Повреждение паутины

Питер сожалел. Распрощавшись с новыми знакомыми, после потасовки со злодеями, которых он отчаянно пытался спасти, он сожалел. Его душа, переполненная ненавистью, горела. Он уже много раз переживал этот момент: «Я не спас дорогого человека, но мог», но каждый раз рядом был человек, который успокаивал, наставлял и не давал увязнуть в болоте собственных мыслей и ненависти к самому себе. В конечном итоге, Питер был подростком, ребенком на которого свалилось слишком много, да, он слышал и это, но сейчас это казалось лишь оправданием собственной слабости, физической, так и моральной. Он тихо угасал в этой сырой, серой и мрачной комнате, и даже громкие соседи не могли спасти от чувства одиночества. Сейчас он мог сидеть на кухне с Мей, слушать историю расставания с Хэппи, ведь он так не смог помочь им… Мог слушать бессвязную болтовню Нэда, который опять помешал их моменту. Мог обнимать и целовать Ее. Да, он сожалел. О том, что был доверчивым придурком, о том, что позволил оклеветать себя и своих близких. Он сожалел о том, что поддался наставлению Питера и другого Питера. Он хотел убить Зеленого Гоблина, и лучше бы это случилось, лучше бы он ненавидел себя за то, что дал слабости взять над ним верх, а не увязал в мучительном чувстве одиночества и горя по любимым. Его руки все еще дрожали, а сердце начинало отбивать бешеный темп, стоило мыслям вернуться в тот день. Питер натягивает маску. Руки, пропуская последний импульс, перестают дрожать, сердце успокаивается. Остается холодный рассудок. Может, убийство и не удел слабых. Может, иногда стоит приструнить свои принципы.