Куда приводят мечты

Павлин был по вкусу похож на курицу или перепелку, ничего особенного, а икра была ужасно соленой. Гастон совсем не наелся, но уже не хотел пробовать экзотические блюда, которые были еще более странные, чем в замке у принца. Там было хотя бы вкусно, если не использовать многочисленные соусы, здесь же, видимо, Флор больше хотела удивить, чем накормить гостей. Гастон вздохнул с вожделением подумав о том, как бы он поел у себя дома, когда бы Белль положила ему на тарелку свое знаменитое жаркое. М-да, видимо, нормального жареного мяса ему долго не видать. Белль особо тоже не поела — видимо, павлин для нее казался чем-то несъедобным, — и, налегая на булочки, вежливо слушала свою соседку, которая вовсю сплетничала, накачиваясь шампанским. Гастон откинулся на стуле и огляделся. К своему удивлению, он заметил, что так называемые дамы ведут себя слишком раскованно. Они пили шампанское наравне с мужчинами, не один-два бокала, а так, чтобы покраснеть, заливисто смеялись и, что еще больше удивляло, флиртовали со своими соседями так, что это было просто на грани. Он повернулся к соседу, чтобы хоть поболтать, чтобы не было совсем скучно, как вдруг увидел, что тот, мать его, целует обнаженное плечо своей соседки. Потом они начали целоваться взасос. Ничего себе! Гастон повернулся к ним спиной так, чтобы загородить это шокирующее зрелище от своей жены. Не то чтобы он был ханжой или воспитанницей монастыря, но одно дело, когда ты ожидаешь чего-то подобного, например, в таверне, когда все напились и стали позволять себе вольности, а другое дело, когда ты, мать его, идешь на, мать его, светский прием, делаешь прическу и засовываешь себя в шелка. Все-таки должны быть какие-то правила поведения! На ужине у Флор было так, будто он посетил бордель. И да, он бы ни в коем случае не разрешил своей жене посещать подобное место. Соседка Белль, уже вся красная от неумеренных возлияний, видимо, разошлась и, визгливо хихикая, начала что-то шептать Белль на ухо, отчего глаза его жены расширились как блюдца. Гастон решил положить этому конец и, положив руку Белль на плечо, сказал: — Белль, милая, может, выйдем на балкон подышать свежим воздухом? — Да, да, отличная идея, мне немного душно. — Белль благодарно взглянула на мужа. — Извините меня, — обратилась она к соседке, которая уже развернулась к мужчине, который сидел рядом с ней, и стала быстро шептать ему на ухо. Они встали из-за стола и стали пробираться к балкону. Ужин закончился, но танцев не было. Слуги унесли грязную посуду, а гости переместились в другую комнату, Белль и Гастону пришлось оставить свое намерение и последовать за ними. Там слуги разместили небольшие столы, затянутые зеленым сукном и принесли карты. Все — и мужчины, и женщины — уселись играть в эту азартную игру. Принесли принадлежности для курения. К изумлению Гастона и Белль, закурили не только мужчины-гости, но и дамы. В комнату зашли девушки-служанки, которые принесли кофе и коньяк. На них было надето… Да ничего на них не было надето! Чуть-чуть белых перьев, прикрывающих срам, но зато куча драгоценностей. Серьги, колье и браслеты на девушках сверкали в огнях свечей, создавая странный контраст с их обнаженной белоснежной кожей. От коньяка Белль и Гастон отказались, но взяли кофе, так как у обоих разболелась голова от шума и спертого воздуха. На них никто не обращал внимания, они были будто лишние на этом празднике жизни. Воздух наполнился алкогольными парами и папиросным дымом. Некоторые, так сказать, дамы усаживались к мужчинам на колени. Крики подвыпивших гостей становились все громче по мере того, как продолжались различные игры в карты. Пальцы, щедро украшенные массивными перстнями, отсчитывали крупные пачки банкнот. Проигрывающие начали скандалить с выигрывающими — суммы ставились на кон немалые, а женщины визжали. И над всем этим возвышалась Флор, которая уже почти интимно обнимала принца. Белль и Гастон вышли, наконец, на балкон. Прохладный ночной воздух с первыми в этом году снежинками немного освежил их. Гастон набросил свой сюртук на плечи жены. Они какое-то время шокировано молчали, глядя сверху вниз на проезжающие внизу экипажи. Гастон достал свои часики и посмотрел на время — он теперь умел его определять. Было без двух часов полночь. — Почему они ведут себя так… странно? — наконец спросила Белль. — Странно, не то слово, Белль. Похоже на какой-то, мать его, бордель! Белль была возмущена, ее брови нахмурились, и она раздраженно помотала головой. — Но ведь в книгах было все совсем не так! Я же столько читала про светские приемы! Благородные дамы и кавалеры, наряды, танцы, этикет… А это… Гастон, несмотря на всю эту абсурдную ситуацию, громко расхохотался. Белль выглядела ребенком, который попробовал конфету, а она оказалась не того вкуса. — В книгах… Белль. В следующий раз рассказывай мне, что пишут в твоих книгах, чтобы я был готов к чему-то абсолютно противоположному. Она надулась, а он все смеялся. Но затем умолк и еще раз вытащил свои золотые часики. — Как думаешь, когда будет прилично отсюда уйти? — Давай уйдем прямо сейчас. Мне тут противно находиться. Послышались какие-то истошные визги, и Гастон и Белль выглянули посмотреть, в чем дело. За одной из “дам” гонялось несколько мужчин, изрядно подвыпивших, будто они охотились на нее. Женщина смеялась и визжала, все вокруг гоготали. Наконец, один из мужчин поймал женщину и, взвалив ее себе на плечо, вынес из комнаты. М-да… Белль остановила одного из слуг и спросила его: — Простите, не могли бы вы подготовить нам и Его Высочеству Принцу Адаму экипаж? Я немного устала. И передать мои извинения и благодарность мадам Дюбуа. Слуга усмехнулся и отошел. Белль и Гастон вернулись на балкон. Спустя минут десять слуга вновь подошел к ним. — Я распорядился о том, чтобы ваш экипаж был готов к отъезду. Но, я думаю, вам не стоит беспокоить Его Высочество или мадам. — Он как-то неопределенно хмыкнул, и Белль и Гастон, выходя обратно в комнату с балкона, поискали глазами Адама. Он сидел у одного из столиков для игры в карты, а на его коленях сидела Флор. Они целовались. Одной рукой Адам обнимал ее талию, а в другой держал бокал коньяка. Кажется, кто-то решил сегодня стать мужчиной. — Действительно, не будем беспокоить принца, — вздохнул Гастон, приобнимая Белль за плечи и подталкивая ее к выходу из комнаты. — Скажи ему потом, пожалуйста, что мы уехали в его квартиру. — Будет сделано, месье. Хлыст кучера щелкнул, и экипаж тронулся с места. Гастон с облегчением сполз по спинке кресла и растрепал свою зализанную прическу. Он посмотрел в окно кареты как в зеркало. Да, прическа была красивее, чем когда он причесывался сам, без всяких примочек для волос, но зато от этих мазей ужасно чесалась голова. Также он ослабил шейный платок, а то задохнуться можно. Где его свободная рубаха с нормальным воротом? Нет, все-таки эти светские приемы не для него. Белль, в свою очередь, попросила его ослабить ее корсет. Она тоже устала от тесного платья с пышными неудобными юбками. Все-таки одно дело — надеть такое платье ненадолго, а другое — находиться в подобных нарядах целыми днями. Белль уже с видимым раздражением попыталась уложить пышные юбки, которые все так же занимали половину пространства кареты. — Поверить не могу, что Адам так поступил с Полетт! — воскликнула Белль. — А что Полетт? — спросил Гастон, и его маленькая женушка хлопнула его ладонью по бедру. Женщины всегда стоят друг за дружку горой. — Ау! — Гастон поулыбался, но затем стал серьезным. — Он ей ничего не обещал. Пусть радуется, что не стала шлюхой. Единственная хорошая вещь из всей этой поездки то, что, пока принца не будет, куриные мозги Полетт, быть может, встанут на место, и она найдет себе хорошего парня и, даст Бог, выйдет замуж. — Ох, Гастон, неужели ты не веришь в любовь между принцем и простой девушкой? — Конечно, верю в твоих замечательных дамских историях! — Гастон изобразил жестами чтение книги. — Но в реальной жизни такое невозможно. Сама посуди: если мужчина не может жениться, что он может предложить девушке? Максимум — быть такой, как Флор. Белль посмотрела в окно, на темные улицы. — Но ведь тогда… Помнишь, ты говорил, что если я захочу, то смогу быть с ним? Неужели он бы так и со мной поступил бы? Это был сложный и важный вопрос. Но ответ на него был. — Белль, насчет тебя я был уверен, что он бы тебя уважал. Ради тебя любой мужчина бы сделал все что угодно, — серьезно ответил мужчина. — Он бы добыл какую-нибудь бумагу о том, что ты приходишься родственницей какой-нибудь аристократке. Хотя, как я сейчас понимаю, это бы все равно не сделало тебя счастливой. Ты можешь выглядеть, как принцесса, но сами аристократы, а даже, скорее, их слуги, сразу раскусят то, что ты не являешься тем, за кого себя выдаешь. Даже быстрее слуги, чем господа, — добавил Гастон, вспоминая слова Мари-Эрнестины о Белль. — Но да, ради тебя он бы сделал все что угодно, — повторил он. — Но почему? — удивилась Белль. — Это сложно объяснить. Ты особенная. Она какое-то время обдумывала его слова. — Он отпустил меня тогда, к отцу. Хотя я обещала остаться в замке навсегда. Наверное, это было для него очень важно. Он страшно разозлился, когда я всего лишь хотела дотронуться до розы, которую он держал под стеклянным колпаком в Западном Крыле. Наверное, это все было связано с его проклятием. Но он все равно отпустил меня. Они какое-то время помолчали. — Но все равно, Гастон, как ты думаешь, как он мог забыть тот вечер, когда мы были все вместе? Помнишь? Он, конечно, помнил. Их дом, запах нагретого солнцем дерева… Тихое потрескивание поленьев в камине… Вкусный пирог от Полетт на столе. Милая болтовня с ней и принцем ни о чем. Чувство дома, семьи, дружбы… И, как завершающий этот день штрих — Белль на его любимом кресле, читающая одну из своих волшебных историй, а они все трое — принц, Гастон и Полетт — внимательно слушающие. Боже, обязательно напоминать об этом сейчас? — Помню, конечно, он поигрался с нами, и хорош. Теперь у него будут новые, настоящие друзья. Его уровня. А нам пора бы с тобой, Белль, вернуться домой, и как можно скорее. Уже видишь — снег выпадает. И я даже представить боюсь, как там наши животные. Лефу их так разбалует, что их придется наказывать каждый день. — Нам надо будет одолжить у Адама деньги. — Точно… И это была правда. Они уезжали сюда за казенный счет, и денег у Гастона не было. Откуда он знал, что так все повернется? Поэтому, как только Адам нагуляется, надо будет попросить у него деньги на то, чтобы уехать отсюда. Посмотрели Париж — и хватит.