Пари на судьбу Британии

Впервые за долгое время Гермиона проснулась не от стука совиного клюва по стеклу. По понедельникам у Гермионы было окно вместо первого урока, но она всегда просыпалась с первыми лучами солнца, потому что каждое утро понедельника Драко присылал ей письмо с вариантами гостей на следующие встречи. Но сегодня Гермиона проснулась от звонка будильника. Она просыпалась от этого звука каждый день, кроме понедельника. Поднявшись с кровати, Гермиона первым делом поспешила к окну. Распахнула его нараспашку, несмотря на холодный декабрь. Ни письма, ни следа совиных лап. Гермиона прикусила губу и закрыла окно. Это утро было особенно холодным. Поздний завтрак. Письмо для Нарциссы. Прогулка до совятни. Чашка чая в кабинете директора и короткий разговор о святочном бале в школе, потому что естественно им должна занятся Гермиона. Первый на сегодня урок. Второкурсники едва слушают то, что Гермиона пытается вложить в их головы. Оно и ясно совсем скоро матч между Гриффиндором и Слизерином. Все ждут крови и зрелищ. А ещё возможности поглазеть на красивых старшекурсников с трибун. Гермиона понимает. Она помнит, как загорались глаза однокурсников в её школьные годы. Она понимает, но всё же она учитель. Четверо особо буйных мальчишек выходят из её кабинета с наказанием. Будут неделю помогать Филчу. В любой другой день Гермиона ограничилась бы снятием баллов, но не сегодня. Практика с шестым курсом проходит также беспокойно. На этот раз наказание получил почти весь класс. Во время обеда на стол перед Гермионой падает письмо. На секунду лицо озаряет улыбка. Она быстро растворяется, когда Гермиона читает имя отправителя. — О! Письмо от Джинни! — заглядывает ей через плечо Невилл. — Срочные новости? Гермиона сдавленно кивает. Скорее всего так оно и есть, раз уж Джинни прислала письмо посреди дня. Она не знает, что внутри конверта, но — Гермиона уверена — точно не то, что она ждёт. Пальцы ломают печать. Взгляд скользит по аккуратным строкам. — Гойла поймали, — шепчет Гермиона так, чтобы только Невилл мог её услышать. Тот прикрывает рот обеими руками, старая скрыть эмоции от глаз учеников. Когда ты профессор за тобой всегда следят сотни самых внимательных шпионов. — Мерлин! Гарри всё-таки нагнал его! Это же хорошие новости! Одним подлецом на свободе меньше. Гермиона сдерживает смешок. Подлец? Определенно. Но так ли хорошо, что его поймали? — Гарри вместе с Малфоем застряли во Франции на неопределенный срок, — снова шепчет Гермиона. Невилл понимающе ухмыляется и толкает Гермиону локтём в бок. — Переживаешь, что твой лучший друг остался наедине с твоим бывшим в романтической обстановке? Гермиона фыркает. Ну сколько ж можно! — Невилл, скажи мне, пожалуйста, вообще все наши однокурсники включены в мою личную жизнь или это какой-то кружок по интересам? Невилл несколько тушуется. Неловкая улыбка озоряет его лицо. — Прости, — взгляд Невилла теперь прикован к тарелке с луковым супом, — я не хотел ставить в неловкое положение. Просто я видел, как вы с Малфоем целовались в башне в день выпуска. И Рон пару лет назад проболтался, что видел вас во Франции… Гермиона едва не простонала. У них действительно кружок, посвященный их с Драко отношениям? Не удивительно, что Лаванда так включена в их маленькую игру с ответами на вопросы в обмен на статьи. Хотя какой в этом толк, если Лаванда никому не может рассказать то, что узнала? Сделка Гриффиндорской чести всё ещё активна. Что ж это, в любом случае, не так важно. Важнее то, что Гойла поймали. И пока что в Магической Британии об этом никто не знает. Пресса ещё не ожила. А ещё это кое-что объясняет. — Прости, Невилл, я сорвалась, — Гермиона гладит друга по плечу в попытке извиниться, — у меня было не самое лучшее утро. — Ага, — пожимает плечами Невилл, — весь замок в курсе. Шестой курс начинает планировать бунт… — Там, где они учились бунтовать, я преподавала, — усмехнулась Гермиона. — Да, — рассмеялся Невилл, — поверь мне, я помню. Четвёртый курс шёл на послеобеденное занятие к Гермионе как на казнь. Одна лишь Эмма Джонс сияла как начищенный котёл. Улыбка до ушей и радостное приветствие при виде Гермионы. Шедший за ней Том Нотт смотрел на однокурсницу как на сумасшедшую. Рупперт и Дэн, как обычно, тихо хихикали за спиной друга. Совместное занятие Гриффиндора и Слизерина означало отсутствия Марлин, последней участницы их маленькой банды, но Гермиона и так могла живо представить, как ученица закатывает глаза. Эти дети всегда поднимали Гермионе настроение. — Профессор! Пожалуйста, не убивайте нас! — сложился в поклоне Дэн Чанг. — Мы хотим жить! Гермиона широко улыбнулась. — И с чего вы взяли, что я буду так жестоко карать вас? — Молва идёт по всему замку, — театральным шёпотом поясняет Рупперт Девис, — говорят в нашего любимого профессора вселилась банши. — Да неужели?! — наигранно удивляется Гермиона. — Надеюсь, профессор Трелони в порядке. — Она не в порядке всегда, — закатывает глаза Эмма, раскладывая перья и пергамент на своей любимой первой парте. — Твоё неуважение к древнему искусству прорицания и величайшему провидцу современности, Джонс, из раза в раз поражает меня, — саркастично подмечает Том Нотт, падая на соседнее место. — Если тебя это так возмущает, то не лучше ли тебе отсесть подальше? — фырчит на него Эмма. — Я не виноват, что ты занимаешь лучшие места в аудиториях, а я беспокоюсь о своём образовании! — Том показывает язык соседке по парте. За что тут же получает учебником по плечу. Прилетело бы по голове, но Том увернулся со скоростью настоящего ловца. Гермиона улыбнулась. Эти дети… — Если еще раз увижу такую перепалку в моем кабинете, продлю ваше наказание, мистер Нотт и мисс Джонс, — пригрозила Гермиона. — Я думаю, вам будет проще называть их мистер и миссис Нотт, профессор, — прокричал с другого конца класса Руперт. Том и Эмма синхронно повернулись к другу и почти также синхронно кинули в него заклинание молчания. Гермиона одним движением руки приманила палочки своих лучших учеников. — Конфискую до конца занятия, — пояснила Гермиона, сжимая палочки Тома и Эммы в руке, — сегодня у нас только теория, так что они вам всё равно не понадобятся. По классу прокатился разочарованный вздох. Гермиона лишь пожала плечами. В класс продолжали подтягиваться ученики, до урока оставалось ещё пару минут. Обычно Гермиона в это время составляла свой ответ на утренне письмо Драко. Но сегодня письма не было. Точнее было, письмо от Джинни, но оно не требовало ответа. Джинни просто оповещала её о том, что от Малфоя вестей ждать не стоит, потому что они с Гарри застряли во Франции. Жандармы не выдают Гойла, потому что им нужно разобраться с преступлениями, которые он совершил на территории Магической Франции. Так что они действительно застряли на неопределенный срок. Гермиона знала, что подобные дела сложные, и что в них можно потеряться, пытаясь распутать то, что произошло. Но ведь Гарри нашёл время написать Джинни. Так почему Драко… Он тебе ничего не должен. Эта мысль едва не оглушает Гермиону. И правда. Он ей ничего не должен. Совсем ничего. Звонок будит её. Совсем как будильник утром. Гермиона сглатывает давящий комок в горле и начинает урок. Лекция с четвертым курсом проходит спокойнее, чем занятия утром. После них у Гермионы ещё занятие со второй половиной второго курса, а после — с четверокурсниками Хаффлпаффом и Рейвенкло до пяти вечера. С каждым следующим занятием Гермиона чувствует себя всё спокойнее. Пока Марлин Медоуз кротко не спрашивает после урока: — Мистер Малфой не прислал вам письмо с новыми кандидатами для субботних занятий? Гермиона чуть было не выронила пергаменты с домашними работами учеников, когда услышала вопрос своей ученицы. — Почему вы спрашиваете, мисс Медоуз? — Гермиона попыталась скрыть свое удивление за вежливой рабочей улыбкой. Когда она была пресс-секретарём, у неё всегда это получалось. — Просто обычно вы всегда спрашиваете у нас на занятиях в понедельник, интересно ли нам было бы встретиться с теми или иными людьми, — объяснила Марлин, глядя в глаза Гермионе. — Но сегодня вы не спрашивали. И ещё вы часто смотрите в окно… простите, я просто хотела узнать, в порядке ли вы? Гермиона широко улыбнулась и погладила девочку по плечу. Честно говоря, Гермионе пришлось сделать усилие над собой, чтобы сдержать слёзы. Но она педагог. Какой педагог будет говорить о своих проблемах с учеником? — Спасибо за беспокойство, мисс Медоуз. Я в порядке. В глазах ученицы Гермиона могла прочитать лишь недоверие. Но мисс Медоуз — истинная дочь факультета Рейвенкло. Она точно знала, когда стоит остановится. Гермиона заперла кабинет в тот момент, когда дверь за спиной ученицы закрылась. Гермиона достала пустой пергамент, обмакнула перо в чернила и начала быстро писать то, что приходило ей в голову. Она редко так быстро писала письма. Правда была в том, что она не в порядке. *** Вторник прошёл также бесполезно, как и понедельник. Впрочем как и среда. Никаких писем, никаких дел, кроме проверки домашних заданий и подготовки к урокам. Гермиона не любила тишину. Она никогда не приносила ничего хорошего. И тем не менее Гермиона была вынуждена терпеть тишину и не накручивать себя лишний раз. По четвергам у Гермионы не было утренних занятий, поэтому она выходила в патруль по школе около половины первого и бродила по пустым коридорам примерно до трёх часов. Иногда она перекидывалась парой слов с призраками или подслушивала, о чём шепчутся картины. Несколько раз она шугала Пивза, который пытался устроить хаос на кухне или перебудить всю башню Рейвенкло. За всё время работы в Хогвартсе Гермионе ещё не приходилось ловить учеников в коридорах. Всех злостных нарушителей обычно отлавливали старосты. Особо невезучие попадались в лапы мистеру Филчу. Но начиная с того момента, как Малфой в субботу растворился в пламени её камина, всё было неправильно. Проходя мимо портрета Полной Дамы, Гермиона услышала странный звук. Сначала она подумала, что это неповторимый мелодичный храп Полной Дамы, но звук был тише. Гермиона всегда была ответственной ведьмой, поэтому, сжав покрепче палочку в руке, она пошла на звук. Источник обнаружился достаточно скоро. В арке за гобеленом с изображением льва сидел, обняв колени, и горько плакал Рупперт Дэвис. Как педагог, ответственный за патруль и поддержание режима дня, Гермиона должна была бы тут же наказать парня неделей отработок и оштрафовать Слизерин на 500 баллов минимум. Но Гермиона, что бы о ней говорила Треллони, не была сухой как страницы библиотечных книг. — Рупперт, — Гермиона опустилась на колени рядом с мальчиком, — что случилось? Где-то больно? Мальчишка только помотал головой и громче завыл. Гермиона всегда терялась в таких ситуациях. Мужчины плакали на её глазах не раз, и не два. Ей приходилось успокаивать Рона, Гарри, Невилла, Блейза и, конечно, Драко. Больше всего раз ей приходилось успокаивать Драко. Когда они начали жить вместе, Драко часто снились кошмары. Он часто вскакивал посреди ночи в постели. Или того хуже, не просыпаясь, трясся и плакал. Гермиона провела столько ночей, вытирая слёзы с его щёк, сжимая его в своих объятиях, что сосчитать невозможно. Прошло много лет, но Гермиона до сих пор помнит чувство облегчения от того, как Драко перестаёт трястись в её руках и мирно засыпает. Но всё же это был первый раз, когда Гермиона видит слёзы кого-то из своих учеников. Гермиона не знает, что делать. Она не так уж хорошо справляется с собственными эмоциями, чтобы понимать ещё и чужие. Но она не привыкла бездействовать. Ладонь Гермионы ложится на голову мальчишки. Она мягко проводит по волосам. Один раз. Второй. Третий. — Можешь не говорить, — тихо сказала ему Гермиона, — поплачь, если нужно. Это помогает. Рупперт громко шмыгнул носом, поднимая на неё заплаканные глаза. — Как вы меня нашли? — В следующий раз, когда будешь выбирать место для того, чтобы поплакать, советую присмотреться к душевой или туалетам. Там всегда можно включить воду, чтобы никто тебя не услышал. Рупперт усмехнулся. Он неловко размазывал слезы по щекам, пытаясь избавится от них, но они никак не хотели перестать течь. — Я спрятался здесь, потому что лестницы начали двигаться… — пробормотал Рупперт, — так что я заблудился. Пошел не туда и… я хотел где-то спрятаться. А тут я всегда прячусь с Томом, когда он хочет напугать Джонс. — И часто она пугается? — усмехнулась Гермиона. — Нет, конечно. Она уже давно привыкла к шуткам Томми, — Рупперт шмыгнул носом, — не понимаю я его, правда. Вроде задирает, но если в гостиной Слизерина хоть слово плохое о ней услышит, то прибить всех готов. Странный он. Гермиона улыбнулась. Рупперт умный мальчик. Рано или поздно он поймет, в чем именно странность. Слишком даже умный. Правда не в трансфигурации, тут дела у него обстоят не лучшим образом. — Я вообще никого не понимаю, — пробурчал под нос Рупперт, — Джонс и Медоуз вот нормальные девчонки, они всегда прямо в лицо все говорят. Если ведешь себя как дурак, то они тебе так и скажут, что ты дурак. А кто-то улыбается сначала, а потом гадости за спиной говорит… — Кто-то говорит про тебя гадости? Рупперт закивал. — Я… я в любви ходил признаваться, профессор, — всхлипнул слизеринец, — чистую форму надел сегодня, шоколадных лягушек купил. А она сказала, что я похож на флоббер-червя, и что ей вообще-то Дэн нравится. А я думал… И слезы из глаз мальчишки полились с новой силой. Гермиона достала из кармана мантии платок. Гермиона протянула его мальчику. Рупперт поблагодарил мисс Грейнджер громким всхлипом. А затем шумно высморкался в предложенный платок. Гермиона ели сдержалась, чтобы не поморщится, этот платок ей подарила Нарцисса, там даже были вышиты ее инициалы. Но, как говорится, все лучшее детям. А очищающие заклинания Гермиона знает отлично с первого курса. — Знаешь, это нормально, — сказала Гермиона, когда Рупперт чуть успокоился, — не каждая история заканчивается «и жили они долго и счастливо». Иногда что-то просто не складывается. — Что вы можете про это знать? — буркнул Рупперт, снова высмаркиваясь в платок. — Вы же крутая! Вы умная, красивая, сильная! С вас даже мистер Малфой глаз не сводит! Что вам знать о разбитом сердце? Гермиона грустно улыбнулась. — Спасибо за комплимент, мистер Дэвис. Но даже «крутым» разбивают сердце. Мне вот разбили. — Как так? — удивился мальчик. — Я очень сильно любила одного парня. И он меня. Но у него было слишком много секретов. Он боялся ранить меня, поэтому прятал очень многое от меня. Скрывал почти всё как полоумный. Он думал, наверное, что спасает меня, но я раскрыла все его секреты. И это было больно. Очень. — Что он от вас скрывал? — тихонько спросил Рупперт. — Это не так важно, — пожала плечами Гермиона, — важно то, что я это пережила. Разбитое сердце, Рупперт, заживает рано или поздно. И это лучшее его качество. Стало легче? Рупперт помотал головой. — Зато честно, — рассмеялась Гермиона, поднимаясь с пола, — пойдём, отведу тебя к гостиной Слизерина, чтобы больше не терялся. Рупперт поднялся и пошел вслед за профессором. Пару лестничных пролетов они шли молча. Пока внезапно Рупперт не спросил: — Профессор, а вы разлюбили того парня, который хранил от вас секреты? Гермиона лишь пожала плечами. Ей нечего было ответить собственному ученику. А врать сегодня не хотелось. Она проводила Рупперта до гостиной Слизерина и наказала ложиться спать. Перед тем, как зайти в гостиную, Рупперт поблагодарил Гермиону и отдал ей замызганный платок. Гермиона похлопала мальчика по плечу и велела идти отдыхать. Гермиона обошла подземелья, а потом завернула на кухню. Домовики спали, но это не помешало Гермионе наколдовать себе какао. Драко обычно варил кофе по утрам в их квартирке во Франции, но за какао всегда отвечала Гермиона. Они даже хранили их в разных шкафчиках. Гермиона налила готовый напиток себе в чашку и снова вышла в коридоры. Ей еще нужно было обойти коридоры рядом с гостиной Хаффлпафа и главным залом. Гермиона не пила свой напиток. Скорее грела руки. Гермиона даже не совсем знала, зачем сварила его. Она обошла оставшиеся коридоры и подошла к главному залу. Часы с очками факультетов стояли недвижимы. Сейчас лидировал Хаффлпаф. Гермиона закатила глаза. Гриффиндор и Слизерин делили последнее место. Друзья Рупперта активно занимались тем, что собирали коллекцию штрафов. Гермиона не могла на них злиться. Она сама не раз и не два нарушала правила. Особенно в те времена, когда школой заведовала Амбридж. Главный зал был пуст. Гермиона дошла до стола Гриффиндора и села за него. Как во времена, когда была ученицей. Гермиона села так, чтобы можно было видеть стол слизерина. Совсем рядом, но так далеко. По щеке скатилась слеза, падая прямиком в кружку. Гермиона уже видела такое. В их квартирке во Франции, кофе обычно варил Драко. Он любил это делать. Разбирался в сортах и том, как лучше варить его в турке. Драко мог говорить о кофе почти также много, как о международном праве. Гермиона очень редко готовила кофе сама, но в тот день она хотела порадовать Драко. Она открыла шкафчик. Вместо кофейных зёрен в пакете она нашла письма от Нарциссы. Каждое следующее эмоциональнее предыдущего. Она просила Драко одуматься. Умоляла подумать о семье. Она писала про то, как с ней никто не хочет говорить. Как ей и слова не дают вставить на светских мероприятиях. Нарцисса в каждой строчке упрашивала Драко заключить помолвку с Асторией Гринграсс. В апреле она будет во Франции на каникулах с сестрой, Драко! Я твоя мать, ты должен слушать, что я говорю! Гермиона спрятала все письма назад и сбежала из дома до вечера. Вернувшись домой, она встретила там уставшего Драко, который притянул её в свои объятия. Он шептал ей на ухо, что скучает, а у Гермионы в голове стучал всего один вопрос: Почему он не говорит мне? Другая бы на её месте закатила истерику, но Гермиона решила подождать. Иногда она проверяла пакет с кофе на наличие новых писем. Они появлялись. Гермиона читала истошные мольбы Нарциссы. Еще Гермиона там нашла письмо от профессора Драко по зельеварению, в котором он вызывал его на пересдачу дисциплины. Гермиона каждый вечер спрашивала у Драко, как его дела. Он устало выдыхал, обнимал ее за талию и прижимался щекой к макушке. Он говорил, что просто устал. Гермиона каждый вечер ждала, что он расскажет ей про письма или пересдачу, но Драко продолжал молчать. Гермиона каждую ночь смотрела на сопящего рядом с ней мужчину и размышляла. Иногда, когда мысли становились невыносимыми, Гермиона шла на кухню и до поздней ночи пила какао. Остывший какао, подсоленный её слезами. Всё было так хорошо, пока она не узнала, что у Драко есть тайны. Тайны, которые могли стать точкой в их отношениях. Тайны, раскрытия которых Гермиона боялась, потому что тогда Драко исчезнет. Ирония в том, что исчезла из его жизни именно она. И совсем по другой причине. Иногда Гермиона думала, что может стоило бы закатить скандал. Узнать, в чём дело. Может быть тогда бы всё вышло по-другому. Гермиона снова взяла в руки кружку в тот момент, когда над головой раздалось громкое «угу». На стол перед Гермионой упало письмо. В отправителе значилось «Драко Малфой». Вспомнишь лучик… Гермиона отставила кружку в сторону, вытерла слёзы с щёк, распечатала конверт и вытащила письмо. Взгляд заскользил по строкам. Текст написан каллиграфическим почерком. Меньшего от наследника древнего рода и ждать не следовало. Постепенно на лице Гермионы расцвела улыбка. Малфой извинялся, что не написал раньше. Жаловался, что Гарри издевается над ним даже во Франции. Рассказывал про изнурительные допросы Гойла. Передавал привет от месье Робера. В каждой строчке было так много всего. Казалось Драко пытался пересказать ей всё, что видел или слышал за последнюю неделю. Гермиона усмехнулась. Иронично. Если бы Рупперт спросил бы её ещё раз разлюбила ли она того парня, её ответ был бы однозначен. Гермиона перечитывала каждое предложение по несколько раз. Пока не дошла до последнего абзаца. «К плохим новостям, Грейнджер. Следующий гость на встрече со школьниками — наш уважаемый министр. Советую запастись чаем с ромашкой!» На секунду Грейнджер растерялась. Орсон добровольно решил встретиться с детьми? Он терпеть не может всех, кто его младше. Даже на день. А уж молодые люди и подростки тем более ужасно раздражают министра. Гермиона знает об этом лучше всех. Странный ход со стороны Коллинза, если только… Гермиона нахмурилась. Кажется, пришло время обновить защитные чары на кабинете. Грядет буря.