сведения из прошлого, настоящего и будущего госпожи Фухуа. Замолчав, Мейли ослабила объятия, сделав их более нежными, и решила держать Пена до тех пор, пока он не высвободит всю боль. Однако зарёвыш, толком не успокоившись, вырвался из тисков и унёсся в дом.

***

Деревня предсказателей скрылась из виду, когда заклинатели вышли к дороге, разводящей по сторонам края колосящегося моря пшеницы. Если обернуться назад, то и не скажешь, что за этим холмом в прогалине между зелёными волнами трав приткнулось целое поселение. Только серый дым, поднимающийся с пологой вершины — от дома-гриба астролога, давал подсказку о нахождении поблизости Фонбао. Тем для того, чтобы между товарищами воцарилась оживлённая болтовня, было предостаточно. Однако сейчас все обоюдно хотели помолчать какое-то время. Возможно, чтобы убаюкать расковырянные сомнения и страхи в звуках мира, вечного и постоянного, независимого от людских метаний. Дневных щеглов сменили певцы-коростели. Их скрипуче-трескучей оде, посвящённой вечереющему полю, аккомпанировал звонкими переливами ручей. Ученики спустились с пригорка к журчащему источнику, чтобы пополнить запасы воды перед тем, как перейти на мечи. Закупоривая полную тыкву-горлянку, молодой господин Цзян чётко расслышал, как сзади кто-то придвинулся к нему, с шелестом переступая коленями по свежескошенной траве. — Сильно ушибся? — Мейли погрузила кончики пальцев в смоляные волосы, подобранные в тугой пучок. — П-пустяки…, — ответил Ваньинь, от неожиданности сдавив флягу до тихого треска. — У тебя растёт большая, круглая шишка. Какие же тут пустяки, — заклинательница нащупала припухлость и плотно накрыла её ладошкой, охлаждая затылок парня. — Расслабься. Наблюдая за развернувшейся сценой с ближнего валуна, Вэй Усянь испытал лёгкий укол осознания, что понятия не имеет, как провели время в Царстве Снов Ваньинь и Мейли. Делая ставку на то, что сейчас неохочий до интимных бесед братец не отвертится от объяснений, заклинатель атаковал друзей вопросами: — Когда мы встретились там, что на вас было надето? Как так вышло, что сестричка оказалась в твоём чаошене, шиди? — Может, заодно обсудим, во что ты был одет. Выглядел, как бродяга, — не имея пока возможности и желания шевелиться, Цзян Ваньинь метнул в шисюна словесную колкость. — Если коротко, я испортила ханьфу и Ваньинь предложил мне своё, — сквозь мягкую улыбку сказала Мейли. — Как благородно и находчиво, Цзян Чэн, — с хитрецой похвалил Вэй Ин. — На самом деле, спасибо огромное. С вашим появлением в моём сне даже твари присмирели. — Уроды просто на просто не могли нас касаться, — объяснил господин Цзян. — Причина не ясна. Но это факт. — Из своего сна я попала в сон Ваньиня. Затем мы вернулись в моё сновидение, и оттуда прошли к тебе, — обрисовала маршрут Мейли и, закончив с шишкой, приземлилась сбоку от Цзян Чэна, подмяв под себя ноги. — Быстро сообразили, что ты не наделён тем же преимуществом перед демонами. И Ваньинь придумал тебя обнять, чтобы вывести. — Взять в защитный круг! — поправил заклинатель. — Велика разница? — усмехнулась госпожа Фухуа, откинув назад косу. — Велика. — поставил неоспоримую (для него) точку господин Цзян и снова перевёл внимание на брата. — Кстати, как ты продержался в окружении кошмаров до нашего прихода? Вэй Усянь вмял фаланги в ножны Суйбяня. Тело прошиб леденящий озноб от вспыхнувших в памяти красно-чёрных пятен. — Я был не один. Меня защищал…, — поспешил заговорить он и прикрыться улыбкой, которая вышла тоскливой. — Безликий призрак то, обитающий в Царстве Снов, иль моя галлюцинация. Он защищал меня, как будто очень хорошо знает и… И я тоже его знаю, мне кажется. Лань Чжань. — Ты видел во сне Лань Ванцзи? — не понял Цзян Чэн связи между историей и вброшенным в конце именем. Вэй Усянь вскочил с валуна и радостно махнул рукой, встречая надвигающегося на их компанию второго нефрита собственной персоной. От стеклянного выражения лица до размеренной походки Лань Ванцзи излучал справедливое недовольство поведением адептов, которые без разрешения покинули Облачные Глубины, пропустили занятия и допоздна слоняются по округе. Однако крепчало впечатление, что лишь теперь, с появлением на горизонте этого «каменного человека», Вэй Ин по-настоящему пришёл в себя. — Лань Чжань! — рванул вперёд первый ученик ордена Юньмэн Цзян и притормозил у самых кончиков сапог опешившего заклинателя. — Ты цел! — Цел? — двинулся назад Лань Ванцзи, восстанавливая свои личные границы. — То есть…, — несколько смутился Вэй Усянь, но тут же подобрался: — Прекрасно, что ты отыскал нас и не угодил в какой-нибудь просак! — и произнёс лукаво: — А чего это ты тут делаешь, кстати? Неужели переживал и отправился на поиски? Лань Ванцзи отвёл от докучливого лисёнка нарочито равнодушный взгляд, скользнул им за Вэй Ина и взыскательно уронил: — Ученикам и ученицам Облачных Глубин запрещено контактировать без веских на то причин. «Упс, я уже и позабыла об этом правиле», — Мейли не дала выпорхнуть смешинке, закусив губу и активно придумывая, что сказать. — Мы не на территории школы. И причины — веские, — отчеканил Цзян Ваньинь, скрестив руки на груди. В золотистых глазах блеснула сталь, как от столкновения клинков. Но ответить на пререкание второй нефрит не успел. — Да ладно тебе, Лань Чжань, — беспечно перебил его Вэй Усянь. — Сестричка Мей — наш друг детства. Представляешь, кучу лет не виделись и вдруг снова встретились в Гусу. После свойского представления госпожа Фухуа поклонилась, медленнее и старательнее обычного. — Второй молодой господин Лань, я думаю, есть вещи покрепче скалы с тысячами правил. Одна из них — моя радость знать тебя теперь лично. Давай дружить? — одарила она Лань Ванцзи искренней любезностью. Однако, выпрямившись, Мейли столкнулась с удаляющейся спиной и развевающимися белоснежными полами. — Не вернётесь в Облачные Глубины до отбоя, будет наказание. Всем, — метнул предупреждение Лань Чжань, встал на Бичэнь и покинул группу адептов.

***

— Цуфу, — тихонько произнёс Пенгфей в вязкий мрак сарая. Отворённая дверь, исписанная снаружи под слоем приклеенной коры знаками, подавляющими тёмную ци, всколыхнула витающие в спёртом воздухе частицы пыли. В дальнем углу приземистого строения кто-то вздохнул со свистящим хрипом. Кромешь била по глазам, но молодой господин Го сумел отыскать на всегдашнем месте сидящего в неизменной позе мертвеца, связанного и увешанного бумажными талисманами разного действия: от скрывающих иньскую энергию (таких же, как на двери) до усмиряющих и обездвиживающих. Мальчик без опаски подошёл к деду, присел рядом с ним и уложил голову на его костлявое, бывшее когда-то мускулистым колено. Мертвец чуть склонил подбородок, взглянув потухшими, слезящимися очами на внука, и снова провыл — тихо-тихо, по-звериному печально. — Цуфу, они вернутся за мной. Я слышал. Но мы уже уйдём. Теперь монет хватает на дорогу.