Куда приводят мечты

“Алиса не любит гостей, Алиса одна вечеpами, Алиса сидит на тахте С коpобкой конфет и мечтами. Ах Алиса как бы нам встpетиться, Как поболтать обо всём? Ах Алиса пpосто не теpпится Ах побыть в доме твоём с тобою вдвоём. ... Алиса совсем как дитя Hо лучше всех А-а-Алиса-а-а-а” Секрет — Алиса Наступала ночь, и Гастон предложил Белль лечь спать. Сам же он хотел сторожить их стоянку. — А как ты? — спросила девушка. — Тебе же завтра ехать весь день. — Когда я на охоте, я могу и две ночи не спать, — пожал плечами мужчина. — Я уже привык. — Давай не так: я пока не хочу спать и посижу у костра, а ты поспишь полночи. А потом посторожишь ты. Гастон, поколебавшись, согласился: места были не очень опасные, недалеко от города, и, дав наставления, как смотреть, лёг на место для сна. Он спал чутко и недолго и проснулся от странного ощущения — кто-то дотрагивался до его лица. Мужчина резко перехватил руку и окончательно проснулся, услышав вскрик Белль. — Господи, Белль! Что ты делаешь?! — он быстро разжал пальцы, с огорчением замечая, как на белоснежной коже остаются лиловые синяки. — Никогда не трогай меня, когда я сплю в лесу! Боже, тебе очень больно? Я же мог тебе руку выкрутить... — Да всё в порядке, — пробормотала девушка, растирая запястье. — Я просто... Убрала твои волосы от лица, и всё. — Ты должна была смотреть вперёд и туда, на дорогу. Но не на меня! Как будто ты меня не видела... Белль пожала плечами и поправила его чёлку. Гастон вздохнул и сказал: — Ложись спать, я сам посторожу. Девушка легла, но мужчина даже спиной чувствовал её внимательный взгляд на себе. На следующий день почти всё время они скакали почти во весь опор. Это было прекрасно — солнце, поднимающееся над холмами, ветер в лицо и чувство свободы, силы, скорости. И было так здорово, что Белль не уставала от скачки, а хорошо держалась в седле. Они делились между собой чем-то простым, но красивым или интересным, что видели по дороге — то красками неба на рассвете, то отличным от их родного городка видом домов. Всё-таки не зря он уговорил Белль на путешествие. Мир вне их маленького городка казался большим и интересным. А впереди было море... Следующей ночью они уже остановились в таверне небольшого города под Тулоном. Гастон отвёл коня и задал ему корм, а потом поднялся вместе с Белль в их комнату. Девушка обошла её кругом и села на кровать. — Да… — протянула она. — Всего одна комната. — Белль многозначительно помолчала. — И одна кровать. Бежать некуда. Убей его Бог, она даже не покраснела. Белль смотрела на него снизу вверх своими ореховыми глазами и чуть улыбалась. — Да, — неопределённо ответил Гастон. Белль потеребила подол платья, а затем опять подняла глаза. — И что будем делать? Ты, наконец, сделаешь меня женщиной? — Сделаю женщиной? — Гастон уставился на Белль, думая, что ослышался. Она выдержала его взгляд и повторила: — Да. Но если ты не понял, я спрашиваю: мы сегодня вечером займемся любовью? — Что? — Почему ты переспрашиваешь, ты же слышал меня, — нахмурилась девушка. — Когда мы… — Я понял, — поспешно сказал мужчина. — …займёмся любовью? — с убийственным спокойствием закончила Белль эту фразу и посмотрела ему в глаза. Гастон отвёл взгляд. — Ты так мило покраснел, — добавила девушка. — Не сегодня, — наконец, ответил мужчина. — Хорошо, — помолчав, произнесла Белль. — Как минимум, внесена небольшая ясность. Гастон сел на кровать на безопасном отдалении от жены. Всё это, конечно, было смешно и забавно, он бы и сам смеялся, если бы кто-то ему рассказал про такие случаи раньше. Но факт оставался фактом: он почему-то чувствовал себя рядом с Белль как мальчишка, который впервые был рядом с девушкой. — Как ты считаешь, человек может передумать? Имеет право? — тихо спросила Белль. — Я не передумаю, — быстро ответил Гастон, но жена покачала головой. — Нет, не ты. Я. Я же могу передумать. Я тоже живой человек. Я… — она сжала руки, будто пытаясь сказать что-то важное или вспоминая что-то. — Я странная. Я — книжный червь. — Белль, ты… — попытался заспорить он, но девушка жестом остановила его. — Знаешь, я никогда не ходила на танцы. Не понимала, почему всем так это нравится. Считала скучным занятием. Когда мы были младше, я не понимала, почему девчонки так глупо себя ведут, когда за ними бегают парни. Почему они вдруг притворяются, что не могут бежать быстрее, и дают себя поймать. Но теперь я поняла, почему. — Она подняла глаза и посмотрела Гастону в лицо. — И почему? — спросил он, потому что чувствовал, что Белль хочет, чтобы он это спросил. — Потому что они хотят, чтобы их обнял тот самый парень. Тот самый, от взгляда которого сердце стучит сильнее. Да, может, во время бега придется вытерпеть объятия и других, так, чтобы никто не заметил, но настанет момент, когда обнимет тот самый. — Она облизала губы, будто пробуя эти слова на вкус. — Почему ты перестал меня обнимать? Наверное, когда ты перестал, в этот момент я и передумала. Я поняла, что мне этого не хватает. — Почему перестал? Я обнимал тебя вчера. — Вчера. А раньше ты за несколько минут обнимал несколько раз. — Ну, это я… Я вёл себя неправильно. Ты не такая, как все, Белль. Ты заслуживаешь лучшего, большего. Все эти забавы толпы — это не для тебя. Ты не обычная девчонка, и… — Нет-нет-нет-нет… — протянула Белль. — Дело совсем плохо. Похоже, я для тебя слишком святая, чтобы заниматься со мной любовью. Что-то вроде матери или Пресвятой Девы. Гастон тоже облизал губы, будто у него пересохло во рту. — Нет, Белль, все совсем не так. Ты не святая. Но ты первая девушка, к которой я испытываю не только физическое влечение. — Но всё-таки испытываешь? — она так посмотрела на мужчину из-под ресниц, что он опять почувствовал, как горят щёки. — Конечно, испытываю, — сдался Гастон. — Это хорошо, — выдохнула Белль. — Но я не особенная, Гастон, я не хочу быть особенной. Больше не хочу. Я... Может, я странная, может, слишком много читала, может, была нелюдимой. Но я тоже изменилась. Мне... Мне тоже хочется человеческого тепла. Когда ты поцеловал меня, тогда, это было прекрасно. Чем я хуже или лучше других девушек? Я такая же, посмотри на меня! Мне не нужно больше, чем у других, мне нужно столько же. Чёрт! Я, может, тоже хочу испытать райское наслаждение! — Райское наслаждение? — Господи, опять ты переспрашиваешь! — Белль сжала кулаки. — Если ты шокирован, то мне тоже неловко. Но я тебе всё равно это скажу, ты же мой муж. Это тебе, может, всё надоело, у тебя было много девушек, теперь тебе что-то возвышенное понадобилось. А мне нужно обычное райское наслаждение. — Что? — Райское наслаждение, — ещё раз повторила Белль. — То самое, которое мужчина и женщина испытывают в постели. — А... — только и смог произнести Гастон. — Это похоже на голод, — продолжала Белль. — Голод, который может утолить только другой человек. Я, конечно, ещё девушка, поэтому сначала испытаю адскую боль, но затем будет то самое райское наслаждение. И я хочу узнать, как это. — Господи, Белль! Какая еще адская боль? Райское наслаждение? Ты откуда таких слов набралась? — Из книг. — Понятно, что ты там читала с таким энтузиазмом... — Да я не только это читала! Ну, а с другой стороны, откуда мне было узнать, что происходит между мужчиной и женщиной после свадьбы? Мама умерла, подруг у меня нет. Не у отца же спрашивать, в самом деле. — Девушка вообще не должна интересоваться такими вещами. Ей потом муж всё расскажет. — Ну вот и расскажи мне. — Белль поймала Гастона на слове. — Белль. — Гастон взял девушку за руку, и от этого простого прикосновения шло какое-то тепло прямо до сердца. Белль не была святая, но его чувства к ней стали другие, более глубокие, и, может, как ни странно это звучало, святыми. Она казалась самой дорогой и самой лучшей, хотя и была, как она и говорила, обычной девушкой. — Белль, да не завидуй ты никому. Ничего важного ты не потеряла. Знаешь... Я — красивый, и я это знал. Так все говорят. Только сейчас я понимаю, что это, наверное, не всегда счастье. Мне не нужно было что-то делать, чтобы понравиться девушке. Что-то обещать, делать ради неё, добиваться... Достаточно было просто посмотреть на неё. Иногда встречи были такие короткие, что я даже не помнил их имён. Наверное, я был в чем-то виноват перед ними. И ты знаешь, Белль... — Мужчина посмотрел девушке в глаза. — Ты знаешь, сейчас я жалею, что был с ними. Я хотел бы быть только с тобой, дождаться только тебя. Без чувств это не то, что заслуживает каждый человек. Поверь, я знаю, о чем говорю. Ресницы Белль затрепетали, и она опустила глаза. Она убрала свою ручку из его рук и встала. — Ладно, давай ложиться спать. Завтра ещё один день в пути. Девушка сняла ленту с волос, а потом взяла и сняла платье. Гастон молча смотрел на её стройную спину и восхитительные ножки. Белль обернулась, поймав его взгляд: — Мне жарко. А ты можешь спать в одежде, если хочешь. Белль, Белль, красивая чудачка Белль. Она тоже повзрослела, очаровательная головка оторвалась от книг, и её тело тоже хотело ласк. Ей было интересно. Но хотела ли она точно его? Если бы он не был таким красивым, Белль пыталась бы его соблазнить, так забавно и невинно? Иногда внешняя красота — это действительно проклятие. Гастон задул свечу и сбросил сапоги. Лёг почти на край кровати. — Я слишком святая, чтобы поцеловать меня на ночь? — спросила девушка. Мужчина чуть подвинулся и, приподнявшись на локте, наклонился к её лицу. В темноте её глаза казались огромными. Гастон хотел поцеловать Белль в щёку, но в последний момент она повернулась, и он поцеловал её в губы. — Вот теперь спокойной ночи, — улыбнулась девушка.