Бог Раздора выходит на сцену

Фокалорс связывалась с Фуриной напрямую всего несколько раз. Первые два де Фонтейн запомнила на тысячелетия вперед, с остальными было немного проще — какие-то мелкие просьбы от настоящего Архонта, которые исполнялись в ту же секунду беспрекословно, или моменты опасности, когда Фокалорс не оставалось ничего, кроме как лично вмешаться с помощью Гидро сил. Но, если и выделять ее прошения, то нельзя обойтись без тех, на которых и строился план спасения Фонтейна. В первый — когда они с Фуриной только встретились, то есть, в день ее рождения. Второй — когда нужно было переманить на свою сторону Гидро Дракона. О Нёвиллете Фурина слышала многое. За те пару лет, которые она провела, как фальшивый единоличный правитель, Нёвиллет был ее собственным ночным кошмаром, ведь никто, кроме Дракона, чью силу она — по легенде — в себе носила, как узурпатор, не представлял для нее большей опасности. Даже к пророчеству она относилась не так критично, ведь оно было неизбежным, Фурина знала, чем все закончится, если не найдет способ всех спасти, а вот злой и кровожадный — по слухам — Гидро Дракон ее по-настоящему пугал. Каждый раз, когда она ложилась в свою постель, она гадала, насколько этот Гидро Дракон силен, и что он с ней сделает, когда узнает, что Фокалорс — вовсе не Фокалорс, а ее жалкая человеческая копия. Де Фонтейн не могла подолгу уснуть, судача в импровизированном зале суда в своей голове, будет ли этот Нёвиллет, который никак не отвечал на ее приглашения стать юдексом, строить планы по возвращению своих сил, которые — якобы — были у нее. Исходя из слухов, Нёвиллет тот был нелюдим, вероятно, не стал бы даже тратить на нее, Фурину, время. Отнял бы свое и забыл бы про нее. Фурина уже имела какие-никакие представления о силах Драконов и об их отношениях к Богам. Ей не понравилась идея Фокалорс, но ничего, кроме как подчиниться, не оставалось. То были счастливые дни. А юдексы были вежливее. И не требовали затрат колоссального количества нервных клеток. Стоило месье Нёвиллету объявиться в столице, как головная боль стала верным спутником Фурины. Но Нёвиллет оказался… Совсем другим… Управлять вдвоем было проще — оба бессмертные, хотя мотивы у них были разные, отчего работа усложнялась. Если де Фонтейн пыталась бороться с пророчеством, чтобы спасти людей, то Нёвиллет с самого начала едва ли мог проникнуться к сути человеческой натуры, чтобы ей помочь. Это сейчас они на одной стороне, а раньше его интересовало течение жизни, которое неумолимо вело его куда-то вперед, а разум юдекса даже по сей день оставался для Фурины не изученной территорией. Они начали дополнять друг-друга с первых секунд встречи — он, лишенный человеческих чувств и эмоций, но ими заинтересовавшийся, и она — преисполненная чувствами, не знающая, как ей быть, но почему-то нашедшая в его отстраненности и холодности опору и надежность. Так у них и повелось. С первых минут их знакомства, которое с самого начала было преисполнено фальшью, страхом и отсутствию симпатии. Так считала она. Все пять веков. До того, как… Впрочем, если и предаваться воспоминаниям, то со вкусом. В ту пору Фурина начала привыкать к образу Архонта. Только из-за уже состоявшегося за пару лет стана Бога она смогла пойти на переговоры с Нёвиллетом. Переговорами то, что у них произошло было сложно назвать. Нёвиллет соизволил принять ее в своей морской обители, после стольких-то писем с просьбами об аудиенции. Фурина, как ни в чем не бывало, расположилась на берегу, не зная, что их рандеву должно было пройти на морском дне, а не на пляже. Пришла она одна, как и обещала, как и требовали нормы морали и чести, которые придумал когда-то какой-то дурак, которому было страшно получать тумаки от толпы. Биться Фурина не собиралась, а, если бы бойня с Гидро Драконом началась — все ее верные смертные спутники тотчас бы погибли. Но с доверенными лицами было бы спокойнее. День долго сменялся на ночь. Фурину едва потряхивало от волнения, она вздрагивала от каждого шороха, думая, что по ее душу пришли, но стояла с гордо вздернутым подбородком и прямой осанкой — опасность она была готова встретить с достоинством, присущим Богу, коим она никогда не являлась. Когда полная белоликая луна украсила собой и звездами небосвод над морем Фонтейна, Фурина вздохнула то ли с облегчением, то ли с разочарованием. В любой другой день она бы восприняла игнорирование в свою сторону, как оскорбление. А в тот ей хотелось просто покинуть берег и забыться сном в своей комнате. Добираться домой на своих двоих не хотелось, с собой у нее был лишь меч, которым она надеялась не орудовать. Выход был один — в нескольких километрах к Востоку был водопад, за которым, как удачно, скрывалась большая темная пещера, которая могла бы стать отличным ночлегом. Нынешняя Фурина бы отругала ту юную версию себя за неосторожность — никто не знал, где она и с кем, если бы что-то случилось — там ее еще долгие годы никто не смог бы найти. Впрочем, жалеть нынешней Фурине не о чем. Возле той злополучной пещеры, в которой она так и не заночевала, они с Нёвиллетом и встретились. Ну, как встретились… то, что произошло, больше походило на дешевый порнографический романчик, окажись пятисотлетняя Фурина в таких условиях, все бы не закончилось так… непорочно. А юной Фурине на тот момент приспичило искупаться. Настроение вдруг стало романтичным: безоблачная ночь, никаких монстров вокруг, повсюду вода, звери, которые не представляли опасности. Будто весь мир стал гармоничным. Никого из людей рядом не должно было быть, так что и намека на нижнее белье на Фурине — тоже. Тело быстро привыкло к прохладе, камни на дне были гладкими, и де Фонтейн со всей смелостью зашагала дальше, погружаясь в воду по пояс. Кончики тогда еще длинных волос намокли и стали тяжелее, кожа сделалась гусиной, мурашки табунами бегали по спине. Воздух, пропитанный морской солью, успокаивал, звуки ночной природы усыпляли бдительность. Фурина задрала голову вверх, подставляя бледное личико свету луны, словно ночью можно было загорать. «Прекрасная ночь.» — шепнула тогда Фурина в тишину. «Согласен.» — ответила ей пустота мужским металлическим тоном. Де Фонтейн подпрыгнула от испуга, резко обернулась на звук, поскользнулась на гладком камешке и норовила грохнуться в воду, но кто-то остановил ее падение, схватив за руку: «Сочли мое жилище недостойным вашего присутствия?» Фурина глупо захлопала глазами, пялясь на незнакомца. Красивый — подумала она — прекрасный. Прошло время, прежде чем она осознала, что прижимается голым телом к Гидро Дракону, который так же не спешил отпускать ее руку, держа ее над головой Фурины. «Ты не уточнял, где именно находится твой дом.» — собрав всю волю в кулак, ответила де Фонтейн. — «Побережье Берилл — понятие растяжимое. Аж на целых пару-тройку десятков километров.» — она пафосно фыркнула и одернула руку. Нёвиллета ее тон и действия, казалось, только разозлили, хотя вида он не подавал. «Я думал, вам нужен союзник, раз Архонт опустился до мольбы о помощи, но, видимо, ошибался.» — холодно отчеканил Дракон, обойдя Фурину так, чтобы не задеть ее своим обнаженным плечом. Фурина старалась не опускать взгляд от уровня его Драконьих глаз, все-таки ее оппонент не позволял себе подобного, но, к величайшей радости, Нёвиллет был одет по пояс. Чем он занимался таким, что не вышел к ней полностью одетым, она не знала и знать не хотела. Ситуация требовала от нее собранности, вероятно, после такого позора он ее письма даже читать не станет. Она прикрыла мокрыми волосами груди, чтобы самой не смущаться, юрко вильнула в сторону, обогнув его, и встала прямо перед Драконом, загораживая путь: «Кто бы мог подумать, что грозный месье Нёвиллет окажется таким снобом. Мне даже приятно — возвысил меня настолько, что не выдержал моей грубости и сам явился на встречу. Да и в такой… щепетильный момент…» — она закрылась руками, делая смущенный вид. — «Признаться, до сегодняшнего дня еще ни один мужчина не видел меня обнаженной, моя добродетель и непорочность полностью растоптаны, как мне жить дальше?» Дракон от ее тона и красных щек, то ли сам почувствовал себя неловко, то ли тоже начал косить под виноватого. Заметив его растерянность, де Фонтейн продолжила: «Мы могли бы притвориться, что никто никого не оскорбил, и обговорить мое предложение.» Нёвиллет, казалось, быстро понял ее жалкие ухищрения и, игнорируя ее попытки его остановить, двинулся дальше, заходя глубже в море. «Тебе тоже нужна моя помощь!» — вскрикнула от отчаяния она. — «Мы могли бы договориться!» Гидро Дракон остановился. Обернулся, спрашивая чуть вздернутой бровью и насмешкой в деланных спокойных глазах. «Ты будешь самым главным в Фонтейне.» — твердо ответила она. — «Мои земли будут твоими, мои люди будут следовать твоим законам. Все двери будут для тебя открыты…» «Пророчество.» — не выдержав, перебил ее он, — «Тебе не нужен новый юдекс. Тебе нужен кто-то, кто спасет твой народ.» Фурина кивнула. А Нёвиллет слабо усмехнулся. Одного чуть приподнятого уголка его губ хватило, чтобы у Фурины отказали все органы, которые отвечали за здравый рассудок и жизнедеятельность. «В какое отчаяние Эгерия привела своих детей, что те идут к тому, у кого она отобрала силу?» «Не смей.» — отрезала Фурина, невзирая на резкий жар, образовавшийся где-то в грудине, отчего щеки вдруг резко загорелись. — «Ты ходишь по земле Гидро Архонта, живешь в водах Гидро Архонта, если решил выйти ко мне, чтобы насмехаться — уходи.» Дракон развернулся к ней всем корпусом, явно хотел что-то вставить про принадлежность земель Фонтейна, но Фурина его опередила: «Теперь я несу ответственность за этот регион. Я могу оставить тебя здесь ни с чем. А могу предложить союз, который принесет нам обоим плоды. Я дам тебе власть, соразмерную той, что у тебя отняли.» «Пост юдекса даст мне право судить людей.» — вдруг начал он. — «Но не Богов. Узурпаторы, подобные вам, Фокалорс, не знают цену правосудия, возможно…» «Кто ты такой, чтобы судить Богов Справедливости?» — строго прервала его она. — «Что Эгерия, что я, что ты — мы одинаковы. Будь у тебя что-то, что ты бы любил больше себя и своего самобичевания по утерянным силам, ты бы понял, что любая помощь будет стоить дороже всех предубеждений.» Его взгляд резко потемнел, а узкие Драконьи зрачки сузились еще сильнее. Внутри Фурины все похолодело от страха. Она сама и не поняла, что ляпнула, пока не осознала одно — выводить из себя ей можно кого угодно — пока все уверены, что она всесильна, ей никто не навредит. Но действовать на нервы Гидро Дракону равносильно подписанию собственного смертного договора. Нёвиллет что-то говорил. В свете луны он выглядел, как давно позабытая мечта, как сон, который никогда не приснится. Нёвиллет выходил за рамки ее мира и его восприятия, и она не хотела, чтобы он становился частью ее игры, потому что его вмешательство предполагало еще больше проблем, с которыми она будет сталкиваться на своем пути, но, к несчастью, без него нельзя было обойтись. Она подумала, что Фокалорс расстроится, когда узнает, что личная встреча не дала плодов, и им придется думать, как привлечь Гидро Дракона на свою сторону другими способами. А после наступила блаженная тишина. Длилась она недолго. Очнувшись после обморока от страха, Фурина обнаружила себя в своей спальне. Облегчение длилось ровно до того момента, пока она не заметила незваного гостя в своих покоях: «А ты что тут забыл?!» «Ты упала.» — невозмутимо ответил Нёвиллет. — «Никогда бы не подумал, что Боги могут терять сознание.» В руках он вертел ее меч, наговаривая всякие гадости про непригодность этого оружия в бою. В свете полуденного солнца он выглядел еще невероятнее, отчего дыхание сперло, а взгляд так и застыл на его необычных когтистых темно-синих запястьях. В дверь постучалась прислуга, желая доброго утра, объявляя скорое начало слушания очередного скучного дела. Фурина накрылась с головой, думая не о том, согласился ли Гидро Дракон на пост юдекса, а о том, кто переодел ее в ночнушку.

***

Тот скрытный и холодный Нёвиллет никак не мог стать тем благодушным и заботливым Нёвиллетом, с которым Фурина делила одну трапезу в каком-то популярном чайном домике. Де Фонтейн головой понимала, что ей нужно хоть как-то отвлечься от созерцания судейского лица, но все мысли рассеялись, подобно грозовым облакам, от одного присутствия юдекса. Сейчас он смотрел на нее мягко, так, как не смотрит даже на сосуды с водой, которые приходят ему с разных уголков этого мира, дабы фанатичный в этом плане Гидро Дракон мог испробовать все, что только можно испить. «Определенно изменился.» — думает Фурина, но веселым тоном продолжает: — Я правда не знала, что у пустынных племен эту песню играют на свадьбах! Да и оказалась там случайно — Ромул помог тому караванщику-отцу-дяди-брата-друга жениха, мы сами не поняли, кто нас пригласил. — Разве это был не похоронный мотив? — спросил Нёвиллет. — Именно. — щелкнула пальцами Фурина. — Сколько лет прошло? Триста? Все уже забыли про ту мелодию, даже я. Подходим мы к процессии — все вокруг нарядные, мора и цветы летят во все стороны, лепестков так много, хоть бери и ешь, а мы голодными были, набрали еды в обе руки, улыбаемся всем подряд, киваем… и тут кто-то начинает играть похоронную мелодию и все замолкают. — Фурина театрально выдержала паузу, — Я испугалась, подумала хоронят кого-то, а мы тут ходим всех благ людям желаем. Сами чужаки, да еще и еды как можно больше пытаемся утащить… Ризли весело попивал чай, активно кивая каждому слову Фурины. Навия заливалась звонким смехом, привлекая заинтересованные взгляды остальных посетителей. Нёвиллет сидел со слабой улыбкой, ожидая продолжения истории — к еде он не притронулся, ждал, когда Фурина закончит с рассказами и сама приступит к трапезе. А вот нечитаемое лицо Клоринды обещало проблем: — То есть, после того, как вы провели ночь в пустыне с наемниками, которых вытащили из зыбучих песков и по чистой случайности обнаружили какой-то храм, в котором прятался беглый преступник из Академии, вы решили не возвращаться в Аару за помощью, а пошли дальше с пустынниками и преступником на какой-то праздник, зная их всего лишь сутки? — Да, а что? — невозмутимо спросила Фурина. Клоринда укоризненно посмотрела в ответ, под ее грозным взглядом Фурина вся сжалась, понимая, что раньше таких приключений с ней никогда не случалось, а, если и происходило что-то опасное — рядом всегда была дуэлянт. Фурина чуть покраснела, то ли от приятного чувства ревности Клоринды, то ли от неловкости. Она покидала их будучи ослабленной и нуждающейся в защите, прошло больше четырех месяцев, и ничего не изменилось — ей все еще нужна защита. Но обстоятельства вынудили измениться Фурину, для нее это время тянулось дольше. Вполне ожидаемо, что ее до сих пор воспринимают той Фуриной, которой она была когда-то в прошлой жизни. — Я больше не слабачка. — с грустной улыбкой сказала де Фонтейн. — Я могу своими руками спасать людей, могу сражаться с более сильными противниками, даже сопротивляться… магии извне. Это, конечно, не значит, что меня больше не надо охранять, просто хочу сказать, что теперь я способна на большее, чем раньше. Теперь я не чувствую себя бесполезной. И я все равно каждый день мечтаю о доме, а когда не мечтаю, надеюсь, что случайно встречу кого-то из вас где-нибудь, хотя бы на секунду. Не хочу, чтобы вы думали, что мне некогда скучать, я… Неуютная пауза непомерно давила на темечко, Фурина так не хотела портить настроение друзьям своими проблемами, что сумбурно попыталась высказать свои чувства, но получилось как обычно не очень понятно. Теперь она боялась, что ее слова кого-то заденут. «Все равно, что послать Клоринду куда подальше с ее заботой, молодец, Фурина.» Первым опомнился Ризли: — Никто в Фонтейне, и среди нас — тем более, не перестал бы беспокоиться за вас, моя леди, даже, если бы вы стали самым сильным существом во всем Тейвате. Ваше изгнание — ошибка, которую мы обязательно исправим, не нужно таких грубых слов о себе, мы все здесь сидим благодаря вам и мы будем на вашей стороне, куда бы судьба нас не завела. Фурина поджала губы, чтобы остановить себя от вырывающихся благодарностей. За что благодарить? За дружбу? Быть на стороне близкого — такая же естественная вещь, как и восход солнца, это Фурине стыдно, что она так тяжело и долго привыкает к тому, что теперь сражается не в одиночку. — А, пока неумолимая нас куда-то ведет, — задорно начала Навия, — позволь хоть немного потрястись над тобой. — она деловито поправила полы неприлично короткой юбки, перед тем как вальяжно потянуться за чайником, чтобы добавить заварки в полупустую чашку Фурины. — Надо же как-то нам восполнить запасы психического уравновешивания? Лично я, когда смотрю на загоревшую и измазанную в моей губной помаде Фурину, получаю настоящее эстетическое удовольствие. Де Фонтейн слегка коснулась щек, стирая кончиком пальца остаток от смачных поцелуев Навии. Несмотря на мимолетное умиротворение, атмосфера за столом резко стала холодной, стоило часам у входа в ресторанчик пробить полдень. — Как бы ни было приятно здесь сидеть, — вздохнув, сказал Ризли, — нам бы следовало решить все дела с торговыми гильдиями до вечера. Иначе запуск фонарей будем наблюдать, подписывая соглашения. — Я только десерт заказала! — запротестовала Навия. — Уже пора? Клоринда сдержанно кивнула: — Решим проблемы и вернемся. Ли Юэ постепенно наполнялся туристами, желающими посмотреть на празднование. С каждой минутой на улицах все чаще и громче гудели музыканты, а манящих пряных запахов становилось все больше. Зазывающие голоса торговцев звучали буквально над их головами, оно понятно — сегодняшний день принесет огромную выручку всем. Гавань оживлялась вместе с жителями, готовящимися к запуску фонарей. Фурина мельком осмотрела афишу на пристани, подмечая особо интересные мероприятия. Обещали какой-то концерт со спецэффектами, да еще и выделили целую аллею регионов. «В столицу прибыли все делегации из шести оставшихся регионов, очевидно, что Фонтейн будет налаживать всевозможные отношения с другими странами.» — грустно подумала де Фонтейн, вскочив с места. — Вы уже уходите? — выпалила она. Ее тон больше походил на мяуканье брошенного котенка, даже извечно каменное лицо Клоринды резко переменилось: — Мы на несколько часов. — Мигом разрешим все дела и вернемся. — одновременно с ней ответил Ризли. Фурина хотела напроситься с ними, но поняла, что что-то не так, и недоверчиво проговорила: — Разве этими делами занимается Сумеречный Двор, Меропид и Спина-ди-Росула? — Нет. — широко улыбнулся Ризли. — Но лучше мы втроем все сделаем до вечера, чем один юдекс до ночи. Он незаметно подмигнул Фурине, мол, сильно не увлекайтесь, праздник ведь. Фурина отвела стыдливый взгляд на Клоринду. Та стояла ровно, неуютно, словно хотела что-то сказать, Навия и герцог уже вышли из чайного домика, Нёвиллет учтиво обернулся на стену, делая вид, что пейзажи на картинах такие увлекательные, что стоят этой неестественной и неудобной позы. — Ты злишься? — робко спросила де Фонтейн. — Как я могу? — бархатно, почти нежно отвечает Клоринда, взяв ладонь Фурины в свою. Этот тон всегда предназначался только Фурине. Только она нуждалась в такой ласке, а Клоринда всегда давала ее, хотя ей не свойственна чрезмерная нежность. — Я надеялась, что мы все вместе проведем этот день… — Нас в последний момент уведомили, что ты поехала в Порт-Ормос, так бы разобрались с делами раньше. Фурина мягкими движениями поглаживала руку Клоринды: — Тогда мы будем ждать. Плечи Клоринды опустились, казалось, все напряжение сняло, стоило Фурине приобнять подругу. Хотелось, конечно, непристойно прижаться лицом к груди, чтобы смутить мадемуазель, но де Фонтейн все еще не смыла с себя следы поцелуев Навии. Впрочем, избавляться от них она и не собиралась, плевать на приличия. Стоило им с Нёвиллетом остаться один на один, как все темы для разговоров тут же испарились. Юдекс сидел расслабленно, то есть прямо, но за годы, проведенные под одной крышей, Фурина научилась отличать его состояния по ауре, которая исходила от него. Он медленно потягивал чай, дожидаясь то ли, когда Фурина закончит уничтожать все, что можно съесть, то ли какого-нибудь неожиданного чуда, благодаря которому удручающая тишина развеется. — Слышала, у вас много работы в Мермонии. — Уже понемногу начинаем входить в былой ритм. — ответил он. — Рада. — кивнула она. И как сказать, что она безмерно скучала и жалела, что Нёвиллета не было рядом с ней все те месяцы, проведенные в пустыне? Не стоит забывать, по чьей инициативе она и оказалась посреди бескрайних песков, но едва ли это имело значения после стольких открытий? «Не было дня, когда я не думала о тебе.» — репетирует в голове Фурина. — «Почему все должно было обернуться так печально?» — она тут же пожурила себя, сморщившись, — «Какое «печально», Фурина, вы когда в следующий раз встретитесь? Лучше обойтись без сантиментов.» — Мне не хватало тебя. — Прости меня. Сказали одновременно и быстро, но застыли надолго. Де Фонтейн шумно сглотнула, неуверенно протягивая ладонь к руке Нёвиллета. Оказалось, они оба не могли найти подходящих слов друг для друга. Юдекс глядел чуть затравленно, словно ожидал крупной ссоры. Фурина уже давно знала, почему ее тело претерпело такие изменения, времени на то, чтобы смириться, у нее было предостаточно. А вот Нёвиллет тонул в своем море отчаянии. Его загнали в угол обстоятельства, он смог найти выход, пускай, ненадолго, пускай, пожертвовал Фуриной. Она тысячу раз скажет, что он был прощен в ту самую секунду, когда Фурина узнала о проклятии еще в их особняке, но Гидро Дракону будет недостаточно. Де Фонтейн вдруг поняла, что их разлуку не выносил больше он, чем она. — Давай пройдемся. — шепнула она, — Погода хорошая. Кудряшки, которые еще недавно приятно щекотали шею уже отросли до плеч, Фурина заправила непослушные прядки за ухо, подставляя лицо полуденному солнцу. В Ли Юэ климат был мягче, что само по себе являлось праздником для метеозависимой де Фонтейн. Что-то ей подсказывало, что Драконья магия в ней стерпит только воды Фонтейна. — У меня теперь твои когти. — она подняла ладонь вверх, демонстрируя аккуратные человеческие ноготки. — И клыки, и глаза. Магия Ромула сдерживает пробуждающуюся силу, а к Энергии я прибегаю нечасто, так что боли практически нет. Нёвиллет шел близко. Достаточно, чтобы изредка соприкасаться плечами, но недостаточно, чтобы она могла взять его под локоть, словно общественное мнение и возможные слухи могли физически отдалять их друг от друга. Но им было все равно на снующих вокруг людей, на вывески, на украшения и музыку — им нужно было время и место, чтобы побыть наедине, точнее, это нужно было Фурине. Нёвиллету нужно было успокоительное. Желательно много. — Я могу? — робко спросил он. Взгляд блуждал по лицу, словно пытался выцепить хоть что-то новое для себя. — Где-нибудь, где не так людно. — ответила де Фонтейн, заприметив темный мрачный переулок в конце улицы. Потребовалось время, чтобы обойти толпу и скрыться от взглядов любопытных глаз, коих было запредельное количество. Фурина делала вид, что ее интересует праздник, пока инстинкты кричали о присутствии кого-то сильного рядом. Нескольких. Как минимум десять очень могущественных обладателей элементальной энергии, и, что несомненно хуже, Бог Раздора, который был обязан шастать где-то неподалеку. «В Ли Юэ так людно.» — думает она, надеясь, что это расхваленные Ромулом адепты решили собраться на празднике яксы, а не те, о ком она подумала. В заброшенном закутке, где любопытных проходимцев почти не было, они отдалились в самый темный угол. «Стыд и срам» — сказал бы Нёвиллет в лучшие свои годы, но он, похоже, тоже заметил их присутствие и решил укрыться с де Фонтейн. Ромул показал, как снимать печать, которая держит Драконьи силы в Фурине в узде, на случай, если его рядом не окажется, и нужно будет себя защищать. «Надеюсь ничего не взорвется, например, я…» — с опаской подумала де Фонтейн, на всякий случай отошла от юдекса на почтительное расстояние. Кончиком пальца она нарисовала на ладони витиеватый символ, похожий на те, которыми пользовался Дух, чтобы согреть ее. Не то, чтобы похожие… общие черты были… в одном месте. «Надо было попросить его обучить языку или заклинательскому письму.» Стоило печати перестать действовать, как довольно мощный и осязаемый поток Гидро вырвался из ее тела одной большой ощутимой волной и окутал округу. Послышались удивленные вздохи со стороны улицы. «Отлично, теперь весь Ли Юэ знает, что мы здесь прячемся.» — Проклятье действует даже лучше, чем я предполагал. — задумчиво произнес Нёвиллет. Он затравленно осматривал плоды своих трудов, подмечая каждую изменившуюся в Фурине деталь. Де Фонтейн стало неуютно от мыслей юдекса, которых она не слышала. Она все четыре месяца пыталась убедить себя, что ее непомерные страдания далеки от черствого восприятия мира Нёвиллетом, вместе с этим надеялась, что он хоть немного по ней тоскует. Но она снова ошиблась на его счет. Он был потерян больше, чем она. И явно ждал встречи охотнее, пускай, до сих пор ждет, что она его отругает или прогонит. Вдобавок к этому, он стеснялся смотреть ей в глаза, избегая прямого взгляда. — Ни на что не намекаю, — сказала Фурина, сверкая светящимися от переизбытка сил глазами, пытаясь хоть как-то заставить его посмотреть в них, — но я превращаюсь в вишапа. Если я потеряю человеческую форму, то… То что останется от Фокалорс? Она не произнесла этого вслух, но юдекс и без слов понял. — Не потеряешь. Нёвиллет подошел к ней вплотную. От резко пробудившегося животного обоняния Фурину понесло. В сознание, подобно громадной, разбивающей камни, волне, ударил запах юдекса — приятный и резкий, манящий мускусный аромат, в который магическим действием парфюма вплелся шафран. Фурина рвано выдохнула, вспомнив, что это были, на минуту, ее любимые духи, которые она хранила в своем комоде на черный — грандиозный — день. Один такой флакончик стоил как три ее новых дома, а юдекс пользуется ими, похоже, каждый день. Духи почти выветрились, вероятно, Нёвиллет не стал их брать в дорогу. Но самым обескураживающим был привычный — потому и самым желанным — запах озона и океанической флоры. Гидро Дракон источал аромат моря, а это был запрещенный прием. — Ты достигла финальной стадии обращения. — прошептал над головой он. — Теперь, если передать тебе все мои силы — они не навредят твоему телу и разуму. Возможно, сможешь пользоваться Энергией без побочных эффектов… Его слова долго осознавались. У Фурины в глазах блистали звезды, один природный запах юдекса сводил все тело судорогой, а от тембра его голоса все остальные звуки теряли смысл. — В этом нет необходимости. — шипит она, взяв его ладонь в свои. — Мне нужны не твои силы, а ты. — мокро целует тыльную сторону кисти. — И я не дам тебе умереть. — медленно проводит носом по костяшкам. — Хватит смотреть на меня с такой горечью. — Смотри на меня так, как я на тебя. — прошептала она. Нёвиллета ее поведение не спугнуло, а вот Фурина такого от себя не ожидала. Она без всяких стеснений притянула его к себе, обвив руками шею, впилась носом в место, где заканчивался высокий ворот судейской рубашки, жарко выдыхая в шею. Юдекс чуть дернулся от ее действий, но не сопротивлялся. Он слегка наклонился вперед, чтобы Фурина тверже встала на землю, а не просто неудобно висла на нем. «Шелковистые.» — думает Фурина, гладя белые мягкие прядки пальцами, путаясь синими когтями в локонах. Если бы тягостные мысли о нем вдруг возымели физическое состояние — де Фонтейн бы описала свое помутнение рассудка жаждой. Низ живота свело приятной истомой, где-то на периферии сознания она понимала, что находится в грязном, сыром и темном переулке, где мусор и сомнительные ошметки валялись буквально под ногами, куда не ходят даже местные, но ничего не могла сделать с всеобъемлющем желанием коснуться Дракона. Целовать-лизать-кусать-нюхать — ею овладели первобытные животные инстинкты, от которых становилось не по себе. Нёвиллет сам едва сдерживался. Положил широкую крепкую ладонь на талию, обжигая своим теплом, второй рукой подхватил ее под попу, поднимая ее, притягивая еще ближе, лишая их всякого расстояния друг от друга. — Прости меня. — еще раз сказал он, касаясь губами виска. — Я думал, что к этому времени буду… Нутро взвыло болезненными вспышками, в сознании проносились образы, которыми пичкал ее Юний, когда пытал. — Не говори о своей смерти, как о чем-то нормальном. Мне было достаточно пыток Бога Раздора, чтобы понять — если не станет тебя, то от меня тоже ничего не останется. Рот не закрывался. Она сбивчиво шептала вещи, которые бы в жизни никогда не стала произносить, но язык непослушно двигался, складывая слова в предложения. Она судорожно обнюхивала его на манер дикого животного, ее трясло от переизбытка чувств, она покрывала его лицо мелкими поцелуями. Юдекс улыбался — она чувствовала. Он сам подставлялся под поцелуи, вертел головой так, чтобы наконец столкнуться с ней губами. Фурина чуть отстранилась, чтобы продышаться, но желанного вздоха не последовало — снова хватило чуть приподнятых уголков его губ, чтобы у Фурины поехал рассудок. — Я думал, что справлюсь. Думал, что смогу обмануть Небеса и аристократию. Я надеялся, что, получив мои силы после… — он тактично не стал произносить это. — ты получишь то, что заслужила, и, возможно, простишь меня… Я превратил твою жизнь в кошмар… Фурина, изнывая от захлестнувших ее эмоций, прохрипела: — Ты бы простил меня? Нёвиллет, ни секунды не колеблясь, кивнул. — Тогда почему считаешь, что я отношусь к тебе иначе, чем ты ко мне? — Я был уверен, что ты меня ненавидишь. Фурина невесомо поцеловала его в уголок рта. Затем в щеку. В подбородок. — Хотела сблизиться с тобой все эти века, даже себе не признавалась. — рвано ответила она, ведя губами по высокой скуле, снова и снова изучая его черты лица поцелуями. — Извини, если тебе было больно от моего поведения. Я сама думала, что моя компания тебе неприятна. Нёвиллет снова пытался поймать ее губы, потерся кончиком носа об ее, опаляя жарким дыханием лицо, словно его стихия Пиро. Воздух вокруг резко нагрелся, жар поднимался из тех глубин, о которых Фурина в себе никогда не знала. Мир потерял всякие звуки, превратившись в их сбивчивые дыхания, и краски, оставив только насыщенные мазки синего. «Я бы отдалась тебе прямо здесь и сейчас, где здесь ненависть?» — думает Фурина. Говорит то же самое. Нёвиллет на ее слова крупно вздрогнул, слегка прикрыл глаза, наклоняясь ближе. Де Фонтейн, не скрывая блаженства, ожидала, когда он уже коснется ее, но поцелуя не последовало. Юдекс глядел куда-то в сторону выхода из переулка, словно действо за их мрачной и грязной обителью было важнее. Все наваждение, как рукой сняло. Фурина мягко отстранилась, понимая, что момент безбожно испорчен, и принялась наносить причудливые письмена на кисть. С губ сорвался стон облегчения, Фурина провела языком по зубам, чувствуя ощутимые изменения в челюстях — клыки исчезли, когти, как и ожидалось — тоже. Нёвиллет вернул на нее виноватый взгляд, в стиле: прости, но нам нужно идти. Фурина нервно дернула щекой, вслушиваясь в мир, находящийся за пределами их закоулка, в котором она в добром здравии и в своем уме смело пыталась вовлечь Нёвиллета во всякие непристойности, а тот либо умело юлил, либо отвлекся на что-то действительно важное. — Это катастрофа! — протянул знакомый звонкий тоненький голосок. — Месье Нёвиллет! Где же вы? — Монт! — вскрикнула Фурина и тут же понеслась на зов. Мелюзина беспокойно металась из стороны в сторону, держа в лапках скомканную красочную бумажку. — Что случилось? — ровно спросил юдекс. Монт резко обернулась на его зов и побежала в их сторону. Нёвиллет явно ожидал, что мелюзина кинется к нему, как это бывает у остальных, схватит по-детски за штанину и будет сбивчиво что-то рассказывать, но Монт обогнула Гидро Дракона, чуть ли не прыгая в объятия Фурины: — Моя леди! Вы тоже здесь! Де Фонтейн в порыве чувств поцеловала ее в переносицу, пачкая мех помадой Навии. Вспомнив, что у нее все это время лицо было измазано, она тут же посмотрела на Дракона — тот одним движением руки смыл с себя чужую помаду, оставаясь при этом идеально сухим. «Если бы я сейчас воспользовалась Гидро — затопила бы целый квартал.» — с нотками зависти подумала Фурина. Когда бурная радость утихла, Монт, все еще обнимая свою леди, повернулась к слегка удивленному юдексу: — Месье Нёвиллет! Я нигде не могу найти Клоринду! Даже герцог Ризли куда-то пропал! Нёвиллет оперся обеими руками о трость, которая — Фурина даже не заметила — была с ним все это время, придав себе чересчур важный вид. «Что мы скрываем?!» — усмехнулась про себя де Фонтейн. Гидро Дракон мог водить за нос кого угодно, даже Селестию, но не народец мелюзин, находящихся под его опекой. Стоило им прозвать себя детьми Гидро Дракона, как сам Дракон, преисполненный взявшейся из ниоткуда отеческой любовью, потерял всякое доминирование над дочерьми. — Герцог Ризли, как обычно, тестирует сорта чая, Клоринда сопровождает его. Он в упор не смотрел на Фурину, которая демонстративно выгнула бровь, показывая всем своим видом абсолютное неверие его словам. — Монт, что-то срочное? — напомнила де Фонтейн. — Да! — спохватилась мелюзина, протягивая бумагу. Фурина развернула лист, вчитываясь в кислотно-желтые буквы, написанные поверх таких же броских ярких цветов на фоне: «Билет на представление банды Аратаки Итто» — Кто такой этот Аратаки? — Фурина вопросительно посмотрела на Нёвиллета, тот покачал головой. — Это они. — пояснила Монт. — Он и его люди хотели показать «все прелести культуры Инадзумы», как он выразился, на аллее семи регионов. Мы с Мюрн просто проходили мимо, а месье Аратаки подозвал нас и попросил сыграть водяных-екаев, он назвал их каппами, но нас услышали приглашенные гости из Фонтейна и оскорбились, сказали, что нельзя принижать мелюзин до уровня злых духов, а месье Аратаки оскорбился в ответ… В итоге, там началась драка, я побежала звать на помощь, пока Мюрн пытается разрешить конфликт. Нёвиллет медленно выдохнул, все его спокойствие на лице стерлось. По какой-то необъяснимой причине, Клоринда, Ризли и Навия не могли помочь мелюзинам, будучи совсем недалеко от аллеи регионов, ведь все рестораны, в которых можно было проводить сделки с торговыми гильдиями, как и чайные дома, находились почти на одной улице с представлениями. «Нёвиллет-Нёвиллет, ” — покачала головой Фурина, — «Ты не меняешься.» Куда именно их близкие друзья пошли заключать соглашения и с кем, де Фонтейн поняла быстро. Как и причину, по которой нельзя говорить о таком в оживленных местах. «Да о таком в наше время даже думать опасно.» — подметила Фурина, кидая мимолетный взгляд на парящий в воздухе дворец Нин Гуан. Она медленно обвела взглядом округу. Даже аллея регионов не нужна: журналисты Фонтейна, тайно снимающие их с Нёвиллетом; скрывающиеся под личиной обычных людей Фатуйцы; рыцари Ордо Фавониус — как минимум четыре региона, включая Инадзуму, собрались в Ли Юэ на сомнительные переговоры. «Я так понимаю, детей Мураты тоже тут можно найти.» «А кто-то из ребят из Сумеру будет? Мы же только-только расстались! Может, Нахида лично прибыла в столицу?» Нёвиллет стойко сопротивлялся ее строгому взгляду. «Тебе нужны свидетели со всех регионов, хочешь, чтобы все думали, что ты не участвуешь ни в каком заговоре, пока от наших друзей зависит судьба и благополучие Фонтейна, ты здесь со мной, демонстрируешь непричастность и покорность… Я была явно худшего мнения о тебе. Но Бога Раздора не обмануть. Или все это представление не для него?» Фурина хотела нарушить их разговор с Монт какой-нибудь спасительной фразой, после которой у мелюзины отпадут сомнения, но ее обдало резким теплым порывом ветра, наполненным элементальной энергией. «Нет!» — поняла она. — «Вы все…» По деревянным многоуровневым лестницам поднимался высокий мужчина в лазурном строгом костюме, пошитый на манер Мондштадтского сюртука. Длинные волосы цвета голубого топаза… Дракона — определенно Дракона — были сильно растрепаны и скрывали узкие зрачки, но Фурина была уверена — это Двалин, старый друг Барбатоса. А где он, там и… К балкончику, к которому вела лестница подошел другой Дракон. По какой-то причине, Фурина теперь отчетливо отличала их среди людей даже со спины. Окрашенные элементальной энергией золотистые кончики волос и фальшивый Гео Глаз ярко намекали на личность этого Дракона. «Неужели они решили сговориться?» — неверяще смотрела на старых знакомых Фурина. — «Вы все сейчас находитесь в Гавани Контрактов, пока ваши люди договариваются о… о чем?» В чем бы ни была суть переговоров, Фурину, находящуюся под присмотром Бога Раздора и всей Селестии, никто туда не пустит. «Богам нужно алиби, пока их последователи обговаривают переворот? Что происходит?» — Фурина, — настороженно позвал Нёвиллет, тоже глядя на Гео Архонта, — насладись праздником, пока я улажу конфликт. — Встретимся на аллее? — Я найду тебя. Когда Монт увела его, Фурина, с бешено стучащим в груди сердцем, поднялась к вишапам. Нёвиллету это явно не нравилось, но оставлять ее на сообщников-Драконов было безопаснее, чем… «Да на кого угодно!» — думает де Фонтейн. — «А, если здесь Вельзевул? Мурата? Не приведи Фокалорс, Царица?!» — Какая встреча! — нервно пролепетала она. Титановое спокойствие ее — ныне — сородичей поражало. Чжун Ли, если ей не изменяет память на новое имя Моракса, заложив руки за спину, медленно осматривал свои — не свои уже — владения. Фурина почему-то вспомнила день, когда до Фонтейна дошел слушок о смерти Моракса. «Как бы неуютно было в его компании, личностью он был достойной.» — подумала она тогда, пока Фокалорс не намекнула, что Гео Архонт жив. Чжун Ли развернулся к ней и кивнул с таким доброжелательным взглядом, что Фурина тут же покраснела от своих нелицеприятных мыслей. — Наконец-то можно открыто называть вас вашим именем, госпожа де Фонтейн. — Фурина. — скрывая дрожь в голосе, ответила она. — К чему официоз? «Да и ты в десять раз меня старше, мне неловко.» — мысленно добавила она. — Согласен. — лаконично сказал он. — Все никак не мог пробиться к вам на уютную беседу за чашкой чая — столько гостей, на всех внимания не наберешься. — Верю. — Столько и не звали. — посмеялся кто-то сверху. «Барбатос!» — Фурина обернулась на голос. Анемо Архонт плавно спикировал с крыши прямо на бордовые перила, встав ровно, возвышаясь над вишапами. — Незванных гостей полно. — чуть холодно подтвердил Моракс. — Мы, например. — широко улыбнулся Венти, спускаясь к Двалину. — Впрочем, все здесь по одной причине — хотят убедиться в слухах, которые до них доходили. Ты у нас сегодня в центре внимания, Фурина. — Я как раз хотела избежать внимания. — вздохнула она. — Разве беседы здесь со мной важнее бесед наверху? Барбатос хихикнул ее словам так, словно она ляпнула несусветную глупость: — Смертные решают дела смертных: скучные переговоры, политика, договоры и прочее — их напугала Селестия, которая изменила свое местоположение, а потом вернулась на место, вот и судачат денно и нощно о всяких возможных катастрофах. Едва ли Небожители обратят на это внимание. «То есть Семерка в одном городе собралась повспоминать былое за праздничным столом?» — А Архонты, разве не об этом же голосят? — спросила Фурина. — Разве не только людей волнует возможная бойня? — Возможная? — усмехнулся Барбатос. — Бог Раздора нарушил пару сотен обещаний сразу после Катаклизма, его вмешательство в дела Селестии, судьбу Фонтейна и благополучное спонсирование твоего тела Энергией — открытое заявление о войне. Фурина попыталась сопоставить сказанное им с тем, что знала сама. «Про замену Бога Порядка еще понятно, но… каким образом он объявил всем войну, если спас меня и мой регион?» Заметив ее замешательство, Моракс подхватил: — Семеро собрались здесь только ради тебя, чтобы понять, будешь ты новым орудием Марка, — «Какой еще Марк?». — или жертвой, на которую он пойдет, чтобы принести в этот мир Раздор. Наша задача — сохранить жизни смертным, мы это сделаем, но то будет война между Богами, людям в ней нет места. Лучше, чтобы смертные сейчас сами решили, как, когда, и каким образом будут спасаться от боя, чем, чтобы в хаосе и суматохе погибли бы все. Внутри резко похолодело. Фурина прочистила горло, пытаясь собрать все мысли воедино, чтобы хоть как-то ответить. — Не пугай ее так. — сурово произнес Двалин. — И вправду. — щелкнул пальцами Венти. — Нынче одна слезинка леди Фурины стоит отрубленной головы. Де Фонтейн робко улыбнулась: — Даже боюсь представить, кто именно подкинул тебе эту мысль. Венти заговорщически ухмыльнулся и слегка приобнял ее за плечи. От Бога Свободы несло вином, полевыми цветами и ветром. Так пахнут мечты о природе, о бескрайних просторах, об отдыхе, о глотке свежей воды. Что-то родное, но одновременно далекое. Сразу стало в разы спокойнее. — Мурата обещала показать все свое дружелюбие любому, кто посмеет тебя расстроить, меня нашла первым, как будто я живу мыслями о том, как тебя обидеть, я оскорблен! — Может, потому что твое извечно провокационное поведение могло бы доставить проблем? — предположил Моракс. Венти сделал вид, что не услышал колкость, и продолжил говорить: — Возможно, она знала, что я точно не дам леди Фурину в обиду, тем более, если ее вдруг поймает золотой Дракон с дырявым кошельком и начнет рассказывать всякие ужасы… — Своими словами ты только подтверждаешь праведность ее угроз… — строго начал Гео Архонт. — В твоем возрасте уже пора перестать так хмуриться, знаешь, так и до морщин… — в тон ответил Анемо Архонт. Фурина кинула молящий взгляд на Двалина — тот пожал плечами. Ему было все равно до перепалки, он к подобному привык, вот только шум мог привлечь ненужное внимание со стороны. — Выходит, Мурата тоже здесь? — перебила их де Фонтейн. Чжун Ли кинул последний презрительный взгляд на довольного Венти и обернулся к ней: — Она прибыла на рассвете. Ее внимание сразу привлекла кузня, думаю, она еще там. — Видел ее в доках, но, когда ты сняла печать, все мы пошли на взрыв стихии. — тут же ответил Венти. — Мурата быстрая, думаю, прибыла раньше всех, но не стала дожидаться с нами. «Как неловко!» — подумала Фурина, вспоминая их с Нёвиллетом в переулке. Если Архонт Войны стала свидетелем подобного, то от позора Фурине никогда не отмыться. «Если все ринулись сюда, то…» Фурина густо покраснела, спрятала глаза в пол и сбивчиво пробурчала: «Я поищу ее!». И поспешила скрыться от взора всех Богов, как минимум, на сто вечностей. «Уверена, с чутким слухом, можно было достаточно хорошо расслышать все мои слова, какой срам!»

***

Спустя долгие десятки минут рассуждений в каком-то забитом ресторанчике, в который она сунулась сразу, чтобы забыться среди толпы ликующих смертных, Фурина поняла, что, будь она на месте остальных Богов — ее бы ничего не смутило. К чему такие волнения, она бы не стала осуждать или насмехаться над кем-то, кто оказался в такой ситуации? Даже не восприняла бы, как что-то значимое. Сколько курьезных моментов она слышала, благодаря развитому слуху? Множество раз она была вынуждена тактично закрывать уши подушками по ночам или обходить обособленные места в лесу или в деревне. Даже, если не брать в расчет интимные случаи, то смешных, абсурдных, грубых и нелепых инцидентов, которые случались с чужими людьми, она слышала предостаточно, и ее никак не волновало подобное. Успокоив нервы, она покинула ресторанчик и медленной походкой шла к аллее регионов. Нёвиллета не было слишком долго. Ли Юэ ожил во всех этих красках. Словно в подтверждение резко образовавшейся из ниоткуда сплоченности регионов, по всем улицам были развешаны фонари с элементальными символами. Наряду с традиционной местной кухней, можно было увидеть стойки с блюдами из всех уголков мира. Торговцы не успевали пополнять запасы украшений, игрушек и предметов декора. Казалось, что каждому жителю Снежной вдруг захотелось попользоваться с бытовыми предметами страны Вечности, а каждый натланец счел своим долгом выпить все привезенное из Мондштадта вино. Всюду слышалось веселье. Всюду чувствовалась радость. А это еще даже не начинало вечереть. Фурина уже предвкушала, что будет ближе к полуночи. Культура и архитектура страны Контрактов Фурине была чужой, когда она еще была лжебогом, каждый ее визит в Ли Юэ наполнялся непонятными и причудливыми аспектами менталитета местных жителей, который сильно отличался от привычного ей. В Фонтейне все немного проще, но одновременно намного сложнее. Вряд ли гавань стала бы ей вторым домом, слишком все… неродное. Но Ромулу определенно нравилось. Ради него она бы осталась надолго. Она бродила по узким улочкам, кивала прохожим, здоровалась с фонтейнцами, которые узнавали ее в толпе, умудрилась скупить все виды инадзумских сладостей и по дороге их съесть. До аллеи регионов она не успела добраться, но уже пресытилась культурным познанием всех стран Тейвата. Ей бы очень хотелось устроить что-то такое дома. Чтобы было так же весело. Мысли о Фонтейне испортили бы ей весь праздник, поэтому она быстро их отмела, возвращая всю себя в гавань Контрактов. «Интересно, как там Ромул?» Духу явно грустно не было — с ним Годард, вероятно, еще и Жаме. Жаме бы согласился сопроводить Фурину, но остальные два нелюдимых интроверта бы заперлись в комнате играть в азартные игры и, в конце-концов, точно подрались бы. Уж лучше Фурина походит в поисках Нёвиллета в одиночестве. Оставить своих спутников на Жаме было бы безопаснее для всех. Широкий бульвар, на котором и расположились сцены с представлениями постановок из семи регионов, сразу бросился в глаза. Фурина медленно обогнула островок с палатками, в которых продавался кофе, намереваясь пройти к смотровой площадке, как чуткий слух уловил свое имя, произнесенное спокойным голосом, которого она не ожидала услышать. «Чайльд?» — изумилась Фурина. Де Фонтейн любопытно озиралась по сторонам, пока не наткнулась взглядом на знакомый, пронзающий, пробирающий до костей, взгляд холодных, как лед, глаз. Царица расположилась на веранде очередного ресторанчика, в компании одного из Предвестников, наблюдая за суматохой с высоты третьего этажа. Облик ее не изменился с их последней встречи — светлые волосы, заплетенные в длинные роскошные косы, нарядный расшитый белоснежными орнаментами костюм, на котором красовались знамена Фатуйцев, гребень, похожий на полумесяц, усыпанный дорогими камнями, сияющих на свету, походивший на необычную корону и подчеркивающий статус — все в ней было величественным, но одновременно отчужденным и недоступным. Она внимательно осмотрела Фурину с головы до пят, подмечая что-то свое, затем приветственно кивнула, будто они давние друзья. С де Фонтейн три шкуры слезло, пока она поднимала дрожащую руку, чтобы помахать в ответ. Большего от нее обстоятельства не требовали, ей хватало делить мир под ногами со Слугой, чтобы понимать все прелести решения избегать земли Снежной до конца своих дней. Царица не была плохой личностью. Просто их разные взгляды на мир вводили в ступор. И в ужас. «Нет, в ужас меня приводит Арлекино, а Царица просто в ступор.» Она обернулась, чтобы дать стрекача, но, по инерции, с разворота врезалась в кого-то. Что-то теплое и приятно пахнущее тут же ударило по лицу, Фурина чуть не рухнула на землю, но ее удержали на месте. Открыв глаза, она сразу же отпрыгнула от спасительницы на почтительное расстояние. «Я когда-нибудь перестану с разбегу вписываться в женскую грудь?!» Грудь, на скромное профессиональное мнение бывалой Фурины, была упругой и хорошей. Сиреневый халат — не то хаори, не то традиционное кимоно — едва прикрывал все прелести женского, закаленного в боях, судя по мышцам, тела, подчеркивая формы еще больше. Де Фонтейн хватило выбившейся из косы темно-фиолетовой пряди, спадающей с плеча незнакомки, чтобы сердце забилось в бешеном приступе страха. — Эи! — с паническими нотками в голосе произнесла Фурина. — Как поживаешь? Электро Архонт, казалось, на ее тон совсем не обратила внимания: — Не поранилась? Поранилась Фурина ментально, точнее, разбилась насмерть, но показывать тревогу нельзя было. Не перед непривычно приветливыми Богами, чье присутствие само по себе чудо, а расположение к милой беседе — манна небесная. Может, любой другой человек, врезавшись в грудь Райден, находясь при этом под пристальным взором Царицы, и трепетал бы на месте Фурины, но не сама де Фонтейн. — Нисколько. — протянула она. — Не смотрела по сторонам, извини. — Ничего. — улыбка Эи стала шире, отчего бушующие мысли о сиюминутном побеге тут же растворились. — Гуляешь здесь? Вся грозность женщины, являющейся живым воплощением гроз, куда-то испарилась, словно последних встреч, окутанных мрачными гнетущими периодическими перебрасываниями слов, никогда не было. Словно Эи вернулась с какого-то многовекового боя, и теперь дарила обычным смертным свою благосклонность. Будто бы это вовсе не Райден. — Ищу кое-кого. — смущенная резкими переменами в Электро Архонте, робко ответила Фурина. Эи ахнула, повернула голову в сторону сцен и пыталась высмотреть кого-то в толпе: — Я только что видела юдекса Нёвиллета, вы разминулись… Откуда Райден знала, что Фурина ищет именно его, де Фонтейн не хотела знать, надеялась, это никак не связано с теми постыдными словами, которые она имела неосторожность сказать… — И все же, — выдернула ее из самобичевания Эи, — рада тебя видеть в добром здравии, не думала, что мы так случайно встретимся. — Сегодня день неожиданностей. — отшутилась она. — И впрямь. — кивнула Эи, смело поднимая взгляд на Царицу. Что-то между Богами в воздухе проскочило, то ли напряжение, то ли какая-то общая мысль, отчего лица обеих женщин на миг исказились суровыми гримасами. «Райден ведь убила Предвестницу, как бы бойня не началась…» — Я тоже рада тебе. — привлекла внимание Эи Фурина. — У меня много вопросов… Электро Архонт в последний раз посмотрела на Царицу и повернулась к де Фонтейн: — Боюсь, о Боге Раздора мне тоже мало что известно. Фурина хрипло рассмеялась — она так часто слышала эту фразу, что уже не удивлялась. — Жаль, я бы послушала. Эи надолго задумалась, прежде чем ответить: — Давным-давно, когда Оробаси вторгся в мои земли, и мы скрестили оружия, он рассказал мне о красном Драконе в человеческом обличье, который помог ему что-то скрыть от взора Небес, в обмен на свою жизнь. Фурина, успевшая потерять всякую надежду, настороженно слушала. — Полагаю, он не признал верховенство Селестии над всеми нами или получил скверну, возможно, все вместе. Неудивительно, что Бог Раздора нашел его в таком ослабленном состоянии и склонил к нападению на Инадзуму. Я убила змея одним ударом, но Оробаси не был Драконом, так что помочь придумать план убийства Бога Раздора не могу, но, если дело дойдет до битвы — попробую что-нибудь предпринять. Райден говорила с таким серьезным лицом, что Фурине резко сделалось дурно. «Почему каждый первый напоминает о грядущих кровопролитиях?!» Но эту историю Фурина слышала от Ромула, точнее о Запретном Знании, которое исходило от останков змея Оробаси. Догадаться о его гибели и ее первопричине было просто. В любом случае, раз змей пошел на сделку с Юнием — либо кто-то должен был выжить, либо умереть. Другого, судя по урокам истории Бога Раздора, не дано. Но, поборов ужас, пробравший до костей, Фурина кивнула: — Спасибо, Эи. Я ценю. Кто бы мог подумать, что Электро Архонт пообещает помочь Фурине, а не Фокалорс? Должно быть, де Фонтейн спит сладким сном и видит мир, в котором у нее куча сторонников. Райден хотела что-то добавить, но тут же осеклась, приняв более строгое выражение лица. Через мгновение кто-то чересчур мускулистый и горячий обхватил Фурину за талию, крепко обнимая. Ярким пламенным вихрем на глаза полезли чужие мягкие длинные густые волосы. «Помогите!”- думает она, но говорит: — Мурата! Ты тоже тут? — Еще бы! — во все тридцать два улыбнулась Пиро Архонт. — Как я могла пропустить такое сборище? «Сейчас начнется…» — думает де Фонтейн, глядя на Эи, та, казалось, поняла ее мысли. — Признавайтесь, вы так претенциозно стояли посреди улицы, перемывая кости Богу Раздора? Не приму никакой другой ответ. Фурина панически оглядывалась по сторонам, в поисках спасения. Ей хватило Райден и Царицы, а тут подключилась и Мурата. Если первые две Богини были немногословны, то Богиню Войны сложно было заткнуть, особенно, если дело касалось Фурины. То ли старая дружба с Фокалорс дает о себе знать, то ли сама де Фонтейн невезучая на внимание опасных Пиро персон. Мурата — ходячее воплощение воинственности. Как и все обладатели ее Глаза Бога. Бравый воин, закаленный в боях, подобно стали в кузне, в совершенстве владеющий оружием, который может в одиночку сразить полчище чудищ. А вместе с тем довольно расхлябанная личность, язык которой не имеет костей. Она может вывести из себя даже Барбатоса — а этого еще никому не удавалось. Мурата по характеру чем-то напоминала Фокалорс, но при этом была ее полной противоположностью: если для всех Фокалорс была необузданной дикой стихией, которая не поддавалась контролю, а при близких вела себя собранно и достойно, пускай, несколько отчужденно, то у Мураты все было наоборот. «Как две стороны одной медали.» — подумала Фурина. — «Их близость с Фокалорс видна даже после ее смерти.» — Так бы и поджарила гаденыша, только вот Пиро Драконы не горят… — мечтательным тоном заголосила Архонт. Она тут же перескочила на тему убийства Драконов. В отличие от Райден, Мурата знала много способов лишить кого-то жизни от самых гуманных, до самых изощренных способов. — Однажды видела, как Фокалорс запустила в него клеймор. — кивая каким-то своим, явно нехорошим, мыслям, заявила Мурата. — Она его ранила! Небольшой порез на шее оставила, он тут же заживил его, но у него пошла кровь, знаешь, Фурина, что означает его кровь? Де Фонтейн хотела попросить поддержки Электро Архонта, но Вельзевул куда-то исчезла, оставив Фурину на съедение Пиро Архонту. — Это значит, что его можно убить! «Нет! Она определенно смахивает на Юния. Нет! На них обоих! Кошмар какой! На помощь!» — Фурина! Де Фонтейн обернулась на зов, едва не плача от счастья: — Ромул! Речной Дух на манер обычного мальчика, только входящего в буйный возраст, резво бежал по улице, размахивая руками. Фурина так ему обрадовалась, что сорвалась с хватки Мураты и раскрыла объятия. Позади Ромула быстрым твердым шагом шел Жаме, а позади того ковылял Годард, опираясь о трость. — Фурина! — беспокойно уже позвал Ромул, отвечая на объятия. — Я тебя обыскался! Там все плохо! — Где? — тут же вскинулась Фурина. — У сцен. — спокойно ответил Жаме. — Конфликт до сих пор не уладили? — спросила она, настороженно глядя на столпотворение вдали. Ромул недоверчиво посмотрел на вице-адмирала, потом на Мурату. Та явно его узнала, если не по внешности, схожей с Ремусом, то по энергии Гидро, исходящей от него, но лишь кивнула Речному Духу, скрестила руки на груди, молчаливой статуей наблюдая за происходящим. — Меня хотят запихнуть на сцену танцевать сомнительные танцы эротического характера… — шепнул ей он. — Тебя… что? — подавилась слюной Фурина. — Что?! Ромул прикинулся смущенной девой в беде — вот у кого явно был талант к притворству в критические ситуации — робко взял ладонь де Фонтейн и потянул в сторону доков: — Спаси меня от этих… нехороших людей! Жаме преспокойно ждал, когда Ромул закончит с капризами, Годард в сторонке посмеивался, заметив вопросительный взгляд Фурины, ответил: — Хотели научить юношу вальсу. В Фонтейне в таком возрасте мальчики вовсю зазывают девочек на танцы, вот и решили помочь… «Помогайте другим мальчикам, моего оставьте.» — хотела съязвить Фурина, но кинула быстрый взгляд на Ромула. Дух, как и многие, к чему отнекиваться, мог слышать каждый шаг и вздох Фурины, так что он мог встрять в их беседу с Пиро Богом, чтобы выручить де Фонтейн. Вполне вероятно, все трое пришли на помощь с этой глупейшей идеей и сценкой. Но что-то в серьезном лице Жаме подсказывало, что дело на самом деле было и в танцах. — Ромул еще слаб для танцев. — как можно убедительней проговорила Фурина, стараясь не расхохотаться на месте беспомощности подопечного. — Мальчишка на ногах еле стоит. Ни к чему ему так перенапрягаться. — кивнула Мурата. Дух, вопреки ожиданиям, спокойно выносил ее взгляд, да и Пиро Архонт не выказывала никакой агрессии в его сторону, что не могло не радовать. — Согласна. — улыбнулась Фурина. Мурата хмыкнула, гордо задрала голову, и развернулась лицом к веранде, упирая взгляд на немого зрителя развернувшейся сцены. — Вам пора, ваши, наверное, заждались… Несмотря на буйный нрав, Мурата всегда была понятливой. Что в их первую встречу, когда поняла, что Фурина не была Гидро Архонтом, что сейчас, когда все слишком давило на де Фонтейн, и ей хотелось бы провести день с близкими. Вдруг почему-то стало неудобно перед Муратой. Она, возможно, пыталась найти хотя бы одну капельку воинственности Фокалорс, по которой, скорее всего, тоже очень скучала, но перед ней была все та же Фурина, какая была все те пять веков. — Мы же еще встретимся? — вдруг выпалила де Фонтейн. «То бежишь от личных встреч, то сама просишься, молодец, Фурина, что теперь о тебе подумает Пиро Архонт?» Взгляд Мураты чуть смягчился: — И моргнуть не успеешь. Ее силуэт растворился в толпе, Фурина хотела кинуть последний взгляд на Царицу, но ее отвлек Жаме: — Мы все переживали, что вам придется напряжно со старыми знакомыми, вот и пришли. — Все в порядке. Просто непривычно такое внимание. Ромул шел прямо позади Годарда, готовый в любую секунду подставить руку для ученого. Сам Годард шел прерывисто, ему явно было трудно ходить, тем более, они так и не отдохнули за несколько недель в пути. Признаться, де Фонтейн думала, что еще с неделю не увидит его нигде, кроме как в больничных палатах. — Разве ты не должен быть в больнице? — спросила Фурина. — Должен. — ответил Годард. — Но твой ребенок дергался, как собака на цепи, каждый раз, когда к тебе подходило бессмертное существо, а когда заговаривало, начинал лаять… — Не было такого. — буркнул Ромул. — Так что нам пришлось идти втроем, чтобы никто ничего не натворил. Фурина смущенно прокашлялась, стараясь не придавать значению слова о ребенке: — Богов тоже можно понять, сейчас все на взводе… — Ты больше всех. — подметил Дух. Фурина пожала плечами: — Я не воин и не оратор, но ощущение, что обстоятельства требуют от меня как раз этих качеств. Мне нечего предложить бессмертным, ждущим битвы, которая может и не случиться. Не понимаю, почему всем так интересно мое изгнание? Это ведь дела Фонтейна… — Неправда. — перебил Ромул. — Бог Раздора обычно появляется перед крупными сражениями, это общеизвестный факт. Вот твои товарищи беспокоятся за тебя и стараются собрать как можно больше союзников. — Едва ли Боги и Драконы могут называться моими хорошими знакомыми. — буркнула она. — Разве? — широко улыбнулся Жаме. — Сколько себя помню, леди Фурина была бойцом, обделенным решимостью сражаться, но наделенным стойкостью, которой могут позавидовать даже самые высшие из божеств. Века управления государством оставили свой отпечаток. Да и вы за последние месяцы очень изменились, моя леди. Обычные люди слушают вас, широко разинув рты, а Архонты считаются с вами, думаю, в этом есть и заслуга Фокалорс, частично, но по большей степени — все поддерживают вас, как полноправного правителя Фонтейна. Иначе, Боги бы не стали вовлекать в конфликт вас, посчитав пострадавшей. Вы умеете объединять людей, этого достаточно, чтобы большинство, среди которых есть и ораторы, и воины, заняли вашу сторону. Фурина, чувствуя стыдливую краску на лице, с силой потерла немеющие щеки, смазав следы от помады Навии. Лесть Жаме приятно щекотала душу, ему хотелось верить. — Но вы ведь никогда не признаете себя правителем. — вдруг заговорил Годард. Фурина кивнула: — Не признаю. Неважно, какой будет исход у моей истории — если я, человеческая часть Гидро Архонта, снова займу престол и назовусь истинным Богом земель Правосудия — начнется новый суд Небесного Порядка, даже, если удастся как-то избавиться от Бога Раздора. Это круговорот, который не изменить. Пока вся власть у Нёвиллета, я спокойна за народ. — Но ты признаешь себя частью Бога. — спросил Ромул, хмуро глядя на Фурину. — Ныне я Дракон, который когда-то имел тело Бога. — спокойно ответила Фурина. — Если мне доведется вознестись или принять все силы Гидро Дракона — я все равно не верну престол. Это не та жизнь, о которой я мечтаю. — А о чем ты мечтаешь? Фурина устало вздохнула, осмотрелась по сторонам в поисках чего-то, на что можно сменить неприятную тему. Мечтала она вернуться домой. Чтобы не было бессмертных, угроз от бессмертных и Селестии. Чтобы Фокалорс была рядом, чтобы Фурина могла ее касаться, могла ее обнять, могла в лицо сказать, как скучает. Мечтала Фурина о своей труппе. Хотела вернуться в консультирование постановок, может, стала бы режиссером. Она хотела вернуться на пляж к Пьеру и ловить для него крабов по вечерам. Хотела, чтобы друзья всегда были рядом. Хотела, чтобы Нёвиллет хотя бы один раз выбрал ее, а не долг юдекса, на который она сама его и посадила. Она не могла говорить обо всем, что ее гложет. В основном ее преследовали детские наивные мечты о жизни после суда над ней, только без вычурного драматизма. Она поймала себя на мысли, что больше не думает о проклятии. Возможно, свыклась, возможно, мимолетная мечта стать действительно очень сильной, чтобы защищать тех, кто слабее нее в минуты опасности, проникла так глубоко в душу, что затмила собой желание снова стать смертной. Фурине подумалось, что ей надоело прятаться за спинами окружающих. Раз у нее теперь больше сил — то и возможностей в два раза больше. Вдруг ее внимание привлекла большая сцена, украшенная растениями и орнаментами страны Войны. В красном свете софитов, которые были ни к чему днем, стоял маленький мальчик лет пяти. Он дождался, когда большинство присутствующих обратят на него внимание и поднял руки над головой. Вдруг громко заиграла музыка, и малыш начал двигаться в такт мелодии, исполняя совершенно незнакомые Фурине ритмичные движениями бедрами, больше похожие на те, которые совершают взрослые, чтобы заиметь вот таких вот танцующих чудовищ. Мальчик странно вертел коротко стриженной головой с ярко-красными волосами, то поднимал, то вращал руками и ногами, смеша окружающих нелепым танцем. Само выражение лица ребенка словно насмехалось над всеми. Стоило мальчику открыть глаза, как Фурина вся дернулась, хватаясь за руку Ромула. — Что такое? — тихо спросил он. Де Фонтейн, получив ужасную психологическую травму, отвела взгляд от Юния, накинувшего личину мальчика, позорно танцующего на сцене: — Давай найдем Нёвиллета.