this is our get along goose

Ни для кого не сюрприз, что все началось с Альпин.

Учитывая повышенное к ним внимание и связанные с этим проблемы, внутри команды было решено, что лучшим вариантом в этой ситуации станет новая пиар-кампания. Пиар-кампания, полностью посвященная отношениям Пьера и Эстебана. Важно было подчеркнуть, что за этот год два пилота не только помирились и расстались со своим громким прошлым, но и стали хорошими соперниками и товарищами по команде, которые подталкивают друг друга быть лучшей версией самих себя. Трогательная история, способная отвлечь внимание прессы, не так ли?

Только вот во всем этом нет ни капли правды.

Пьер и Эстебан все еще ссорятся за пределами объективов. Они едва-ли могут провести хотя бы один разговор без колкостей и словесных перепалок. И каждый раз, когда Пьер начинает думать, что они, возможно, все-таки добились небольшого прогресса, его товарищ по команде делает что-то такое, от чего вся доброжелательность, которую он когда-либо испытывал к нему, улетучивается. Но у них есть работа, которую нужно выполнять, у них есть ожидания, которые нужно оправдать. Поэтому Пьер улыбается в камеру и наклоняется ближе к Эстебану для промо-фоток. Он старается быть особенно бодрым, пока они снимают видео для социальных сетей. И когда Альпин назначают интервью, чтобы официально представить историю своих пилотов, Пьер отрабатывает будущие ответы на возможные вопросы до такой степени, пока они не начинают звучать как правда, как нечто более искреннее, чем оно есть на самом деле.

***

В середине интервью Пьер обнаруживает, что все проходит на удивление хорошо. Каждый раз, когда он смеется над какой-нибудь шуткой Эстебана, в комнате становится все менее и менее душно. Иногда собственные слова ощущаются болезненным и острым комом в горле, отчего приходится выдавливать их из себя едва-ли не силой. Но, в конце-концов, он старается говорить так, будто все нормально, будто ничего вовсе и не происходит. Эстебан плавно продолжает разговор с того места, на котором остановился, Пьер прикрывает его, когда тот начинает запинаться. И на протяжении всего этого времени его товарищ по команде смотрит ему в глаза, не переставая улыбаться. "Все это звучат так, будто мы настоящие друзья" — думает Пьер. Часть его задается вопросом, о чем он вообще беспокоился.

Конечно, в этот же момент все катится к черту.

Один из интервьюеров несколько раз хлопает и наклоняется вперед. — Ладно, это будет немного странно, но всем хорошо известно, что в детстве вы были близкими друзьями. Есть ли что-то из того времени, о чем ты никогда раньше не рассказывал? У него неприятно покалывает ладони. Пьер замолкает. Каждая секунда его молчания — это как разница между победой и поражением. Он бросает взгляд на Эстебана, пытаясь скрыть растущую панику. — Когда мы были детьми, мы все делали вместе. Ну, я имею в виду... — Эстебан ерзает на стуле. Камеры следят за ним. Он задумчиво бурчит. — Все знали, что если им для чего-то понадобился Пьер, то они просто могли найти меня, и он обязательно был бы где-то недалеко. Мы были так близки, что мои родители шутили, будто мы соулмейты. Благодарность в его груди то нарастает, то затихает. Пьеру кажется, что его окунули в ледяную воду. Он дышит сквозь нее. — Пусть за эти годы у нас и были разногласия, — Эстебан продолжает говорить. — Но в глубине души мы всегда хорошо понимали друг друга, и мы надеемся, что в будущем это отразится на нашей работе. Пьер улыбается и кивает в знак согласия. У него гудит в голове. Вскоре после этого они заканчивают интервью. Пьер помнит, что отвечал то тут, то там и вежливо смеялся в подходящих для этого моментах. Но, сколько ни старайся, он не может вспомнить, о чем конкретно его спрашивали и что он тогда наговорил. Камеры выключаются и сотрудники студии благодарят их за то, что они пришли. Он в ответ благодарит интервьюеров за уделенное время и затем, как робот, выходит в коридор.

***

Интервью закончилось раньше, чем ожидалось, в результате чего у команды появилось немного свободного времени. Пьер думает о том, чтобы подождать в комнате отдыха. Ему кажется, что он из кожи вон выпрыгнет, если улыбнется хоть кому-то в ближайшие десять минут. Он делает глубокий вдох и решает пойти к выходу и подождать служебную машину там. Затем он замечает Эстебана в одном из пустых коридоров, и гнев вспыхивает с новой силой. Прежде чем Пьер осознает это, он протягивает руку, чтобы остановить его, тихо спрашивая: — Тогда, что это было? — А что было тогда? — Эстебан моргает. — Я не думал, что у нас все настолько хорошо. Мы вроде бы просто охотнее стараемся терпеть друг друга и все. Раньше ты замолкал при малейшем упоминании о прошлом, а теперь это внезапно стало свободной игрой? — Пьер сглатывает. — "Мы были так близки, что могли бы быть соулмейтами" — во что ты играешь? — О, значит, когда ты берешь инициативу в свои руки — я делаю недостаточно для того, чтобы весь этот командный бред удачно продался, — Эстебан фыркает. — Но когда это делаю я, возникают проблемы? — Дело не в этом, и ты это знаешь, — Пьер кипит от злости, путаясь в словах. — О, да? — Эстебан приподнимает бровь. — И раз уж ты всегда думаешь, что все знаешь, так просвети меня: в чем же тогда дело? "Дело в том, что раньше ты избегал любых упоминаний о нашей истории. Как будто если бы ты никогда не говорил об этом, это свело бы к минимуму все твои связи со мной. Дело в том, что я вел себя так, будто даже не замечал этого, потому что мне все равно, хотя иногда ты был чрезмерно спокойным и равнодушным ко всем моим действиям. Дело в нас, в том хрупком мире, который ты разрушил. Дело в том, что я вообще не могу понять, о чем ты сейчас думаешь," — Пьер стискивает зубы. Он ничего не говорит. Его губы отказываются слушаться. На этот раз Эстебан не поддерживает его, как это было на интервью. Он просто усмехается. — С тобой всегда так. Ты считаешь, что я не позволяю тебе говорить, но когда я это делаю, тебе оказывается совершенно нечего сказать. Если это все, чего ты хотел, то я больше не буду тратить здесь свое время. — Эстебан, — Пьер громко сглатывает. Эстебан не отвечает. Даже не смотрит на него. Он просто поворачивается, чтобы уйти. — Не игнорируй меня, Эстебан, посмотри на меня, — рычит Пьер, ловя его за руку. Он сжимает в кулаках кофту Эстебана, и с кончика его языка уже готово сорваться нечто очень грубое и оскорбительное, когда их прерывает резкий звук. Они замирают и поворачивают головы, чтобы посмотреть на маленькую, полупрозрачную птицу, которая довольно угрожающе подбирается к ним вразвалочку. — Какого черта? — говорит Эстебан, и впервые за много лет Пьер понимает, что согласен со своим товарищем по команде.

Наступает тишина.

Пьер чувствует, как до Эстебана постепенно доходит осознание произошедшего. Он боковым зрением видит, как его сокомандник напрягается. Пьер не может его винить, ведь он делает тоже самое, не сводя глаз с птицы. Это ни с чем не спутать. Каждый ребенок, вырастая, узнает о птицах-соулмейтах, необычных, но не таких уж удивительных созданиях, в отличие от того, как это может звучать. Это особые существа, олицетворяющие связь между двумя родственными душами, посланные, чтобы привести их друг к другу. Пьер помнит, как его мама и папа рассказывали об их маленькой голубке, которую они получили. Он помнит, как Эстебан взволнованно рассказывал ему о родительском зяблике. В этой части студии больше никого нет. Ни персонала, ни камер, ничего. Нет других причин, объясняющих, почему этот гусь уставился на них. — Это... Это твоя вина, — решает Пьер. Он чувствует себя неуверенно, его голос едва-ли не дрожит. — Моя вина? — Голос Эстебана подскакивает на октаву. — Ты сам вызвал это своими словами, всеми этими разговорами о соулмейтах, — мрачно говорит он. — Значит, мы с тобой одного мнения, — говорит Эстебан. Пыл в его словах тоже немного поутих. — Я никогда раньше не слышал, чтобы соулмейты были неправильно определенны, но... Существует так много успешных связей, ведь так? Значит, что должна быть хотя бы одна пара, которая соулмейтами не является. — Правильно, — все становится на свои места. Что-то болезненно сжимается у него в груди. — Да, это определенно ошибка. Эстебан вдруг ухмыляется. — Но все же гусь? Что это говорит о тебе? "Обо мне? Разве это и не твоя птица тоже?" — у Пьера дергается глаз. Прежде чем он успевает заговорить, на шум прибег несколько сотрудников. Один из их менеджеров резко останавливается, явно охваченный паникой. — Что... — он закрывает лицо рукой и тяжело вздыхает. — Так, допустим.. В мгновение ока Пьера и Эстебана быстро усаживают на заднее сиденье командного автомобиля. Их менеджер садится на пассажирское, а гусь сидит между двумя гонщиками в качестве барьера и, кажется, успокаивается под мягкий рокот дороги. Отголоски гнева все еще вскипают в нем каждый раз, когда он заглядывает в зеркало заднего вида и видит, что Эстебан смотрит в окно. Пьер наблюдает за проплывающими мимо зданиями и напоминает себе, что нужно дышать. Маленькая перепончатая лапка впивается ему в бедро и он отказывается думать об этом. Напряжение в тишине нарастает, прерываясь только постукиванием по экрану телефона их менеджера, который быстро отправляет серию сообщений. "Спортсмены мирового класса" — устало бормочет он. Пьер морщится и пытается вжаться в кресло посильнее. — Хорошо, — их менеджер вздыхает, Пьер переводит взгляд на него. — С учетом этой новой... ситуации, мы внесли некоторые коррективы. Нет ничего необычного в том, что два пилота или два товарища по команде — соулмейты. Однако сближение обычно происходит во время перерывов, когда у вас больше возможностей разобраться с этим наедине, а не в течение сезона, когда ваши графики полностью забиты. Поэтому мы попытаемся найти способ дать вам нужное время, — он делает паузу. — Завтра у вас по плану еще одна рекламная съемка на катке, но в остальном ваше расписание будет расчищено. Вам следует расслабиться. Оба гонщика кивают. Пьер облизывает губы. — Да, эм... Хорошо, спасибо. — Нам также нужно обсудить план действий в этой ситуации. Начальство поставлено в известность и спрашивает, готов ли кто-нибудь из вас публично раскрыть то, что вы соулмейты и включить это в пиар-кампанию? В зеркале заднего вида на лицах Пьера и Эстебана отражаются ужас и отвращение. — Мы можем рассмотреть другие варианты, — их менеджер кашляет, понимая ситуацию. — Учитывая вашу известность, мы могли бы попросить нескольких сотрудников сопровождать вас обоих в поездках и выдавать птицу за свою, особенно если кого-то из вас заметят с гусем во время его перевозки. Пьер хмурится. Он начинает говорить, но Эстебан его опережает. — Ни в коем случае. Нет необходимости втягивать других в эту ситуацию и создавать дополнительную нагрузку или стресс для персонала. Птица наша. Мы можем справиться с этим сами. Верно, Пьер?

"Наша"

Он моргает, затем быстро выравнивается. — Да, мы справимся. Мы разберемся с этим в частном порядке и проследим, чтобы проблема была решена. Это не повлияет на команду, — клянется он. — Ладно, — их менеджер кивает в знак согласия. — Я сообщу руководству, что вы предпочли бы именно этот вариант. Если что-то изменится, дайте мне знать, и мы сможем договориться о чем-нибудь другом. В Альпин действует строгая политика конфиденциальности для подобных ситуаций, так что вы можете быть спокойны. — Хорошо, — Эстебан кивает. — Звучит довольно неплохо, спасибо. Договорившись, менеджер откидывает голову назад и закрывает глаза. В машине снова воцарилась тишина. Мысли Пьера путаются. Он сконфужен всем происходящим, но в то же время полон надежды. Он не уверен, почему слова Эстебана так сильно застали его врасплох. Эстебан ведь всегда был таким: задумчивым, решительным. Пьер понимает, что прошло много времени с тех пор, как он в последний раз видел эту сторону его личности. Осознание причиняет боль, совсем небольшую, но вполне ощутимую. Он стряхивает с себя это чувство и смотрит на гуся, лежащего рядом с ним, а затем замирает. Он благодарен тому, что они оба решили не выносить это на публику, но Пьер не имеет ни малейшего представления о том, как ухаживать за гусем. Эстебан, словно прочитав мысли Пьера, говорит: — Когда мы приедем в отель, я не возьму гуся в свой номер. — Забавно, потому что гуся нужно куда-то деть, — Пьер недоверчиво смеется, внимательно следя за своей речью. — И я тоже не собираюсь брать его с собой. — Что ж, нам нужно что-то придумать. — Что, если мы воспользуемся колесом фортуны? — А если ты напишешь мое имя девять раз, а свое один? — Эстебана это не впечатлило. — Значит, предложи что-то, что тебе понравится, — Пьер закатывает глаза. — Может подбросим монетку? — Может нет, — говорит он, разглядывая клюв гуся. Эстебан пристально смотрит на него, помолчав какое-то время. — Что ты тогда предлагаешь нам сделать? Я прав, что проигравший в любом случае получает гуся? — Ни за что я не соглашусь на монетку. Так ты легко подстроишь мой проигрыш. — Тогда "камень, ножницы, бумага". — Нам что, по пять? — Пьер усмехается. — Мы не будем играть в "камень, ножницы, бумага". Это совсем жалко.

***

Они играют в "камень, ножницы, бумага". У Пьера это получается просто отвратительно. — Играем до пяти. — Ты уверен? — Эстебан делает паузу. — Результат уже кажется довольно очевидным. — Еще раз, — он качает головой. Они вместе ведут обратный отсчет. — Блять. До семи. Эстебан не сдерживает смеха. К тому времени, как они возвращаются в отель, у них ничья — 6:6. Когда машина резко останавливается, Пьер невольно бросает взгляд на двери отеля, золотистый свет из которых льется наружу, направляясь высоко в ночное небо. Он кривится, вновь повернувшись в сторону Эстебана, на лице которого появляется знакомое, слишком невинное выражение. — Я выиграл, — чопорно произносит Эстебан, вздергивая подбородок. Пьер снова опускает взгляд на их руки, бумага на камень, и шипит: — Ты смухлевал. Во взгляде его сокомандника читается вызов. — Ты не смотрел, откуда тебе знать? Я выиграл. Пьер собирается начать протестовать, но гусь уже карабкается к нему на колени.

Блядский гусь.

Блядский Эстебан.

***

Как оказалось, гусь у него на коленях и раздражение, бурлящее под кожей — довольно эффективные мотиваторы для творческо-креативной деятельности. Пьер, двигаясь так, чтобы не потревожить только успокоившуюся птицу, опустошает свой рюкзак, распихивая его немногочисленное содержимое по карманам толстовки. Положив сумку перед гусем таким образом, чтобы максимально заинтересовать того, Пьер надеется, что небольшое темное пространство легко притянет к себе пернатого. К счастью, так и происходит: без лишних проблем гусь влезает внутрь и затем даже позволяет застегнуть молнию. Пьер оставляет ту слегка расстегнутой, чтобы птица могла высунуть голову, если захочет (конечно надеясь, что гусь того не захочет). Он достает свой чемодан из машины, прежде чем последовать за Эстебаном в отель. Они регистрируются в вестибюле и получают ключ-карты от своих номеров. Гасли на шестом этаже, а Окон на седьмом, он непроизвольно слышит это. Пока Эстебан останавливается, чтобы поговорить с одним из сотрудников, Пьер сразу же направляется к лифту и, не обращая внимания на активно приближающиеся шаги своего сокомандника, нажимает кнопку закрытия дверей, притворяясь, что занят чем-то до безумия важным в своем телефоне. Пусть Эстебан подождет следующего, не обломится. Это не совсем по-взрослому, да. Но Пьер считает, что такой подход лучше, чем портить и без того тяжёлую работу пиар-команды очередной стычкой в лифте отеля. Гусь предупреждающе гогочет у него из-за спины, когда металлические двери лифта закрываются. Пьеру было наплевать, что думает этот пернатый.

***

Пока Пьер выполняет свои ночные процедуры, гусь выжидающе сидит у его ног. Где-то в тот момент, когда он наносит последнее средство по уходу за кожей и падает без сил на кровать, птица начинает недовольно шипеть и тыкать его клювом. — Что? Что такое? Гусь, как и следовало ожидать, не отвечает, просто берет в клюв штанину пьеровой пижамы и изо всех сил тянет к двери. Сбитый с толку, он встает. Гусь подталкивает его вперед, отпуская ногу, чтобы что-то требовательно прокричать. Пьер отчаянно пытается заставить назойливого гуся замолчать, молясь, чтобы никто не поднялся проверить его номер из-за этого противного громкого звука. — Что-то не так? Ты голоден? Тебе нужна вода? — Пьер задает вопрос за вопросом. Противный гогот становятся только громче, что вынуждает сильнее задуматься. — Ты хочешь прогуляться? Гусь снова гогочет, но заметно тише, почти одобрительно. Пьер удивленно смотрит на пернатого возле двери. Может быть, птицам-соулмейтам нужны прогулки, как например, собакам, или что-то в этом роде? Его родители довольно много рассказывали ему о своей голубке, когда он рос, но, возможно, они просто никогда не упоминали о настолько мелких и незначительных деталях, как уход за пернатыми созданиями. Быть может, Пьер вообще не хотел, чтобы у него был соулмейт с этим глупым гусем. Но ведь тот сам по себе не сделал ничего плохого: он не виноват, что появился от связи двух душ. Пьер натягивает толстовку с капюшоном, обувается и с трудом одевает на гуся свою рубашку на пуговицах, связывая на нем рукава. Пьер думает, что они могли бы сойти за родителя и ребенка. Просто он отец очень странного пушистого малыша. Он открывает дверь и выходит. Гусь тут же бросается вперед и, взволнованно щебеча, начинает тянуть его к лифту. — Тише, чш-ш! Люди тебя увидят, если продолжишь так шуметь! — Глаза Пьера расширяются от испуга. Он бежит с гусем к лифту так быстро, как может, надеясь, что, его успокоит факт металлических дверей напротив. Гусь смотрит на него с явным нетерпением, а затем нажимает клювом кнопку "вверх". Пьер замирает как вкопанный. — Ни за что, — он усмехается и качает головой. — Мы не пойдём к Эстебану. Если это все, то я иду спать. Пьер поворачивается и скептически идет обратно в свой номер. Позади себя он слышит сердитое шипение и громкое хлопанье крыльев. Пьер открывает дверь, практически швыряя свою карточку. Стягивая обувь, небрежно ставя ее на место, Пьер ныряет под одеяло, подворачивая под себя края так, чтобы спрятаться от гуся. Он сворачивается калачиком на боку, старательно игнорируя чужое негодование. Гусь выражает свое недовольство, забираясь на эту "гору" из одеяла, активно принимаясь клевать все, до чего дотянется его клюв. Пьер надевает наушники, открывает Инстаграм и накрывает голову подушкой, в попытке лучше защититься от всех этих нападок. Он не испытывает ни капли сожаления к этому гусю. Честно говоря, Пьер вообще не уверен, что весь этот день не был каким-то лихорадочным сном. Пьер засыпает под звуки смешно кружащегося енота из рилсов.

***

Пробуждение — это очень медленный процесс.

Пьер просто лежит, наслаждаясь теплом своей постели еще секунд тридцать, прежде чем принять сидячее положение. Затем он шарит по местам, до которых может дотянуться, пока не находит свой телефон. Пьер пытается его включить, но экран остается безжизненно черным. Пьер вымучено стонет. Должно быть, он забыл поставить его на зарядку ночью. Сознание постепенно возвращается к нему. Вспомнив, что у него, по сути, все утро — один сплошной выходной, Пьер снова ложится, решив, что может еще немного поспать. Позади него гогочет подушка. Пьер теперь гораздо более бодр. Он вскрикивает, хватает свой телефон и зарядку и бежит в ванную, запирая за собой дверь. Подключив зарядное устройство к одной из розеток, Пьер просто сидит на крышке туалета, прижав руку ко рту, гадая, не было ли произошедшее за последние двадцать четыре часа ужасным сном или спонтанными галлюцинациями. Возможно, все это — последствия от сочетания разного рода стресса: Эстебана, в качестве сокомандника, и чертового кирпича-A524, который Пьер в последние гонки так отчаянно пытается протащить хотя бы в Q2. Возможно, все эти в конце концов просто сломали его. Снаружи что-то глухо падает. Пьер думает, что это могла быть лампа. На мгновение он задается вопросом: "Могут ли гуси открывать двери?". А затем бледнеет, решив, что лучше оставить некоторые мысли без ответа. На тумбе загорается телефон. Пьер в отчаянии хватает его. Время только-только перевалило за десять, у него есть несколько часов до того, как ему нужно будет оказаться на очередных съемках. Он дышит. Он может с этим справиться. Пьер подходит к двери, садится на пол и нажимает кнопку записи видео, прежде чем просунуть телефон в щель под ней. На мгновение воцаряется мертвая тишина. Затем он слышит это: тихие шажки становятся все громче и громче. Что-то с грохотом ударяется в дверь, сопровождаемое яростным гоготом, который не собирается прекращаться. Пьер ругается и быстро ретируется на место, где сидел, отправляя видео Шарлю, когда отходит от увиденного. Пьер, затаив дыхание, наблюдает, как Шарль читает его сообщение. Появляются три точки. Исчезают. Затем на экране мелькает лицо Шарля, и раздается невероятно громкий рингтон, который тот установил для себя. Пьер чуть не роняет телефон, торопясь ответить. — Calamar! — сладко приветствует его Шарль, — Какого хрена в твоем номере оказался гусь? — Значит, это реально... — еле слышно произносит Пьер. — Приятно это понимать. Осознание того, что он не сходит с ума, должно было поднять ему настроение, но вместо облегчения что-то неприятно скручивается у него в груди. Что-то холодное, тяжелое и тягучее. Он не может дышать из-за этого. Пьер обхватывает голову руками и сосредотачивается на том, чтобы заставить свои легкие снова работать, стараясь не думать о значении всего этого. — Пьер? — спрашивает Шарль, стараясь говорить мягким голосом. Внезапно он понимает, что они, должно быть, просидели так какое-то время. Пьер мысленно ругает себя, пытаясь найти подходящее объяснение, хотя у него самого такого нет. Пьер сглатывает ком в горле, подавляя нахлынувшую на него волну эмоций. — Мы нашли его вчера. Гусь — это... — он запинается на слове "наш" и пытается повторить. — Гусь появился вчера, пока мы ругались. Он мой соулмейт, а я... Не знаю, сезон только начался, а машина уже в ужасном состоянии, все в кромешном беспорядке, и в довершение всего я застрял в ванной собственного номера, прячась от какой-то глупой птицы, потому что Вселенная считает, что мы с Эстебаном должны быть не только лучшими друзьями! В номере снова воцаряется тишина, если не считать тяжелых вдохов Пьера. Это раздражает. — Ох, — Пьер смеется и закрывает лицо руками. Ему кажется, что он трескается по швам, раскалывается на множество мелких частей. — Конечно, разговоры о нем ставят тебя в не самое хорошее положение, точно. Шарль в его телефоне хмурится, его взгляд крайне озадаченный. — Ты рассказывал кому-нибудь еще? Своей семье? — Нет, вообще нет, Шарль, — сердце Пьера сжимается. — Мы с Эстебаном говорили об этом. На самом деле мы не соулмейты, это все просто... Большая кратковременная путаница. — И все же мне жаль, что у вас сейчас такие тяжелые времена. Я думал, что отношения между вами налаживаются? — Я тоже так думал, — он фыркает. — Видимо, нет. — Пьер, — начинает Шарль, прикусывая губу. Это выражение его лица прямо значит: "у меня есть идея, но она тебе не понравится". Пьер уже подготавливает себя к этому. — Что, если это не ошибка? Он долго смотрит на дверь, уверенный в обратном. — Это ошибка. Шарль изучает его. Затем он кивает и больше не настаивает. В конце концов, при поддержке Шарля, Пьер приоткрывает дверь, прикрываясь фотографией Эстебана на своем телефоне, как щитом. Гусь не нападает на него даже после того, как его "защита" пропадает, поэтому Пьер нерешительно возвращается в главную комнату.

***

Пьер оказывается на диване, а гусь с довольным видом восседает рядом на маленьком "троне", который он смастерил из фирменной толстовки Альпин. На телевизоре включены видео с выступлениями Эстебана, а на кофейном столике рядом стоит стеклянный стаканчик, подпирающий его телефон, на котором Шарль чересчур приблизив свое лицо, пытается как-то ворковать с птицей. Пьер улыбается, берет телефон и поворачивает камеру так, чтобы Шарль все еще мог видеть гуся, пока он читает серию статей. Что-то привлекло его внимание. Пьер прервал бесцельное чтение и задумчиво оглядел гуся. — Хм, ты довольно маленькая для гуся, да? Гугл говорит, что ты, вероятно, гусыня... Да? Нет? — он морщится. — Пожалуйста, только не кусай меня. Гусыня пищит. Но не кусает. Он с облегчением выдыхает. — Хорошо. Мы остановимся на этом. — Если вам нужно имя для нее, вы могли бы взять мое, — Шарль оживляется в углу экрана. — Шарлотта, звучит довольно неплохо? Я могу быть ее крестным отцом. — Возможно, — Пьер сомневается, — Возможно, она даже не пробудет с нами настолько долго, чтобы ей понадобилось имя. Но если она с нами задержится, то мне сначала нужно будет узнать мнение Эстебана. Было бы неправильно, реши я все сам, — он фыркает. — Выглядит так, будто мы вместе воспитываем ребенка. На лице Шарля появляется усмешка. Пьер бросает на него сердитый взгляд и снова переключается на Гугл. — Не принимаю никаких осуждений от лучшего друга, который даже не сидит сейчас со мной в одном номере. "Что едят гуси?" — вбивает он в поисковую строку. Могут ли птицы-соулмейты вообще есть? Действительно ли это имеет значение? Либо она будет есть, либо нет — предоставить ей возможность выбора все равно надо. Прочитав несколько постов на Реддите от некоторых владельцев гусей, он заказывает для них два салата: один с курицей, другой без. Куриный салат, конечно же, для него. Пьер не готов к моральным последствиям от того, что накормил гуся другой домашней птицей. Издевательство. Он фыркает. — Тебе стоит купить мороженое, — вновь начинает говорить Шарль, — Думаю, на этот раз твой тренер простит и поймет тебя. — Сомневаюсь, но я все равно закажу его. По крайней мере, я это заслужил. — Вот, наконец-то правильный подход, — одобрительно говорит он. Пьер находит новую подборку с гусями и поворачивает камеру так, чтобы Шарль мог смотреть вместе с ними, пока еду не принесут в номер. Удобно устроившись, они еще немного разговаривают, прежде чем Шарль на мгновение отводит взгляд в сторону и хмурится. — Извини, Фред просит встретиться, мне скоро нужно будет идти. С вами все будет в порядке? Пьер вздыхает, наматывая цепочку на своей шее вокруг пальца. — Я буду в порядке. Вселенная уже все решила... Я не буду пытаться бороться, очевидно, что это глупое занятие. Но скоро она поймет, что ошиблась, и все наладится. Посмотри на гусыню, она буквально кричит: "я и так провела достаточно времени в этом аду, чтобы тут задерживаться", — он улыбается. — Я уже чувствую себя намного лучше. — Хорошо, — Шарль кивает. — Но если тебе что-нибудь понадобится, ты знаешь, я всегда... — Да, всегда на связи, — заканчивает Пьер. — Спасибо. Я буду держать тебя в курсе событий. А теперь иди, не опаздывай на собственную встречу. — Пока, Пьер, — он смеется, — Я потом тебе позвоню. — Пока, Шарль, — Пьер улыбается. Звонок заканчивается, но тепло остается где-то в груди. Даже мурашки пробегают по его ребрам, отчего ему приходится отдернуть себя. Однако Пьер замечает, что чувствует себя гораздо увереннее. Все хорошо. Он может потерпеть, пока все это не разрешится. На самом деле, все не так уж плохо. — Тебе уже надоела гонка Эстебана? Хорошо, мы можем посмотреть его смешные детские фотографии у меня в телефоне. Гусыня ковыряется клювом в листьях салата и гогочет. Остаток утра они проводят, можно даже сказать, в мирном сосуществовании. Пьер делает несколько легких разминочных упражнений, а потом они вместе смотрят фильм. Когда приходит время уходить, Пьер собирает свои вещи и оставляет гуся в номере. Он чувствует себя немного неловко, но она, конечно, простит его. Ее недовольный гогот становится все тише и тише, пока дверь перед ней не закрывается окончательно. Но, стоило ему дойти до лифта, как он слышит громкий звук позади себя. Пьер оборачивается. Гусь сердито стоит посреди коридора. Застонав, он быстро подхватывает ее на руки, как ему советовали в видеоуроках на Ютубе, и спешит обратно в свой номер. Пьер смотрит на гусыню. Гусыня смотрит на него в ответ. — Я так понимаю, что ты не согласишься подождать здесь несколько часов, верно? Она раздраженно шипит в ответ. — Я так и думал, — Пьер вздыхает. Он опускается на колени и открывает свой рюкзак. — Давай, залезай, — Однако, увидев непонимающий взгляд гусыни, он недовольно хмурится. — Не смотри на меня так. Мы увидим Эстебана только при условии, если ты залезешь в рюкзак. Я не могу допустить, чтобы кто-нибудь тебя заметил.

***

Когда Пьер приходит на крытый каток, он кладет рюкзак на трибуны и надевает коньки, давая себе немного времени оценить всю ситуацию. Это очень просторное помещение, которое кажется еще больше из-за полного отсутствия здесь людей. Только он, Эстебан и несколько человек персонала. Один из членов команды подходит к нему и говорит, что на время о гусе позаботится кто-то из них, пока тот катается. Пьеру немного не по себе из-за того, что ему буквально придется оставить птицу на произвол Судьбы. Однако, он не соврет, если скажет, что рад такой небольшой передышке. — Веди себя хорошо, — он садится на корточки перед гусыней. — Я делаю то, что ты хотела. Я иду к Эстебану. С этими словами он выходит на лед и осторожно пробирается к фигуре, стоящей в центре катка. Пьер старается игнорировать навязчивое ощущение того, что он бежит из лап одного льва в пасть другого. Вскоре им дают краткую инструкцию: они с Эстебаном должны более-менее научиться кататься на коньках, продержавшись на льду около часа. Этого хватит, чтобы снять достаточно длинное видео для их канала. — Просто получайте от этого удовольствие, — говорят им. — Сначала вам дадут специальные приспособления для баланса — опору, а затем, по мере продвижения, вы перейдете к самостоятельному катанию. Пьер и Эстебан кивают, записывают вступление и получают своих "помощников". Пингвин Пьера в голубом шарфе, а пингвин Эстебана в красном. Они постепенно понимают, как передвигаться. Как только они пытаются разойтись по разным концам катка, громкий гогот останавливает их на полпути. Пьер быстро направляется обратно к своему сокоманднику, чуть ли не теряя при этом равновесие. — Черт. Эстебан, мы не можем уходить друг от друга слишком далеко. — Что? — равнодушно спрашивает Эстебан. — Просто держись рядом, — шипит Пьер в ответ. — Я только что буквально заставил гусыню остаться там, где она сидит. Нам не нужно давать ей повод передумать. Эстебан выглядит так, будто собирается его пихнуть, и как раз тянется это сделать. Но останавливается, когда гусь снова гогочет, явно предупреждая о том, что таким заниматься не стоит. Он сжимает губы в тонкую линию и неохотно остается рядом. Они немного возятся со своей опорой, прежде чем решают проехаться наперегонки по катку. Оба гонщика умело играют друзей на камеру, но Пьер все бормочет себе под нос: "падай, падай, падай," — когда он, пошатываясь, кое-как обгоняет Эстебана, сияя от такой легкой победы. Он довольно наблюдает, как на лице его товарища по команде мелькает неприкрытое раздражение. Эстебан поскальзывается, тихо чертыхаясь, прежде чем сделать глубокий вдох и посмотреть туда, где сидят стафф и (теперь уже притихшая) гусыня. Он натягивает улыбку и говорит Пьеру: — Как только я научусь уверенно стоять, я возьму этого пингвина и протараню им тебе лодыжку. Пьер одаривает его своей самой солнечной улыбкой и замедляется, беря Эстебана под руку. — Да? Если я упаду, то ты упадешь вместе со мной. Каким-то образом они продержались целый час, отделавшись лишь небольшими ушибами. Эстебану не удалось привести в исполнение свой коварный план мести, потому что вбежал сотрудник и своевременно отобрал их опору, когда кататься Окон стал увереннее. После этого они просто гонялись друг за другом, и Пьер с легкостью ускользал от своего товарища по команде, пока не оттолкнулся слишком резко, потеряв равновесие. Это закономерно привело к тому, что Пьер пластом разложился по льду. Эстебан, не сдерживаясь, почти задыхаясь, смеялся над ним. Пьер испытал приятное удовлетворение, когда не прошло и двух секунд, как Эстебан тоже потерял равновесие и упал. После окончания съемок они были свободны. Пьер закидывает рюкзак с гусем себе на спину, и они возвращаются в свои номера в отеле. И снова птица сидит между ними в машине. Эстебан уговаривает Пьера сыграть в "камень-ножницы-бумага" за право взять гусыню к себе. — Это... — Пьер смотрит на их руки, хмуря брови. — Это все подстроено. Ты все подстроил. — Подстроено? Это детская игра. Неужели ты действительно не можешь смириться с тем, что плох в чем-то? Пьер проигрывает. Это не новость. Эстебан ухмыляется и, прежде чем выйти из машины, протягивает ему рюкзак. Пьер проводит рукой по лицу и вздыхает, прежде чем последовать за ним. В лифте они стоят в противоположных углах. Пьер знает, что это нелепо, но его гордость задета. Пьера ужасно беспокоит то, что даже сейчас, после того, как он так долго не позволял ничему задевать себя, пребывание рядом с Эстебаном все еще пробуждает в нем худшее. Его взгляд впивается в панель с кнопками. Это неважно. Они слишком устали, чтобы обращать внимание на такие мелочи, пытается успокоить себя Пьер. Двумя этажами позже они не очень-то церемонятся. Гусыня недовольно шипит. Как только лифт останавливается, Пьер в последний раз пинает Эстебана по лодыжке и убегает, как только металлическая дверь перед ним открывается.

***

Благополучно добравшись до своего номера, что уже стал чем-то вроде места "безопасности", Пьер чистит зубы и падает в постель. Его мышцы слегка болят, когда он снова сворачивается в кокон из одеяла. Гусыня все гогочет и гогочет, но Пьеру все равно. Он только крепче зажимает уши руками и позволяет тяжести век тянуть его все глубже вниз. Однако если и есть что-то, чего он не учел, так это сила воли озлобленного гуся. Так что, когда Пьер посреди ночи просыпается от шороха перьев под своим одеялом, он в действительности может винить только себя. С такими мыслями он выпутывается из своего "укрытия" и без сил падает на пол. Гусыня легко спрыгивает на ковер и начинает дергать его за штанину пижамных штанов. Снова. На этот раз, устав от этой бессмысленной борьбы, он сдается и, ворча, плетется за ней в коридор. На лифте Пьер поднимается со своими подушкой и одеялом. — Фуа-гра, — говорит он, злобно сверкая глазами. Эффект портит глубокий зевок. Когда он стучит в дверь Эстебана, ответа не следует. Черт. Что-ж, если он не услышал гуся ранее, то Эстебан, вероятно, и подавно не слышит всех этих звуков у себя за дверью. Пьер задумывается. Он достает свой телефон, набирает нужный номер и ждет сигнала автоответчика, прежде чем поднести микрофон ко рту. "Просыпайся, мудак. Впусти меня, или я оставлю гуся здесь и просто уйду обратно в свой номер. Не думай, что я шучу," — не самое приятное сообщение, от которого можно проснуться. Пьер с этим согласен. Затем он звонит ему снова и снова, пока дверь наконец-то не распахивается и не появляется сам Эстебан, сонно моргающий. На мгновение Пьеру становится не по себе. Эстебан спал крепко, даже когда они были детьми. Но он помнит, как бесчисленное количество раз случайно будил его, пытаясь набрать воды, например. И помнит как Эстебан всегда мучался с тем, чтобы заснуть снова. И сколько бы раз он ни уверял Пьера, что все в порядке и что ему не нужно извиняться, тот продолжал это делать. Такое ночное пробуждение обернется для Эстебана самым настоящим адом утром. Гусыня клюет его в лодыжку, чтобы подтолкнуть его вперед, и Пьер теряет всякое появившееся в нем сочувствие. Пьер протискивается мимо Эстебана в номер и расстилает свое одеяло на полу, устраиваясь поудобнее, а затем накрывается им наполовину. Эстебан без слов снова ложится на кровать. Гусыня, свернувшаяся калачиком у его подушки, наконец-то затихает. Все спокойно. Но, как и во всем, что происходит между ними, спокойствие оказалось недолговечно. — Самовлюбленный и независимый Пьер Гасли, которым помыкает маленькая птичка, — Эстебан хихикает. — Да-да, — Пьер смотрит на край матраса. — Продолжай смеяться, Окон. Настанет твоя очередь и тогда посмотрим, по-прежнему ли это будет тебя так забавлять. Эстебан, кажется, находит эти слова еще более забавными. Вся кровать сотрясается от его смеха. — О, так и будет. Это уморительно. Пьер поворачивается спиной к кровати, жмурясь. Несмотря на все это, он не может долго дуться, особенно когда между ними происходит что-то гораздо более мягкое, чем обычно. Он вздыхает.

Как они пришли к этому?

Пьер вглядывается в темноту, пока у него не начинает щипать глаза. Когда веки снова тяжелеют, он не борется с этим.

***

Пьер просыпается от звука льющейся воды. Он переворачивается на живот, приподнимается на локтях и видит, что Эстебан чистит зубы в ванной. Тепло одеяла все пытается вернуть его обратно в сон. Не понимая, Пьер просто сидит. Когда Эстебан замечает, что Пьер проснулся, он не утруждает себя приветствиями. Просто сообщает ему, что их менеджер сказал, что вечером у них будет работа на симуляторах. В остальном они будут заниматься пиаром самих же себя до конца дня. В ответ Пьер падает на подушку лицом вниз. Наступает пауза. Эстебан закрывает кран и подходит ближе, прежде чем вздохнуть и стянуть с Пьера одеяло. Пьер стонет. Он знает, что должен встать и вернуться в свой номер, но свернуться калачиком (пусть и на полу) гораздо приятнее. Эстебан подхватывает Пьера под руки и пытается приподнять. Тот разворачивается и безвольно обмякает в чужой хватке. — Вставай, Пьер. Он что-то неразборчиво бормочет в пол. Руки Эстебана сжимаются сильнее. Пьер старается не извиваться. — Нет. — Не будь ребенком. Давай, вставай. Пьер изо всех сил старается казаться как можно более громоздким и неудобным для удержания. — Нет. — Боже, — цокнув языком, бормочет Эстебан. — Ты никогда не был настолько ужасным, когда мы были— Он обрывает себя на полуслове, но Пьер буквально слышит недосказанное "детьми". Это слово неприятным звоном оседает в воздухе, в ушах Пьера. Вот так всегда. Он не знает, почему ожидал чего-то другого. Эстебан улыбается на камеру, говорит легко и непринужденно, рассказывает шутки и моменты, которые, по мнению Пьера, принадлежат только им, когда это ему выгодно. Но в остальном заставить его признать, что их связывает что-то еще, кроме того, что они товарищи по команде, — все равно что вырвать самому себе зубы. — Да, ладно. Хорошо, — Пьер заставляет себя не напрягаться. — Я встал. Взяв свои вещи в охапку, он аккуратно закутывает гусыню в одеяло, чтобы она была скрыта от посторонних глаз без лишнего для себя дискомфорта. Если они собираются провести следующие несколько часов вместе, ему не нужно злить Эстебана, затевая ссору и усложняя им обоим день. Он направляется к двери. — Нужна помощь? Пьер видит, что Эстебан старается не засмеяться. Он хмурится и медленно открывает дверь. — Я справлюсь. Выскользнув в коридор, Пьер бросается обратно в свой номер, стараясь минимизировать весь тот шум, что создает гусыня у него в руках. — Чш-ш, скоро мы снова его увидим, даже если мне бы этого не хотелось, — Гусыня кусает его за руку. Пьер вскрикивает. — Хорошо, я сохраню нейтралитет. На бегу он что-то напыщенно говорит ей, за что получает лишь несколько предостерегающих шипений. Как только дверь в его номер захлопывается за ним, Пьер расслабляется. Еще довольно рано, поэтому он заказывает завтрак. Судя по тому, что он наблюдает, гусыня, похоже, действительно не ест и не пьет, но он все равно делится с ней своей едой. Кажется, ей нравится играть с листьями салата. Пьер быстро выполняет несколько упражнений, а затем спешит в душ. К тому времени, как он выходит из ванной, он немного успокаивается. Пьер переодевается в спортивную одежду, присланную Kappa, и идет в вестибюль с рюкзаком, чтобы встретиться с Эстебаном.

***

Для первого спонсорского ролика их отводят в уединенный уголок местного парка поиграть в Марко Поло. Сотрудник любезно предлагает присмотреть за гусем, пока они снимают. — Хм, — Эстебан смотрит на него. — Чтобы дать тебе хоть какой-то шанс, как насчет того... Если ты выиграешь сегодня, я возьму гуся на ночь? Пьер удивленно замолкает, а затем быстро соглашается. После того, как гонщики завершают обзор Kappa, они ознакомятся с правилами и приступят к приготовлениям. Эстебану завязывают глаза. Пьер с удивлением наблюдает, как он медленно продвигается к центру поляны, дважды чуть не споткнувшись о траву. Если так пойдет и дальше, то у Пьера есть все шансы провести сегодня ночь в тишине. Игра начинается, и вскоре оказывается, что он сильно ошибался. К концу первого раунда Пьер, тяжело дыша, растянулся на траве. — Это... нечестно. Ты, со своими длинными руками и ногами, это... Это нечестно. — Игры, похоже, не твоя сильная сторона, Пьер, — Эстебан с улыбкой приподнимает повязку с глаз. Пьер бросает на него сердитый взгляд, но ничего не говорит, просто опускает голову, признавая свое поражение. В следующем раунде Пьер снова на траве. Он пытался крикнуть "Поло!" и броситься в противоположном направлении так быстро, как только мог, но был совершенно не готов к тому, что Эстебан в ту же секунду бросится на него и повалит их обоих на землю. — Попался, — ухмыляется Эстебан. — Отвали, — морщится Пьер. Незадолго до начала третьего раунда Пьер наблюдает за тем, как Эстебан возвращается в центр поляны. Затем его взгляд падает на ближайшую ветку. Звучит стартовый свисток. Пьер забирается на ствол первого попавшегося дерева, которое выдержит его вес, осторожно балансирует и ждет. — Марко, — зовет Эстебан. Он наклоняет голову, прислушиваясь. — Поло, — Пьер снимает кепку и бросает ее Эстебану так далеко, как только может. Эстебан резко поворачивает голову и протягивает руки в сторону шума. Плечи Пьера трясутся от едва сдерживаемого смеха. Он снимает ботинки и бросает их следом, наблюдая, как его товарищ по команде делает выпады то вперед, то назад. Раздается свисток. Эстебан выпрямляется и в замешательстве снимает повязку с глаз. Как только он замечает Пьера, он закатывает глаза. — Да ладно тебе. Это нечестно, разве нет? Пьер улыбается, испытывая огромную радость от своей победы. Он говорит ему, что ничто в правилах не обязывает его оставаться на земле. Эстебан кивает, соглашаясь. А затем сообщает, что 1:2, в конечном счете, все равно является поражением для него. Пока Пьер с ничего не выражающим лицом отряхивает ботинки и кепку, Эстебан хлопает его по спине. — Хорошая попытка. — Я не хочу этого слышать, — Пьер стряхивает его руку, забирает рюкзак и садится в машину. Балл в копилку Эстебана за то, что он позволяет Пьеру дуться всю дорогу до отеля и лишь изредка смеется над ним. Они расходятся, чтобы переодеться и перекусить, прежде чем отправиться на новые съемки. На этот раз Пьер и Эстебан оказываются в магазине мороженого, где им предстоит записать небольшой рекламный ролик для другого спонсора. Когда они усаживаются за столик с глубокими тарелками в руках, Пьер ловит себя на том, что вспоминает прошлое. Учитывая его нынешнюю полосу неудач, он не может опуститься еще ниже, чем уже есть. — Эстебан, — понимая, что вокруг них камеры, Пьер старается говорить потише. — Ты сказал, что если я выиграю сегодня, верно? — Да, — Он моргает. — Но ты проиграл. — Я хочу еще один шанс, — Пьер наклоняется к нему, ухмыляясь. — Посоревнуйся со мной. — Если ты настаиваешь, — Эстебан приподнимает бровь, но соглашается. Они берут ложки, начинают обратный отсчет и приступают к мороженому. Пьер проглатывает каждый кусочек, заставляя себя не обращать внимания на острую боль, пронзающую его череп. Когда предел собственных возможностей все-таки оказывается достигнут, он ставит тарелку на стол и со стоном сжимает ладони. Через несколько секунд Пьер слышит, как Эстебан ставит свою тарелку на стол. — Тебе не нужно было замораживать себе мозги, — он неловко похлопывает Пьера по плечу. — Я мог бы выиграть, — протестует Пьер. Теперь его череп сердится на него чуть меньшей болью. — Когда тебе говорят, что нужно обогнать соперника, обычно предполагается, что ты сначала сядешь в машину, — в голосе Эстебана слышится улыбка. — Не смейся над мной, Эстебан, — скулит он, но ничего не может с собой поделать. Пьер понимает, что он, должно быть, сейчас представляет собой наисмешнейшее зрелище: весь такой сгорбленный и недовольный — и тоже начинает улыбаться. — Ты выглядишь таким жалким, — тихо смеется его товарищ по команде. — Я возьму гуся на ночь, если уж ты настолько отчаялся. — Серьезно? — Пьер удивленно отнимает руки от лица. — Продолжай спрашивать, и я передумаю. — Понял, — он примирительно поднимает руки. Затем Пьер достает бумажник и незаметно передает Эстебану запасную ключ-карту от номера. — На случай, если она разозлится. Тебе это определенно понадобится. — Если, — Эстебан закатывает глаза. — Она не может быть настолько плоха. Я думаю, что ее просто расстраивает вид твоего лица. Вот увидишь, она будет ангелом со мной. Пьер лишь уклончиво хмыкает. Теперь даже колкости Эстебана не могут испортить ему настроение. И хотя он все еще ощущает едва заметные последствия своей недавней головной боли, тепло в груди прогоняет это неприятное чувство. Оно сохраняется на протяжении всего их визита к спонсорам.

***

Когда он, наконец, вваливается в свой номер, Пьер готовится ко сну в тишине и спокойствии. Наслаждаясь вновь обретенным покоем, он забирается под одеяло и даже не подворачивает края под себя. Пьер чувствует, как усталость, накопившаяся за день, все сильнее разливается по его телу, но старается игнорировать ее как может. Он знает Эстебана, он знает гусыню, и ни при каких обстоятельствах он не пропустит на лице своего товарища по команде выражение полного поражения, когда они придут в его номер. Пьер уже готов неохотно признать свою неправоту и заснуть, когда раздается тихий щелчок. Дверь распахивается, и в комнату, шаркая, входит Эстебан с одеялом, перекинутым через плечо, и подушкой, зажатой в руке. — Ни слова, — бормочет он. Пьер послушно держит рот на замке, но даже не пытается скрыть самодовольную улыбку на своем лице. Решив проявить милосердие, он протягивает руку, чтобы выключить свет. Услышав резкое шипение напротив себя, Пьер замирает и оглядывается. Гусыня сердито хлопает крыльями. — Боже, ладно, я понял, — Эстебан стонет. — Можешь перестать кусаться, я ложусь, — Эстебан забирается с подушкой в постель Пьера, а гусь следует за ним по пятам. Пьер отодвигается, чтобы Эстебану было достаточно места. Эта ситуация бы непременно начала раздражать его, если бы на это не было так приятно смотреть. Поправляя одеяло, Пьер случайно задевает ступнями ноги Эстебана. Тот отшатывается, словно обжегся. — У тебя чертовски ледяные ноги. Ты что, никогда не слышал о носках? — Спать в носках? О, ну конечно, ты из тех людей, что спят в носках, — парирует Пьер. Но на этот раз он делает все, чтобы снова пнуть Эстебана. Эстебан обиженно хмыкает. Они препираются и толкаются взад-вперед, пока, наконец, он не сталкивает ноги Пьера в сторону, прежде чем взять одну из многочисленных подушек и положить ее между ними, ложась обратно с довольным видом. — Вот так. — Серьезно? — Пьер вскидывает брови. — Стена из подушек? Совсем по-взрослому, Эстебан. — У тебя холодные ноги, — Эстебан усмехается. — Держи их при себе. — Это моя кровать! — А это мое тепло! Они спорят друг с другом до тех пор, пока окончательно не заходят в тупик. Ни у кого из них не осталось сил для серьезного спора, но уступать никто не хочет. Эстебан демонстративно переворачивается на бок и отворачивается. Пьер хмыкает и делает тоже самое, щелчком выключая лампу.

***

Мягкий солнечный свет просачивается сквозь тонкие занавески и ложится на ковер золотисто-белыми полосами, когда Пьер открывает глаза. Пьер слегка привалился к подушке, под его ртом образовалось маленькое пятнышко слюны. Морщась и вытирая лицо, он оглядывается и видит, что Эстебан за ночь тоже перевернулся. Теперь он лежит на спине, свободно раскинув руки и положив ногу на ногу Пьера. Его взгляд скользит по лицу Эстебана. Пьер молчит, пораженный. Он не может вспомнить, когда в последний раз видел Эстебана таким расслабленным. У него что-то ноет в груди. Чем дольше он находится в таком положении, тем сильнее это чувство давит на него. Он дышит. Проглатывает все, что подступает к горлу. — Проснись. Ты лежишь на моей ноге, и у тебя пахнет из рта, а я хочу позавтракать, — говорит он, подталкивая Эстебана свободной ногой, пока тот со стоном не открывает глаза. Пьер пользуется случаем, чтобы выскользнуть из постели и начать собираться. Усадив гусыню в ее рюкзак, он выходит первым. После еды они отправляются на фабрику. День проходит в суматохе, состоящей из бесчисленного количества информации, симуляторов, корректировок и еще большего количества работы на симуляторе. Вечером им разрешают уйти пораньше для очередного пиар-мероприятия. Пьер потягивается и выходит с рюкзаком, прислушиваясь к возобновляющейся суете, которая возникает, когда другие начинают вновь крутиться вокруг него и Эстебана.

***

После короткой остановки в отеле Пьер и Эстебан отправляются в океанариум. Они сделали все возможное, чтобы не привлекать к себе лишнее внимание: надели темные толстовки, кепки. Помимо этого, гонщики прихватили камеры, чтобы снять свой небольшой влог. До закрытия осталось около часа, из-за чего в зале практически никого нет. После недолгих просьб Пьер все-таки уговаривает Эстебана выпустить гусыню из рюкзака и дать ей прогуляться с ними, пока они будут бродить между выставками. Когда они оказываются в тихоокеанском секторе, Пьер замечает, что Эстебан отвел взгляд в сторону и засмеялся себе под нос. Он прищуривается. — Что? Что такое? Давай рассказывай. — Вот эта рыбка, — Эстебан усмехается, — Напоминает мне тебя, — говорит он, глядя на крошечную желтую рыбу фугу. Пьер чувствует себя оскорбленным. — Знаешь что? Вон та рыба напоминает мне тебя, — он указывает на мавританского идола. — Хм, подожди, — Эстебан наклоняет голову. — А в этом есть смысл, — Пьер, что до этого довольно ухмылялся, тут же разочаровывается, когда Эстебан продолжает говорить. — Это прекрасный комплимент, мне нравится Жабр из "В поисках Немо". — Да? — Пьер судорожно оглядывает аквариум. — Что ж, я передумал. Ты больше похож на это. — Анемон? — Эстебан пристально смотрит на него, стараясь не рассмеяться еще сильнее. — Ты просто отчаянно хочешь найти обидное совпадение. Я совсем не так выгляжу. — В нем есть твоя энергия, — спорит он, пойманный на слове. — Что это вообще значит? — Ты вот эта, — в конце концов, он останавливается на рыбе-хирурге. — Дори. — Могу я спросить, почему? — Эстебан смотрит на него. "Ты как будто забыл, что мы знаем друг друга больше шести лет. Ты смотришь на меня, и иногда я вижу только то, как сильно ты меня ненавидишь. Ты смотришь на меня, и иногда мне кажется, что ты смотришь на незнакомца. И это еще хуже." Пьер делает глубокий вдох. Выдох. — Ее спинной плавник похож на твои волосы, — он пожимает плечами. — Серьезно? — Эстебан бросает взгляд на свое отражение в стекле и хмурится. — Черт возьми. Я даже не могу с этим поспорить. Они продолжают вести себя несколько менее враждебно, постепенно погружаясь в уютное молчание и любуясь рыбками вокруг. Как только они проходят через туннель с акулами, Эстебан замечает телевизор на стене. — Пьер, у них здесь специальная выставка, посвященная миксинам. — Миксинам? — О, у них там есть видео с ними. Смотри, они маленькие и скользкие. Ты знал, что у них кожа отделена от тела? Я думаю, она прикреплена только к их спине. — Я пас, — Пьер отрывает взгляд от экрана и вздрагивает. — Ты можешь пойти посмотреть на них сам, но я этого делать не буду. Эстебан поддразнивает его, но не сопротивляется чужому решению. — Тогда мы можем просто разделиться, чтобы записать побольше контента для влога. Впереди развилка, ты можешь посмотреть на крабов, а я пойду поищу миксин. — Да, хорошо, — говорит Пьер, кладя пустой рюкзак на одну из скамеек в туннеле акул. — Мы можем встретиться тут, когда закончим. — Звучит отлично. Пьер бросает последний взгляд на телевизор, морщась, прежде чем разойтись с Эстебаном. Гусыня плетется за ними.

***

Когда они заканчивают осмотр своих секций и встречаются у туннеля с акулами, Пьер и Эстебан застывают на месте. — Где гусыня? Она с тобой? — Со мной? Почему она должна быть со мной? — Она ходила за тобой! — А я думал, что она ходит за тобой! Они огрызаются друг на друга какое-то время. А потом, как всегда это бывает, начинают говорить такие вещи, которые не столько имеют значение, сколько просто пытаются причинить боль. Это все часть одного и того же цикла, что стабильно повторяется с того момента, как они отдалились. Они спорят до тех пор, пока не выдохнутся полностью, пока не уйдут, чтобы зализать собственные раны. Сблизятся и начнут все сначала.

Пьеру это надоело.

В кои-то веки ему все равно, кто победит, а кто проиграет, кто прав, а кто нет. – Хоть раз мы можем обойтись без этого? Эстебан делает глубокий вдох, словно собирается что-то сказать, но замолкает. Затем он кивает.

Возможно, ему это тоже надоело.

Они садятся в туннеле акул, каждый занимает по своей половине бетонной скамьи. Эстебан вздыхает и опускает голову, извиняясь. Пьер делает то же самое. Какое-то время никто из них ничего не говорит. — Кажется, где-то здесь я видел карту океанариума, — Эстебан сглатывает. Это оливковая ветвь. Пьер идет навстречу. — Да? Может, мы могли бы пройти наш маршрут заново. Они вместе обходят аквариум, снова разделяясь на развилке. Когда они встречаются в туннеле, Эстебан держит гусыню на руках. Пьер испытывает такое сильное облегчение, что готов расплакаться. — Она только что появилась перед мной. Я думаю, мы были слишком далеко друг от друга, поэтому она нашла того, кто был ближе, — говорит Эстебан. Облегчение рассеивается и остается одна мысль: — Блять. Когда мы откажемся в разных машинах, как пройдет гоночный уик-энд? Они смотрят друг на друга, паника нарастет. — Подожди, — Пьер поворачивает голову на звук приближающихся шагов. — Не здесь. Заметив вход в стеклянную смотровую, он зажимает гуся подмышкой и тянет за собой своего товарища по команде. Они оба оказываются втиснуты в это крошечное пространство. Эстебан недоверчиво смотрит на него, прежде чем открыть рот. — Ничего не говори, — Пьер морщится. — Она будет шуметь, а я огрызаться. Эстебан закрывает рот. Разноцветные рыбки проплывают у них над головами. Маленькая семья подходит ближе. Пьер слышит смех нескольких детей. Они оба затихают, когда мимо начинают приходить другие посетители. Несмотря на тесноту, они решают, что безопаснее всего поговорить здесь, не желая рисковать еще больше. Пьер и Эстебан обсуждают логистику гоночного уик-энда, решив, что на свободные практики они могут отправиться поочередно, если к тому времени не разрешится ситуация с этими "родственными душами". Это менее эффективно, но это лучшее, что они могут сделать. — А если это не решится к квалификации? — Пьер замолкает. — У нас есть около недели. Возможно, к тому времени все уже будет улажено. Но если нет, и мы ничего не придумаем, можем поговорить с командой. — И потом, когда все закончится, мы продолжим заниматься каждый своими делами. — Верно, — Эстебан кивает. В туннеле становится пусто, они выползают обратно. Пьер протягивает Эстебану руку, чтобы помочь ему подняться. Он берется за нее. — Спасибо. Немного успокоившись, они отправились осматривать остальную часть океанариума, проходя мимо различных экспозиций и аквариумов. В разделе "глубоководье" Эстебан с блеском в глазах наблюдает за проплывающими мимо ушастыми медузами. Пьер вспоминает, что ему всегда нравились океанариумы. Он импульсивно берет телефон, чтобы сделать снимок. Раздается тихий щелчок камеры. Он замирает. — К чему это было? — Эстебан озадаченно оглядывается. Пьер старательно сохраняет невозмутимое выражение лица. Он бубнит что-то себе под нос и прячет обратно телефон в карман. — Просто хотел сфотографировать медузу. Когда Эстебан отворачивается, Пьер устанавливает это фото в качестве контактного для него. Когда они проходят по тропической выставке, Пьер озорно улыбается. — О, смотри. Разве эта рыба не похожа на ту, что мы ловили раньше? Держу пари, она была бы вкусной на гриле. Может быть, с лимоном. Он улыбается, когда Эстебан оборачивается, хлопает его по плечу и шипит: — Боже мой, я не могу поверить, что ты... Гусыня на его руках гогочет. — Видишь, она согласна, — говорит Пьер, ласково поглаживая ее по голове. — Хороший вкус. Очевидно, это у нее от меня. Остальная часть посещения океанариума проходит без происшествий. Пьер не перестает отпускать подобные фразы, хотя бы потому, что Эстебан бросает на него все более и более испуганные взгляды. К тому времени, как они уходят, у Пьера, кажется, вот-вот отвалятся руки, а живот предательски болит от смеха. Это был хороший день.

***

Вернувшись в номер Пьера, они все еще чувствуют себя немного неловко. Но есть и прогресс: оба гонщика хотя бы привыкли к обществу друг друга. Он не совсем уверен, на каком этапе они сейчас находятся. Они о многом не разговаривают. Но если Эстебан готов пойти на перемирие, Пьер хочет попробовать встретиться с ним на середине. — Поскольку гусыня так или иначе заставит нас оставаться вместе, ты можешь перенести свои вещи сюда, — говорит Пьер, не выпуская из рук зубной щетки. Он наклоняется, чтобы сплюнуть в раковину. Эстебан замирает, сидя на краю кровати и вытирая волосы полотенцем. — Что? — Перенеси свои вещи сюда, — повторяет Пьер громче. — Мой этаж ближе к вестибюлю. Это более эффективно, чем ходить туда-сюда каждое утро. Меньше шансов, что тебя кто-нибудь заметит. К тому же, мы не можем рисковать тем, что ты потеряешь во сне. Это дорого нам обойдется, так что... В этом есть смысл, — он решительно не сводит глаз со своего отражения в зеркале, почти болезненно ощущая присутствие Эстебана, который, несомненно, смотрит на него с удивлением. — Оу. Эм, хорошо. — Хорошо, — вторит Пьер, подставляя ладони под кран и ополаскивая лицо, чтобы охладить разгоряченную кожу. Эстебан все еще настаивает на стене из подушек. Пьер знает, что сейчас это скорее из принципа, чем из-за чего-либо еще. Он закатывает глаза, но не спорит с ним. Эстебан немного поддразнивает его, когда настроение приходит в норму. — Думаю, ты просто устал проигрывать. Он стонет и переворачивается на другой бок. — Заткнись, — Эстебан смеется, но дает ему наконец отдохнуть. — Спокойной ночи, — говорит Эстебан после того, как они выключают свет. Пьер выдыхает один раз. Второй. — Спокойной.

***

Пьер просыпается посреди ночи. Он не совсем уверен, почему. В темной комнате он едва различает очертания плеча Эстебана. Лежа здесь, слушая, как Эстебан дышит, переворачиваясь на другой бок и утыкаясь лицом в подушку, он чувствует, что все это беспокоит его настолько сильно, что он не может даже по-нормальному объяснить. Особенность Эстебана в том, что Пьер иногда скучает по нему, несмотря на то, что он рядом. Каждый раз, когда Пьер произносит имя Эстебана в интервью, у него перехватывает дыхание от саднящей в груди грусти. За последние несколько лет они стали ближе, чем когда-либо. Пьер мог бы прямо сейчас приподняться на локте и протянуть руку через эту чертову стену из подушек, и его ладонь коснулась бы жесткой щетины на подбородке Эстебана, соприкоснулась бы с его теплой кожей, почувствовала бы каждый удар его пульса, но их по-прежнему разделяли бы километры. Все, что он так старался подавить и игнорировать, нахлынуло на него непреодолимой волной. Пьеру кажется, что он тонет. Правда в том, что в детстве Пьер думал, что знает Эстебана и будет знать его всегда, но где-то между теми временами и сегодняшним днем он вырос в незнакомца с большими руками и высоким ростом, который смотрит на него глазами Эсти и улыбается ухмылкой Эсти. Правда в том, что Пьер скучает по Эсти и ненавидит Эстебана, и он знает, что между ними никогда не было никакой реальной разницы. Эстебан не заменил Эсти. Он по-прежнему улыбается своей улыбкой. Пьер делает вдох. Задерживает дыхание. Ждет, пока его грудь не содрогнется и жжение в легких не сменится жжением в горле. Правда в том, что Пьер, как и Эстебан, гонщик Альпин, и если они хотят, чтобы у их команды был хоть какой-то шанс в предстоящей гонке и борьбе за чемпионство, ни один из них не может позволить себе выйти из игры из-за чего-то столь нелепого, как стресс, вызванный какой-то птицей, или взаимной неприязнью, будь она проклята.

Вот что это такое. Неприязнь. Ни больше, ни меньше.

Эстебан выдыхает особенно шумно и переворачивается на бок, натягивая на себя одеяло. Потому что он, конечно же, может просто заснуть так. Пьер бросает на Эстебана злобный взгляд и просовывает ноги под его бедра, наслаждаясь тем, как он со стоном отстраняется и переворачивается на другой бок. Это по-взрослому? Возможно нет. Приносит ли это огромное удовлетворение? Абсолютно. Пьер натягивает одеяло до тех пор, пока не оказывается надежно защищенным от холодного воздуха, и засыпает с чувством, близким к удовлетворению.

***

Пьер просыпается задолго до того, как сработает его будильник, но, как бы он ни старался, заснуть снова у него не получается, ведь под кожей зудит неприятное беспокойство. Он вздыхает, прежде чем сползти с кровати и, спотыкаясь, побрести к раковине, отправляя по пути Эстебану сообщение, чтобы тот знал, что он уходит. Забирая гусыню с собой, Пьер осторожно прикрывает за собой дверь, чтобы не потревожить Эстебана. На фабрике Пьер практически с головой уходит в работу на симуляторе. Проходит несколько часов, прежде чем Пьер сдается и берет перерыв на обед, найдя себе место в свободном уголке фабрики. У него неприятно болят мышцы, жутко гудит голова, а от мыслей, даже после всех проделанных кругов, избавиться так и не удалось. Включив на своем телефоне одно из многочисленных интервью Альпин для гусыни, он съедает свой сэндвич и прислоняется спиной к стене. Неудивительно, что его мысли возвращаются к Эстебану. Пьер может не видеть его весь день, но он все равно не выходит из головы настолько долго, чтобы запросто наверстать упущенное.

Пьер не уверен, что чувствует к нему сейчас.

Они на удивление хорошо ладят, когда не пытаются намеренно задеть друг друга. Он все еще далек от того, чтобы понять Эстебана до конца, но Пьеру кажется, что, возможно, он начинает разбираться в нем лучше. Возможно, он слишком цепляется за прошлое. Когда-то они были друзьями. Это почти заставляет его задуматься: могли бы они и сейчас ими быть? Пьер вздыхает. Нейтральность — это золотая середина. Он может просто оставаться нейтральным.

***

К тому времени, как гонщики добираются до отеля, уже оказывается довольно поздно. Они оба чертовски устали. Пьер и Эстебан тихо готовятся ко сну, а гусыня сворачивается калачиком у их голов, как только те устраиваются поудобнее. Эстебан начинает доставать еще одну подушку, отчего Пьер недовольно стонет. — Завтра у нас снова будут симуляторы. Если ты не уберешь это и не ляжешь спать прямо сейчас, я скажу менеджеру, что ему понадобится найти кого-нибудь на замену, ведь ты внезапно и загадочно исчез ночью. — Боже, — он моргает и откладывает подушку в сторону. Отказавшись от перегородки из подушек, они ложатся на свои половины кровати и выключают свет. — Спокойной ночи, Пьер, — зевает Эстебан. — Ночи, Эстебан, — Пьер сворачивается калачиком на своей половине кровати.

***

Пьер не совсем уверен, где он находится. Здесь тепло и светло, небо залито солнцем. Земля дрожит под ногами в такт равномерному стуку, направляя его вперед. Маленькие шарики света танцуют вокруг его ног, оставляя в воздухе разноцветные следы, похожие на блеск бенгальских огней. Они приводят его к сверкающей реке. По ней струятся тонкие ленты света. Пьер завороженно наблюдает за происходящим. Как только он пытается подойти ближе, земля начинает осыпаться под ним, растворяясь в море огней. Стук затихает. Мир рушится. Пьер падает вместе с ним. Почти в отчаянии он протягивает руку. — Останься, — умоляет он. Мир замирает. Пьер повисает в воздухе. — Хорошо, Пьеро, — шепчет ветер. Кружась вокруг Пьера, огни собираются в мягкое облако, стремясь поймать его. Стук снова начинает звучать, на этот раз делая это чуть быстрее, чем раньше. Пьер улыбается и закрывает глаза, позволяя краскам нахлынуть на него.

***

Когда Пьер просыпается, в душе уже шумит вода. Он потягивается и встает. Когда отрывки сна возвращаются к нему по кусочкам, Пьер, явно подавленный, краснеет. Эстебан ничего не говорит после того, как он выходит из ванной. Пьер молится, чтобы это означало, что он забыл. К тому времени, как они добираются до фабрики и запускают симуляторы, Пьер снова может смотреть ему в глаза. К обеду они возвращаются в отель, чтобы собрать свои вещи перед поездкой в аэропорт. Благодаря тому, что в Альпин заблаговременно сообщили о ситуации с птицей и связанными ею душами, Пьер и Эстебан без особых проблем прошли через весь контроль в аэропорту. Как только они садятся на свои места в бизнес-классе, Эстебан закрывает дверь у прохода и откидывается на спинку кресла. Пьер, сидящий рядом с ним, расстегивает рюкзак с гусыней, позволяя ей свернуться калачиком у него на коленях, в то время, как сам прислоняется к окну и закрывает глаза. Прежде чем Пьер успевает задремать окончательно, он слышит шорох, отчего открывает глаза. Эстебан накидывает свое пальто на Пьера, укрывая его и гусыню. — Никакой скрытности, — упрекает Эстебан, когда видит, что Пьер медленно моргает, явно в полном непонимании глядя на него. — Кто-нибудь мог увидеть. Его товарищ по команде, похоже, звучит не слишком огорченно этим фактом, поэтому Пьер просто кивает и снова закрывает глаза. Пальто Эстебана, превратившееся в одеяло, согревает его до самого места назначения. Приземлившись, они заходят в один из сувенирных магазинов. Пьер к тому времени достаточно просыпается для того, чтобы спокойно пройтись между бесчисленного количества полок и прилавков в поисках чего-то для своей семьи и себя. Эстебан ищет подарки для своих родителей. После того, как они заканчивают, Эстебан замечает что-то и отводит Пьера в сторону, доверяя ему свой чемодан. — Подожди здесь. Затем он убегает и вскоре возвращается с маленькой банданой размером точно с их гусыню. Пьер смеется и помогает Эстебану поудобнее завязать ее на шее птицы, стараясь сделать так, чтобы ту не заметили окружающие. Поездка на машине до нового отеля не занимает много времени. Когда они добираются туда, Пьер будит задремавшего Эстебана локтем. Они забирают свои ключ-карты на ресепшене. Эстебан кладет свою в карман и сонно следует за Пьером в его номер.

***

После того, как они выключили свет и пожелали друг другу спокойной ночи, Пьер понял, что не может уснуть. Он просто бесцельно лежит, прислушиваясь к ровному дыханию Эстебана и тихому жужжанию кондиционера. Пьер почти может представить, что они снова дети. Что единственное, что их волнует — это какой вкус мороженого выбрать после гонки. Что единственное, чего они ждут — очередную ночевку друг у друга. Иногда он скучает по этому. По простоте всего этого.

Он скучает.

— Серьезно? — шепчет Эстебан. Кровать немного прогибается под ним, когда он поворачивается к Пьеру. Пьер замирает и закрывает глаза, притворяясь спящим. Он ничего не говорит. Когда Эстебан снова начинает мирно сопеть рядом, Пьер, наконец, позволяет себе расслабиться. — Да, — тихо и спокойно выдыхает он. Пьер смотрит в потолок. Проходит много времени, прежде чем ему наконец-то удается уснуть.

***

Утром они просыпаются немного прижатыми друг к другу. На удивление никто из них даже не возражает такому положению. Они просто подшучивают друг над другом и выползают из кровати. Пьер принимает душ, а Эстебан, склоняясь над раковиной, чистит зубы. Затем они меняются. Эстебан предлагает взять гусыню с собой на весь день. Пьер помогает ей залезть в рюкзак, поправляет бандану и следит за тем, чтобы той было удобно. Затем они отправляются искать место для завтрака. Пьер замечает, что все это становится чем-то вроде рутины. Они идут в ногу друг с другом так легко, так естественно и так просто, что у него снова что-то сжимается в груди.

Он не хочет думать об этом.

Гоночный уик-энд все ближе и ближе. Кажется, что время со скоростью гоночного болида неумолимо летит вперед. Пьер тренируется, ходит на встречи с прессой и анализирует данные вместе с командой, пока цифры в отчетах не начинают плыть у него перед глазами. Каждый раз, когда он встречается взглядом с Эстебаном, в горле у него встает огромный ком, который не может сдвинуться с места. Что-то вроде виноградных лоз давит на его легкие, крепко сжимая те, в какой-то момент вовсе перекрывая доступ к кислороду. Дышать становится легче, когда он отводит взгляд. Когда он больше не может этого выносить, Пьер улыбается и извиняется, прежде чем скрыться в туалете. Он ополаскивает лицо водой, словно это поможет залить трещины, которые, как он чувствует, появляются у него где-то глубоко в груди. Прохладный воздух кажется разреженным. Где-то на прошлой неделе он, сам того не замечая, поддался своим иллюзиям о дистанции и позволил себе привыкнуть к этому. Привыкнуть снова быть рядом с Эстебаном. Они стоят на острию ножа. Пьер не уверен, что знает, как вырваться из этого положения, не сломавшись при этом. В конце концов, когда он начинает чувствовать себя немного более живым, Пьер натянуто улыбается и возвращается обратно. Пьер и Эстебан почти не разговаривают, пока не настает время уходить. Пьер почти рад этому.

***

Тишина снова виснет в номере, пока они готовятся ко сну. Слабый лунный свет проникает в комнату, мягко очерчивая все, до чего может дотянуться. — Ты избегал меня. Почему? — Эстебан поворачивается лицом к Пьеру. — Это не... Я не избегал, — говорит он. Это звучит неуверенно даже для него. — Серьезно? — Эстебан спрашивает. — Тогда скажи мне это еще раз. Пьер пытается. Его голос затихает. — Мы ведь сокомандники, разве нет? И, может быть, мы не подходим друг другу сейчас, но мы, по крайней мере, сочетались. Все ведь тоже самое, — Эстебан приподнимается на локте. Лунный свет падает на его лицо. Они балансируют на краю пропасти. Сердце Пьера бьется где-то в горле. Если он прыгнет, Эстебан может не поймать его. Он уже увяз в этом слишком сильно, так что вряд ли что-то изменится. Правда в том, что Пьер всегда хотел большего, чем ему следовало. — Поговори со мной, Пьер.

Это совсем крошечный толчок, но его оказывается достаточно.

Пьер падает вместе с ним.

***

Особенность Формулы-1 в том, что у нее есть свой особенный вид гравитации. Гляньте на Пьера и Эстебана. Они пришли в этот спорт благодаря совместным дням в картинге и поклялись, что когда-нибудь они станут частью тех двадцати счастливчиков, у которых получилось. Эстебан верил в него так, как никто другой. Пьер верил в него с такой же силой. Когда они отдалились друг от друга, было чертовски больно находиться на орбите Эстебана и не иметь с нее выхода. Пьер помнит, как долгое время старался не думать о том, что между ними все окончательно испортилось. Помнит, как у него пережимало горло, когда он видел Эстебана каждые выходные, помнит острую боль каждый раз, когда тот просто скользил по нему взглядом. Помнит, как со временем ему стало легче дышать, легче не обращать внимание на горе и сожаления, превращая те в резкие, грубые слова. По правде, это никогда не переставало причинять боль. Он просто привык к этому. В конце концов, это стало чем-то вроде избитого утешения. Может быть, они и не разговаривали, но их жизни все равно были связаны.

Ему было достаточно и этого.

А потом Шарлотта ворвалась в их жизнь, и Пьер понял, что на самом деле это было далеко не так. В детстве они были лучшими друзьями, настолько неразрывно связанными друг с другом, что для него картинг в какой-то момент начал означать не только острые ощущения от погони за победой, но и самого Эстебана Окона. Если бы они не попали в одну команду, если бы их случайно не связали, если бы они никогда не гонялись на одних трассах и не видели бы друг друга время от времени на отфильтрованных фотографиях в Инстаграме... Они бы жили совершенно параллельно, никогда не пересекаясь. Мысль о том, что они с Эстебаном могут стать чужими людьми, еще более чужими, чем они есть сейчас, пугает его. Пьер и раньше ненавидел Эстебана. Возможно, потому, что он больше не знал, кто он такой. Возможно наоборот — потому, что он знал его слишком хорошо. Он не уверен. Но, возможно, он просто никогда не умел отличать ненависть от желания. Он уже не тот человек, каким был, когда им было по десять. Он уже не тот человек, каким был, когда им было по пятнадцать, двадцать, двадцать пять. Как и Эстебан. Они могут быть немного похожи на тех, кем были раньше. Они могут совершенно отличаться от себя несколько лет назад. Несмотря на все это, Пьер думает, что хотел бы узнать Эстебана таким, какой он есть сейчас. Темное небо начинает светлеть. Оба знают, что утром они почувствуют последствия того, что не ложились спать так поздно, разговаривая всю ночь напролет, словно они все еще дети, словно их организм с легкостью сможет справиться с такой затеей. Но никто из них даже на секунду не задумывается о сожалении.

***

Они просыпаются вместе. В ближайшее время их нигде не ждут, поэтому вставать никто не торопятся. Гусыня сидит у них над головами. Пьер нежно зовет ее, поглаживая клюв. Кстати, о ней. — Эстебан, — он переворачивается на другой бок. Эстебан мычит. — Шарль сказал, что мы должны назвать гусыню Шарлоттой в его честь. И что он хотел бы стать ее крестным отцом. Эстебан просто смотрит на него с нежностью, лежа на боку, и тянется через Пьера, чтобы подтянуть одеяло повыше, прежде чем оставить там свою руку. — Если ты этого хочешь, я не против. — Нет, только не говори "если ты хочешь". Это серьезно. — Конечно. Я не возражаю, — он улыбается и закрывает глаза. — Не возражаешь по поводу имени или крестного отцовства? Эстебан не отвечает. Его рука на талии Пьера становится чуть тяжелее. — Эстебан, ты имел в виду имя или факт того, что Шарль хочет быть крестным? Ничего. — Эстебан, — Пьер хмурится, когда замечает, что дыхание Эстебана становится ровным. Он не может заставить себя разбудить его, чтобы окончательно разобраться с этими организационными вопросами. Пьер просто вздыхает и ставит будильник на телефоне. Он думал потратить свободное время, чтобы немного потренироваться, но... А впрочем, в этот раз можно обойтись и без этого. "Шарль будет очень рад," — думает Пьер, устраиваясь поудобнее.

***

День пролетает незаметно. Они продолжают тренироваться как обычно, а но по мере того, как Пьер выполняет все упражнения, в его теле появляется какая-то новая легкость. Пьер и Эстебан готовы свалиться от усталости сразу, как заходят в их номер. Они снимают обувь и молча переодеваются. Пьер забирается в постель, пока Эстебан чистит зубы. Перед тем как заснуть, он чувствует, как Эстебан накрывает его одеялом. Он улыбается. Он рад, что человеком, с которым он застрял в такой ситуации, оказался Эстебан.

***

На следующий день Пьер и Эстебан снова погружаются в подготовку. По большей части все проходит гладко, и они освобождаются как раз вовремя, чтобы переодеться и успеть на спонсорский ужин Альпин. Сам по себе ужин, как и день, прошел замечательно, но к концу улыбка Пьера словно отпечаталась на его лице. В какой-то момент он просто начинает хотеть уйти. Он смотрит на Эстебана, который выглядит так, словно вот-вот заснет посреди разговора, и принимает решение за них двоих. Пьер бросает взгляд на гигантскую вазу, за которой они спрятали Шарлотту. И, делая вид, будто собирается выпить из своего бокала, он бормочет: "По-моему, этот бирюзовый цвет просто отвратительно выглядит на Эстебане". Как по команде, Шарлотта громко и отрывисто гогочет из своего рюкзака. Он мысленно извиняется. Эстебан выглядит абсолютно очаровательно. Пьер вскидывает голову и, допивая свой напиток, расплывается в слишком яркой, слишком зубастой улыбке. — О, извините, кажется, это мой телефон. Должно быть, звонит руководитель нашей команды. Спасибо, что провели с нами такой чудесный вечер, но, боюсь, нам с Эстебаном пора идти. Спонсоры смеются и машут им вслед. По пути к выходу Пьер хватает рюкзак и прижимает телефон к уху. Как только они сворачивают за угол, он кладет его в карман и, схватив Эстебана за руку, тянет за собой. Они выбегают в сад и со смехом падают на скамейки у фонтана. Эстебан смотрит на него, когда тот выпускает Шарлотту. — Что хотел Бруно? — Он? Ничего, — тихонько смеется Пьер. — Я? Уйти. — Боже мой, — хрипит Эстебан. — Ты просто ужасен. — Если тебе не нравится, ты всегда можешь вернуться. Эстебан на секунду делает вид, что задумался, прежде чем ответить понятным "нет". Ночной воздух охлаждает их разгоряченные шампанским щеки, когда они смеются и предаются воспоминаниям, спрятавшись за садовой изгородью. Шарлотта закапывается в руках Пьера. Пьер моргает. Эстебан отвернулся, чтобы посмотреть на небо. — Когда все это закончится и жизнь снова станет нормальной, ты однажды можешь познакомить меня со своей настоящей второй половинкой, — он улыбается так, как должен был улыбаться и Пьер. Как будто это шутка, которую он не понял. В животе у него образуется неприятный комок. Его легкие не способны на полноценный вдох. — Нормальной? — Ну, да, — говорит Эстебан. — Это же все временно. Но мы не обязательно должны оставаться незнакомцами после того, как все закончится. Кровь стучит у него в ушах. Его лицо пылает слишком сильно, слишком отчетливо, чтобы спихнуть это на алкоголь. Гневное недоумевание поглощает его с головой, толкая вперед. — И что, когда гусь пропадет, а камеры выключатся, мы просто пожмем плечами и сделаем вид, что ничего не произошло? — Что ты имеешь в виду? — Эстебан хмурится. Пьер смеется. Он чувствует себя дураком. — Ты правда жесток, знаешь. С такой легкостью говоришь "не подходим, но все равно сочетаемся" и "поговори со мной", потому что для тебя это ничего не значит, да? Это просто было небольшим развлечением, — он усмехается. — Не беспокойся о том, что мы станем незнакомцами. Мы уже. Лицо Эстебана застывает. Он пристально смотрит на Пьера, а его черты становятся ужасно холодными. — Ты всегда показываешь камень первым. А потом, если почувствуешь себя уверенно, кидаешь ножницы. Его пристальный взгляд блуждает по Пьеру, словно он видит его впервые. Затем он поворачивается на каблуках своих туфель и уходит, оставляя Пьера стоять в темноте. Шарлотта тихо всхлипывает в его объятиях. Эстебан не оглядывается. В груди у Пьера горячо и неприятно тяжело. Что-то скручивается у него в животе. Он привыкнет к этому. Он уже делал это раньше. Пьер не двигается, пока ветер не начинает неприятно кусать его кожу.

***

К тому времени, как Пьер поднимается на лифте, его гнев улетучивается, а заместо него приходит неприятное чувство опустошения. Он шаркающей походкой заходит в их номер и садится на край кровати, рассеянно теребя выбившиеся нитки на одеяле, пока ждет. Проходит час. Затем другой. Дверь не открывается. Это то, чего он хотел — напоминает себе Пьер. Он снова поднял свои щиты, скрыл себя от боли, которую испытал бы, если бы они остались теми, кем были, если бы перестали вращаться вокруг друг друга, а вместо этого столкнулись. В любом случае, Пьер должен быть счастлив. Он победил.

Победа никогда не казалась такой удушающей.

***

Пьер хватает свой телефон и нажимает кнопку вызова. Раздается гудок. Второй. После третьего следует ответ. — Calamar? — Кажется, я все испортил, — он слабо смеется. Наступает долгое молчание. — О, Пьер... — наконец говорит Шарль. Может, во всем виновата мягкость в чужом голосе. Может дело было в чем-то другом.

Он ломается.

Шарль ловит его.

Пьер начинает с самого начала и говорит, пока его голос не становится хриплым. Будто если он остановится хотя бы на секунду, слова снова застрянут у него в горле и никогда больше не смогут быть озвучены. Стук его сердца отдается в ушах. Пьер дышит. — Что мне делать, Шарль?

***

После звонка он последовал совету Шарля: умылся, приготовился ко сну и дал себе ночь, чтобы остыть и прийти в более-менее нормальное состояние. Шарлотта подавлена. Пока он разговаривал по телефону, она молчала, но теперь не перестает кричать. Ее не успокаивают даже истории и рассказы об Эстебане. Пьер и сам чувствует, что вот-вот расплачется, но он просто крепко обнимает гусыню и прижимается губами к ее макушке. —Я... Я все исправлю, Шар. Я поговорю с ним. Все будет хорошо. Шарлотта шипит. Это немного похоже на "лжец". Пьер сглатывает и ничего не говорит, выключая свет. В комнате становится тихо. Другая сторона кровати остается пустой.

***

Следующее утро выдалось забитым. График Пьера и Эстебана забит медиа встречами, практиками и тренировками.

Пьер почти не видит Эстебана в течение всего дня, за исключением тех редких моментов, когда они меняются между свободными заездами, чтобы последить за Шарлоттой. Эстебан каждый раз выглядит так, будто предпочел бы оказаться где-нибудь в другом месте, протягивая вместо это руку с рюкзаком. Затем, так же быстро, как и появляясь, он исчезает в паддоке, прежде чем Пьер успевает сказать хоть что-то. Только когда они начинают собираться обратно, Эстебан задерживается рядом дольше, чем на минуту. Он подходит к Пьеру, держа в руках рюкзак с гусыней. — В рюкзаке нет ничего нужного, только гусь, правильно? Пьер крайне удивлен, но быстро приходит в себя. — Да. Я больше ничего там не оставлял. — Я возьму ее сегодня на ночь, потому что вчера она была у тебя. Это будет справедливо, — говорит он, закидывая сумку на плечо. Пьер слегка вздрагивает от холодной вежливости в его голосе. — Да, хорошо. Спасибо. Когда они возвращаются в отель, Эстебан первым выходит из машины и направляется прямо к лифту. Пьер поворачивает направо и поднимается по лестнице.

***

Пьер вяло смотрит в потолок их номера. По телевизору идет какое-то шоу. До этого он бездумно переключал каналы, но сдался, когда понял, что вряд-ли сможет сосредоточиться хоть на чем-то. Судя записанной смеховой дорожке, которая звучит стабильно каждые несколько минут, это, вероятно, какой-то ситком. Это действует ему на нервы. Он хватает пульт и выключает его. Он уже собирается ложиться, когда слышит до жути знакомый звук. Пьер пытается сесть и видит Шарлотту, стоящую у кровати. Он пристально смотрит на нее. — Как ты сюда попала? Она хлопает крыльями и что-то роняет на пол. Он поднимает упавшую вещь. Это ключ-карточка, но он не узнает номер. Пьер замирает. — Значит, ты можешь открывать двери. Шарлотта шипит. "Сосредоточься". Когда она тянет его за штанину, он не сопротивляется, а просто следует за ней.

***

Уставившись на маленькие цифры на двери перед собой, он бросает взгляд на ключ-карту в своей руке и колеблется. Шарлотта легонько толкает его головой в руку. Он делает глубокий вдох, открывает дверь и заходит внутрь. Он оглядывается, пока его глаза привыкают к темноте. Кровать пуста. Единственным признаком жизни в комнате оказывается свет, падающий на ковер из-под двери ванной. Она подталкивает его к двери, гогоча. — Шарлотта, — из-за двери доносится вздох Эстебана, — Пожалуйста. Я знаю. Мы увидим его завтра на трассе. На этот раз Пьера не нужно было уговаривать. Он повернул ручку и открыл дверь, находя своего сокомандника лежащим в ванне, обложенным со всех сторон подушками. — Пьер, — полуприкрытые глаза Эстебана становятся острее. Он пытается заставить свое горло работать, запинаясь, вместо того, чтобы начать нормально извиняться. Правильные слова так и остаются где-то внутри, не имея ни шанса выйти наружу. Он не может сказать то, что должен. Этого недостаточно. Пьер приседает на корточки у бортика ванны, пристально глядя на него. — Один раунд. Эстебан просто устало смотрит на него. Он сглатывает. "Хорошо. Хорошо. На этот раз Эстебан устал от меня по-настоящему." — Хорошо, — он фыркает. После долгой паузы губы Эстебана изгибаются в легкой улыбке. — Что будет, если ты выиграешь?” — Я оставляю тебя в покое, — Пьер выпрямляется. — Мы не будем разговаривать больше, чем потребуется. Мы будем делать то, что должны перед камерой, но в остальном будем существовать сами по себе, и я больше не буду тебя беспокоить. — А если я выиграю? — на этот раз Эстебан смотрит ему прямо в глаза. — Тогда, — Пьер переводит дыхание. — Мы попробуем еще раз. Как надо. Я выберу тебя. С самого начала я выберу тебя. И если у нас не получится — ничего страшного. Но мы все равно попробуем, все тоже самое. Эстебан смотрит на него, потом на их руки, размышляя. Затем он едва заметно кивает Пьеру. Они вместе начинают обратный отсчет. Сердце Пьера гулко стучит в ушах. Он закрывает глаза и сжимает ладонь в камень. "Это началось ошибкой, но я не хочу, чтобы это продолжало ею быть. Это ведь неплохо?" Эстебан осторожно обхватывает кулак Пьера своей ладонью. Пьер не позволяет себе дышать, просто смотрит на их соединенные руки. Это похоже на ответ: "да".

***

Утром они лежат в кровати Эстебана, переплетаясь ногами. Эстебан утыкается лицом в изгиб шеи Пьера. Шарлотта заняла свое обычное место у изголовья кровати и по-доброму щебечет, когда Эстебан поворачивается, чтобы погладить ее. Они медленно собираются и выходят из отеля, рюкзак у Пьера на плечах. Когда они добираются до трассы, Пьер находит небольшую комнату подальше от случайных камер, где ждет, пока Эстебан не будет готов. Когда он возвращается, чтобы поменяться с ним местами, он хлопает Пьера по спине, пока тот застегивает молнию на спортивном костюме, и ободряюще улыбается ему. Пьер моргает. Несколько гонок назад он бы и представить себе не мог, что они будут такими, но сейчас, похоже, не возражает переменам. Он улыбается в ответ, надевает шлем и устремляется в гараж.

***

Не успел Эстебан опомниться, как третья свободная практика завершилась. Когда Пьер вернулся, завязывая на поясе свой гоночный костюм, Эстебан с встревоженным выражением лица поднял рюкзак. У Пьера скрутило живот. — Я думаю, это произошло где-то на твоих последних поворотах. Рюкзак здесь, но, — Эстебан указывает на расстегнутую молнию и проводит рукой по волосам. — Клянусь, я отвел от нее взгляд всего на секунду. Они быстро пытаются вернуться по своим следам, но в самый разгар поисков их зовут интервью с журналистами. Пьер все это время сидит тихо, абсолютно не слушая. Его нога не перестает дергаться. Взглянув на Эстебана, он понимает, что тот чувствует то же самое. После серии, казалось бы, бесконечных встреч и подведения нескончаемых итогов, у них наконец-то появилась возможность побыть наедине перед квалификацией. При первой же возможности они вместе бегают по паддоку, надеясь мельком увидеть Шарлотту в одном из укромных уголков, где она пряталась. Безрезультатно. Поворачивая за угол, Пьер чудом не врезается в кого-то только потому, что Эстебан протягивает руку и отдергивает его. — Прошу прощения, — начинает он, прежде чем понимает, кто это, и хватается его за плечи, как за спасательный круг. — Шарль. Calamar. Шарлотта пропала. Мы ищем и ищем, но нигде не можем ее найти. Ты не видел ее? — Вы потеряли мою крестницу? — голос Шарля подскакивает на октаву. — Мы можем поговорить о том, какой я ужасный отец позже, пожалуйста, просто ответь на вопрос, — Пьер готов умолять. —Нет, — Шарль виновато качает головой, — не видел. Пьер стонет и роняет голову на руки. Эстебан смотрит на свой телефон. — Пьер. Они говорят, что хотят, чтобы мы вернулись примерно через двадцать пять минут. Если мы не сможем найти ее к этому времени, то продолжим искать уже после квалификации. Пьер поджимает губы, но быстро соглашается. — Мы с Шарлем можем взять на себя эту половину паддока, а ты займись другой. Они разделились. Пьер и Эстебан периодически созваниваются во время поисков, чтобы держать друг друга в курсе по ситуации. Ничего не найдя, они встречаются на полпути. — Я просто... — Пьер вздыхает. — Я не знаю, куда она могла пойти. — Ее нет ни с кем из вас, и она не вернулась, когда вы направились в разные концы паддока? — Шарль задумывается. Пьер и Эстебан кивают почти синхронно. Шарль бросает взгляд на рюкзак на спине Пьера. Что-то щелкает. Он с улыбкой наклоняется к Пьеру. — Мне пора идти, но я не думаю, что это была случайность, когда она нашла вас двоих. Сначала Пьер выглядит растерянно. Затем он замирает. Он ставит рюкзак на пол и открывает основное отделение, чтобы Эстебан мог увидеть содержимое. На дне лежат два крошечных нетронутых перышка — прощальный подарок.

***

Это все начинает казаться чем-то нереальным, к тому времени, как они занимают свои места на трассе. Перо надежно лежит в кармане Пьера. В боковом зеркале он видит шлем Эстебана, зная, что у него с собой сейчас точно такое же. Сквозь рев двадцати набирающих обороты двигателей Пьер слышит слабый гогот. Он улыбается и смотрит вперед.

У него такое чувство, что у них все будет хорошо.