Вновь с чистого листа

Третий из семи Виктор Шестаков

Статус: мёртв Причина: ликвидирован

      В руках мужчина оказалась очередная папка с личным делом ещё одного Серафима. Свой военный путь он начал в шестнадцать — после окончания школы поступил в военную академию. Родители отдали его в школу раньше обычного, из-за чего уже в шестнадцать Виктор окончил одиннадцатый класс и после сдачи экзаменов поступил туда, куда всегда мечтал. В двадцать пошёл в армию, а спустя полтора года оказался в Специальном отряде быстрого реагирования, сокращённо СОБР. Незадолго до двадцатидвухлетия перешёл в совершенно другую структуру, по приглашению Азата Аэрова став последним, кто присоединился к отряду Серафимов.       Внимательно разглядывая материалы его личного дела, взглядом прошёлся по фотографиям. На фото Виктор был измучен, во взгляде страх и мечта умереть. Руки были крепко связаны до фиолетовых синяков на запястьях, а лицо изуродовано. Об него тушили окурки, его кожу резали ножами, а под ногти вонзали иголки — всё это было отчётливо видно на фото. Казалось, его мучили больше всех, ведь он был разведчиком. Ответственный за информацию. Возможно, из него хотели выбить эту самую информацию.       Отсутствие точной причины смерти настораживало, ведь это подтверждало мужские догадки — тела Серафимов остались где-то далеко за границей, а это значит, что близкие похоронили пустые гробы. Для родственников погибших нет хуже наказания за всю жизнь, чем хоронить пустой гроб своего ребёнка. Ему оставалось лишь догадываться, какие эмоции испытывали родители Серафимов, когда они даже не имели возможности увидеть своих детей в последний раз. Они не смогли попрощаться с ними как следует.       Пустой гроб давал надежду на то, что их ребёнок всё же жив и может вернуться. А, как известно, надежда может свести с ума. Каждый день ты живёшь с мыслью, что сегодня твой близкий точно вернётся, но этого не происходит. Изо дня в день, из недели в неделю, из месяца в месяц, из года в год. Но единственная, кто может вернуться, это Юлиана, но она вряд ли сделает это, ведь это бы положило начало бесконечному преследованию со стороны властей. Дураком быть не надо, она не вернулась лишь поэтому. Дабы её близкие были в безопасности.       В досье также была указана краткая характеристика способностей Виктора. Отряд по борьбе с терроризмом не мог угодить в ловушку так просто, если у всех была бы настолько идеальная характеристика. Серафимы — идеальное оружие для убийства, как профессионалы могли умереть так просто? Так глупо… Вопрос оставался открытым, но правду можно было узнать у Юлианы. Судя по характеристике Виктора, он слишком внимательный, чтобы повестись на ловушку так просто. Значит, заманил их кто-то свой.       Мужчину не переставали удивлять фотографии, наполненные жестокостью. С каждым новым досье фото было всё страшнее, а Серафим всё ближе к смерти. Это бросало в дрожь и заставляло делать короткие паузы в знакомстве с делами. С каждой коричневой папкой он всё больше и больше понимал Лавери. Понимал её отстраннёность и желание выгрызать глотки, лишь бы выжить. Фотография полумёртвого Виктора была тому очередным доказательством. Казалось, дальше будет лишь хуже. Этого мужчина и боялся.       Вдохнуть полной грудью девушка смогла лишь на улице, когда покинула офис Хольта. Ей очень сильно хотелось курить. Настолько сильно, что пришлось попросить сигарету и огонь у первой прошедшей женщины. Поблагодарив, отошла на парковку, к месту, где оставила машину. Оперевшись на капот дорогого авто, сделала очередную затяжку. В кабинете миллиардера царила напряжённость, но, судя по всему, Август бы хотел встретиться с Юлианой ещё раз. Она бы согласилась на эту встречу, но намного позже. Видеть его ещё раз пока не хотелось.       Докурив сигарету, бросила окурок в урну и села за руль. Через несколько минут наёмница выехала с парковки. Скоротать дорогу решила звонком, найдя в последних номер Дубина, без сомнений набрала. Даже если он спит, разбудить его было бы правильно, ведь она встала так рано только из-за него. Чтобы выполнить его поручение. Но, судя по тому, как быстро он ответил и по его свежему голосу, не спал Дима давно. Если вообще спал.       — Утро доброе, я уже еду от Хольта.       — Правда? — его удивлению не было предела. — И что в итоге?       — Юлит. Ничего полезно не рассказал, от слова совсем. Но на самом деле я не думаю, что он причастен. Судя по тому, как рано он начинает работать, у него и без Разумовского дел по горло. Так что советую рассматривать другую версию.       — Он точно ничего не сказал полезного?       — Я приеду домой и проанализирую полученную информацию, нужно убедиться в том, что она действительно полезна и достоверна.       — Судя по тому, как быстро ты оказалась у Хольта, смею предположить, ресурсы на проверку версии у тебя есть.       — Более чем.       — У тебя руководитель какая-то важная шишка?       — Я работаю одна.       — Не поверю, что ты лично договорилась с Августом, — Дубин хмыкнул. По его голосу чувствовалось, что он улыбается. — Твой характер слишком резкий.       — Думаешь, я как журналист, не смогла бы с кем-то договориться?       — Да.       — Как тебе угодно, Димуль. До встречи, я позвоню, — сбросив звонок, улыбнулась.       Дубин представлял собой спокойного, уравновешенного и солнечного человека. Несмотря на это он был серьёзен и в меру строг. Было интересно наблюдать за тем, как он совмещал в себе все эти качества. Ещё интереснее было смотреть на то, каким образом ему удавалось сдерживать Игоря. Отрицать подобное невозможно, ведь в какой-то степени Дима не позволял своему напарнику махать кулаками направо и налево. Возможно, конечно, что ей просто показалось.       Припарковала машину во дворе жилого комплекса, в котором жила уже несколько лет, но выходить на улицу не спешила. Первым делом решила написать Волкову сообщение. В нём она рассказала о Хольте и разговоре в подробностях, опустив факт того, что, как выразился Август: «Между нами пробежала искра». Лавери решила полностью проигнорировать одну часть разговора — миллиардер намекнул на то, что осуществить побег Разумовскому помог кто-то из прошлого.       Рассказывать эту информацию Дубину было глупо, если они достаточно умны, смогут прийти к этому сами. А вот Волкову об этом вообще знать не нужно, лишних споров разводить не хотелось, да и в этом не было смысла. В квартире царила нескончаемая пустота — она появилась сразу после смерти Аслана. По сей день для неё оставалось загадкой, почему он убил себя так резко. Юлиана всегда считала друга самым сильным человеком во всей вселенной. Ей страшно признать, что она ошиблась. Снова.       К сожалению, тот день Лавери помнила в деталях, даже несмотря на то, что прошло уже полгода.

ШЕСТЬ МЕСЯЦЕВ НАЗАД, НАЧАЛО ОКТЯБРЯ

      Первым, что почувствовала Лавери после пробуждения, стала крепкая спина Акиева. Они спали таким образом, спина к спине, уже несколько лет. Ощущение чужого тепла дарило чувство безопасности, казалось, всё в порядке. Несмотря на такую близость, Юлиана никогда не видела в нём человека, которого бы хотела и могла любить. Между ними, безусловно, была любовь, но не такая, какая могла бы быть между парнем и девушкой.       Она любила его как близкого друга, как единственного человека, который мог полностью понять груз её души. Ведь на его плечах была точно такая же ноша. Они сблизились не только потому, что остались последними выжившими из отряда, но и потому, что были слишком похожи. В глазах друг друга они видели себя и свою боль. Возможно, поэтому им и живётся проще, ведь на земле есть человек, который пережил то же самое.       Он любил её как всё, что у него осталось, ведь, кроме неё, у него никого и ничего не было. Аслан всегда был готов умереть за последнего человека, которому он доверяет. Между своей и её жизнью, мужчина бы без промедления выбрал её. Акиев готов был бы умереть сотню раз, лишь бы с ней всё было в порядке. К счастью или сожалению, после событий в Иране Акиев не мог понимать собственные чувства. Ему казалось, что всё, что он мог прожить за всю жизнь, он прожил за те полгода плена. Все эмоции и чувства остались где-то далеко там.       Там, куда вернуться он больше никогда не сможет.       Сам для себя Аслан никогда не отрицал, что, может быть, он и правда влюблён в неё, но различия между дружбой и любовью больше не видел. Для него это было одним и тем же. Исходя из ситуации, в которой они оказались, и неудивительно. Те события перемешали в нём абсолютно всё, и от прошлой версии него ничего не осталось. Мужчина давно перестал понимать себя и свои эмоции и по большей части реагировал на ту или иную ситуацию так, как было нужно, а не так, как хотел бы он сам.       Ведь он не знает чего хочет. У него было всё и ничего одновременно: в деньгах он не нуждался, но и смысла жить у него не было. Единственное, что его мотивировало, — страх за Юлиану. Только страх Аслан мог отличать от других эмоций. Именно страх был его верным спутником за всё время плена. Это чувство мужчина никогда не забудет и ни с чем не перепутает — подобное выжечь из памяти невозможно, как бы сильно ты этого не желал.       — Аслан, — прошептала, осторожно кладя ладонь на мужское предплечье.       — Да? — голос низкий, Акиев ответил сквозь сонную пелену.       — Нужно вставать. Ты будешь есть что-нибудь?       — Я сам приготовлю, поспи ещё немного, — Аслан не любил, когда что-то делали за него, поэтому, пересилив себя, поднялся. — Ты в порядке? — Лиа кивнула, немного отползая назад, дабы не мешаться. — Кошмар? — вновь кивок. — Иди сюда.       Его голос убаюкивал, такой бархатный, с едва слышимой хрипотцой. Лавери подвинулась, в этот раз уже намного ближе и с лёгкостью «залезла» в объятия мужчины. Она обняла его крепко, а он ещё крепче. Несмотря на холодный характер друга, его тело всегда было очень тёплым, даже горячим. Ей под двумя одеялами могло быть холодно, а ему жарко и под одним. Часто, сам того не замечая, ночью Аслан крепко обнимал её, прижимая к своей груди.       — Мы никогда не забудем тех дней, их лиц и голосов, но, роднуль, — горячие пальцы обхватили лицо, заставляя посмотреть в его карие глаза. — Нам нужно жить дальше. Хотя бы ради мести…       — У нас есть только предположения.       — Это пока, роднуль. Всё будет хорошо, клянусь тебе, — он крепко обнял её за плечи левой рукой. Пальцы правой руки зарылись в волосы. — Роднуль, разберёмся со всем, рано или поздно, обещаю.       В то утро она даже не думала, что всё кончится именно так, как закончилось в итоге. Днём ей пришлось отлучиться по делам, и вернулась Юлиана лишь тогда, когда на улице уже стемнело. Обычно, когда ключ проворачивался в замочной скважине, к двери выходил Аслан, но сегодня вечером этого не произошло. Его обувь стояла в тумбе, а значит, Акиев был дома. Лавери насторожилась сразу и поспешила раздеться, верхняя одежда упала на пол, а ботинки остались на коврике.       Просмотрев кухню, гостиную и спальню, не нашла его. На зов мужчина не отзывался, а значит, осталось последнее место, где он мог быть: ванная комната. Дверь не поддавалась, а на стук мужчина по-прежнему не реагировал. Не придумав ничего лучше, сделала шаг назад и со всей силы ударила по двери, чуть ниже места, где была дверная ручка. Нога мгновенно заболела, но времени на то, чтобы надеть обувь не было. Поэтому, игнорируя боль, она забежала внутрь.       В это мгновение Юлиана желала одного — умереть. Боль окатила так резко, словно на неё вылили ведро с ледяной водой — ничего, кроме нескончаемого страха и боли, она не ощущала. Хотелось пропасть, исчезнуть в пустоте, забыться, умереть — что угодно, лишь бы не стоять здесь и не смотреть на красную от крови воду. Правая рука Аслана свисала из ванной, кровь текла уже не так сильно, на долгие мгновения останавливаясь на кончике среднего пальца. Когда капля становилась большой, она падала на пол, образуя небольшую лужу.       — Азат! — имя, сорвавшееся с её уст, отрезвило, пробуждая давно забытое. Это имя она не произносила и не слышала слишком давно. Кажется, успела пройти вечность.       Первым делом она с трудом вытащила его из ванной: сначала вытянула туловище, затем ноги. Корячась, смогла достать его, чуть ли не падая на колени. Ледяными пальцами убрала прилипшие ко лбу волосы и стала искать пульс. Кожа была до ужаса холодная — человек, всегда излучающий теплоту, вдруг перестал её вырабатывать. Страх рос словно снежный ком, коснувшись губами лба, замерла в такой позе: голова Аслана лежала на её коленях, а она, согнувшись над ним, молчала       «Он успел остыть. Реанимация ему не может», повторял голос в голове, но Юлиана осторожно опустила его на пол, схватила первое, что попало под руку и разорвала футболку. В спешке пережала руки, где были порезы, чтобы кровь больше не шла и стала толчками давить на грудную клетку. Несколько толчков, и, зажимая пальцами чужой нос, открыла ему рот, вдыхая в него кислород. Повторяя движения почти две минуты, вдруг остановилась.       Руки болели, а кожа Аслана становилась всё холоднее и холоднее. Из-за отсутствия притока крови, кожа потеряла свой тёплый окрас, став до ужаса бледной. Юлиана склонилась над телом мужчины и, сжимая его в своих объятиях, зарыдала. Плакала долго, крепко прижимая к груди его голову. Хотелось умереть вместе с ним, прямо здесь и сейчас. К чёрту всё — Дмитрия, Серафимов, жизнь. К чертям собачьим жизнь без него.

СЕЙЧАС

      Лавери ненавидела себя больше всего на свете. На её руках умерло двое Серафимов, а от её рук — один. Список достаточно внушительный, если учитывать, что эти люди были для неё семьёй. После самоубийства Азата, девушка перестала бояться смерти. Раньше она страшилась оставить его одного, но теперь оставлять было некого. Жизнь потеряла всякий смысл, и, если однажды Юлиану убьют, она будет только рада.       Там её жду они. Все шестеро Серафимов. Однажды они встретятся вновь, ведь Серафимы не умирают. Тогда жизнь Лии вновь начнётся с чистого листа. Белоснежный лист, на котором она вольна творить что угодно. Подобные мысли только приближали её к смерти, но этих мыслей Лавери не боялась. Они часть неё, а она — часть этих мыслей. Возможно, если бы единственный друг не умер, всё было бы по-другому, но он умер. По-другому быть не может. Такова жизнь.       С того дня Акиева девушка больше не видела. Где похоронен мужчина и каким образом, известно только Дмитрию, ведь это именно он вывез труп — Юлиана не могла больше смотреть на безжизненное лицо последнего близкого для неё человека. Предпочла поддаться эмоциям и не прощаться с ним. Жалеет ли? Непонятно, подобные мысли старалась подавлять, дабы не причинять себе боли. Почему Аслан поступил именно так и перерезал себе вены, было неизвестно. Дмитрий развёл плечами, отказавшись тратить на это ресурсы.       «Прости, конечно, но здесь всё и так ясно — он просто покончил с собой, смирись, Лиа. Бесполезно что-либо узнавать, тебе все скажут, что это обычный суицид. Твой друг просто устал», — слова въелись в подкорку мозга, словно запрещая что-либо узнавать по поводу его смерти. Таким образом, она отступила, решив не лезть в это дело. Всё и правда указывало на то, что Акиев просто свёл счёты с жизнью. Устал. В их судьбе это неудивительно.       О других Серафимах, включая Давида, она пыталась вспоминать намного меньше — это не означало, что девушка больше не скучает. Юлиана объясняла себе это тем, что после воспоминаний о них, её мучили кошмары и панические атаки. Если раньше в подобные моменты рядом был Аслан, то сейчас его не было и успокоиться самой стало куда сложнее. Всеми силами она пыталась уничтожить воспоминания об отряде, ведь это причиняло ей боль. Но стоило коснуться моментов с Давидом, как всё мгновенно рушилось и ей приходилось возвращаться в самое начало. Поэтому Лавери предпочла лишний раз не ворошить воспоминания.       Особенно страшно ей было после снов, где она в сотый раз жмёт на курок и Виктор с глухим звуком падает на пол. После этого её руки становились красными — каждый раз оказывалось, что это кровь. Девушка в ней по локоть, хоть и вынужденно. Подсознательно она ненавидела себя за его убийство. Он мог сбежать с ними, но предпочёл остаться. Выбора не было. Как и Виктора. Резко махая головой, пыталась избавиться от накативших воспоминаний.       Не сейчас. Потом. Сейчас некогда.       — Димуль, ничего интересного, — звонок начался без приветствия. — Так что, твоя наводка пустая.       — Хольт вполне мог что-то скрыть.       — Но какого-то продвижения не дала же. Значит, пустая.       — Я понял.       — Но ты всё равно мне должен, — он устало вздохнул. Можно было ощутить, как он закатил глаза.       — Хорошо. Позвоню позже, я занят, — отключился Дубин быстро, ему явно было не до новой знакомой.       Юлиана предпочла продолжить работу: в первую очередь решила более подробно почитать досье Волкова и Разумовского, дабы выписать самую нужную информацию. Лучше всего держать подобных личностей на расстоянии и знать их стороны, как сильные, так и слабые. Знание сильных сторон могло позволить ей предугадать их следующее действие, а, используя слабые, можно и убить. Такой исход отменять нельзя, ведь игра, в которую она записалась добровольно, оказалась слишком масштабной.       Вполне осознанно Лавери вплела в эту историю Хольта, главу оружейной компании, которая продала Разумовскому костюм, из-за чего погибло множество людей. Волновали ли Лию смерти невинных граждан? Нет. Подобное перестало волновать её в момент, когда Дмитрий объяснил им — отряд ликвидировало правительство. Начальство считало, что один из Серафимов был предателем — кто именно, узнать не удалось. По этой причине их и списали — перестали приносить пользу. Какой смысл в отряде, если он не может достичь цели, ради которой был создан? Правильно, никакого.       Поэтому Юлиана больше не хотела защищать тех, кто предал их и отправил на убой. Если бы их просто вызвали на самых вверх, смертей можно было бы избежать. Как максимум, Серафимов бы распустили, а предатель отправился в тюрьму. Но начальство предпочло идти более лёгким и менее затратным путём. Ликвидировать отряд, да и ещё и не своими руками — проще всего. Как мельком упомянул Дмитрий, они буквально обменяли Серафимов на свободу страны.       Правительство отдало в руки террористов свой отряд, а те взамен отдали того, за кем отряд и бегал большую часть своего времени. С одной стороны, сделка очень выгодная, но раскидываться подобными полезными кадрами направо и налево было не очень полезно. Что-то Дмитрий определённо скрыл, но на вопросы отвечать не стал, оставив выживших без ответов. По большей части они ничего не искали ради собственной безопасности: если они перестанут приносить пользу, ему ничего не стоит убить их. Таковы жизненные реалии.       Телефон завибрировал, и на дисплее высветился входящий звонок от Волкова. Подобный звонок чего-то хорошего не обещал, а из этого следовало, что нужно быть готовой к поездке.       — Мне нужно, чтобы ты приехала, — потребовал Олег сразу, стоило поднести смартфон к уху.       — Зачем?       — Узнаешь, адрес вышлю, в особняк не приезжай, — он сбросил.       Первой мыслью было: неужели с шикарным дорогущим домом что-то произошло? Тратить время на гадания девушка не собиралась, решила как можно быстрее поехать в нужное место, но прежде всего нужно было, как минимум, одеться. Собравшись, резко остановилась в дверях — без оружия идти опасно, не понятно, зачем именно её вызвал Волков. Может и убить или хотя бы попытаться. Подумав секунду, схватила пистолет и, пряча под пальто, вышла.       На улице шёл сильный дождь, из-за чего до машины пришлось бежать, дабы не промокнуть. Разумеется, одежда всё равно оказалась едва мокрой, как и волосы. Заведя авто, выехала с парковки, следуя указанному маршруту в навигаторе. Оказалось, что это был жилой дом без какой-либо охраны. Въехав во двор, оказалась в самом обычном и ничем не примечательном месте. В сообщении, кроме адреса, был указан подъезд и квартира.       Дверь в подъезд была подперта камнем, чтобы не закрывалась. Без раздумий Юлиана выпнула камень и закрыла за собой дверь. Лифта не оказалось, и на пятый этаж пришлось подниматься пешком. Благо, физическая подготовка позволяла без одышки подняться. Найдя номер квартиры, сначала позвонила, а после постучала. Когда ответа не последовало, осторожно приоткрыла дверь — внутри царила тьма. Лавери закатила глаза — подобной выходки от Волкова стоило ожидать.       Вытащив оружие, сняла с предохранителя и, крепко сжав, шагнула в квартиру, вновь закрывая за собой дверь. Медленно изучая квартиру, шла бесшумно, держа перед собой пистолет. В зале оказалось просторней всего — в углу стоит кресло и кофейный столик. Лиа вгляделась — на нём никого не было. Собравшись сделал новый шаг, затылком почувствовала холод от металла. Подобное она узнает из миллиона — пистолет.       — Как тихо ты идёшь. Где училась, Лиен? — внутри всё упало, словно резко с зажившей раны сняли только образовавшуюся корку. Послышался щелчок — оружие сняли с предохранителя.