Нить, что крепче всех цепей

Мин Фань в слезах и соплях покидал пик, что совсем не соответствовало его возрасту, происхождению и высокому положению совершенствующегося, хоть и бывшего. Впрочем, он не единственный проявлял несоответствие. Цинцю обмахивался веером, как разъярённый кот хвостом, разрываясь между двумя желаниями: вдогонку изгнаннику швырнуть ещё и Ло Бинхэ с наказом выбросить у подножия, как мусор, либо на худой конец самому собрать вещички и составить Мин Фаню компанию, ведь желания оставаться на пике с каждым днём становилось всё меньше. Мин Фань в окружении скорбящих дружков присутствия учителя не замечал. Цинцю держался на расстоянии и в тени, а ученики, кроме разве что Бинхэ, не могли похвастать поистине звериным чутьём на присутствие Цинцю. Вид ученика, жалкий и разбитый, разжалобил бы кого угодно. Но только не Цинцю, знающего, чем может закончиться присутствие Мин Фаня на пике. Для паренька будет лучше убраться с Цанцюн куда подальше и забыть сюда дорогу. Согласно опыту прошлой жизни, мужчины рядом с взрослеющим Ло Бинхэ либо помирают, либо страдают годами. Только за жизнь особ женского пола на пиках волноваться не приходилось. Их Бинхэ никогда не убивал. Он их в жёны брал, что, по мнению Цинцю, было минимум в десять раз хуже. Но разве он виноват, что девушки при виде этой псины в человеческой оболочке разом теряют все мозги и облепляют его со всех сторон? У Цинцю не было ни единой идеи, как можно разорвать порочный круг и образумить девушек. Нин Инъин он пытался отговорить от общения со зверёнышем, и чем в итоге всё закончилось? Наконец Мин Фань скрылся с глаз, оставляя в Цинцю легкое сожаление. Уголки губ едва заметно для неопытного, незнакомого с нравом Цинцю человека, дернулись вниз. Но, утешив себя мыслью, что Мин Фань с его обеспеченной семьей и полученными на пике навыками в любом случае не пропадет, мужчина медленно направился к главному пику. Пора бы и ему для разнообразия нанести визит к старшему братцу и застать врасплох сменой их ролей. Чуть коварная ухмылка искривила губы Цинцю при мысли, что теперь Юэ Цинъюаню придется его избегать. Впрочем, он понимал, что это несбыточная мечта. Братец любому вниманию будет рад, как собака, которая и от пинка хозяина в восторге виляет хвостом. Он всегда таким был. Утренняя прохлада ощущалась влажными прикосновениями к коже и остужала мысли Цинцю. Почти вымораживала. У мужчины был неплохой план действий. Хотя, скорее уж, у него было несколько расплывчатых идей, а деталями он будет заниматься в процессе претворения планов в жизнь. Для начала Цинцю хотел посеять в главе школы мысль, что обучение на пике тишины Ло Бинхэ не подходит. Его способности, физические данные да даже стиль поведения кричат о том, что он должен колошматить таких же, как он, болванов на Байчжане, и пусть мальчишка вцепляется в ханьфу Лю Цинге столько раз, сколько ему пожелается. Пусть хоть как мартышка на него целиком залезет! И сражается с ним до посинения, да мечами меряется. Уж тогда паршивец поймет, что на Цинцзин его и не избивали толком. Цинцю свернул по тропке, огибая большой валун, да так и замер, ошеломленный тоном последней мысли. Даже в его голове она звучала как причитания брошенной женушки, которая желает мужу намучиться с новой избранницей и понять, какое сокровище он оставил. До того расслабленные ладони мужчины дрогнули и мелко затряслись, будто он пытался стряхнуть с них влагу. А точнее, противные, будто вода из застоявшейся лужи, мысли. Усилием очистив разум от лишних размышлений, он пошел дальше, минуя заросли бамбука и оказываясь рядом с тренировочной площадкой, с которой доносился гул голосов и глухие звуки ударов вперемешку со звоном стали. Несмотря на ранний час, ученики не прохлаждались в постелях, а отрабатывали боевые навыки, хоть и делали это с некоторой ленцой. Цинцю никогда не требовал в прошлом от своих подопечных идеальных навыков или выдающихся способностей. Наоборот, чем потенциал ниже, тем ученику на пике живется спокойнее. Так всегда было. Правда, и совсем убогих навыков Цинцю не выносил. Стоило признать, его ученикам было по-настоящему трудно угодить своему учителю. Цинцю степенно проходил мимо учеников, увлечённых тренировкой, как его намётанный глаз зацепил нечто, никак не вписывающееся в картину мира. Цинцю замер, будто громом поражённый, хотя в первую секунду наблюдения не мог понять, что же его привлекло в картине махающих железками мальчишек. В конце концов, на горном пике это дело привычное. А потом его брови поползли вверх при взгляде на Ло Бинхэ. Бездарно проигрывающем Ло Бинхэ. Боги, да он даже меч не мог толком в руке удержать! Цинцю прикрыл расплывающееся в улыбке лицо веером. При виде такой потрясающей бездарности настроение горного лорда резко скакнуло к самым поднебесным вершинам. Но только чтобы разбиться об острые скалы в самой глубине в следующий же миг. Какой же он идиот, нашёл чему радоваться! Да с такими умениями его не то что олух с Байчжаня не возьмёт, но даже к подножиям умельцев с Аньдин не пустят! Какого демона вообще этот будущий повелитель трёх миров настолько плох в обращении с мечом? Или он всегда был столь ужасен, а Цинцю в силу предвзятого отношения умело игнорировал промахи зверёныша, продолжая ядом истекать при виде его успехов? К сожалению, точного ответа на этот вопрос Цинцю дать не мог, поскольку за тренировками зверёныша не следил в прошлой жизни. Как и за стараниями других своих учеников. Полностью оценить их умения он получил возможность лишь на Собрании Бессмертных, до которого ещё лет пять ждать. Пожалуй, за такой срок даже самый одарённый в обратную сторону бездарь поймёт, что меч следует за рукоять держать, а не за лезвие. Вот и ублюдку потребовалось столько для повышения умений. Сейчас же его стиль ведения боя гордо именовался «никакой». Не знай он будущего, и радовался бы такому положению вещей, но способности зверёныша не вписывались в его план по избавлению. Цинцю поморщился, когда у Ло Бинхэ в очередной раз из рук выбили меч и тот со звоном прокатился по мощёной площадке для тренировок. Ученики, проследив за ним взглядом, наконец соизволили заметить присутствие свидетеля в виде крайне устрашающего учителя, и кровь схлынула с юных лиц. Секунда, и перепуганные подростки сгибаются в самом почтительном на памяти Цинцю поклоне. Мужчина лишь с пониманием хмыкнул. Ну конечно, на глазах заносчивых и расслабленных детишек с пика согнали не кого-то, а старшего ученика, и теперь все они боятся оказаться на его месте. Как же это забавляет. Детишки, не ведающие мира, искренне считают, что Цанцюн — единственная возможность достичь высот, но при этом дрожат пред ним, не в силах отстоять факт своего нахождения здесь. Возможно, не так уж неправ был Лю Цинге, с презрением называя его учеников неженками? Но чего уж таить, Цинцю сам их такими сделал. Годами пестовал ничем непримечательных заклинателей, чьи имена стирались из памяти, стоило им покинуть пик. Может, поэтому тогда на суде Цинцю не получил ни от кого из них помощи? Помогать просто было некому, всех талантливых он собственными руками раздавил, а выращенные слабаки просто не могли дать отпор Ло Бинхэ, да и не хотели, в общем-то. Цинцю абсолютно не нравился такой ход мыслей, буквально признающий его источником всех своих бед. Ученики продолжали стоять в поклоне перед лордом пика, опасаясь как бы не попасть под горячую руку шицзуня. А то, что рука его сейчас горячее пламени, прекрасно говорили его сияющие презрительным холодом глаза. Цинцю дал отмашку ученикам вернуться к прерванной тренировке, но площадку не покидал, наблюдая за боями и даже снисходя до коротких и резких замечаний в стиле «меч выше, ногу назад отведи, локоть». Ученики, впрочем, были шокированы и таким незначительным вмешательством, бросая на Цинцю взгляды настолько удивленные, что у мужчины руки чесались проверить голову на наличие рогов. Некоторые личности и вовсе глазели на него как на божество, спустившееся с небес, за что получали звучный удар веером по пустой голове. Цинцю расхаживал между ними, бросал сухие замечания и в конце замер перед Ло Бинхэ. — Бинхэ, — чуть растягивая гласные, произнёс мужчина, подмечая, как дёрнулось тело мальчишки от звука своего имени, будто его кнутом по спине огрели. — Настолько отвратительной стойки я даже у необученных крестьян не наблюдал. Ты желал одним видом своих бездарных умений у меня искажение ци вызвать? — Этот ученик не смел бы такого желать. Этот ученик приложит все усилия, чтобы улучшить свои навыки и более не разочаровывать шицзуня. Цинцю с мысленным стоном сжал переносицу, предчувствуя возникновение головной боли в ближайшем будущем. И как всунуть Цинге это ходячее недоразумение? Он ведь решит, что это подлый маневр по передаче паршивой овцы. Так-то оно, конечно, правда, но Бинхэ скорее баран в плане упертости, а паршивый лишь из-за мерзостей в голове да родословной, впрочем, этого сразу и не видно. Так что можно сказать, что возникновение в паршивце демонических корней вызовут регулярные избиение на Байчжане да пытка изречениями его главы. Но вот физические данные и общую криворукость так не спрячешь, ее сразу видно! Каким образом Лю Цинге должен согласиться взять под крыло человека, который меч держит, будто это нож для шинковки лука?! Ло Бинхэ обернулся к своему нервничающему оппоненту, и Цинцю был вынужден наблюдать пародию на бой, лениво размышляя, что раз Цинге отпадает, то звереныша можно на худой конец попробовать пристроить на Сяньшу. Достаточно обрядить в воздушные ткани, скрыть пол-лица на манер сестры варвара Цинге, и у нее появится достойная соперница. Все равно на пике красавиц половина гарема этого кобеля собралась, так какая разница, придет он туда на пару лет раньше или позже? Меч в очередной раз оказался выбит из руки ублюдка и скользнул точно под ноги Цинцю. Сморщившись, как от приступа сильнейшего искажения ци, он поддел носком меч и подтолкнул его к ногам хозяина. — Начнём претворять твои слова в жизнь прямо сейчас и улучшать навыки. Подними меч и вставай в стойку. Остальные, продолжайте тренировку и не обращайте внимания на Бинхэ. Ученики, глазевшие на них кто из-за плеча, кто странно изогнув шею, с неохотой отворачивались, но взгляды их то и дело привлекало неслыханное ранее событие: глава пика не удалился в свою хижину подальше от шума и суеты, а остался с ними и, более того, обнажил свой меч. Да еще и против самого ненавистного отброса. Возможно, большинство из них решило, что Цинцю вконец осточертело присутствие Бинхэ и он решил собственноручно его прирезать, а остальным поведать версию, где мальчишка сам падает на его меч. Раз десять. Какая жалость, что претворить данные мечты в реальность Цинцю не в силах, а вместо этого вынужден дышать с отродьем одним воздухом. Бинхэ же раздражал всё больше, потому как молча стоял и смотрел на него с нечитаемым выражением лица и меч поднимать не спешил. — Ло Бинхэ, ты речь человеческую разучился понимать? Подними меч, — уже куда твёрже и грубее приказал Цинцю. Его раздражение всё нарастало. Этот негодный мальчишка вновь посмел спутать его карты. Нарушил, казалось бы, такой идеальный план. И теперь Цинцю приходится заниматься тем, что он ненавидел больше всего, — учить. Да еще и кого? Своего будущего мучителя и худшего из земных созданий. Как же жестоко шутит над ним судьба! Тем временем Ло Бинхэ поднял меч с земли и не без опаски встал напротив шицзуня. В глазах мальчишки читалась настороженность, перемешанная с долей непонимания. Но Цинцю на такие мелочи внимания не обращал. Он поднял лезвие меча и без предупреждения нанес первый довольно слабый удар по чужому клинку. Меч со звоном прокатился по земле, тогда как мальчик, казалось, даже не понял, что произошло. Цинцю впервые был не рад победе. Это было ужасно. И где это чёртово хваленное дарование, что вечно мозолило ему глаза в прошлой жизни? Где талант? В упор не видно. Титаническим усилием Цинцю промолчал. Дождался, пока Бинхэ вновь возьмёт в руки меч. Хватка его была неверной с самого начала, но теперь это взбесило Цинцю, и лёгкий шлепок лезвием плашмя пришёлся по ладони ученика, тут же с шипением выпустившего меч. — И где ты только научился такому хвату меча? — В учебном пособии, что мне дал шицзунь, — тихо, опустив голову, пробормотал ученик, и что-то в его голосе промелькнуло знакомое настолько, что по спине пробежался табун мурашек. Цинцю сцепил зубы, не зная, что на это ответить. Ну кто же знал, что его планы столь кардинально сменятся и собственный же ход пойдёт против него? Какая досада. — Мне стоит ещё раз взглянуть на твое пособие внимательнее, возможно, оно тебе не подходит… Ло Бинхэ медленно поднял голову и смерил учителя неверящим взглядом. Дабы отвести от себя подозрения в одержимости злыми, хотя скорее уж наоборот, добрыми духами, Цинцю продолжил. — Не желаю, чтобы меня позорили бездарные потуги одного из учеников. Из глаз ученика исчезла прежняя настороженность. Всё же не стоит так резко менять привычное поведение. Правда, он и не менял его по сути. Просто мотивы сменились, а вот методы остались те же, но из-за недостатка информации можно решить, что на него благородством надышали. Ло Бинхэ в очередной раз схватил меч абсолютно неправильно, и у Цинцю руки зачесались отрезать к чертям мальчишке конечность, раз всё равно пользоваться не умеет. Но знание последствий сдерживало. Демоническая зверюга себе ещё хоть десять отрастит, а вот он такими умениями в водной тюрьме похвастаться не сможет. Вместо очередного удара Цинцю пришлось пойти на крайние меры. Внутренне передёрнувшись, мужчина приблизился к ученику и, едва заметно прикоснувшись к руке мальчишки, привёл к удовлетворительному положению. Это краткое прикосновение будто огнем опалило. Кожа Ло Бинхэ не иначе как из-за демонической крови была на порядок горячее, чем у других людей. Мальчишка дёрнулся от соприкосновения и на рефлексе сжал хват на мече так сильно, что кожа рукояти скрипнула. Цинцю вернулся к положению напротив ученика, не желая находиться рядом с ним дольше положенного. И вздохнул про себя, что встречи с главой школы ему сегодня не видать. — Держи меч крепче. Твоя тренировка не закончится, пока ты не сможешь продержаться против меня хотя бы минуту.