Путь истинных ниндзя

Редкие в пепельном рассветном небе зыбились звезды. Из-под туч тянул слабый ветер. Над морем на дыбах ходил туман и, пластаясь по откосу гор, сползал серой безголовой гадюкой. Лес в росе, камышистые болота, песчаные берега – полыхали иступленным холодным заревом. За чертой томилось солнце.    Сакура прислушивалась к мирным шагам своего спутника, в прохладе предрассветного тумана на снаряжении и маске, плотно прилегавшей к лицу, появились капли влаги. Она поправила свои подсумки и украдкой глянула на бледного Ячиру – они едва проснулись, чтобы сойти с корабля и оказаться в Стране Огня. Несмотря на мертвенную красоту туманных земель, ничего природы Конохи ей милее не виделось. Девушка все еще чувствовала неловкость от последних разговоров с товарищем, но после путешествия на корабле и нескольких дней, разделяемых вместе муками морской болезни, они снова вернулись к старому общению. Так казалось.     Ниндзя поймал взгляд куноичи и ухмыльнулся – он был одет в теплые хакама, просторную синюю рубаху. Закрепил на спине рюкзак, а на бедрах и талии держал подсумки, вихрь непослушных волос подвязал повязкой скрытого листа. — Остановишься на станции? — как бы между делом, осведомился он, оглядывая покрытую мхом кору широкого дерева.    Акияма отправлялся в свою часть, чтобы продолжить нести службу на пограничной станции, заниматься разведкой, таможенным контролем, снабжением связи между корпусами по всей Стране Огня. Сакура подумала, что такому энергичному человеку, учитывая его боевой потенциал и стиль, больше подошла бы роль штурмовика. Ячиру наверняка тоже это знал, но ради семьи он готов был отказаться от многого. — Не могу, Хокаге-сама ждет меня в срок, — Сакура блеснула нефритовыми глазами в прорезях маски.   Янтарный взгляд потускнел. — Так ты… теперь АНБУ? — За-се-кре-че-но, — пропела Харуно, ухмыляясь, на что Ячиру надулся. — Женщина, ты – настоящий дьявол, — пробормотал он обиженно. Сакура посмотрела на серебристо-голубые тени рассвета в его волосах, покачивающиеся в такт мерной поступи.   Они остановились на робкой поляне, взлохмаченной сырой грязью с прорезями в изумрудной траве, мелкие облака тумана сновали от дерева к дереву. Акияма странно посмотрел на куноичи, не решаясь произнести ни слова. Сакура повернулась к нему всем телом. Им нужно было расходиться. Ей – вперед, к центру страны, ему – влево, к разведывательному корпусу.    Странная робость в груди, заставила поджать губы и стянуть маску в сторону, нарушая всякий устав. Она хотела, чтобы Ячиру видел ее лицо – неизвестно насколько они теперь расставались. — Ну, злючка, ты порадовала меня своим появлением, —  он неловко зарылся рукой в пушистые пряди волос, — свежими новостями и порцией занудствования.   Сакура усмехнулась, не отрываясь от янтарного блеска и тёмно-рыжих пушистых ресниц. — Ты не меняешься, — она закатила глаза, но потом придала взору серьезности, — не надо, не меняйся, пожалуйста, никогда. — В смысле, не меняюсь?! Я вырос на целых семь сантиметров, а ты, так и осталась коротышкой, — хмыкнул он, положив руку на ее растрепанные влажные волосы, — я понял, Сакура. Передавай привет маме и Кенто, а Изаму подзатыльник от меня, чтобы не забывал своего товарища. —  Передам.     Она порывисто шагнула и обхватила его торс руками, парень погладил девушку по спине. Теплота в сердце, запах меха, кожи и росы. Короткие объятия быстро прекратились, Сакура отступила, планируя раствориться в шуншине, сливаясь с лесной мелодией. Но резкий щелчок тревоги заставил ее застыть на месте и выхватить кунай. — Ячиру! — бросила Сакура, принимая стойку.    С высоких ветвей деревьев спрыгнуло несколько человек. По виду это были нукенины в черных плащах с красными воротниками – несколько молчаливых бледнолицых мужчин. — Ксо, кто вы такие? — выругался Акияма, выхватывая тупой, не имеющий острия, но широкий меч "цзянь".     Ответом послужил первый удар противника, находящегося ближе к Акияма. К Сакуре сделал шаг один из мужчин, она быстро защитилась от атакующей руки внутренним блоком, ноги при этом оставляя на одной линии. Харуно выкрутилась, оказываясь сбоку, и выполнила бэкфист локтем в открытое место шеи. Враг отлетел на несколько метров и с громким хрустом впечатался в дерево. Следующий противник не был так медлителен, и ей пришлось использовать кунай, чтобы парировать удар меча, окутанного концентрированной чакрой. Он был очень искусен в своей технике фехтования, но Сакура успевала уворачиваться, пригибаться и ставить блоки. Она почувствовала знакомое головокружение и яростное тепло. Но на этот раз исходящее не от нее. Одного неловкого поворота шеи хватило, чтобы увидеть, как поляна наполнилась салатовым светом, рукав длинной хлопковой рубахи лопнул, обнажая кожу, изрисованную печатями и испещренную вздутыми венами. Ячиру просто пронзил своего врага насквозь рукой, ладонь вышла из спины с влажным свистом, окрасилась кровью. Но всего лишь на миг.     В следующее мгновение кожа побежденного врага стала пениться, быстро терять цвет и течь, словно вода, белой вязкой жидкостью растекаясь по траве. Лужа замысловатой субстанции, челюсть и глазницы – все, что осталось от их противника. «Какого черта тут происходит?».    Один из врагов летел со спины, но, чтобы убрать одним ударом своего апонента, она отлеклась. В этот миг Сакура приготовилась стерпеть боль, потому что рука с занесенным мечом, свистевшим, разрубавшим воздух, уже неслась к ней. Харуно оказалась в самой гуще, она использовал свои ускренные и отточенные благодаря Гаю като, подныривая в опасной близости от противников. Ячиру, видимо не привык к этому ее опасному новому стилю боя. Когда один из противников подобрался очень близко, и Сакура подумала, что позволит себя задеть, чтобы сразу подлечить невербально ранение, кровь брызнула ей на лицо, но боли не последовало. Легкий запах земли, вспышка солнечной копны волос. Ее глаза в ужасе расширились, Ячиру пошатнулся, падая на колени и держась за окровавленный бок. Черная чакра обволакивала его колотую рану, противник безразлично посмотрел на него сверху вниз и грубо выдернул катану из незадачливого героя. Куноичи мысленно выругалась, поздно осознавая, что они растеряли всю свою командную работу. Хотя мало кто мог привыкнуть к тому, как Харуно использовала свое тело во время сражений. Идеальный инструмент, который она не брезговала подставить, чтобы выполнить задачу, а потом залатать как ни в чем не бывало. Ячиру бросился ее защитить, принося тем самым куда больший урон сражению. Сакура могла исцелить себя, она могла регенеирорвать и была одним из самых приспосабливаемых ниндзя. Из-за геройства Акияма все стало сложнее.    Сердце забилось сильнее, уступая холодному страшному голосу под коркой сознания. «Разберись с ними немедленно, каждая секунда на счету».   Гай-сенсей уже объяснял ей, что у техники Узумаки и раскрытия врат куда больше общего, чем можно предположить на первый взгляд. Несмотря на то, что вся чакра из тела и танкецу мгновенно скапливается в одном месте, а не распределяется равномерно, что способствует меньшей области нанесения урона. Она все равно должна научиться раскрывать врата постепенно, чтобы сделать свою задачу более эффективной, чтобы получить максимум боеспособности и минимум выжженных каналов чакры.  Поэтому она просто на долю мгновения погрузилась в транс. «Врата Начала»… — жар в руке и легкость в теле. «Врата Исцеления»… — покалывание в солнечном сплетении, рука краснеет, вены предплечья выступают и темнеют. «Врата Жизни»… — мгновенное решето боли в мышцах, яркий салатовый свет. «Врата Боли»… — мышцы начинают разрываться. Сакура сжимает зубы, останавливаясь на этом. «Невербальное исцеление»… — свет становится насыщеннее, зеленее, мышцы плавно расслабляются, сохраняя силу.    На полную трансформацию ушло не больше секунды, но Сакура так и не смогла раскрыть все врата, она была недостаточно подготовлена. Харуно сама разрабатывала усовершенствованное дзюцу, одновременно с вратами запуская первичную регенерацию, не требующую вмешательства печати. Но с реальным врагом у нее получалось в разы хуже, чем на полигоне.   Она развернулась, мгновенно проводя кунаем по сонной артерии врага, но ожидаемо в нее брызнула лишь белая жидкость, контакта с которой, Сакура избежала, быстро расправившись парой сокрушительных ударов с тремя другими. Еще один противник наступал. Хриплый стон друга вывел ее из равновесия и концентрации. Она отвлеклась. Потеряла контроль.    Харуно вскрикнула, ноги перестали держать и от адской мгновенной боли в глазах потемнело. Она с яростью метнула кунай, летевший прямо в цель. Куноичи всего на миг перестала поддерживать невербальную регенерацию, но этого было достаточно, чтобы рухнуть в обморок от боли, подобной тысячи кунаев, одновременно прознающих нервы и танкецу. Ее оружие попало в цель, медленной пеной враг начал растекаться. Последнее, что она видела – далекий и размытый знакомый образ большого зверя с русой окраской и одним выцветшим глазом. Рысь ударила мощной лапой нападавшего. Темнота.     Когда девушка открыла глаза, понимая, что позволила себе потерять сознание среди врагов в лесу, на поле битвы, она мысленно усилила концентрацию порицания себя и своих навыков. Пусть, по ее ощущениям, беспамятсво длилось не больше пары минут, иногда этого могло быть достаточно. Она прислушалась к ощущениям, понимая, что на много миль ближнего леса не было ни одной сигнатуры чакры, что было в равной степени плохо и хорошо. Печать закрылась, когда она потеряла сознание. Сакура попыталась встать, но вдруг осознала, что ее рука горит пламенем из боли и уколов, опереться на нее невозможно, холодный пот струится по лбу, волосы слиплись. Харуно не чувствовала руки! Загребая под ногти грязь, и подтягивая дрожащие ноги, она взглянула на свою ладонь, сглатывая ужас. Вся рука покрылась красным взбухшими пузырями ожогов с оранжевой гнойной окантовкой и воспаленной красной коркой шершавых влажных рубцов. Тонкие некогда маленькие пальцы синели обугленными отростками. Она тихо выругалась сквозь зубы, пытаясь понять, удастся ли сохранить конечность после таких обширных повреждений. Одна мысль о потери руки привела ее тело в такой дикий ужас и животный страх, что Сакура почувствовала, как начинала дрожать в преддверии панической атаки, как дыхание сперло, не пропуская в легкие кислород. Когда она подвинулась в сторону, огромный красный волдырь на руке лопнул и выпустил струю бело-желтого гноя, растекающегося по одежде и опаляющего отмирающую кожу. «Успокойся!». «Нет!» — она попыталась резко вдохнуть, но легкие вспыхнули колотой болью. «Проверь свою руку!!!».    Она досчитала до пяти, возвращая слабый контроль организму, и приложила дрожащую ладонь к изуродованной конечности, сканируя зеленым свечением, проникающим глубоко под кожу и мышцы, открывая спаленные каналы. Неужели… Сакура судорожно выдохнула, призывая себя сохранять спокойствие. Ее рука была все еще живой, но ей срочно требовалась операция, счет шел на минуты. Она оглянулась назад, словно только вспомнив, что в нескольких метрах лежал ее товарищ без сознания, с тяжелым ранениям.  «Медик без руки не сможет оказать помощь другому. Вылечи себя, мисс стрессоустойчивость».   Если к Иннер вернулось ее извращенное чувство юмора, то, вероятно, все уже не так плохо. Она резко выдохнула, соглашаясь с альтернативной версией и приступая к тонкому филигранному возвращению своих каналов, нервов, тканей. Сращивая, очищая, восстанавливая. Испарина проступила на лбу. Помимо большого количества энергии, которую высосала печать, она все больше вливала в свою неподвижную, нечувствительную, обугленную и мерзкую часть тела. Когда ее рука была достаточно вне опасности уже не походила на обугленный черный кривой отросток, Сакура утерла пот. Местами кожа была новой и покрасневшей, где-то оставались следы ожогов и небольшие волдыри, но она могла функционировать.  Девушка поспешно подползла к другу, который находился в небольшом грязевом кратере, образованном от его же техники. Она оглянулась, подмечая, что белесых луж больше не было на поляне. Их противники не были живыми людьми, они, несомненно, оказались следствием чьей-то ужасной техники. Что-то вроде клонов. Это означало только то, что враг чего-то добивался, и они не могли долго находиться здесь в безопасности. Бледная кожа, ссадины и грязь на одежде, тяжелое дыхание. Сакура начала сканировать друга чакрой, позволила глазам снова расшириться в немой панике. Его чакра пульсировала, металась, разрывала пути, сходила с ума. Эта травма, предназначенная для нее, должна была быть не такой серьезной, но у Узумаки в момент ее получения была активирована божественная рука. Она потом убьет его за то, что так подставился. Позже. Такими темпами, Ячиру не продержится долго, он итак потерял слишком много крови. Общий вид состояния пациента сильно походил на поражение ядом, но это было нечто иное. «Холодный контроль хирурга», — приказала себе грязная, истощённая продрогшая Сакура. Иннер позволила ей включить профессионализм и найти истинную проблему.   Вражеский клинок был пропитан инородной чакрой, которая действовала на организм как токсин, угроза, не позволяя танкецу прийти в нормальный режим и постоянно разгоняя естественную циркуляцию. Извлечь яд было трудно, но возможно, а извлечь чужую чакру... В мире шиноби никогда не любили паразитов, забирающих чужую силу, даже великого копирующего нина многие презирали за его воровство техник. Если бы только удар пришелся по ней, как и задумывалось. Сакура бы справилась, ее организм обладал огромным потенциалом регенерировать, но Ячиру. Извлечь ядовитую темную чакру без специального оборудования виделось… «Но ты можешь это сделать, не так ли?»— назойливо зашептала Иннер. «С чего бы? Обычному шиноби не под силу вытягивать энергию из других, даже медику класса S». «Но мы обе в курсе, что ты не обычный ниндзя. Ты можешь врать кому годно, но не себе».    Слова эхом стучали в голове, окуная в омут далеких воспоминаний. Лаборатория под землей, разведывательная миссия, обернувшаяся катастрофой. Огромный скорпион Суны и его система чакры. Бабушка и Орочимару.     Она много раз лечила других и чувствовала, будто вмешательства ее медицинского дзюцу недостаточно, словно было что-то большее, что она могла сделать для пациента, перенаправить его чакру изменить его природу, управлять системой, как своей. Это было правдой, обжигающий немевший язык горечью проклятия. Она не умела, не знала, как правильно пользоваться внезапной возможностью. Сакура прикрыла глаза, расслабляя руки над окровавленным боком Ячиру. Она сделает это ради него, попытается воззвать ко всему черному и страшному в своей душе.   Сначала ничего не происходило, а потом девушка ощутила, как ее сознание проваливается, а в голову ударяет сладкая нега. Мир кружится, под плотно зажмуренными веками темнота, сквозь которую прорезается яркий свет, миллиард тонких синих нитей, сплетающихся узлами и каналами, бушующих в яростном припадке. Чужая чакра объединилась с ее собственной резко и болезненно, отчего руки дрогнули на миг, а все тело наполнилось пульсирующей тяжестью. Сакура должна была найти в чужой системе инородную энергию-токсин и втянуть ее на себя. Удивительно, но она очень быстро увидела багровые пятна в узлах, расползающихся по всем очагам, и раздражающие их. Она мысленно потянула грязные нити на себя, пытаясь отделить их от синей мерцающей системы общих очертаний и втянуть на себя или растворить в кромешной темноте. Состояние, которое она впала, было чутким трансом, сходным с медитацией. Это очень походило на практики накопления сил для печати, поэтому Сакура вела себя осторожно и боязливо, но делала все верно, раз за разом вытягивая тончайшие черные нити из чужой системы. Она по ошибке даже проглотила немного энергии Акиямы, сразу ощутив, что его чакра была терпкой и приторной, бушующей и пьянящей, как у Наруто. Они оба были Узумаки.    Это было невероятно - ощущать такую власть, чувствительность к чужой энергии, которой раньше у нее никогда не было. Но с большим восторгом, приходило и большое разочарование. В глубине души она уже несколько лет знала, что бабушкина болезнь, последствие экспериментов Орочимару, передалась и ей. Она получала особую паразитическую силу, в купе с черным пятном внутри себя, которое и создало альтер-эго, породило ее тревожность. Ей нужно было начинать предпринимать попытки обуздать себя, чтобы справиться со всем.    Сакура быстро залечила внешние повреждения Акияма, замечая, как истрепалась ее экипировка АНБУ. Времени было мало, поэтому, она взвалила парня к себе на плечо, намереваясь провести что-то вроде тренировки на выносливость в экстремальных условиях. Она пробежала несколько миль до пограничной станции, поддерживая хенге, и оставила дежурному своего товарища, жизни которого больше ничего не угрожало, пустилась обратно в лес. Сакура неслась, как молния, заглатывая одну горькую пилюлю за другой, она должна была успеть в срок, чтобы доказать Цунаде-сама, что заслуживает вступить в АНБУ. Она должна научиться справляться с такими пустяками, как внезапная облава, вышедшая из-под контроля печать, сжегшая ее руку дотла, раненный товарищ с неизвестной субстанцией в системе и потеря времени. Лучшие оперативники Конохи всегда справлялись с непредвиденными обстоятельствами. Сакура Харуно должна была быть в их числе.   После дня и ночи непрерывного бега, куноичи вновь применила хенге, напросилась за плату к гражданскому купцу из маленькой деревни и залезла в торговую бричку попутного следования, обтянутую новеньким брезентом. Под палящим солнцем, провалялась она без памяти, томимая жаром, день, восстанавливая силы и постоянно оставаясь на чеку, сканируя местность даже во сне. Немолодой торговец пытался затянуть попутчицу в разговор, он не представлял угрозы, был вежлив и добр. Под вечер, они рассекали сухую степь. Сакура напряглась, вгрызаясь в лучи уходящего солнца, оглядываясь, ища угрозу в открытом пространстве. Старик спереди грязно закашлялся и затянул колокольно-набатом тягучую, суровую, старую песню о войне и мире. Это были гражданские тяжёлые стихи времен второй войны ниндзя. Сакура откинулась на сухой стог сена, вплетаясь взглядом в синюю кромку грозного пояса облаков. Поцокивали колеса на железных ходах, чихали от пыли кони, тягучая и сильная, полой водой, текла над дорогой песня.                                                   

***

        Дом встретил ее безразличной пустотой, безликой пылью на полках. Должно быть, родители были на миссии. Сакура устало опустилась на мягкий диван, уткнувшись головой в колени и начала считать, чтобы успокоить тело и привести мысли в порядок. Она вернула экипировку в раздевалку АНБУ, но маску оставила при себе. Это был очень значимый подарок для нее. Куноичи аккуратно погладила керамическую гладкую поверхность, изгиб лисьей ухмылки, обдумывая, как теперь жила Кохаку-сан и счастлива ли она среди мирных дней, без миссий, адреналина и битв. Харуно тяжело поднялась с дивана, босыми грязными ногами оставляя следы на блестящем начищенном полу. Она поплелась в душ, на ходу сбрасывая с себя одежду, оттирая под теплыми струями воды пот, грязь, корки зарубцевавшихся ран. Сил едва хватило, чтобы не упасть в обморок прямо в ванной, и все же Харуно упрямо скребла свое тело, брилась, промывала волосы с шампунем и питательными масками из трав. Как бы она не хотела оставить нежную Сакуру-чан в прошлом, что-то от прежней помешанности на внешности не покинет ее никогда. Она вышла закутанная лишь в махровое полотенце, распаренная, с румяными пятнами на шее и щеках. Сакура оделась в черную короткую майку и боксерские шорты, радуясь, что прохлада квартиры не давала ей умереть от жары. Чувствовать себя чистой, румяной после всех испытаний было лучшей радостью и наградой за долгие-долгие дни. Она принялась за домашние дела, протерла пыль, выкинула испортившуюся еду, наточила свои клинки и кунаи, щедро смазала их, полюбовно разложила на стойке для оружия в своей комнате. Она натянула синюю короткую юбку и красный жилет прямо поверх домашнего комплекта и спустилась в лавку с продуктами, чтобы купить что-то на ужин. Сакура никогда не любила заниматься домом, за что Мебуки не раз ее порицала и даже часто публично высмеивала, однако после таких долгих миссий и с возрастом, она начала находить дурманящее спокойное уединения в мерном постукивании ножа по доске.    Девушка остановилась на яичной лапше, сварила ее в подсоленной воде, разогрела на сковороде растительное масло, пока оно не начало дымиться, бросила в него нарезанный тонкими полукольцами лук, имбирь и чеснок, грубо раздавленный в ступке. Перемешала все это шкварчащее разнотравье с соевой пастой, соусом, перцем чили и сахаром. Нарезала грибы шиитаке, обжарила, потом добавила крупные листья пак-чой. Смешала лапшу с содержимым сковороды и бросила голодный взгляд на горячее блюдо. Она не часто баловала себя такими сложными приготовлениями еды из дорогостоящих ингредиентов, и все же, сегодня Сакуре хотелось не отказывать себе.   Пустая квартира все еще выглядела грустно, и ее удовлетворение быстро сменилось тоской после одинокой трапезы. Харуно, убирая тарелки, вдруг заметила письмо, которое валялось под столом. Она нахмурилась, сердце, отчего-то замерло при взгляда на аккуратные кандзи Мебуки. Мама писала ей, что их с отцом отправили на северные границы страны огня на неопределенный срок, ее подчерк был ровным, как и прежде и все же легкая сбивчивость письменной речи, обычно не присущая старшей Харуно, говорила о многом. Мебуки оставляла Сакуре деньги и обещала переводить их раз в месяц, несмотря на то, что она была уверена, дочь и сама получала хороший гонорар, и все же беспокоилась. Мебуки старалась не выдавать панического волнения, зная, что Сакура такое не любила, но  она беспокоилась, просила не быть безрассудной и не лезть на рожон. Сбивчиво женщина упомянула, что все в деревне неспокойно и ей не стоит кардинально что-то менять в такое время. Она передавала, что папа очень скучал. Чета Харуно была встревожена.    Это было неправильно, но глаза непроизвольно заслезились. Что-то очень тяжелое затрепыхалось в ее сердце, забилось, как маленькая птичка, пойманная в ловушку. Только сейчас Сакура осознала, как она не хотела долгой разлуки с родителями, как она скучала по ним и надеялась застать их дома.    Сакура вздохнула, вспоминая свой отчет о миссии в кабинете Хокаге. Когда она уставшая, грязная и запыленная долгой дорогой, в экипировке и маске лисы, пересекла кабинет, то увидела, как недобро блеснули глаза наставницы. В ее золотом водопаде волос плескалось солнце, в крепких изгибах рук угадывалась усталость. Цунаде решила встретить ее со всеми холодными формальностями. — Доложить, ногицуне! — приказным тоном потребовала она, слегка повышая свой голос, разрезая им пустоту в легкой голове. — Хай, Хокаге-сама! — выдохнула Сакура, припадая на одно колено перед ней. Таким жестом она оголяла шею перед своим лидером, позволяя Цунаде полоснуть по ней острием в любой момент, в который она сочтет ее неприемлемой. Голова закружилась, и она едва удержалась, чтобы не пошатнуться.    Сенджу явно не была впечатлена зрелищем, она резко выдохнула. — Поднимись, — благосклоннее и тише попросила она. Сакура встретилась с ней помутневшим взором и начала свой рассказ, ограничиваясь сухими фактами касательно описаний ее изначальной миссии. Однако она не постеснялась проговорить во всех подробностях свое сражение с неизвестными ниндзя, не упомянув лишь о своих новых-старых способностях. Конечно, как и ожидалось, наставница была обеспокоена ее печатью, она запретила ей использовать силу впредь без поддержки Гая. — Ты сделала что, — мрачно и требовательно перебила ее Сенджу, когда Сакура неловко расписала повреждения своей руки. — Ну… — Ты хочешь сказать, что провела сложнейшую операцию на восстановление выжженных каналов чакры в полевых условиях, после полного истощения, — испуганно пробормотала Шизуне, тревожно переглядываясь с Хокаге.      Так оно и было. — Думаю, что-то вроде того, — неловко потупила взор Харуно, радуясь, что маска не выдавала всех эмоций ее лица. В пересказе Шизуне это действительно звучало, как настоящий подвиг, но Сакура так не считала. Она сделал лишь все необходимое, чтобы выжить. Девушка нерешительно посмотрела на наставницу, ожидая осуждения, но его не последовало. Карие глаза Цунаде сверлили ее с тревожным расчётом, она нахмурилась, укусив красный лак на ногте, потянулась за каким-то из документов, лежавшим сверху общей кипы бумаг. — Так и быть, я рекомендую тебя в АНБУ, — Сакура дернулась с надеждой и неверием глядя на нее, — и только потому, — грозно прибавила Сенджу, — что ты упрямый мул, Харуно. Все равно доведешь меня до белого каления. — Да, Хокаге-сама, я вас не подведу!   Цунаде скривилась. — Экзамены будут проводиться через три месяца. Тестирования на общие навыки шиноби, уровень твоей реальной квалификации и подготовки, специализацию определят позже, если ты пройдёшь. Я буду рекомендовать тебя, как мед-нина ранга S, — она бросила косой взгляд в сторону ученицы, словно решаясь, говорить ли ей следующую информацию или нет, — но в штурмовую команду ты тоже проходишь по общим показателям. Учти, никаких поблажек только, потому, что ты - мое наследие. Экзамены АНБУ проходят самые достойные.     Сакура не знала, отчего ее сердце трепетало больше: от того, что Цунаде действительно рекомендовала ее для АНБУ или от того, что наставница назвала ее своим наследием. Это было лучшая похвала, которую она слышала до этого момента. — Я жду подробный отчет как можно скорее и приведи себя в порядок, — женщина чуть поморщилась.    Сакура кивнула, подозревая, что от нее действительно сильно пахло потом, грязью и дорожной пылью. Если она выглядела хоть на половину так же паршиво, как себя чувствовала... Куноичи развернулась, чтобы уйти. — И, да, ногицуне, — окликнула ее Цунаде, отчего она вытянулась по струнке. Замерла как вкопанная, — уж, постарайся.    Через день, после того, как она сдала отчет своей наставнице, они вместе отправились на полигон для бодрящей тренировки.  Цунаде была обеспокоена тем, что Джирайя ушел в путешествие, миссию, далеко и надолго. От него не было вестей.   Луг на полигоне, скошенный возле небольшой рощи, светлел бледно-зелеными пятнами; там, где еще не сняли травы, ветерок шершавил зеленый с глянцевитой чернью травяной шел. Бледная мягкая кожа, обтянувшая не по годам молодое тело наставницы, покрылась легкой испариной. Она тяжело дышала, глядя на Сакуру. — Твое тайздюцу все лучше и лучше с каждым разом, — бросила громко женщина, уходя от небольшого кулака, обтянутого тугой шершавой перчаткой.    Сакура зарделась, щеки ее пылали нездоровым румянцем в проседях солнечной сетки, мягкие волосы прилипали к вискам. Ей была приятна похвала, тем более, когда она была обоснованной. И все же Цунаде была намного опытнее в бою, она показала это на практике. Сакура не успела сориентироваться и выставить переднюю часть тела носком вперёд, чтобы вовремя заблокировать удар. Сенджу резко развернулась на опорной ноге и подала таз вперёд, вынесла удар по кратчайшей траектории. Лоу-кик пришелся в бедро Сакуры. На мгновение куноичи скривилась от боли, теряя контроль. Цунаде схватила ее за плечи и еще добавила коленом в печень, на этот раз, усилив атаку чакрой. Воздух вышибло из легких дрожащим кашлем, и куноичи почувствовала, как оторвалась от земли, подлетая вверх от мощи броска. Цунаде сломала ей пару ребер с оглушающим хрустом, стучащим в ушах. — Будь внимательнее, Сакура! На миссиях АНБУ жалеть не станут, — звонко крикнула женщина, давая ученице отдышаться. — Да, Цунаде-сама, — глухо бормотала она, морщась и обходя саннина сбоку, словно рысь, готовая грациозно вгрызться в свою добычу. Сенджу повернулась к ней корпусом, не сводя пристального скользящего взора. Она и сама воспринимала ее всерьез. — Мне не нравится то, как бесконтрольна бывает твоя печать Узумаки. Акияма – единственный ее пользователь из ныне живущих, и, кажется, он еще паршивее владеет ей, чем ты! — грубо высказалась женщина, — Я бы предписала жестокий выговор, Сакура, за нарушение устава, приказа вышестоящего лица, превышение полномочий, за использование этой силы. Она опасна в первую очередь для пользователя, — Цунаде покачала головой, — но раз уже ты вундеркинд в медицине, — не без гордости заметила она, — на этот раз без отстранений, поверь, если бы ты вернулась без руки, я бы придушила тебя. Но учти, помочь пока может только Гай, без него и думать не смей о печати, если не хочешь лишиться конечностей. В таких техниках всегда важен не столько контроль чакры, сколько эмоциональный баланс. Ты должна уметь овладевать чувствами внутри, иначе всю жизнь будешь как я – жертвой собственного гнева. С техниками, напрямую раскрывающими танкецу…. Если ты вспыхиваешь, как тонкая спичка. Ты сгоришь. — Глаза блеснули карим огнем.      Слова наставницы жёсткой оскоминой оседали в пересохшем рту. — Несмотря на все безрассудство, есть одна миссия, которую я могу доверить только тебе.    Глаза Сакуры загорелись, и она едва уклонилась от кулака, опаленного синевой чакры. — Что за миссия? В такое время… — Нужна квалифицированная помощь медика в одном небольшом городе на границе со звуком, — лицо Сакуры помрачнело, глаза ненавидяще потемнели, припоминая все подробности последних стычек со Звуком. О, такое трудно забыть, — у Хатаке тоже будет миссия там. Технически, у вас общее задание для джонинов. Так, что пойдете вместе.     Гнев сменился легким оживлением, теплом в груди и сладостно дрогнувшими в плавной, едва заметной улыбке губами. Она давно не виделась со своей командой, стоило известить им о своем возвращении в Коноху и собраться, а позже они с Какаши-сенсеем отправятся в Ото. О лучшем напарнике она и мечтать не смела.                                                  

***

     Сакура умело выбила у наставницы пропуск в засекреченные архивы под видом того, что ей требовались свитки для подготовки к экзамену. Конечно, это не было абсолютной ложью, но куда больше девушку интересовали трактаты об исследованиях Орочимару и Татибаны, которые по обычному пропуску достать было не так-то просто. Сидя на облезлом скрипучем стуле в архиве и перебирая документацию, записи, сводки, отчеты разведывательных отрядов и попивая дешевый кофе из автомата, под мерный стук часов, Сакура постукивала пальцем по деревянному столу. Перед ней лежала одна из записок самого Татибаны – кусок желтого выцветшего пергамента.                « Ка дзюцу или паразитическая техника.    Из сорока девяти испытуемых остались живы десять после вживления темной чакры…   Спустя неделю умерло еще пятеро, тело не справилось с инородным сгустком.   Осталось трое, энергия приживается успешно, общие показатели стабильны. Вероятно, чем больше скрытая предрасположенность к контролю энергии испытуемых, тем сильнее вероятность успешного срастания.  Асами Сидзуки. Гражданская с сильной нераскрытой природой чакры – единственный выживший.»    Сакура яростно хлопнула стопкой бумаги по столу, разрезая усыпляющую тишину. С ближайшей книжной полки посыпалась порохом пушистая пыль. То, что в записках безумного ученого упоминалось имя ее бабушки, доказывало и подтверждало самые ужасные доводы о природе ее новых способностей. Из всех остальных свитков не так уж и много ей удалось извлечь. Темные сгустки энергии были разработаны под руководством Орочимару, он извлек их из убийственных южных комаров, не водящихся в Стране Огня. Те, в кого вживили ДНК этих комаров и чакру, отчаянно боролись с физическим истощением и лихорадкой. Все это напоминало ей эффект проклятой печати. Либо ты достаточно силен, чтобы выжить после запечатывания и послужить Орочимару, либо достаточно слаб, чтобы умереть. Подопытные, которые справлялись с периодом адаптации, получали новые способности, возможность манипулировать с энергией своей жертвы, но и на этом их круг страданий не обрывался – черная энергия паразитировала часть человеческого тела и души, внушала галлюцинации и, в общем, довольно пугающе напоминало что-то живое и обладающее собственной волей. Елинственный человек, которого она знала, обладающий схожими способностями -предатель Ёрой Акадо. Он был одним из шпионов Орочимару во время ее первого экзамена. Обладал способностью поглощать физическую и духовную энергию противника, просто входя в физический контакт с ним. Он значился погибшим после одной из миссий АНБУ Конохи.   Куноичи устало покачала головой. Она так и не узнала ничего существенно нового, кроме омерзительных подробностей опытов саннина над людьми, расписанных в отчетах каких-то АНБУ. Первый шок и ужас давно сменились принятием своего незавидного положения. Она плелась по улицам Конохи, держа в своей сумке копии свитков по фуиндзюцу, сюрикендзюцу, основам дипломатии, искусству маскировки, актерского мастерства и даже теории чакры. Сакура была настроена довольно решительно запереться в квартире и изучать каждый трактат подробно, извлекая тот максимум пользы, который вообще можно получить только из теоретических источников.   Ее все еще беспокоил вопрос печати. Казалось, тренировки с Гаем не проходили напрасно, они отлично повышали физическую подготовку, но больше не могли влиять на контроль печати. Само раскрытие врат – было сродни медленному самоубийству, поэтому усовершенствование печати Сакуры мало касалось возможностей Гая и его методик обучения. Иногда она даже присоединялась к его команде, выполняла с ними тысячи отжиманий и описывала сотни кругов по полигону, тяжело дышала, глядя на то, как Ли в своем любимом комбинезоне бежал на руках, как Тен-тен раздраженно и тяжело вздыхала, как Неджи изгибал бровь, качая головой. Ее времяпрепровождение не было бесполезным. Учиться у такого стойкого и сильного человека было само по себе честью, однако она точно знала – нужно было искать другого наставника, чтобы уметь контролировать печать. Но таких людей, казалось, вовсе на существовало на планете. Еще одно обстоятельство не в ее пользу.    Сакура весь вечер провела дома, лежа в своей комнате и изучая свитки, некоторые из них были тяжелы для восприятия, и приходилось расшифровывать часть слов с помощью энциклопедий.    Она была так увлечена, что даже не заметила тень на крыше соседнего здания. Безликого человека в керамической маске, внимательно следившего за ней суженными глазами.