Бог Раздора выходит на сцену

В горле скреблись кошки. Фурина хотела сделать глубокий вдох ртом, но воздух проникал в легкие, словно раскаленный песок через сухую гортань, заставляя горло непроизвольно сжиматься в приступе кашля. Она схватилась за шею, растирая нежную кожу, чувствуя подушечками пальцев многочисленные порезы разной степени глубины. Яркими вспышками воспоминания предыдущих недель проносились перед закрытыми глазами, от чего мутная голова слабо закружилась. Дышать было трудно. Из-за сильной сухости во рту и носу, пить хотелось нещадно. Фурина попыталась вспомнить, что с ней происходило перед тем, как она покинула прекрасный, умеренный и — самое главное — влажный климат Фарахкерта, и оказалась посреди бела дня в бескрайней знойной пустыне. «Эгерия.» — любезно подсказало сознание, и мозг, наконец, заработал. Точно. У Фурины теперь к физическому бонусу силы Гидро Дракона добавилась ментальная связь с Энергией, спасибо Юнию, хоть и слабая. Прислушавшись, к ощущениям, она поняла, что находится не на улице, что приятно удивило, а, открыв глаза, сразу увидела плотные, светлые тканевые занавесы, прикрепленные к концу высокой деревянной палки. «Палатка…» — догадалась она. Чуть приподнявшись на локте, она осмотрелась. Даже ей, привыкшей за пять веков к изысканно уставленным хоромам, это пристанище показалось довольно роскошным, если учесть, что за пологом палатки не было видно ничего, кроме бескрайнего песчаного моря. Солнце было в зените, но белые ткани шатра хорошо скрывали от жары, воздух был сухим, но и к этому со временем можно было привыкнуть. Полы были застланы широкими расписными коврами, на которых были разбросаны золотые украшения, мешочки с морой и оружие. Неподалеку от входа стоял круглый поднос с сухпайком и закрытым сосудом с, предположительно, водой. Или вином, Фурина бы не удивилась. Рядом с лежанкой де Фонтейн располагались еще три спальных места, что сильно поразило ее. Но, обнаружив себя вымытой, вылеченной и обмотанной бинтами, да еще и в каких-то незнакомых ей по фасону голубых одеждах, похожих на экзотическое нижнее белье, Фурина пораженно захлопала глазами, беспокойно оглядываясь, надеясь найти в чужих вещах хоть что-то, намекающее на то, что с теми двумя незнакомцами, которых видела Фурина перед отключкой, была девушка. Не то, чтобы ей было принципиально важно, чтобы ее мыли и одевали женщины… Но она воспитывалась и росла в эпоху, когда моральные принципы начали процветать, превращая быт и образ жизни всех фонтейнцев в череду обязательных негласных правил приличия. Точнее, Фурина уже давно жила с мыслью, что мыть и переодевать ее из мужчин может только Нёвиллет, в крайнем случае — Ризли. Она, конечно, в изгнании, но пренебрегать добродетелью нельзя, даже, если она была без сознания посреди незнакомой пустыни. «Но это не отменяет того факта, что все первые полосы газет украшены моими фотографиями, где я чуть ли не в неглиже.» — вежливо напомнила себе Фурина. Кто бы о ней не позаботился, ей нужно его поблагодарить. Едва она подумала об этом, как издали послышались неторопливые и довольно вальяжные шаги в сторону шатра. Де Фонтейн села прямо, поправляя широкие рукава полупрозрачной газовой ткани, приятно струящейся по коже. Спустя минуту в палатку вошла высокая женщина, которая несла с собой большую тару, наполненную водой. Казалось, увесистая емкость никак не мешала ей преспокойно наслаждаться невыносимой жарой. Незнакомка поставила бочку у выхода, схватила кувшин на подносе, откупорив крышку, и отпила из горлышка. По загорелой коже, по подбородку и шее тут же змейками потекли тонкие красные ручейки. «Вино.» — довольно кивнула про себя Фурина, понимая, что сама бы не отказалась от чашечки солнечного напитка. Женщина не спеша перевела взгляд на де Фонтейн, оторвалась от сосуда, жадно облизываясь, изящно изогнув бровь в немом вопросе. Странный жар поднялся в груди Фурины, от чего-то в палатке стало несносно душно. Выдохнув, она протянула руку вперед, надеясь, что эта роскошная незнакомка не воспримет ее просьбу за дерзость. — У-у, — бархатным, низким, чуть хрипловатым голосом протянула она, — наша украденная госпожа очнулась и сразу взялась за вино? — Украденная госпожа? — завороженно повторила Фурина, не отрываясь глядя на то, как женщина нагнулась к подносу, чтобы достать глиняную чашу. Мышцы перекатывались по смуглой спине и рукам, заставляя щеки непроизвольно гореть, от созерцаемого зрелища. Сама эта особа заставляла пламенеть изнутри, а Пиро Глаз только добавлял огня. — Конечно. — кивнула женщина, встряхнув головой, закидывая шикарные темные длинные волосы за спину. — Лежала посреди песков вся такая измученная и одинокая… в дорогих одеждах, кажется, Мондштадтского фасона… — Фонтейнского. — тихо поправила ее де Фонтейн. Она широко улыбнулась, сверкая клыками: — Значит, прав был Кавех. Он, кстати, и нашел тебя в пустыне, отнес в наш лагерь, ну, мы с Фарузан о тебе и позаботились. Ты у нас, оказывается, богатая девочка… Она кивнула куда-то за спину Фурины, где лежала самодельная сумка, в которой де Фонтейн хранила свои — Нёвиллета — вещи. — Не переживай, — вежливо опередила ее мысли незнакомка, — ничего не украли, думали, во что одеть молодую госпожу, но ничего, кроме украшений и мужской накидки не нашли. Фурина постаралась скрыть резко накатившее чувство облегчения. Ничего не пропало — хорошо. Но как-то же ей надо отблагодарить своих спасителей? Она кинула быстрый взгляд на безбрежно разбросанное золото на коврах, понимая, что в деньгах эти… пустынные люди… не нуждаются. — Мы исследовали руины по округе, оставляя маленькие лагеря, рассредоточившись по пустыне. — неожиданно начала женщина, усаживаясь на лежанку Фурины, протягивая ей две чаши: первая — с водой, вторая — с вином, — Смочи горло, ты два дня не вставала. — заботливо подсказала она, — Ты была практически в нескольких метрах от шатра Кавеха. Почему не звала на помощь? — Я не помню ничего. — призналась Фурина. — Точнее то, как оказалась здесь, посреди пустыни, недавно я была на берегу, рядом с границей с Фонтейном. — Сайно сказал, что нашел несколько мужских следов возле того места, где тебя обнаружили. Вот и решили, что тебя из дома украли пустынники, чтобы выкуп требовать. «Генерал Махаматра?» — вскинулась Фурина, вскочив с места. — Спокойней, молодая госпожа. — тихо рассмеялась незнакомка. — Он в отпуске, так что, если успела что-то натворить — никто тебя не отправит на суд. Только скажи сразу, если похитителей убила, мы хоть дух переведем. Фурина кинула благодарный взгляд на женщину, та уверенно ухмыльнулась, мол, все под контролем, расслабься. Сердце забилось в беспокойном темпе, раз ее приняли за дворянку, значит, генерал не рассказал своим спутникам о том, кого они вытащили из песков. Это и облегчало, и осложняло ей жизнь, как минимум потому что слухи о ложном Архонте, которого недавно выгнали из своего региона, и которого нашли посреди пустыни в неподобающем виде, обойдут ее стороной. Рядом с ее телом были мужские следы, значит, те двое просто бросили ее возле первой попавшейся на пути палатки. Сайно ведь решил, что ее украли, потому что она, Фурина, личность, за которую можно действительно запросить большой выкуп, а, значит, свое имя называть нельзя. Как минимум, пока она не посетит резиденцию Буер. — Дэхья. — протянула руку женщина. — Раз ты в добром здравии… — Фу… Фурина. — ответила де Фонтейн, зажмурившись, понимая, чем чревата ее честность. Лицо Дэхьи вытянулось в немом удивлении. Она пристально осмотрела Фурину с ног до головы, кивнув мыслям, затем встала с койки, выпрямилась и слегка поклонилась: — Фу-Фурина? — тихим смешком переспросила она, заставив де Фонтейн снова покраснеть. — Буду звать тебя Фу-Фу. — добавила она, — Раз ты в добром здравии, Фу-Фу, мне придется запрячь тебя работой. — Разумеется. — Мы мальчишку неподалеку от лагеря обнаружили. — Дэхья наклонилась к Фурине, опаляя дыханием ухо, и заговорила тихо, словно боялась, что кто-то может услышать. — Он явно использует Гидро, чую от него элементальную энергию за версту, от оазиса он не отходит, а на меня, Кави и Фарузан шакалом поглядывает. Знаешь такого? — На каком языке говорит? — Не знаю. Фарузан сказала, что на фонтейнский похож, она Аль-Хайтаму написала некоторые звуки, тот подтвердил. Сайно запретил о мальчике болтать, думаю, раз Фу-Фу покинула дом, ради длительного путешествия, то и парнишка тут из-за тебя. Враждебным не выглядит, по крайней мере, если бы хотел — напал бы давно. Уговори его пойти с нами, ребенок ранен. — Ранен? — Живого места нет. Фурина нахмурилась, пытаясь вспомнить, видела ли она того второго юношу. Память упорно возвращала ее на пляж. И нутро, почему-то, знакомо взвыло. Подсознательное мышление живет в человеке, а тот его и не замечает, и работает это мышление каждую секунду его жизни. Невиллет бы назвал это интуицией, но Фурина уже поняла — что-то в ее путешествии пошло не так с самого начала. И больше всего ее пугала мысль, что Бог Раздора тут не причем. Вмешался кто-то третий? Еще один сюрприз? — Я попытаюсь. — кивнула Фурина. — Этот юноша, возможно, сопровождал меня какое-то время, пока я была без сознания, может, он согласится пойти с нами. Но… куда мы? Дэхья довольно улыбнулась, схватилась за сосуд с вином и отпила. — Ты у нас девушка видная, если узнают — мы от браконьеров, пустынников и Фатуи будем отбиваться денно и нощно. Проще обойти запасным путем, по которому даже караваны не ходят. — Простите, что доставила столько неприятностей… — Что ты… — протянула Дэхья, не скрывая озорства в голубых глазах. — У нас на пути как раз будет куча заброшенных храмов, в которых слишком долго отлеживаются без дела целые горы золота.

***

Дэхья любезно предоставила Фурине какой-то самодельный тюрбан из рваных лоскутов одежды. Де Фонтейн искренне пыталась привыкнуть к нему всю дорогу до оазиса, даже решила стоически вынести пустынное солнце на неприкрытую макушку, но Дэхья то и дело бросала в ее сторону комплименты, мол, тебе идет, милая Фу-Фу, что Фурина, мучаясь от дискомфорта, упорно шла вперед, лишь мечтая снять эту шапку ночью. Оазис находился в паре километрах Юго-Восточнее от того большого шатра, благо де Фонтейн еще не разучилась определять стороны света. Вдали виднелись громадные каменные выступы, высеченные то ли ветром, то ли чем-то извне, в совокупности напоминающие гигантских размеров воронку. Присмотревшись, она даже заметила до боли знакомый потухший глаз механизма, похожего на Стража Руин. «Пустыня Хандрамавет.» — быстро догадалась Фурина. — «Нёвиллет предупреждал, чтобы я не интересовалась этой забытой Богами землей. Слухи о том, что Дендро Дракон нашла покой в отшельничестве именно в этой пустыне дошли и до меня. Почему Нёвиллет запрещал искать о ней информацию? Она враждебна?» Чуткий нюх уловил тонкие нотки элементальной энергии, на задворках сознания тут же послышался шепот, который с каждой секундой звучал все громче, превращаясь в какофонию из истошных криков и воплей. Фурина схватилась за голову, чувствуя, как лопаются капилляры в глазах. До боли в груди знакомое чувство. Будто на подсознательном уровне. Будто Фурина снова коснулась рукой Первозданного Моря, чувствуя, как что-то извне меняет каждую клеточку ее тела. — Семеро… — прошептала она, переводя взгляд с неприступных земель Хандрамавета на возвышающуюся вдали пирамиду. — Невозможно… Де Фонтейн лично расследовала сотни дел, собственноручно писала сюжеты к детективным постановкам, сложить два и два она могла, но упорно не хотела этого делать. Стоило ей отвести взгляд от… да, это точно была Дендро Дракон, затаившаяся в вечной песчаной буре, как хаотичное и болезненное сочетание визгов и криков тут же отступило. Идти надо в обход. Тут она с Дэхьей согласна. Едва Фурина успела отдышаться от первого потрясения, как тут же последовало второе. — Какого… — И так уже два дня. — дернув щекой, ответила Дэхья. Среди бескрайних песков одиноко и гордо, словно из ниоткуда, раскинулось огромное озеро, окруженное скудной растительностью. Отдаленно оазис напоминал пляж возле лагеря хиличурлов: прозрачно-чистая вода, несколько высоких пальм, кустики и деревья с фруктами и присущая морскому — хоть и небольшому — ареалу фауна. В воде стоял мальчик четырнадцати лет. Полностью обнаженное молодое было погружено в озеро по пояс, он с обескураженным взглядом слушал что-то, что говорила ему девушка с двумя высокими густыми хвостами голубого цвета. Короткое светлое платье девушки дергалось, норовя показать всем исподнее, сама незнакомка ходила вдоль берега с особо важным видом, что-то без устали причитая. Юноша в воде был явно напуган ее тоном. «Фарузан?» — предположила Фурина, понимая, что больше некого величать женским именем. — «А это — Кавех…» За Фарузан следом ходил высокий мужчина со светлыми волосами. Весь его немного скрюченный вид говорил о странном волнении из-за… недовольства Фарузан. Кавех явно пытался успокоить девушку, пока та читала нотации ребенку, стоящему в воде. — Он обучаем… — неожиданно заговорила Дэхья, кивнув на мальчика, — Фарузан и Кавех пытались его научить хотя бы примитивным фразам, тот, к слову, начал понимать нашу речь, но в упор отказывается говорить. — Может, они были слишком строги? — шепотом спросила де Фонтейн. — Юноша даже в воду залез… — Так он оттуда не вылезал все эти дни. Фурина осмотрела мальчика, не веря своим глазам. Никого из присутствующих не смущало то, что от него действительно разит энергией Гидро, тем более этот ребенок говорит только на древнем языке и… Она пристально всмотрелась в него. — Быть не может… Чересчур высокий юноша, но до пугающего худой. На голове его уже прорастали светлые волосы, возможно, настоящий цвет его волос такой же, как у Фурины. Он сам побрился налысо? Или его насильно обрили? Впалые от худобы и болезненного вида глаза светлого, почти белого оттенка опасливо смотрели то на Фарузан, то на Кавеха. Мальчик не понимал, чего от него хотят и диким зверем, готовым напасть в любую секунду, ждал, когда люди на берегу проявят враждебность. Его лицо было украшено россыпью мелких, но глубоких шрамов. А тело… Тело больше походило на месиво, которое остается на поле, после кровавой битвы. Следы от старых рваных шрамов протягивались от плеча до бедренной кости, уходя вглубь, живот мальчика был исполосован чем-то напоминающим длинные острые когти, на руках не было и сантиметра непораженной кожи. Сердце Фурины пропустило удар. Она уже много раз видела эти шрамы. Некоторые залечивала лично. Она уже знала, что мальчик этот хромает. Знала, что свежий, затягивающийся чуть ли не на глазах, след круглой формы на груди оставил выстрел неизвестного ей механизма. «Поэтому Гости не нашли твое тело…» — Фурина, забыв про окружающий ее мир, подошла к берегу и зашла в воду. Мальчик, увидев ее, отвел взгляд, пряча руками свежий след от выстрела. Де Фонтейн осторожно приблизилась к нему, чувствуя в ногах мощную концентрацию силы Гидро. Когда она подошла почти вплотную, юноша отвернулся, демонстрируя все шрамы на спине. Их, казалось, было в десять раз больше, чем на животе и груди. «Когда его мучили, он весь сжимался, открывая спину, прикрывая голову руками.» — Фурина медленно приблизилась к нему, обнимая со спины. — «Свежие следы когтей оставил Нёвиллет, когда гнался за ним по дну плато.» — Фурина глубоко вдохнула знакомый запах странного хиличурла… Гидро Духа… Речного Духа. — «Как можно было так изувечить дитя?» Следовало бы догадаться раньше. Разумный хиличурл, единственный в своей форме и окрасе, сильно раненный, знающий древние языки, который исчез в ту же секунду, когда объявился Речной Дух? Ответ сам напрашивался. Гидро существа, Боги, владеющие силой воды всегда были выходцами из Фонтейна, неудивительно, что Юний освободил этого мальчика, раз тот сразу последовал за Фуриной. Эти следы на его теле от пребывания в заключении в Селестии? Не хотелось верить. «Тебя пытали…» — мысли то и дело возвращались к телу, покрытому сотнями рваных, ужасающих следов. «Надо взять себя в руки…» — Я уже успела тебя похоронить. Почему не явился сразу? Речной Дух крупно вздрогнул, мышцы истерзанной спины напряглись, он повернул голову к Фурине, беспокойно вглядываясь в ее глаза. — Не достоин. Де Фонтейн на секунду опешила, не понимая, о чем он. Она попыталась слабо улыбнуться, разомкнула неловкие объятия и отошла на несколько шагов. Голос юноши был точно таким же, как и у того незнакомца, который говорил на древнефонтейнском. Впрочем, этого следовало и ожидать. — Ты ранен, я могу тебя исцелить? — вкрадчиво начала она. Фурина мельком бросила взгляд на берег — Кавех хмуро поглядывал в их сторону, о чем-то тихо перешептываясь с Фарузан, которая лишь мотала головой в ответ. Мысли де Фонтейн занял раненый ребенок посреди озера, поэтому расслышать их разговор она не смогла. Дэхья же не церемонилась — тяжелый двуручный меч уже был наготове, воткнут острием в мокрый песок, пока его обладательница с преспокойным выражением лица облокотилась двумя руками о рукоять. Проследив за взглядом де Фонтейн, Дух стыдливо отвел глаза: — Слаб. Не идти. — О чем ты? — Фурина осторожно приблизилась к мальчику, кладя ладонь на покрытую шрамами кожу лица. — Если разрешишь — я постараюсь тебе помочь. Ты уже знаешь, что нам надо уйти? — Знаешь. — кивнул Дух, сильно хмурясь, казалось, он не понял и половину сказанного и лишь ориентировался на интонацию. — Слышать далеко. — он указал на уши, упорно пытаясь грамотно составить предложения, запинаясь после каждого слова. — Не идти. — Все в порядке. — доверительным тоном произнесла Фурина. — Я позабочусь о тебе. — Я. — угрюмо ответил мальчик. — Позабочусь о Фурине. Де Фонтейн широко улыбнулась, слегка поглаживая Духа по лицу — тот попытался приподнять уголки губ, но слабая имитация улыбки держалась секунду. Ей хотелось расспросить о ранах, о том, как тот выжил после выстрела в грудь, о Юние, о заточении, но мальчик выглядел таким забитым, что сердце обливалось кровью. Рвано выдохнув, она крикнула: — Есть носилки? Или лошади? Он не сможет идти самостоятельно. Кавех оторвался от тихих перешептываний с Фарузан, выпрямился и приветливо помахал: — У нас ручной вьючный як, повезем мальчика на нем.

***

Об этих яках Фурина уже слышала, думала, что их повезут на каком-нибудь благородном, огромном скакуне, который за тысячелетия эволюции вобрал в себя все прелести устойчивости к жаре, например, белый окрас или выносливое, удобное для перемещения на дальние расстояния, развитое тело. Увидев вьючного яка воочию, она неловко покосилась на Речного Духа, который, судя по озадаченному выражению лица, тоже не имел понятия, как эти яки выглядят. Впрочем, они и не жаловались. Ручной шерстяной гигант приветливо облизал руку Фурины, когда та хотела его погладить. Вязкая и липкая слюна тут же была вытерта о спутанную грязную шерсть, потому что незачем без разрешения слюнявить людей. Знакомство с их верным спутником прошло спокойным, Фурина же представляла себе белошерстного трехметрового скакуна со строптивым характером, а встретилась с едва ли не самым милым и покладистым созданием во всем Тейвате. — Славные эти ребята только до тех пор, пока не захотят тебя убить. — словно прочитав ее мысли, шепнула Дэхъя, помогая де Фонтейн усадить Духа на яка. — Разве такое чудо может кому-то навредить? — с невинно-детским интересом в голосе спросила Фурина. — Может. — усмехнулась Дэхъя. — Расплющит по земле, а органы еще несколько километров по грязи будет волочить. Фурина проговорила: «Кошмар», с опаской поглядывая в глаза яка, который уже не казался таким милым, когда послышался знакомый юношеский голос: — Полезный. Много убьет. Де Фонтейн подняла обеспокоенный взгляд на Духа, уверенно восседающего на звере, тот, заметив ее внимание, стушевался. — Пользы от него в бою столько же, сколько звезд в дневном небе. Фурина обернулась на голос — генерал Махаматра, как всегда, чуть ли не в том, в чем мать родила, скромно прикрыв бедра плотной белой тканью и голову высоким шлемом, босиком по раскаленному песку, бесшумно и уверенно шел к ним. В рубиновых глазах опасно поблескивало что-то коварное, несмотря на то, что Сайно снова отпустил свою фирменную шутку, странная жажда… не крови, нет… схватки пылала в нем адским огнем. И смотрел генерал на Духа, словно учуял опасное существо. Мальчик, отринув всю ту неловкость, которую испытывал ранее, встрепенулся, возвращая Сайно не менее убийственный взгляд. Фурина лишь несколько раз видела подобные лица. Нёвиллет за прошедшие пять веков делал все возможное, лишь бы ей не приходилось сталкиваться с убийцами. Нет, не такими, которых они чуть ли не ежедневно сажали в Меропид. А такими, про которых даже легенды опасно складывать. Люди или существа, у которых понятие «убить» высечено на подкорке сознания, как что-то естественное или нужное. Не маниакальное желание, не стремление безрассудно вырезать толпы, а отнимать жизни по долгу, который им предписала судьба. У де Фонтейн у самой руки по локоть в крови — невозможно прожить пятьсот лет, занимая самый главный пост в стране, не погубив ни одной жизни, но даже она, если у нее действительно будет выбор между убийством и судом, чью-либо жизнь не захочет отнимать. «У человека, Фурина, у человека.» — напомнила себе она. — Но звезд не видно днем. — скрывая дрожь в голосе, прошептала Фурина. Сайно моргнул, словно мысленно дернул за переключатель, и перевел на нее уже спокойный взгляд: — Я имел ввиду, что вьючные яки в бою бесполезны — они топчут и своих, и чужих. — Вот оно что. — Но вам бояться нечего. — спешно добавил он. — Наш друг безобиден. Залезайте, дорога будет изнурительная. Он помог Фурине забраться в широкое неудобное седло, закрепил ее бедра и ступни ремнями, почему-то не закрепив мальчика так же, и обернулся к Дэхье: — Я не могу связался с Аль-Хайтамом. Он ушел искать храм Божеств на Юг еще на закате. — Но на Юге нет храмов. — нахмурилась Дэхья, кинув обеспокоенный взгляд на Кавеха. — Аль-Хайтам не мог уйти на Юг. — кивнул ей Кавех, — Он должен был остаться у руин на Востоке, у нас же задание… Фурина слушала, не перебивая, пытаясь вспомнить карту пустыни, или хотя-бы сопоставить полученную информацию с тем, что успела увидеть на возвышенности, но выходило смутно. — Если только… — задумчиво протянула Фарузан. — Он не нашел в руинах что-то, что повело его в неизвестный храм. — В точку. — кивнул Сайно. — В руинах был механизм, ведущий в подземную комнату — там он нашел свитки, в которых говорилось об обители Богов и о том, как туда добраться. Хайтам оставил письмо, что пойдет на разведку, но… — Хочешь проверить? — хмуро спросил Кавех. Де Фонтейн косилась то на Сайно, то на Дэхью. Она уже говорила себе, что пора переставать удивляться, но жизнь то и дело подбрасывала ей интересные испытания. «Обитель Богов?» — скрывая откровенное удовольствие от мыслей, что ее ждет авантюра с древними храмами, в компании обученных людей, закаленных в боях, Фурина сидела смирно, ожидая, когда ее спасители примут решение. Ей хотелось бы посетить все храмы, как минимум из-за слухов о способностях генерала Махаматры. Если он с помощью рунической магии не снимет с нее проклятие Нёвиллета, то хотя бы бескрайняя опасная пустыня может дать ответ. — И куда отправляться? — недовольно пробурчал Кавех. Сайно умудрился достать из-за пазухи — откуда там место для вещей — потемневший от времени дырявый пергамент, демонстрируя карту и незнакомые письмена. — Да я не понимаю эти каракули! — затараторил Кавех. — Если ты не заметил, — встряла Дэхья, кивнув на де Фонтейн, — у нас тут Фу-Фу только очнулась посреди пустыни, ее хотя бы в Аару перевести… Фурина из интереса всмотрелась в записи. Ей потребовалось время, чтобы понять, что она ничего не слышит, кроме тоненького перезвона где-то в подсознании. Непонятные символы понемногу начали менять свой образ, вместо черточек и волн на пергаменте один за другим появлялись рисунки, похожие на те, которыми древние люди описывали свой быт. «Древний язык.» — быстро догадалась Фурина. — «Скрыт магией…» Неужели тот самый Аль-Хайтам смог увидеть магическую защиту на свитке и расшифровать все написанное? То, что Фурина смогла увидеть скрытые иероглифы — следствие связи с Энергией, наверное, ученые Сумеру могут и без магии подобные шифры разгадывать. «Энергия…» — запнувшись на одной мысли, Фурина панически заерзала на месте, забыв, что ее ноги прикреплены к яку. — Нельзя идти. — неожиданно послышался голос Духа. — Почему? — с обеспокоенным тоном спросил Кавех. Мальчик провел пальцем в воздухе, повторяя символы, написанные на пергаменте, которые видны всем, а не только де Фонтейн: — Значит — опасность. Мертвая земля. Аль-Хайтам нельзя идти. Обитель Богов. Нельзя. — Мертвая земля… — словно завороженная проговорила Фурина, не убирая взгляда с надписей. Обитель Богов. Наверняка она напрямую связана с Дешретом. Возможно, и Руккхадеватой. «Они ведь погибли от…» — Запретное знание. — на выдохе прошептала Фурина. — Невозможно. — истерически хмыкнул Кавех. — От него же избавились? — Знание вечно, как и Раздор. — угрюмо ответил Дух. — В каком это смысле вечно? — спросил Сайно. Дух потупил взгляд в землю, повернулся к Фурине, словно спрашивая разрешения. Та, без слов понимая, продолжила за мальчика: — Я не уверена, о Запретном знании мы говорим или нет, но если о нем, то нам нужно спасти Аль-Хайтама. Одного прикосновения к подобным… видам знаний хватает, чтобы уничтожить нации. Поверьте на слово. — грустно улыбнулась она, — Лучше остановить вашего друга и запечатать тот храм навсегда, пока никто не пострадал. С этой стороны можно понять Небесный Порядок. Запретное знание породило бесчисленное количество смертей. Даже Ремус подвергся безумию из-за иноземных заклятий. И каждый раз, каждая нация, которая сталкивалась с чем-то, что могло бы уничтожить весь Тейват, оказывалась погребенной под толстым Шипом прямиком из Селестии. И использование вод Первозданного Моря, для создания человеческих тел фонтейнцев — тоже преступление, которое могло бы закончиться еще большей трагедией. Но жить откровенно хотелось. Поэтому пришлось бороться. Как она, даже будучи липовым Богом, могла позволить умереть целому народу? «Я уже потихоньку начинаю понимать Небеса.» — подумала Фурина. — «Надо прекращать.» — Хорошо. — быстрее всех приняла решение Дэхья, понимая, что все итак согласятся. — Но кто-то должен отвести нашу Фу-Фу до ближайшего поселения. — Я пойду с вами. — возразила де Фонтейн. — Опасно. — покачал головой Кавех, — Я нашел тебя едва живой, прошло всего два дня, тебе нужно отдохнуть. — Я сталкивалась с Запретным знанием напрямую. — твердо произнесла она. — И у меня высокая чувствительность к подобным вещам. Я слаба, признаю, но я могу быть полезной. Повисло напряженное молчание. Скрывать было нечего — все прекрасно понимали, кто именно сидит на вьючном яке, и какую ценность этот человек имеет. — Боюсь… — неожиданно подал голос Сайно. — мне придется забыть упомянуть в отчете Властительнице об этом крюке на Юг. Фурина понимающе улыбнулась. Если Нёвиллет узнает о ее похождениях по местам концентрации Запретного знания — ей несдобровать.

***

Фурина не сошла с ума от жары только благодаря Фарузан. Из раза в раз, когда сознание изнемогало от жажды и духоты — примерно каждую секунду — Фарузан нарушала звон в ватной нагретой голове де Фонтейн своими ворчаниями. Хуже всего было Речному Духу, которого Фарузан принялась обучать речи. Быстрее они идти не могли, поэтому до предполагаемого храма путь занял бы пару дней. Это не отменяло того факта, что одинокий Аль-Хайтам, где-то там, за горизонтом, тоже спешит в Обитель Богов, не зная, что идти туда нельзя. Как бы далеко они не продвинулись — Хайтам был дальше, а, значит, ближе к возможной смерти. Чтобы отвлечься, целая группа из обученных убийц и обученных ученых радовала мальчика, который совсем никак не хотел идти на контакт ни с кем, кроме Фурины, возможностью научиться чему-то новому. Первым делом Дух научился ругаться, а куда без этого? Ругательствам научился от Фурины, к слову, за что та получила выговор от Фарузан. Ее еще никогда так не отчитывали. Кавех то и дело скромно поглядывал на де Фонтейн, словно хотел что-то спросить, Сайно периодически пытался вставить какие-нибудь шутки, а Дэхья тигриной походкой, словно хищник, бесшумно вышагивала, сосредоточив взгляд по округе. Фурина думала, окажись они всей компанией где угодно, но не в пустыне — угостила бы их выпивкой. С хорошими попутчиками и вино слаще, и пирожные пышнее. Она отгоняла мысли о друзьях, потому что, очевидно, раз сам генерал Сайно под прикрытием отпуска отправился за ней, то забота о ее приключенческой натуре — дело государственной важности. Как именно Нёвиллет умудрился договориться с Буер? Он же терпеть не мог Богов. И не только генерала приплели — Дэхья явно была наемницей, Кавех и Фарузан, насколько Фурина поняла, хорошо ориентировались в пустыне Фарахкерт, куда де Фонтейн изначально и шла, а Аль-Хайтам, кажется, тоже очень славный специалист, который и в бою хорош, и в обширных знаниях сведущ. Наверняка Нёвиллет там, за горизонтом, забылся в работе, оставив Фурину на обученных людей. Ризли, наверное, так ни разу и не покинул Меропид. Клоринда теперь по ночам спит, а не дежурит возле ее района, на пару с Монт, а Навия упорно правит Спина-ди-Росула. В попытке не предаваться воспоминаниями о Фонтейне, Фурина весь оставшийся день лишь молча и смирно сидела на Яке, смотря в израненную спину Духа, который упорно пытался отвадить от себя Фарузан. К вечеру мальчик умоляющим тоном четко выговаривал: «Остановись, я так больше не могу!», на что получал уверенное: «Такой взрослый, а учиться не хочет! Молодежь сейчас совсем расхлябанная!» Впрочем, уточнять, что Речной Дух был старше Фарузан, не нужно было. Но даже Фурина, не имея никакого опыта в воспитании или обучении, поняла, что мальчик довольно сильно отличается от других детей, даже, если учесть, что он знает только древние языки. Дух менялся в лице только когда речь шла о бойнях, или когда Сайно напрямую обращался к нему, словно тот оказывался в естественной среде обитания. Он не понимал заботы, шарахался от попыток Кавеха надеть на него тюрбан, беспокойно поглядывал на Фарузан, когда та монотонно и сдержанно пыталась хоть как-то его разговорить, а, когда Дэхья протянула ему сухпаек, тридцать минут всматривался в еду, не понимая, что с ней делать. В основном он повторял за Фуриной, либо негласно спрашивал разрешения что-либо сказать или сделать. На вопрос о возрасте Дух мотал головой, мол, не помнит, откровенно плохо лукавил. На вопрос об имени затих на несколько часов, хмуро поглядывая на линию горизонта. Привал обустроили у каких-то неизвестных руин, точнее, у более-менее уцелевшей стены. Точнее, у единственной стены. — Как такое возможно? — Фурина непонимающе оглядывала полуразваленную высокую длинную стену, расположившуюся прямо посреди песков, — Должны же быть хотя бы следы других построек? — Тут много скрытых от глаз механизмов. — пояснила Фарузан. — Не туда шагнешь или нажмешь не на тот кирпич — увидишь, что это не просто одна стена. Де Фонтейн отошла куда подальше от потенциальной опасности пустыни, усаживаясь на свой спальный мешок, небрежно кинутый возле спального места Дэхьи, Речной Дух бесцеремонно уселся на песок рядом, словно ему было все равно, на чем сидеть, наблюдая за тем, как Кавех разводит огонь. — Тебе не холодно? — растирая плечи ладонями, спросила Фурина, грустно глядя на крохотный кусок ткани, которым Дух обернул бедра. Должно быть, воздух возле Царства Фарахкерт не такой сухой, отчего ночи казались в разы теплее. Признаться, Фурина не была готова, что в глубине пустыни ее будет кидать то в несносную жару днем, то в невыносимый холод ночью. Пачкать сюртук Нёвиллета пылью не хотелось. Его вещи бережно хранились в сумке, и де Фонтейн скорее от голода умрет, чем продаст что-то, что напоминает ей о нем. — Холод — чувство живых. — ответил мальчик, присаживаясь к Фурине ближе. Он начертил ногтем на ладони какой-то витиеватый символ, и де Фонтейн ощутила резкую волну жара, исходящую от юношеского тела. — Я — мертвый. Спокойствие, с которым ребенок это сказал, повергло Фурину в глубокую печаль. Речной Дух. Само название предполагает кого-то мертвого, обратившегося в неистовое элементальное существо. «Ты умер совсем юным.» — с досадой поняла Фурина, прижимаясь к Духу вплотную, наслаждаясь магией, бережно ее согревающей. — Почему ты пошел за мной на берег? Ты мог скрыться в других водах. Тебя Юний попросил за мной присмотреть? Услышав имя Бога Раздора, Дух невольно напрягся, снова меняясь в лице. Он кинул быстрый, но строгий взгляд на де Фонтейн: — Раздор опасный. Фурина должна не доверять ему. Я должен помочь. — Но мы ведь даже не были никогда знакомы, а ты так добр ко мне. — непонимающе уставилась на него Фурина. — Кормил на пляже, защитил, вытащил из Фарахкерта… — Раздор виновен. — перебил ее мальчик. — Мой народ умереть из-за него. Фурина в опасности из-за него. Я должен защищать. Де Фонтейн ласково прошлась ладонью по истерзанной спине, чувствуя кожей десятки шероховатых шрамов. Должно быть, юноша понял, что Селестия нацелена на Фонтейн. Заметил ее связь с Юнием и заволновался. Такой необычный ребенок. Сам еле держится на ногах, но обещает заботиться о ней. — Мы оба нуждаемся в защите. — хрипло ответила она. — Я слабый. — неожиданно начал мальчик. — Бесполезный. Сила не слушаться. Дать время. Я верну тебе трон. Де Фонтейн поперхнулась слюной. Откашлявшись, она мельком огляделась, убеждаясь, что их попутчики заняты готовкой, и совсем не слушали их перешептывания. — В каком это смысле? — Сцилла на троне Фонтейна. — отстраненно ответил мальчик. — Убью его — ты править. Фурина застыла в немом ужасе, надеясь, что Дух шутит. — Я оставила пост Архонта Невиллету. — с нажимом проговорила его имя Фурина. — Потому что никто другой не заслуживает это место. Взгляд мальчика смягчился, он внимательно осмотрел де Фонтейн, поправил задравшуюся прозрачно-голубую ткань рукава, обдумывая слова. — Ты ребенок Фокалорс — трон должен твой быть. Фокалорс спасла меня. Я не заслужить, она спасла. Я буду идти с тобой. — почти на одном духу выпалил он, чуть замялся на последней фразе. — Если не хочешь — уйду. Но буду защищать… — робко добавил он. Сердце болезненно и глухо стучало о ребра, в ушах бился пульс, а в глазах застыли слезы. Как мало ей теперь надо, чтобы расчувствоваться. Еще один человек, который знал Фокалорс. Куда бы Фурина не пошла — везде тень павшего Архонта, верно следуя за ней, была спасительным щитом от мирских проблем. Что те пять веков мучений, которые закончились тем, что Фокалорс казнила себя, а не ее. Что помощь Бога Раздора, который не скрывает, что спас Фурину из-за Фокалорс. Что тот ученый Годард, которому Фокалорс во сне указала на могилу Эгерии. Даже сама Эгерия согласилась принять де Фонтейн из-за тела, некогда принадлежавшему Фокалорс. Неудивительно, что сильный Речной Дух, которого Фокалорс когда-то спасла, следует за Фуриной по пятам и охраняет. Словно весь ее путь уже был протоптан ее создательницей. Словно она не всеми покинутое недобожество. Словно Фокалорс никуда и не уходила. — Ты… — сглотнув огромный ком, мешавший говорить, начала Фурина, — Ты не должен никому ничего за свое спасение. Фокалорс помогла тебе по доброй воле, не для того, чтобы ты обязательно отплатил мне. Дух долго молчал, явно большую часть времени пытался понять незнакомые слова. — Я по доброй воле идти с Фуриной. — ответил мальчик. — Я видеть, как Фурина спит. Раздор дал тебе силу. Сила опасна. Я знаю, как остановить, если начнется… — он запнулся, подбирая нужное слово. — Безумство. — проговорил он на древнем языке так, что Фурина поняла без перевода. — Считаешь, я сойду с ума, как Дешрет и Ремус? Это невозможно. Я не великий Бог, которому есть, что терять, и едва ли я выстою хоть немного против Запретного знания. Дух снова изменился в лице. Взгляд его потяжелел, зрачки сильно сузились и стали похожими на змеиные. Сам мальчик сильно напрягся, словно приготовился к атаке. — Я сказала что-то не то? — осторожно поинтересовалась Фурна, чувствуя каждой клеточкой тела панику и желание отодвинуться. Но она осталась на месте, прижавшись к теплому телу Духа, игнорируя инстинкт самосохранения. «Даже посреди пустыни он ужасно силен!» — восхитилась она. — Ты лучше Ремуса. — процедил мальчик. — Ты — не он. Фурина невольно сжала пальцы на его плече, от чего Дух дернулся, как ошпаренный, виновато косясь на нее: — Я грубый. — Нет-нет! — тут же ответила де Фонтейн, — Это ты извини. Я ничего не знаю о тебе, даже имени, могла наговорить глупостей… Мозг активно заработал, яркими картинками доводы и рассуждения проносились в светлой макушке: Гидро Дух. Явно выходец из Фонтейна. Но из какой эпохи? Печать, которую он нанес на ладонь, состояла из фонтейнских волнообразных надписей, значение которых уже даже сама Фурина не знала, и начертаний древней магии заклинателей Ли Юэ. Она не была уверена в последнем — раза два в своей жизни сталкивалась с заклинателями. В Фонтейне заклинания подобные таким, каким пользуется речной Дух, никто не использовал как минимум пять веков. И мальчик превосходно говорит на древнем языке. «Эгерия ведь не упоминала, что знакома с этим Духом? Забыла о нем?» Не знала? Фурина неуверенно всмотрелась в глаза юноши. «Мой народ погиб из-за Бога Раздора.» — пронеслось в голове голосом мальчика. Народ Эгерии процветает, будучи спасенным Фокалорс. Но… Империя Ремуса канула в лету из-за попыток спастись от неминуемой гибели, за счет использования магии, не принадлежавшей этому миру. Это очень очевидный камень в огород Юния. Если он действительно причастен к смерти Ремуса… «Ты в разы древнее, чем я думала.» — поняла Фурина. То, что она сидела в обнимку с единственным выжившим жителем Ремурии, повергло в не такой большой шок, как осознание, что мальчик, вероятно, умерев в юном возрасте, подвергался множественным пыткам со стороны Небес. И пытки эти длились столько, сколько Фурина даже представить себе не может. За что? За то, что остался жив? Вопросов становилось все больше, но пугать Духа напором не хотелось. — И все же… — она неловко теребила край газовой ткани рукавов, пытаясь скрыть сильное волнение, — Как мне тебя называть? Мальчик отвел глаза в сторону и закусил щеку. Казалось, просьба назвать свое имя приносила ему много дискомфорта. — Я не достоин имени. — Но к тебе же как-то обращались твои родные? Тебе же дали имя при рождении, можно тебя им называть? Речной дух повернулся к ней, и Фурина впервые увидела на его лице слабую улыбку, от которой все нутро болезненно свело. — Ублюдок, поганец, сволочь, тварь… Сначала он перечислял на понятном ей языке, потом перешел на оскорбления древних времен. — Стой. — прервала его она. — Так не пойдет. Ты здесь со мной теперь, и никто не посмеет тебя унижать. Неужели тебе так и не дали человеческого имени? Мальчик заметно просиял: — Фурину тоже никто не посмеет унижать. Имя есть. Мерзкое. Не хочу, чтобы ты его знать. Де Фонтейн оказалась безоружна от этого теплого юношеского взгляда. — Так и быть… — насупившись, пробормотала она, — Надо будет придумать тебе имя. Фурина горько и вымученно улыбнулась предложенной Сайно чаше вина, попыталась сбросить с себя тревогу, но вышло неправдоподобно. Она совсем растеряла навык актерства. Или притворяться, что все просто замечательно, уже не было сил. Их путники, то ли со знанием дела, то ли переняв меланхоличный настрой, тактично молчали, позволив ее светлой макушке обдумывать услышанное.

***

Проснулась Фурина от невыносимого чувства духоты, которое доставляло дискомфорт ровно до того момента, пока она не вспомнила, с кем делила спальное место. Она сама согласилась пустить в свое ложе Дэхью, ведь ночь обещала быть холодной, а Речной Дух, потратив много сил на тепловое заклинание, разлегся прямо на песке, блаженно посапывая. Де Фонтейн аккуратно переместила длинную мускулистую руку, обвивающую ее талию, за спину, приподнимая край покрывала, лениво поглядывая на горизонт — солнце только-только взошло, земля еще не прогрелась. Вдали послышались перешептывания, осмотревшись, Фурина поняла, что их временный лагерь опустел, и возле дотлевающего костра мирно спали только они с Дэхьей. — Мальчишка твой изъявил желание научиться языкам. — раздался за спиной чуть хрипловатый от недавнего пробуждения голос. — Вот как. — бодро ответила Фурина, безошибочно, благодаря чуткому слуху, определяя местонахождение остальных членов группы. — Я так крепко спала, даже не заметила, как все ушли. — Часа три назад. — зевнув, ответила Дэхья. Она, все еще лежа, неторопливо натягивала на себя металлические наручи и наплечники. — Мы поели ночью, в горшке остался завтрак, можешь съесть все. Пойду за ребятами, проверю в порядке ли дитя после лекций Кавеха, да отправимся дальше. Фурина кивнула, тихо похлопала себя по щекам, в попытке стряхнуть остатки сна, собрала постель в мешок, и прикрепила его к вьючному яку. Мясо скорпионов, маринованное в соку какого-то зеленого плода, оказалось вкусным, несмотря на то, что выглядело все это добро несъедобным. Фурина никогда бы не подумала, что будет есть скорпионов посреди пустыни. Судьба явно была любительницей подкидывать сюрпризы, от чего де Фонтейн едва слышно прошептала: — Я абсолютно точно никогда не ожидаю оказаться посреди какого-нибудь безопасного оазиса, желательно с каким-нибудь рестораном неподалеку и гостиницей с хорошими кроватями. Хихикнув своей изнеженности, она собрала остатки вещей и загрузила ими яка. Казалось, с каждой минутой становилось все теплее, поэтому, скрепя сердце, Фурина надела свой тюрбан на голову. Только она хотела отправиться за остальными, как группа вернулась, и без лишних разговоров все отправились дальше. Дух уже не пытался спрятаться от Фарузан, иногда что-то отвечал ей. Его спокойный вид нагонял еще больше тоски, Фурина, сама не зная почему, лишь грустно рассматривала белые шероховатые узоры на его спине. След от выстрела механизма затянулся, но нежно-розовая рваная окружность, размером с ладонь, все еще сильно выделялась на фоне давно заживших порезов. Де Фонтейн осторожно коснулась раны кончиками пальцев, выпуская на волю Гидро-исцеление. — Не тратить силы. — послышался тихий голос Духа. — Перед Запретным знанием нужно беречь силы. Безумие может ударить, если сил нет. — Нет гарантии, — неожиданно перебил Кавех, — что мы столкнемся с Запретным знанием. Тем более, Аль-Хайтам не пойдет без подготовки в неизвестный храм. Мы просто заберем его на пути туда, или уже возле входа. Мальчик кивнул: — Разумный план. — Что по карте, Сайно? — спросила Дэхья, подняв ладонь над головой, сомкнув несколько пальцев. — Уже полдень. Торопимся? «Если до вечера не найдем Хайтама, то вероятность того, что с ним что-то случилось, возрастет. Путь один, судя по карте, которая указана на оставленным ученым пергаменте, если он до сих пор не повернул назад, то все еще где-то там.» — поняла Фурина, — «Мы с Духом — балласт. Слишком медленные и не приспособленные к пустыне. Одних нас нельзя отправить до ближайшего поселения, но и без нас будет сложно, в случае, если дело действительно касается Запретного знания.» — Если без остановок… — прикинул Сайно. — то к ночи доберемся. — Не сможем. — хмуро заключила Фарузан. — Вьючный як столько не пройдет. — Ему придется. — металлическим тоном сказал Речной Дух. Мальчик чуть привстал, осматриваясь. Фурина тоже прислушалась к ощущениям: — Воздух разряжен. Несильно, словно… — Словно скоро пойдет дождь? — наводящим тоном спросила Дэхья. — Эта зона слишком сухая. — со знанием дела произнес Сайно. — Тут даже ночью оставаться опасно из-за заморозков… Куцые светлые брови генерала поползли вверх, стоило ему понять, к чему ведет Дух: — С какой стороны? — С Севера. — угрюмо ответил мальчик. — На нас. Кавех беспокойно озирался по сторонам: — Даже намека на постройки нет. На Востоке должны быть пирамиды. — Можем не успеть. — сказала Фарузан. Фурина непонимающе смотрела на спутников, оглядываясь периодически на Север, пытаясь увидеть хоть что-то. — Придется загнать его. — кивнула на животное Дэхья. — Помчимся к Аль-Хайтаму, другого выхода нет. — А, если и храма там нет? — вскинулась Фарузан. — Мы окажемся всей группой посреди бури. Песчаная буря? Фурина беспокойно уставилась на Сайно, ожидая вердикта. — Даже, если свернем, буря настигнет Хайтама. — Я пойду за ним. — ответил Кавех. — Если там нет никакого храма? — чуть нервно повторила Фарузан. — Тогда вам обоим конец. — Должен быть. — заверила Фурина, приковывая к себе взгляды окружающих. От такого внимания по спине пробежали неприятные мурашки. Ее дальнейшие слова определяли судьбу сразу нескольких человек, от чего в голос предательски начали вплетаться нотки неуверенности. — Пергамент в руке Сайно. — она кивнула на карту с письменами. — На нем магия, она скрывает неизвестные мне иероглифы, но там есть четкий и понятный рисунок храма, который находится прямо под отмеченным Хайтамом местом. Если поторопимся — сможем все вместе укрыться там. Она ждала, что ей предъявят за то, что она скрыла от всех спрятанные надписи, но никто из группы так и не проронил и слова, обдумывая ее слова. — Нет времени расшифровывать записи. — сказал Сайно. — Да и без Аль-Хайтама мы бы не смогли это сделать. — генерал снял шлем, провел пятерней по платиновым волосам, сильно хмурясь. — Кавех, выдержишь такой путь? Придется трусцой. — Не придется. — вдруг заговорил Дух, касаясь головы вьючного яка. Фурина почувствовала мощный прилив Гидро стихии, от которого по венам тут же забурлила энергия. Зверь утробно зарычал. — Выдержит всех. Я дал ему свою силу. Будет бежать без остановки. Мальчик резко развернулся, аккуратно взял Фурину подмышки и переместил перед собой одним ловким движением: — Ты будешь давать Гидро, как только перестанет бежать. Будет послушным, не бойся. Сайно помог забраться остальным, сам остался на земле, заверив, что сможет пробежать. Сначала Фурина не понимала, почему Дух не может управлять яком, но мальчик, обняв ее со спины, обмяк, навалившись на нее своим худощавым телом. «Слишком много сил потратил?» Дух был единственной их надеждой на спасение, даже будучи серьезно раненым и обессиленным умудрился обеспечить им быстрый и безопасный путь на Юг. Первые часы ничего не происходило. Темп был неспешный, казалось, животному, наполненному Гидро энергией, даже подпитка сил Фурины не нужна была. Сайно ни разу не останавливался перевести дыхание, а Кавех, удерживающий тело Духа позади де Фонтейн, шепнул, что Сайно может так целыми днями преследовать преступников по пустыне, или гонять какого-нибудь хищника по тропикам, пока зверь не устанет, а потом убить. Фурина то и дело бросала восхищенные взгляды на генерала, лишь в мечтая приобрести хоть каплю его выдержки. Останавливаться никто и не думал, к вечеру они проделали львиную долю пути, когда воздух вокруг стал еще суше, а небо с севера стремительно темнело. Через несколько минут за уходящим горизонтом нарисовался гигантский песчаный столб, движущийся прямо на них. — Сайно! — прокричал Кавех. — Запрыгивай! Фурина дождалась, когда Сайно зацепится рукой за торчащие мешки с вещами, и с силой вцепилась в шерсть яка, вливая в того свою энергию. Послышались воодушевленные крики, когда зверь, чуть ли не рассекая воздух, понесся вперед, отрываясь от настигающей песчаной бури. «Главное — не потерять Аль-Хайтама.» — мысленно взмолилась Фурина, навострив уши, вслушиваясь в каждый шорох. Як несся по пескам, вдали гремела буря, воздух постепенно поднимал вверх песок, застилая им глаза. «Сколько бы не бежали — все равно бы не спрятались.» — Фурина вцепилась в грязную спутанную шерсть зверя до побелевших костяшек, понимая, что без четкого плана действий в поднявшейся пыли им не найти ни человека, ни храма. — «Мои инстинкты не помогут — я едва свои мысли слышу…» — Мы должны уже быть на месте! — закричала де Фонтейн, — У Аль-Хайтама есть Глаз Бога? Идея скверная, подумала она, но была единственной и логичной. — Дендро! — прокашлявшись, ответил Кавех. Фурина оглянулась — песчаный столб уже дышал в спину, как бы быстро ни мчался як — стихия была в разы стремительнее. — Надеюсь он не в закрытом помещении… — прошептала де Фонтейн. — Что?! — Используйте элементальные силы, — срывая голос, закричала она, — если Аль-Хайтам где-то рядом, то должен заметить! Надеюсь. Если повезет. Последние слова были заглушены настигнувшей их бурей, но спустя несколько секунд, в бесконечном песчаном омуте показалось несколько свечений — Пиро, Электро, Дентро и Анемо. Вокруг них образовался слабый Анемо-щит, позволяющий спокойно дышать, несмотря на бушующий повсюду ветер с песком. Все силы Фурины уходили на яка, который ни на секунду не сбавлял скорости. — Слева. — едва слышно прошептал в ухо Дух, и Фурина повернула яка в сторону. Едва они прошли несколько метров — над ними образовался едва различимый в буре… зеленоватый осколок — де Фонтейн так и не поняла, что это было — и через мгновенье на них сверху упал кто-то, едва ли не столкнув Кавеха с животного. Фурина кинула быстрый взгляд через плечо — весь в пыли, задыхающийся от количества песка, которым успел наглотаться в этой суматохе, Аль-Хайтам распластался на почти лежащем на яке Кавехе. Дэхья рывком усадила мужчину, помогая устроиться так, чтобы никто не упал. — Куда дальше? — голос Сайно заглушал вой ветра. Де Фонтейн нервно огляделась, убеждаясь, что все вокруг, как и несколько секунд назад, в песчаной буре. «Не видно ни зги!» Выругавшись про себя, она зажмурилась, надеясь услышать хоть что-то. Хоть камень, хоть пещера. Крохотный домик. Ветер где-то должен встречать преграду, а она должна это услышать. Тоненький перезвон в глубине сознания впервые за несколько недель стал спасательным кругом в море песка. «Оно.» — де Фонтейн медленно открыла глаза, чувствуя зов из-под земли. Словно колыбель всего Тейвата, что-то в песках ее манило, завораживало, влекло едва различимым перестуком движущегося механизма. Песнь смерти своим тяжелым молчанием тянула к себе, запах разложения, спертый, застоявшийся, такой, от которого нутро выворачивало в безумном приступе страха, ждал так, как ждут матери детей, которые никогда не вернутся. — Держитесь. — твердым, едва ли не властным тоном сказала Фурина. Она остановила зверя аккурат у открывающихся врат, ведущих глубоко под землю.

***

Дух громко посапывал у развалившегося на каменном полу вьючного яка. Оба уставшие спокойно лежали возле входа в храм. Фарузан помогала Кавеху стряхивать с Аль-Хайтама пыль. Того, кажется, даже, если бы догола раздели — нашли бы песок во всех доступных и недоступных местах. Сайно ушел исследовать ближайшие проходы, а Дэхья поджигала факелы. Фурина уселась возле мальчика, мягко поглаживая того по голове. Короткий светлый ежик приятно щекотал ладонь, сам Дух, почувствовав тепло Фурины, предпочел перелечь поближе к ней. Де Фонтейн облокотилась о стену, прикрывая глаза, надеясь, что никакого форс-мажора не случится, вход в храм не закроется навсегда, из стен не полезут монстры, и никакое Запретное знание не осквернит их тела. Небольшой перерыв им не помешает. Нужно собраться с силами и мыслями, дождаться окончания бури и уйти в объятия тропических лесов. К черту пирамиды и храмы — Фурина постарается разобраться со своим проклятием, избегая пустыни. — Как себя чувствуешь, милашка Фу-Фу? Фурина слабо улыбнулась, открыла глаза, встречаясь взглядом с Дэхьей. Та копалась в походных сумках, снятых с яка, явно искала вино. — Незабываемо. — ответила де Фонтейн. Незабываемо — мягко сказано. Вероятно, никто, кроме нее, и, возможно, Духа, не чувствует останки мертвых Богов. Она один раз столкнулась с тем, что осталось от Эгерии, почувствовала силу божественных костей, и теперь точно знала, что где-то в храме лежит, предположительно, древний, как мир, Бог. Или кто-то очень могущественный. Или несколько Богов. «Явно пораженный или пораженные Запретным знанием.» — подумала Фурина, глубоко вздыхая. Магия из другого мира звала ту малую часть де Фонтейн, которая очень слабо сопротивлялась. Энергия иноземной мудрости едва слышным металлическим звуком звала ее к себе, мол, попробуй, не робей. Фурина на примере Дешрета и Ремуса знала, как тяжело устоять перед таким искушением. Но она обязана противостоять этому зову. С ней еще шестеро людей, жизни которых важнее ее интересов. Звук, с которым она ассоциировала связь с Энергией казался ей знакомым. До такой гнетущей боли в грудине знакомым, что не хотелось его слышать. Потому что она знала, что так звучал браслет на ступне Фокалорс. Потому что это был первый звук, который она слышала в своей жизни. Рвано выдохнув, она вскочила на ноги, решив, что самым оптимальным решением своих проблем будет знакомство с Аль-Хайтамом. Тот, раздетый по пояс, жадно глотал воду из глиняного сосуда, завидев ее, остановился, почтительно склонив голову: — Леди Фу… — Просто Фу-Фу. — неловко засмеялась она, усаживаясь рядом. — Как ты? Нужно исцеление? — Спасибо за спасение. — лаконично сказал Хайтам, качая головой, — Я бы не выбрался из бури. Извините. Фурина кинула быстрый беспокойный взгляд на Кавеха — тот явно знал Хайтама лучше других. «Он всегда такой сдержанный?» — Все дело нам запорол! — закатил глаза Кавех. — Кто отправляется в неизвестный храм во время важной миссии? Казалось, тот факт, что все присутствующие были отправлены в пустыню искать де Фонтейн, уже не был большим секретом, и все это понимали. Взгляд Хайтама на секунду опасно потемнел, казалось, он сдерживал себя, чтобы не ответить Кавеху. — Не знаю. — отстраненно ответил ученый, — Как увидел свитки, не смог ничего с собой поделать. — В каком это смысле? — фыркнул Кавех. Хайтам дернул щекой, по нему было видно, что та минутная слабость перед неизвестным завлекла его, подобно миражу, и сильно ударила по гордости. — На пергаментах было сильное заклятие. — вмешалась Фурина. — Я сама почувствовала то же, что и вы, Аль-Хайтам. Не стоит винить себя. Главное, что все живы. Хайтам кинул на нее ледяной взгляд, в котором слабо читалась благодарность. Чувство неловкости захлестнуло ее с головой — какой нормальный человек будет таким серьезным в такой ситуации? Любой другой бы радовался, что выжил. За неимением достойной реакции на пристальный взгляд ученого, Фурина решила отыскать Сайно. Ей было откровенно страшно. Если кто-то из группы заглянет не в ту дверь — пиши пропало. Генерал Махаматра нашелся вместе с Дэхьей в одном из залов, находящихся по правую руку от входа. Огромное по своим размерам просторное помещение, каким-то магическим образом — или благодаря чудесной архитектуре — напоминало пирамиду изнутри — четыре стены, смыкающиеся в одной точке наверху. Посреди зала на высокой платформе стояла статуя Дешрета, которую слабо освещали встроенные в платформу фонари. Издали изваяние немного напоминало более воинственную — если это возможно — версию Сайно, скорее из-за похожих шлемов. Стены и полы помещения были расписаны различными иероглифами, словно в подтверждение написанного, рядом с надписями красовались рисунки — древние Боги, империя Дешрета, великий союз божеств, Война Архонтов и печальные события, следующие сразу после гибели Божества Цветов. — Где вход в усыпальницу? — недовольно цокнула Дэхья. — Опять придется в каждом зале ловушки обходить, чтобы подсказки найти? — Разве гробница Дешрета не в другом месте? — спросила Фурина, кивнув на статую. Сайно весело хмыкнул, достал факел, прикрепленный к стене, и поманил за собой де Фонтейн: — Это зал, принадлежащий Алому Королю. Видишь рисунки на полу? На каменном полу были высечены очертания трех людей с сопутствующими подписями. — Справа Дешрет. — догадалась Фурина. — Слева Руккхадевата. — По центру - Набу Маликата, Богиня Цветов. — пояснил Сайно. — Помещения расположены согласно письменам. Вероятно, где-то здесь вход в другой зал. Этот храм построили три Бога, заключив союз во время Войны Архонтов. — он подошел к стене, на которой были нарисованы Дешрет, Руккхадевата и Маликата, держащиеся за руки, стоя над, предположительно, храмом, в котором они все сейчас находились. Сайно прошел дальше, свет от факела открывал доступ к прочтению едва ли не четверти всех иероглифов, от чего многие письмена так и остались скрыты во тьме. — Дэхья, посвети. — попросил он. Через несколько мгновений сотни маленьких пламенных шаров полетели вверх, озаряя своим светом весь зал. — Это конец Войны Архонтов. — Фурина прикоснулась к изображению Дешрета, восседающего на троне. — А там… На следующем изображении богиня, повелевающая цветами, Набу, сидела подле Алого Короля. «А где Руккхадевата?» — Дешрет был поглощен бредовыми идеями о земле обетованной. — вкрадчиво произнесла Дэхья. — Но, несмотря на то, что Набу знала, что безумное желание ее любимого привести народ в Рай убьет их обоих — шла за ним и поддерживала его. Следующий рисунок поверг де Фонтейн в шок, потому что на самом верху стены, там, куда свет раньше не проникал, прямо над спящей Богиней Цветов, находился Бог в красном. — А это еще кто? — озадаченно спросила Дэхья. — Бог Раздора. — послышался голос Аль-Хайтама. В зал вошло четыре человека, вероятно, они устали ждать, и сами отправились на поиски потерявшихся членов команды. — Вам известно о нем? — спросила Фурина. — В самых древних свитках, — пояснил Сайно, — было сказано о четвертом Боге, облаченном всегда в красное, с которым был заключен союз в этих землях. Но его имя было намеренно стерто. Кто бы мог подумать. — Но кто-то же нарисовал его здесь? — недоумевал Кавех. — Сам Бог Раздора нарисовал. — чуть хрипловатым от сна и усталости произнес Дух. — Я чувствую останки двух Богов. Он похоронил их тут. — Откуда ты знаешь? — спросила Фарузан. — Тут так написано. — ответил вместо мальчика Сайно. Изображения божеств складывались в одну короткую печальную историю. — Бог Раздора показал Набу сон, в котором нация Дешрета погибает от Шипа Селестии. — словно завороженная, прошептала Фурина, глядя на настенные рисунки, — Сны о вероятном будущем очень сильно влияют на психику, едва ли от одного такого сна можно оправиться, — зачем-то добавила она, — Богиня Цветов предупредила Алого Короля, но тот продолжил искать способ сотворить Рай. На следующей фреске Бог Раздора стоял возле Набу, проливающей слезы, а после следовало самопожертвование Богини. — Бог Раздора убедил Набу Маликату, что ее самоубийство будет единственным вариантом спасти нацию? — предположил Сайно. — Чтобы остановить Дешрета? — Нет. — уверенно произнесла Фурина. — Набу была заражена Запретным знанием. — Невозможно. — возразил генерал. — Нигде об этом не упоминалось. — Потому что она могла видеть будущее. — пояснила де Фонтейн. — Бог Раздора даровал ей силу, с которой Маликата могла бы уберечь империю Алого Короля, но это знание само по себе опасно, ведь несет в себе магию извне. Воцарилось гнетущее молчание. Фурина взяла факел из рук Сайно, следуя за нарисованной историей падения нации Дешрета. — Но Алый Король и не думал прекращать со Знанием. — она остановилась на изображении сражения Дешрета и Юния, — И Богу Раздора пришлось вмешаться. — Он проиграл? — спросил Кавех. На следующем изображении Дешрет стоял над побежденным Юнием. — Раздор не мог убить друга. — хрипло ответил Речной Дух. — В попытке вернуть к жизни Богиню Цветов, — продолжил Сайно. — Дешрет распространил Запретное знание. Но… На следующей фреске был изображен Юний, вознесший руку над людьми, чьи тела покрылись черной скверной. — Бог Раздора создал Элеазар, чтобы люди, в чьих жилах может течь Знание извне умирали и не разносили заразу по свету. — сказал Хайтам, пробежавшись взглядом по рисункам. — Но Знание распространилось. — хмуро добавила Дэхья. — Из-за него погибла Руккхадевата. «И Юний ей в этом помог.» — дополнила мысленно Фурина, всматриваясь в изображения. — Чтобы избавиться от Знания. — неожиданно произнес Дух, — Пришлось умереть всем, кто был заражен. Либо так, либо Небесный Гвоздь. Небесный Шип бы уничтожил все живое, не только в пустыне, но и в тропиках. «Неужели ты решил спасти большинство смертных, которое ни о чем не подозревало, убив чуть ли не самых влиятельных божеств прошлого?» — Фурина смотрела на Юния, стоящего над гробами Руккхадеваты и Маликаты. — «Похоронил друзей здесь, описал вашу историю, зачем? Знал, что кто-то сюда доберется?» Или эти фрески — часть Бога Раздора, которая хоть как-то соприкасается с человечностью. Неужели существо, владеющее чужими эмоциями и страхами, могло испытывать горечь утраты? Запретное знание было лишь малой частью силы Юния, стоило ли называть героем Бога, который спас Тейват от заразы, которую сам в этот мир и принес? Или не Юний виновен в существовании в этом мире магии извне? — Богини заражены Запретным знанием. — устало произнесла Фурина, понимая, что бурный интерес к этой истории чревато последствиями. — Лучше не лезть в их усыпальницы. Давайте переждем бурю и отправимся в путь? Она отдала факел Сайно, чувствуя на себе шесть любопытных взглядов. Пока никто не начал задавать очевидные вопросы, она решила скрыться от всех, но на полпути ее остановил низкий заинтригованный голос Дэхьи: — Наша Фу-Фу покинула отчий дом из-за Бога Раздора? — Дэхья. — укоризненно шепнула Фарузан. В давящем молчании отчетливо слышался ответ. Фурина развернулась на пятках, чувствуя, как сердце в бешеном темпе разрывает грудину. — Вам ничего не угрожает. — уверенно произнесла де Фонтейн. — А тебе? «А мне…» — Фурина потерянным взглядом смотрела на женщину, понимая, что каждая секунда, проведенная в тишине, была самым честным и правильным ответом на все вопросы. — Неужели Фонтейн снова в опасности? — хмуро спросил Кавех. — Пока я где угодно, но не в своем регионе, — шепотом ответила Фурина, — Фонтейн будет в безопасности. Едва ли эта информация была государственной тайной — чуть ли не весь Тейват теперь знает, что бывшее божество отныне изгнано, вполне вероятно, что и без скрытой от всех правды уже строились сотни бредовых теорий ее ухода. «Хотя, кому есть дело до меня?» — чуть потупила взгляд она, — «Наверняка все уже забыли обо мне.» — Вот оно как… — закинув руки за голову, протянула Дэхья. — Тогда хорошо. — Чего хорошего? — буркнул Кавех. — Фу-Фу пойдет со мной. — гортанно рассмеялась она в ответ. — Что? Видная девушка, талантами не обделена, по рукам вижу — мечница, да еще и наряды все к лицу. Наемницей хочешь стать? Фурина подавила смешок в кулак, надеясь скрыть еще и резко покрасневшие щеки. — Фу-Фу — тонкая и чувственная натура, — скрестил руки на груди Кавех, — ее таланты пригодятся в дизайне интерьера. — Многолетний опыт в судебных разбирательствах — хорошее начало для карьеры матры. — бросил Сайно. Де Фонтейн, чувствуя, как от краски, прилипшей к лицу, сводит скулы, приложила руку к трепещущему в груди сердцу: — Спасибо. Речной Дух в подбадривающем жесте положил костлявую ладонь ей на плечо, шепнув на ухо: «Я пойти с тобой. Везде.» Фурина сжала его ладонь, бросив последний взгляд на статую Дешрета: — И все же, лучше не расходиться. Давайте вернемся к входу? — Хорошо. — довольно улыбнулась Дэхья. — Без золота мы сегодня, Кави. — Не приравнивай меня к своим разбойникам! — Ты долг Дори так не вернешь. — гомерически расхохоталась Дэхья. — Мы с Сайно никому не скажем, просто обнесем чьи-нибудь хоромы. Все равно те побрякушки тысячелетиями лежат нетронутыми. — Сайно, хотя бы ты ей возрази! — У меня отпуск, я ничего не знаю. — ответил генерал. Фурина направилась вперед, сначала не придала значения тому, что голоса ее спутников все отдалялись, пока она шла к выходу из зала. Едва она переступила порог, как поняла, что никого не слышит. Где-то на периферии сознания снова забренчали тонкие маленькие цепи, переливаясь в мелодичный звук, похожий на гул колокольчиков. — Что? — Фурина беспокойно озиралась по сторонам. Она уверенно шла к выходу из зала, чтобы пойти к остальным, но оказалась посреди просторного темного помещения. Тьма давила, запах гнили дурманил, заставлял хаотично зажимать то нос, то рот, казалось, вонь пробиралась сквозь одежду и кожу, вплетаясь в кости. Требовалось время, чтобы привыкнуть к смраду, Фурина призвала Гостей. Глаз Бога сильно пульсировал, прикрепленный к бедру на завязки полупрозрачной ткани шальвар. Гидро отозвалась с бурной силой, Фурина призвала пять помощников, но на зов откликнулось двадцать. Небесно-голубой яркий цвет сияющих существ тут же озарил помещение. Де Фонтейн ахнула. Зажмурилась, в надежде, что умудрилась увидеть мираж посреди храма, но видение не развеялось ни через десять секунд, ни через минуту. Два каменных закрытых саркофага стояли по центру помещения. На мраморных крышках были вырезаны силуэты двух Богов — Набу и Руккхадеваты. Между гробами стоял одинокий деревянный стул, повернутый сидением к Богине Мудрости. Стены со стороны Богини Цветов были расписаны изображениями, неизвестных Фурине историй, вероятно, из жизни Маликаты. «У вас были дети…» — горестно поняла Фурина, всматриваясь в рисунок Набу, сотворяющую джиннов, как некогда Эгерия создала океанид из своих слез. Де Фонтейн обошла помещение, всматриваясь в истории Богинь, останавливаясь на последней фреске с Богом Раздора, трепетно и бережно обнимающим умирающую Руккхадевату. — Больно терять друзей, согласна. — сипло прошептала мертвой тишине Фурина, пытаясь понять смысл иероглифов, вырезанных под изображениями. «Странно, но ни на одной фреске нет создания озера Амриты Руккхадеватой. Зато он нарисовал сотворение Буер…» Фурина грустно хмыкнула — предложить Богу создать другого Бога... Теперь история ее рождения ей казалась еще запутаннее. Не мог ли Юний предложить Фокалорс создать Фурину? Мог. «Но, наверное, чтобы в конце казнили меня, а не ее.» На крохотном столике в углу комнаты лежали десятки потемневших от сырости пергаментов. Фурина провела кончиками пальцев по бумаге, надеясь, что рукописи не рассыпятся в прах от ее прикосновения. В глиняные сосуды, от которых особо сильно несло магией извне, Фурина не решилась заглядывать. — У каждого человека должно быть место, в котором можно было бы выговориться, или обдумать насущное. — говорила она в пустоту. — Как грустно. — она снова кинула взгляд на одинокий стул между саркофагами. Де Фонтейн обошла комнату вдоль и поперек, но так и не нашла и намека на выход. Чем дольше она находилась в усыпальнице, тем больше волновались ее спутники. Единственным разумным решением было заглянуть в свитки, вдруг там написано что-то дельное. Однако пергаменты были исписаны древним языком. «Фонтейнский» — быстро поняла Фурина. Несколько слов она поняла — Юний часто писал о Эгерии, несколько раз упоминал Фокалорс. В тексте мелькали слова о горечи, о смерти, о том, что свет дня перестал радовать, а тьма ночи поглощала все сильнее. Чем дольше Фурина вчитывалась в неизвестные буквы, тем больше их понимала: «Я думал, что они не обманут меня. Сколько бы не наступал на одни и те же грабли — конец один и тот же. Как тебя, моя лучшая ученица, Руккхадевата, так и свою ненаглядную дочь, Фокалорс, не уберег. Я вижу, каким взглядом она смотрит на свое создание, уже знаю, что Лорс выберет ее, но ничего не могу изменить. Все, что мне остается — спасти народ Эгерии. Нести волю моей королевы, помочь спасти Фонтейн, смотря на то, как последний дорогой мне человек убивает себя чуть ли не на глазах у своего дитя…» Свитки полетели из рук, сама Фурина опустилась на пол, плотно закрыв рот рукой, надеясь, что предательские всхлипы так и не выйдут наружу. Не возлюбленная. Фокалорс не была его любимой. Точнее, была, но в другом смысле. Тогда, выходит… — Эгерия. — ошеломленно прошептала де Фонтейн. Юний не просто похоронил всех друзей, но и всю семью. Как? Он же всесильный, его невозможно обмануть, он ведь мысли читает. Как он допустил их смерти? Или, чтобы спасти жителей, не было другого выхода? Фурина дрожащими руками схватилась за другие пергаменты, надеясь найти хоть что-то, но текст записей перестал складываться в понятную картину. Она подняла ранее прочитанный свиток — то же самое. Она не понимает, что там написано. «Но я ведь только что читала…» Резкими вспышками в голове невыносимой болью запульсировала кровь. Пульс гремел в ушах, казалось, де Фонтейн потеряла возможность слышать и видеть — помещение на несколько секунд погрузилось в неприятную тьму. «Снова?» Связь с Энергией и Запретным знанием подвела в самый ответственный момент. Фурина с грохотом упала на колени, держась за голову, закусив губу до крови в попытке не завопить. Мир вокруг затрясся, и Фурине потребовалось время, чтобы понять, что полы под ней действительно содрогаются от резких толчков. «Отпусти…» — послышалось откуда-то из другого конца усыпальницы. «Освободи…» От этого хриплого шепота у де Фонтейн все внутри заледенело. Там, где стояли сосуды с чем-то оскверненным, оттуда замогильным шепотом что-то манило ее, заставляло все нутро болезненно выть. Что-то ужасное таилось в этой усыпальнице, а Фурина не могла ему сопротивляться. Словно безумец, голос звал ее, просил коснуться, молил о свободе. «Запретное знание разве такое?» — подумала она. «Нет.» — довольно ответил шепот. — «Это ты. Ты хочешь меня. Слышишь меня таким. Хочешь силы, чтобы противостоять Небесам. Я дам тебе ее…» Фурина с силой ударилась лбом о каменный пол, чувствуя, как землетрясение выбивает из нее способность держать равновесие. Рухнув на живот она завизжала: — Замолчи! «Коснись.» — загробный шепот стал громче. — «Ты сможешь убить их всех. Разрушить Селестию. Они лишили тебя всего, тебя, обычного человека…» — Нет! Кровь резко подступила к горлу, выплюнув сгусток, де Фонтейн поджала ноги к груди, обхватив их руками. — Кто-нибудь! «Никто не придет…» — рассмеялся голос. — «Кто захочет спасать такую, как ты? Разрушила все, что строила пять веков. Даже твой верный юдекс принял не твою сторону. Освободи меня и Нёвиллет навсегда будет только с тобой…» — Нёвиллет. — прошептала Фурина. «Да, он будет только твоим. У него не будет причин тебе перечить…» — елейно протягивал шепот. «Освободи меня, и я дам тебе все…» Сознание покидало Фурину, каждый раз, стоило ей прикрыть глаза, открыв их, она оказывалась все ближе к источнику звука. — Нет... — устало прошептала она, понимая, что своими руками может выпустить то, что должно быть мертво. — Юний! — что есть сил завопила она. Тряска усилилась, казалось, еще немного, и Фурину будет бросать от стены к стене, как безвольную куклу. Она упорно отползала от глиняных сосудов, молилась, надеялась, что этот ад скоро закончится. Во тьме помещения показался едва различимый розовый огонек. Спустя несколько секунд огонек приобретал едва различимый женский образ. — Повелительница Цветов… — сплевывая кровь, прошептала Фурина. С ее появлением зов Знания немного затих. Бесплотный дух, чья оболочка рябила в такт подземным толчкам, стремительно приблизилась к ней. «Уничтожь это место.» — ласковым тембром отдалось в угасающем разуме. «Не могу…» — вскинулась Фурина, понимая, что она может здесь похоронить себя, но не своих спутников, которые все еще в храме. Губы бледно-розового видения приподнялись в слабой улыбке. Вслед за Маликатой, буквально из ниоткуда вышла другая Богиня. «Раз смогла призвать нас, то с остальным точно справишься.» — послышался голос от изумрудного сияния Руккхадеваты. Фурина попыталась встать. Загробный зов прекратился, храм, казалось, словно живой, перестал трястись, успокоившись. Она призвала души Божеств? Сама? Это сила Энергии? — Что мне делать? Руккхадевата невесомо коснулась ее головы: «Повторяй.» Губы смыкались, раскрывались, Богини не произносили и звука, но Фурина то поднимала голос, то занижала. Звуки складывались в труднопроизносимые слова, значения которых Фурина не знала, но спустя несколько фраз, она снова услышала тоненький звук, который понемногу перетекал в хорошо знакомый звон. В глазах замерцали звезды, словно де Фонтейн оказалась одной из светил в небосводе. Твердо стоя на своих двоих, она развернулась к ближайшей стене, прикоснувшись, прошептав смесь твердых трудных звуков, проводя ногтями по камню, разрезая твердую материю. Усыпальница осталась позади. Шепча, Фурина вышла в зал Дешрета, чувствуя, как что-то извне ведет ее вперед. Она со знанием дела произносила заклинания, заставляя несущие стены трескаться, делая подобное впервые. — Что происходит?! — послышался знакомый крик Кавеха. — Почему все снова трясется?! Фурина вышла из зала, сталкиваясь лицом к лицу с Речным Духом. Тому хватило секунды, чтобы понять, что происходит: — Вход завалили камни! Все сюда! На его голос сбежались остальные. — Храм рушится! — прикрывая голову, прокричала Дэхья, — Где ты была, мы чуть с ума не сошли. «А я, кажется, сошла с ума.» — хотела ответить Фурина, но продолжала шептать. Послышался громкий треск, Дух прикрыл собой Фурину от падающих обломков разукрашенных стен. — Мы все здесь помрем! Что делать? — Фарузан с помощью Анемо Глаза создавала ветряные потоки, защищающие группу от валунов, падающих сверху. Фурина вытянула руку вперед, меняя тембр голоса, вспоминая заклинание. Ногти встретили преграду прямо в воздухе, и де Фонтейн резким движением кисти открыла портал. По ту сторону разреза светило полуденное солнце. Схватив Кавеха и Фарузан, Аль-Хайтам в ту же секунду переместился, за ним последовала Дэхья, Сайно схватился за руки Фурины и Духа и прыгнул в портал.

***

От встречи ее бедного разукрашенного собственной кровью лица с песком Фурину спас кто-то, подхвативший ее на руки во время полета. — На пять минут отвернулся, а ты уже мои храмы разрушаешь! — наиграно недовольно пробурчал на ухом Юний. Де Фонтейн слабо рассмеялась: — Сам виноват. — Конечно. — цокнул он, — Лучшая защита — нападение. Юний помог ей лечь на песок, уложив голову так, чтобы палящее солнце несильно слепило, загородив светило своим телом. Фурина обернулась, ища взглядом путников — те застыли в неестественных позах, распластавшись на песке. «Остановил их время?» — догадалась она. — Если бы вход был защищен, — на выдохе прошептала Фурина, чувствуя сильную пульсирующую боль по всему телу. — то ничего бы не пострадало. Извини. — Вход могла открыть только Фокалорс, храм впустил тебя по своей воле. — дернув щекой, ответил Юний, — Действительно моя вина. Он стер рукавом кровь с ее лица, заправил выбившиеся локоны за уши, приложил ладони к вискам, от чего по телу тут же разлилось приятное тепло, стирающее невыносимую боль. — Талантливая ты у нас. — усмехнувшись, сказал Юний, — Такая магия несовместима с твоим телом, а ты все равно умудрилась ее использовать. — Не моя заслуга. — Знаю. — прошептал он. — Чувствую их присутствие. Кто бы мог подумать, что ты всех Богов так заинтересуешь, что они сами захотят выйти на контакт. Фурина устало вздохнула, в спине что-то щелкнуло. Усталость навалилась, и де Фонтейн уже понимала, что проведет без сознания несколько дней. «Большую часть времени лежу в беспамятстве, а все равно устала.» Юний хмыкнул, словно прочитал ее мысли. Подняв взгляд на Дракона, Фурина поняла, что тот забылся в своих мыслях. — Ты слишком веселый для Бога, чье пристанище я только что разрушила. — Ну, — театрально изогнул бровь Юний, — После твоего похода в Фарахкерт, я узнал что разум Эгерии жив, просто она не хотела меня видеть. — Поэтому тебя не было? Ты был у Эгерии? Юний кивнул, ласково поглаживая ее скулы большими пальцами: — Она приняла меня. Спасибо тебе, Фурина де Фонтейн. — Я ничего не сделала. — Сделала. — возразил Юний. — Много набедокурила. Хоть какая-то польза от твоего изгнания. — Прости за усыпальницу. — с нажимом повторила она. — Никогда не прощу. — покачал головой он. — А теперь спи, разорительница гробниц. Фурина хотела сказать, что у нее много вопросов, что она хочет поговорить, но Юний ее опередил: — Встретимся в следующий раз — все расскажу, сейчас ты должна отдохнуть. Ты — большая молодец, Фурина. Де Фонтейн прикрыла глаза, думала, Дракон исчезнет в ту же секунду, но он все еще перебирал когтями ее волосы, бережно придерживая ее голову второй рукой. — Разве ты не занят на Небесах? — Боги подождут. — ответил Юний. — Спи, давай, пока насильно не усыпил. Животное ваше я вылечил. Твой дружок чуть не убил вьючного яка тем заклинанием, а возвращаться вам потом как бы пришлось? А? Одни бойни на уме, ты хоть присмотри за парнишкой. И Нёвиллету пиши, а то он с ума сходит… Причитания Бога Раздора подействовали, как колыбельная. Чем больше Юний распалялся в ругательствах, тем глубже Фурина проваливалась в сон.